Единый вздох пролетел по площади. Через открывшиеся ворота стали выходить священники. Впереди шёл Великий Инквизитор. Его лицо было бледнее обычного. Лица остальных были бесстрастны. Священники звали людей на проповедь в свои церкви. Люди расступались перед ними, образуя проход. Постепенно все разошлись по церквям.
Инквизитор проповедовал в кафедральном соборе.
– Жители Севильи! Любимые дети мои! Великое событие произошло в нашем городе. Вчера вы были свидетелями, как появился у нас чужестранец и творил дела великие. Творил чудеса! Будучи на страже порядка нашего великого города, мы решили проверить, кто это, и не именем ли Сатаны он творит чудеса, совращая народ? Но нет, мне достаточно было посмотреть в глаза ему, и я понял, что это Иисус, Господь наш и…
Договорить он не мог, крики заглушили всё. Люди кричали и плакали. Волна счастья захватила всех, она выплеснулась из собора и слилась с подобными волнами из других церквей и захлестнула весь город.
Инквизитор терпеливо ждал. Наконец люди успокоились.
– Я разговаривал с Иисусом в великом почтении и смятении и, конечно же, отпустил его. И, граждане Севильи, Господь наш, учитывая заслуги нашего города и его церкви, пообещал нам небывалый дар. Он пообещал прямо сегодня забрать всех с собой в Царствие небесное.
Изумлённый вздох снова прервал его речь. Начался невообразимый шум. Инквизитор, не прерывая его, снова дождался, пока все взгляды снова устремились на него.
– Вы спросите, где же он? Я не знаю. Но он должен появиться, ибо не может нарушить обещание. Иисус хочет повести вас в царство истиной свободы. Подумайте, что мы знаем об этом царстве?
Все молчали.
– Я такой же, как и вы. Я тоже ничего не знаю. Что ждёт вас там? Наверное, вы будете там в полной равностности, никто не будет обладать ничем, но чувствовать, что обладает всем. И хозяин будет как слуга его, а слуга как хозяин.
Инквизитор сделал паузу, как будто углубляясь в свои мысли. В кафедральном соборе собирались в основном богатые, важные, привилегированные жители со своими слугами, и последние слова заставили их призадуматься.
– Ибо сказано в Евангелии: «…лисицы имеют норы и птицы небесные гнезда; а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову…». Так разве же и вам будет где преклониться? Не думайте об этом! Доверьтесь Господу! Отдайтесь ему полностью, и он поведёт вас за собой.
Но люди стали думать.
– Всех? – раздался вопрос.
– Господь не может повести всех. Он уважает свободу человека и не признаёт насилия и назидательности. Он поведёт только тех, кто захочет пойти с ним. Откажитесь от всего, облегчитесь и доверьтесь. На Небесах вы получите несравненно больше.
– А вы пойдёте с нами, святой отец?
Инквизитор не без труда подавил улыбку. Как он ждал этого вопроса!
– Нет, дорогие мои. Мне ещё рано покидать этот мир. Я должен продолжать заботиться об оставшихся в городе. Я не могу оставить на произвол судьбы и богатства церкви нашей. Кто, если не я, должен подумать о передаче всего этого в надёжные руки? Всё это произошло так неожиданно, что мы не были готовы, а интересы моей церкви для меня превыше всего.
Инквизитор осмотрел притихшую паству. В душе он торжествовал: пока что люди вели себя в точности с его представлениями; значит, и дальше будет так. Он получал наслаждение от этой игры. Ведь он играл с самим Иисусом, и играл по-честному, ну, почти по-честному, самую малость он переигрывал, но кто это заметит.
– Думайте, думайте, хорошо думайте и выходите на улицы, уверен, скоро вы увидите Спасителя, – произнёс он. «Пусть побольше думают, с их головами я научился справляться. Чувства гасить намного труднее, порой невозможно. А сжигать в этой игре я никого не буду».
Вся Севилья вышла из домов. От волнения мало кто мог говорить. Хотя находились насмешники, которые даже в этой ситуации ёрничали, пробуя шутить. Немногие смеялись, остальные думали, просто стояли в растерянности, дрожали от волнения, плакали. Многие были озлоблены, не в силах принять решение. Никто не знал, что будет. Многие надеялись, что, может, ничего и не произойдёт, и этот ужас выбора закончится, так и не начавшись.
