Дмитрий Писарев "Ноль в степени ноль"

Ноль в степени ноль
Дмитрий Писарев

Мусор осознал себя разумным и решил уничтожить всё ненужное. Сначала исчезли все отходы. Потом массовые случайные исчезновения охватили весь мир. Паника и страх охватили планету. Но только один человек знает, что делать.

Дмитрий Писарев

Ноль в степени ноль

Как только праздничная демонстрация экологических патриотов вышла на центральную улицу, на неё обрушились булыжники, пакеты с краской, камни, бутылки пустые и с зажигательной смесью. Гулом приближающегося тяжелогружённого товарного поезда озверевшая орда мусорщиков, дворников, уборщиков налетела на зелёных, ожесточённо размахивая кулаками, дубинками, черенками от лопат, раскидывая ряды демонстрантов во все стороны.

– Кр-р-р-р-р-р-у-у-у-у-ши! Гони-и-и-и-и-и-и-х-х! Бе-э-э-э-эй!

Кровь, женский визг, тяжёлый топот, звук ударов, хруст костей и рёв ненасытных глоток.

Не ожидавшие такого напора неподготовленные зелёные, сбивая своих же, ринулись назад. Демонстрация захлебнулась, превратившись в мешанину оранжево-зелёной массы. Ещё чуть-чуть – и оранжевая толпа мусорщиков растопчет экологических патриотов. С тыла по оранжевым ударил выстроенный по образу тевтонской рыцарской кабаньей головы отряд анархистов, одетых в чёрную форму. Развернув знамя «Долой ненужных людей!», подняв булавы, кистени, дубины, они обрушились на обезумевших мусорщиков.

Чёрные орудовали молча и профессионально, оставляя после себя только лежачих. Зелёные, почувствовав поддержку, развернулись в сторону мусорщиков. Широкая центральная улица мгновенно стала тесной.

– Всем бросить оружие! – приказал усиленный громкоговорителями голос.

В сражающуюся толпу с зависших в воздухе вертолётов и дронов полетели слезоточивые гранаты и дымовые шашки.

Полугодием ранее

Маша не спала вторую ночь. Сын с высокой температурой. Капризничал. Не спал. В сад не пошёл, а на работу идти в любом случае. Пришлось «вызывать» бабушку. На работе, как назло, сплошной поток клиентов, все словно сговорились. Стрижёшь одного, второй – топчется у кресла, третий – в дверном проёме. Надо торопиться, ещё хозяйка парикмахерской попросила подстричь её старшую дочь, потом племянника, потом… потом ещё кто-то, ещё… чик-чик ножницами, вшик-вшик веником. Чёрные, кудрявые, седые, крашенные – волосы, как наэлектризованные, липли, приклеивались, лезли со всех сторон. В кроссовки, колготки, за шиворот, в уши, глаза. Вшик-вшик-чик-чик… К концу второго дня Маша, выпроводив последнего клиента, обессиленно плюхнулась в кресло. Оглядела запачканные ботинками и сапогами полы: «Блин! Ещё полы мыть!» Застонав от усталости, отправилась в туалет набирать воды. Вернувшись в зал парикмахерской, чуть не уронила ведро с водой: «Глючит меня, что ли?!» Мраморная плитка пола сверкала – ни пятнышка слякоти, ни волоска. Закрыла глаза, покрутила головой – нет, ничего не изменилось. Грязные полы, словно по волшебству, засияли чистотой. Специальный контейнер для отстриженных волос пуст.

– Чудеса-а-а!

***

– Что за дела твои, господи?!

Уборщица Марья Ивановна удивлённо глядела в пустое мусорное ведро. Только что брошенный туда мусор исчез. Ведро было пустым. Она оглянулась по сторонам, нет ли кого рядом. Взяла с подоконника забытый кем-то скомканный носовой платок, бросила в ведро. Чуть коснувшись дна, платок исчез. Марья Ивановна осенила себя крестным знамением.

– Что же творится-то?

Порылась в карманах уборщицкого халата, нащупала фантики от любимых «Раковых шеек». Скомкав, осторожно опустила в ведро – тот же эффект. Ещё раз перекрестившись, спустилась на первый этаж. Гулкое эхо опустевшей вечерней школы, казалось, преследовало её, заставляя ускорять шаг. Чуть не упав на лестнице, запыхавшись, она влетела на первый этаж. В центре тускло освещённого коридора стояла директор Тамара Серафимовна и заворожённо смотрела в мусорное ведро.