Иисус появился незаметно. Он вышел с маленькой боковой улочки и медленно шёл по направлению к площади. Но сила его шла впереди него. Люди оборачивались в недоумении, и, видя его, без слов понимали, кто перед ними, падали на колени. Он шёл, слегка улыбаясь, внимательно вглядываясь в лица людей. Неземная глубина и бездонная загадка струились из его глаз.
Поймав его взгляд, уже нельзя было отвести глаза, хотелось впитывать каждое мгновение его, как воду из чистейшего родника, как прикосновение к забытой правде, и после того, как он проходил дальше, в душах людей навсегда запечатлевалось его прикосновение. Люди замолкали, проникшись глубиной этого переживания, оставаясь в возвышенном благоговении. Иисус рассекал площадь, никого не касаясь, и людское море расступалось перед ним тихо и безропотно. В центре площади он поднялся на небольшую трибуну, так что был виден со всех сторон. Он стал осматривать площадь, медленно поворачиваясь. Наступила абсолютная тишина. Десятки тысяч глаз смотрели на Иисуса, стараясь не упустить ни одного его взгляда, ни одного движения. И тут Иисус поднял руки ладонями к людям. И такое сияние пошло из этих рук, такая волна света, что люди сжались ещё плотнее, только чтобы быть поближе к этому свету. Свет источал невыразимое блаженство, он притягивал и вызывал желание слиться с ним, раствориться в нём, ощущать его бесконечно.
И в этот момент, когда слияние людей с Иисусом было безгранично и над городом нависло божественное спокойствие, на стоявшую в стороне другую трибуну взошёл Великий Инквизитор.
Он с достоинством, не спеша, поднялся по ступенькам и выпрямился во весь свой большой рост, с горделивой и прямой осанкой. Его глаза сверкали и излучали немалую силу. Головы людей невольно повернулись в его сторону, и если, глядя на Иисуса, люди растворялись в его энергии, замирая от нового ощущения бытия, то взгляд Инквизитора возвращал их на землю. Они стали вспоминать его слова на проповеди, другие священники в своих проповедях говорили те же слова, и команда «думайте» начала раскручиваться в их сознании. Очень немногие устояли перед его мощью. Только самые сильные души остались полностью в поле Иисуса, остальные же начали колебаться, лёгкость уходила из них, волнение, неуверенность, сомнение, чувство собственной значимости и важности, вспыхнувшее вдруг недоверие – «а Иисус ли это?», и страх, страх перед неизвестным постепенно возвращали их в свой привычный мир.
Иисус и Инквизитор оставались абсолютно спокойными, не прерываясь ни на миг, впечатывали свои взгляды в людскую массу. Ученики Инквизитора, стоявшие рядом, дрожали от излучения его силы. Он заранее разослал учеников по площади: они должны были приходить и рассказывать о развитии событий. Но пока ничего не происходило. Неподвижные фигуры Иисуса и Инквизитора возвышались на площади, как два центра силы. Кульминация приближалась.
Иисус опустил руки, и всё стихло. Глаза его светились любовью и бесконечным состраданием.
– Если добрые семена бросить в плодородную почву, поливать их и заботиться о них, получишь ты урожай великий, если бросить добрые семена в каменистую почву, поливать их и заботиться, то произрастёт урожай меньший, если бросить добрые семена просто в камни, то и там произойдёт чудо, и из тысячи семян один колосок расцветёт и силён своим стеблем будет. Но где бы ни выросли колосья, каждый из них дорог сердцу моему, и ни один из них не похож на другой, и каждый прекрасен по-своему. И если стебель прочен, то не сломают его никакие ветра, и цветок его всегда повернётся к солнцу и свету. И не будет цветок сей рассуждать, тот ли этот свет или есть свет поярче, а почувствует каждым зёрнышком своим, что это и есть Свет, Свет истинный, Свет начала всех начал, Свет рождающий, Свет несущий.
Я пришёл сегодня собирать урожай свой, посеявши семена много веков назад. Многие пришли в Царствие моё за это время, сегодня же я хочу сам помочь стеблям крепким отдать свои зёрна, стебли гнущиеся укрепить, стеблям упавшим дать почувствовать, что они способны окрепнуть и выпрямиться. Кто хочет – пусть идёт за мной.
Он сошёл с трибуны и пошёл к выходу из города. Инквизитор обернулся к стоящему ступенькой ниже ученику. «Вот теперь смотри внимательно. Пришло время нашего торжества!»
Иисус не спеша проходил через людей, внимательно всматриваясь в их глаза. Многие провожали этот взгляд, стараясь впитать и запомнить его, ибо чисты были их сердца, и плакали они, не в силах сдержать переполнявшее их блаженство. Были и такие, кто опускали глаза, не выдерживая этот взгляд, ибо черны были их сердца, и задыхались они. Были и такие, кто смотрели с недоверием, думая, «да Иисус ли ты, мало ли кто может делать чудеса», ибо сами обманывали многих. Были и такие, кто смотрели со злобой, ибо считали себя обделёнными и злились на весь мир. Но постепенно с разных сторон площади люди стали идти вслед за Иисусом. Вначале это были одиночки, но вскоре образовался маленький людской ручеёк. Люди шли, но их было немного.
Инквизитор непрерывно принимал сообщения своих разведчиков. Они докладывали ему, сколько и кто пошёл за Иисусом.
– Шут Хорхе с площади Изабеллы, – стоявшие рядом с Инквизитором засмеялись…
– Жаль, – сказал ученик, – кто теперь будет веселить людей?
– Господин, две семьи рыбаков в полном составе.
– Несколько ткачей.
– Философ Ангелио из университета, – Инквизитор вздрогнул, он уважал его и любил с ним вести беседы. «А ведь я спас его от костра, уничтожил донос на него, и он знал об этом, – с горечью подумал Инквизитор, – хотя я сжёг двух его близких друзей».
– Вернуть его? – ученик уловил настроение учителя, но тот отрицательно покачал головой.
– Священники Пабло и Фердинанд.
– Что?! – глаза старика бешено сверкнули. Свои! Фердинанда он давно подозревал, но Пабло… Хотя… – он вспомнил, как во время одного из массовых костров он перехватил его взгляд, в нём мелькнули жалость и слёзы, это было несколько секунд, но он их заметил. А потом забыл в делах, а забывать было нельзя, надо учесть на будущее.
– Вернуть! – крикнул он, и сразу двое помощников бросились вниз. Но через секунду он отменил свой приказ.
– Чем больше мы будем удерживать, тем сильнее появится желание у других. Пусть уходят, – объяснил он.
Ручейки сливались в небольшую речку, но Инквизитор видел, что эта речка совсем небольшая, и он был доволен. Когда все желающие собрались около Иисуса, главный помощник подошёл к Инквизитору.
– Монсеньор, всего ушли триста двадцать шесть человек.
– Триста двадцать шесть человек, – воскликнул ученик, – это же целый квартал!
– Это всего полпроцента Севильи, – усмехнулся Инквизитор, – и это весь его урожай.
– Это то удовольствие, которое вы хотели получить, монсеньор? – Инквизитор кивнул. – Преклоняюсь перед вашим предвидением.
Инквизитор не двигался с места, продолжая смотреть в сторону ушедших.
– Монсеньор, но вы говорили о второй причине, по которой вы отпустили Иисуса. Что же ещё? Всё уже кончилось.
Инквизитор насмешливо посмотрел на ученика. «Глупец», – подумал он.
– Ещё ничего не начиналось, – он плотнее сжал губы. – Иди ко мне.
Ученик поднялся на ступеньку, ему стало почему-то не по себе.
– Ты подумал, почему люди идут за Иисусом, что толкнуло горожан решиться даже на уход из мира вместе с ним?
– Но это всего полпроцента!
– Это триста двадцать шесть человек. И это не только шуты и юродивые, там выходцы из разных слоёв общества. Что должен ощущать человек, чтобы пойти на такое, что творится у него в душе, у этого запуганного, приниженного существа, который, как выясняется, не так уж и запуган, если способен принимать такое решение? Сегодня была проверка всей нашей деятельности, и хотя она прошла, в целом, успешно, но эти триста двадцать шесть человек не дают мне покоя. Они знают, скорее, чувствуют то, что не чувствую я. И в этом я ощущаю угрозу для себя. Неведомое опасно, ты не понимаешь, как оно работает. И вторая причина, по которой я отпустил его, заключается в том, чтобы узнать это.
– Но как вы это узнаете? Нельзя же зайти в душу и посмотреть…
Инквизитор прикрыл глаза и попытался успокоиться.