***

Иннокентий проснулся от голода. Почесал голое пузо, не раскрывая глаз, перевернулся на другой бок. Но сон уже не шёл. Пустой живот урчал, скрежетал, грохотал. Придётся выходить на промысел. Открыл глаза – день в разгаре, это хорошо, днем уж точно можно найти еду. Вот рано утром, после того, как машины, объезжающие городские помойки, опустошат все мусорные контейнеры, ничего съедобного не найти. А днем можно не только позавтракать, но и набрать на обед и ужин.

Бомж крякнул, выбрался из-под труб, прикрыл ветками листы картонных коробок, служивших ему сразу и домом, и постелью, и кухней, и отправился в круиз по мусоркам микрорайона.

– Ёхтыр-мазохтыр! Где мусор?

Он пнул мусорный бак. Это была последняя мусорка в его микрорайоне. Вояж закончился, а он как был голодный, так и остался. Все контейнеры для сбора отходов были не просто пусты, они были вылизаны до блеска, как будто их драили металлическими щётками с мылом. Злость, негодование, паника и растерянность перебивали голод, ещё больше усиливая тянущую пустоту в желудке. Оглянувшись по сторонам, Иннокентий перебежал дорогу – в соседний, не его, микрорайон.

***

Программист Коля Васильев наконец-то закончил сложный проект. Три недели, практически не вставая, он, как приклеенный, сидел за компьютером. Отвлекался только на доставленную курьерами еду и неспокойный краткий сон. И только вчера ночью, в очередной раз проверив безошибочность работы программы и запустив создание резервной копии проекта, отрубился. Под вечер следующего дня, зайдя на кухню, оторопел: из раковины возвышался пик Победы немытой посуды, в углу вознесся к потолку Эверест коробок из-под фастфуда вперемешку с набитыми мусорными пакетами. Погружённый в работу, он не обращал внимания на такие «мелочи», сейчас же со стоном опустился на стул – придётся убирать! Он ненавидел мыть посуду, полы и вообще заниматься уборкой. Но любил чистоту и комфорт. Когда не нужно было интенсивно работать, он был ленивым сибаритом, поэтому подумывал о вызове клининговой службы. Но денег за проект ещё не перевели…

– Ладно, никто за меня эту грязь не выгребет. Но сначала душ.

Обжигающая вода делает чудеса. Васельев почувствовал голод и желание сесть на велосипед и накрутить пару десятков километров. Вытирая волосы, зашёл в кухню. И второй раз за этот вечер опешил. Кухня была пуста. Ни мешков с мусором, ни коробок от пиццы и суши, ни грязной посуды, даже плита блестела, словно её два часа натирали полиролью.

– Что за бред? – ущипнул себя за сосок, ничего не изменилось, – да нет, точно бредятина какая-то.

Васильев автоматически открыл холодильник. Тот тоже был пуст. Хотя он помнил, что кроме двух яиц и пачки сливочного масла, там должна стоять банка немецкого пива «Beck’s».

Прошёлся по квартире – всё на месте. Исчезли только мусор, грязная посуда, да нижнее бельё с носками, брошенные в корзину для стирки.

***

Владислав Евстигнеевич, не последний человек на районе, не спеша поднялся по ступенькам почтового отделения номер семь.

– Я бы хотел поучить свою посылку. Вот квитанция.

Работница почты глянула в квитанцию:

– Она просрочена.

– Меня не было дома. Я был в командировке, потом в отпуске.

– Исключительно из уважения к Вам, Владислав Евстигнеевич… – она скрылась за дверью служебного помещения.

Прошло двадцать минут. Собралась очередь. Двадцать человек всё громче и резче высказывались по поводу бестолковой, по-черепашьи медленной работы почты в целом и конкретно той тётки, что ушла и не вернулась. Появившийся начальник почтового отделения отозвал Владислава Евстигнеевича в сторонку:

– Тут такое дело, Владислав Евстигнеевич, Ваша посылка пропала… совсем пропала. Не можем найти.

– Отправили обратно?

– Не отправляли. Растворилась в воздухе. Вместе с другими «просрочками».

– Куда жаловаться?