– Как ты думаешь, – медленно произнёс старик, – почему пришёл Иисус?
– Чтобы попытаться забрать часть людей.
– Да он и так забирал их эти пятнадцать веков! Но почему он вновь появился на Земле? Лично! Что случилось? Полторы тысячи лет мы жили без него, но именем его постепенно повернули систему в нашу сторону, и вдруг он появляется. Именно сейчас. Зачем?
Ученик растерянно смотрел на Инквизитора, не зная, что сказать. Глаза Инквизитора сверкали.
– Ты думаешь, он не предвидел всё это, думаешь, он не знал про эти полпроцента? Я это знал, а уж он тем более. И если он решил явиться, то это может значить только одно. Он хочет совершить что-то столь значительное, что требует его личного присутствия. Он хочет показать людям Путь. Я не знаю, как он собирается это сделать, но я хочу это увидеть. Ибо тогда я узнаю тайну его вселенной. Смотри внимательно! Скоро начнётся битва за Севилью!
И ученику стало страшно.
БИТВА
Иисус с ушедшими расположились на возвышении, недалеко от площади, откуда они были хорошо видны. Он опустил голову и замер. Замерли люди вокруг него. Замерла площадь. Замерли птицы и деревья. Замер Инквизитор. Иисус ушёл в себя, оставаясь совершенно спокойным. Прошло время, никто не мог сказать сколько, для всех оно оставалось мигом, потому что время замерло тоже.
Иисус начал выпрямляться, и его руки плавно пошли вверх. Он выпрямил их у себя над головой и снова замер. Его глаза смотрели внутрь себя, но видели всё, что происходит вокруг. Некоторое время не происходило ничего, но вдруг в воздухе стало что-то проявляться, выстраиваться, и перед изумлёнными взорами появилась лестница, ведущая в небо.
– Лестница Якова! – закричал Инквизитор, но быстро взял себя в руки. – Так это был не сон! – сказал он, обращаясь то ли к ученику, стоявшему рядом, то ли к себе самому.
Лестница всё росла и росла, она уходила всё выше и поднялась уже до небес, но была чётко видна в каждой своей детали. Все решили, что сейчас Иисус и его люди будут подниматься, но Иисус снова замер.
– Как же ты велик, Спаситель, – подумал Инквизитор, – как неисповедимы замыслы твои. Но ты не один великий в этом мире, и ты это знаешь.
В этот момент люди услышали великий гром, как будто треснули небеса, и, к ужасу людей, небо стало распадаться на отдельные части. Сначала это казалось каким-то дефектом зрения, но потом всё явственней и явственней небеса трескались, как скорлупа изнутри, потом части стали съёживаться и постепенно растворяться в пустоте. Люди кричали, закрывая лица руками, думая о конце света. Инквизитора била мелкая дрожь, но он стоял, вцепившись в перила, не покидая своего места, и люди, глядя на него, старались не потерять остатки рассудка. Небо стало чёрным, и только солнце, как ни в чём не бывало, сверкало в стороне, освещая действо.
Чернота над головой замерла на время, а потом в этой черноте стала постепенно вырисовываться самая величественная картина, которую когда-либо видели жители Земли. Сначала она стала наполняться белым светом, идущим из ничего, а потом этот свет стал делиться, крошиться, формироваться, и на небе выстроился бескрайний, бесконечно светлый, бесконечно разнообразный мир. Свет продолжал и продолжал делиться. Миров становилось всё больше и больше, пространство между ними заполнялось новыми мирами, они уходили в бескрайнюю глубину. Пространство стало объёмным и задышало. Люди видели появлявшиеся и исчезавшие детали, и это было непонятно, как будто они видели не глазами – глазами такое увидеть было нельзя. Они видели прекрасные дворцы и строения, иногда вырисовывались люди, которые приветствовали их, бросая что-то по направлению к Земле, и тогда небо в этом кусочке вспыхивало удивительными красками. Вскоре и сами миры стали принимать различные цвета, у которых не было названий в земном языке, и небо превратилось в безмерный бриллиант, сверкающий бесчисленными неземными красками.
Люди, раздавленные величием происходящего, безмолвно наблюдали. Небесный бриллиант сверкал в полную мощь.
– Так это же Царствие небесное! – раздался чей-то крик.