***

Перебежав дорогу, Иннокентий направился на свалку, где обитала местная «знаменитость» – Самсон Иванович Разумовский. Говорят, раньше он был профессором то ли философии, то ли филологии, то ли ещё чего-то там. Потом жизнь долбанула, жена умерла, единственный сын уехал в Эквадор и бесследно затерялся в тамошних джунглях. Квартиру отжали бандиты, с работы выгнали, потому что забухал. К Самсону Ивановичу приходили за советом, как-никак – профессор. Советы были не всегда понятными, но часто – дельными.

Завернув за забор, Иннокентий встал, как вкопанный, ошарашенно глядя на восседающего на кожаном диване профессора. На ящике из-под консервов, аккуратно застеленном клеёнкой, была разложена снедь: кусок сервелата, открытая банка шпрот, маринованные огурцы, недопитая бутыль с каким-то ядовито-синего цвета напитком, нарезанный батон, зелень и куча ещё всего, радующего глаз и заставляющего сжиматься пустой желудок.

– От-куда, – с трудом сглотнув голодную слюну, проскрипел Иннокентий, – такое богатство, Самсон Иваныч? Еда ж исчезла по всем помойкам. Мусора нет нигде!

Тот оторвался от созерцания разложенного на клеенке натюрморта, прожёвывая огурец, глянул на подошедшего.

– Это экзистенциальный вопрос.

– Что? Какой икспициальный вопрос? – Иннокентий не отрываясь смотрел на золотистые спинки шпротин.

– Человечная экзистенциальность – есть неизбежный путь самопознания и самоосознания, который человек должен пройти, чтобы понять своё место в мире. Мы рождаемся одинокими и умираем одинокими, но в этом процессе мы имеем шанс найти своё истинное «я» и познать себя как часть мироздания. Жизнь – это бесконечный процесс поиска истины и наблюдения мира вокруг нас, а наша роль заключается в том, чтобы внести в него смысл. Ты, садись, не стой. Присоединяйся. А в чём истинное «я» мусора? Существует ли мусор? Если мусор вынести из дефиниций объектности, то его онтологический статус принадлежит уже метафизическому предикату, мусор перестаёт существовать. Мы имеем свободу выбора, чтобы пойти по пути, который наша экзистенциальность подсказывает. Человек, решая экзистенцию через свой выбор дефиниций окружающих его вещей, выбрасывает вещь на помойку, отчего вещь перестаёт быть вещью, трансформируясь в сознании индивидуума в мусор. Синих озёр плесни себе, не давись всухомятку. Мусор же, как неопределённая дефиниция реальности, перестаёт существовать, когда индивид удаляет его из области своих экзистенциональных претензий. Имеет ли мусор свободу выбора быть или не быть – вот в чём вопрос?

– То есть? – Иннокентий половину слов не понял, половину пропустил мимо ушей – бутерброды со шпротами и маринованными огурцами были восхитительными.

– То есть, когда ты хочешь, чтобы мусор был, он есть, – Самсон Иванович распростёр руки, словно благословляя заваленный едой «стол».

***

Начальник планово-экономического отдела, Виктор Николаевич, раскладывал пасьянс на мониторе – ну и что, что обед закончился два часа назад. Он выбрал очень сложный вариант, и всё никак не мог его разложить, в который раз возвращаясь к началу. И вот когда ему показалось, что он нашёл, наконец, решение, открылась дверь в кабинет. Вихрем до стола Виктора Николаевича пронеслась бухгалтерша Галина Африкановна. Выкинула вперёд руку. Невидимым мгновенным движением пальцев хозяин кабинета свернул окно с пасьянсом, оставив на экране открытый документ. Глянул на протянутые к нему листы бумаги и вопросительно уставился на возмутительницу размышлений.

– Срочно нужен отчёт по пятому общежитию!

– Как срочно?

– Очень срочно! Сегодня к концу дня.

– Хорошо, – Виктор Николаевич взял бумаги, не глядя положил поверх большущей стопки на углу стола.

– Вы не поняли! Срочно надо!

– Вот, видите, – похлопал по стопке ладонью хозяин кабинета, – Ваш срочный документ сверху, значит, посмотрю его первым.

И снова вопросительно уставился на вошедшую. Та фыркнула и вылетела из кабинета, хлопнув дверью.

– Срочно-срочно, – из стопки «срочных документов» Виктор Николаевич вытащил снизу больше половины бумаг, выбросил в мусорное ведро.

Пачка, не долетев до ведра, растворилась в воздухе. Потом со стола исчезла ополовиненная стопка «срочных документов», а через секунду – все остальные бумажные груды.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69277873&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.