«Спаситель пришёл забрать нас всех, а мы убоялись», «Идём за Иисусом», «Это иллюзия, это не Иисус», «Верните небо», «Мне страшно», «Мама, пойдём на небеса»… Площадь наполнилась невероятным волнением, криками, эмоциями.
Инквизитор с учениками стояли на трибуне, поглощённые происходящим. Инквизитор жадно, не отрываясь, впитывал открывшуюся картину. Он не замечал никого, глаза его сузились, он пронзал своим взглядом лестницу, потом стремительно переводил взгляд на сверкающий в небе бриллиант, потом неожиданно смотрел на Иисуса. Он видел явно больше того, что видели другие, и выглядел, несмотря на свой возраст, предельно живым и пытливым. Среди учеников его царили сумятица и безмолвие.
Толпа начала колебаться и постепенно стала двигаться в сторону Иисуса. Люди медленно потекли по направлению к лестнице Якова.
– Учитель, они уходят! – закричал ученик и вывел Инквизитора из транса, – они уходят, их не остановить!
Инквизитор резко обернулся.
– Да кто он такой, чтобы менять равновесие мира?
– Он же Иисус, учитель.
Инквизитор только криво усмехнулся.
Движение становилось всё ощутимее и уже превращалось в полноводную реку, но в этот момент гром, ещё страшнее предыдущего, остановил людей. Многие хватались за головы, падали на землю. Вместе со страшным громом в воздухе почувствовался ужас.
Все посмотрели наверх. Поначалу никто не заметил, что произошло. Но вскоре в разных местах небесного бриллианта стали появляться длинные трещины. Это казалось немыслимым, но светлый мир стал покрываться чёрной паутиной. Эти нити были тонкие, но было видно, как то в одном, то в другом месте через эти трещины во Вселенную впрыскивалось нечто стороннее, чуждое. Эта энергия проникала в поры светлого мира. И хотя она была незначительна относительно энергии бриллианта, но было видно, что она искривляла его лучи, ломала их, некоторые просто исчезали, гасли в этой темноте. Инквизитор перестал дышать. Он понял, что появилось нечто большее, чем сама Вселенная. «Это невозможно. Бесконечность больше бесконечности. Так вот откуда идёт моя защита. Но это же чуждо моему истоку!» Он был растерян.
Дальше случилось страшное. Бриллиант стал сжиматься, он перестал занимать все небеса, и освободившееся пространство заполнилось Тьмой. Тьма пульсировала, дышала, этого не было видно, но ощущалось всеми. И Небеса оказались лишь частью её. Ужас, исходивший от неё, был непередаваем. Если от Небес исходило ощущение дома, начала всех начал, то во Тьме все ощущали своё небытие. Люди кричали и падали без чувств, не в силах совладать с этим ужасом.
Инквизитору было страшно. Он никогда не боялся смерти, был равнодушен к ней, потому что давно знал, что её нет, и вот впервые он понял, что смерть существует: полное уничтожение, распад, Небытие. Он не верил в это, но теперь она дышала ему в лицо. И в то же время каким-то немыслимым образом сейчас это было его защитой. Он посмотрел вокруг: людей качало, они падали, священники не сильно отличались от остальных. Вдруг он заметил, как один из священников улыбался. Инквизитор не мог поверить своим глазам. Отец Эдуардо! Он прибыл сюда буквально пару месяцев назад. Случайно? Надо будет подумать. А ведь он сильней меня! Сильней в чём?
– Послушайте все меня, – закричал он во весь голос, и крик его был услышан, – не бойтесь, дети мои, вы под защитой Господа нашего, с вами ничего не случится. Идите ко мне, я дам вам спокойствие, я укрою вас!
И люди приободрились. Поднимая и поддерживая друг друга, они развернулись и пошли к Инквизитору. Он поднял свои руки ладонями вниз.
– Не бойтесь, я дам вам защиту! Отец небесный не оставит нас. Смотрите на меня!
И люди смотрели, и им становилось легче. Они ещё дрожали и боялись поднять головы, но уже могли стоять на ногах.
Инквизитор посмотрел на небо. Мертвенная пульсация Тьмы не увеличивалась. Небеса, сжавшись, уже не уменьшались дальше и продолжали уверенно испускать сияние, которое местами менялось и поглощалось паутинами Тьмы. Он понял, что наступило равновесие. «Это ведь тоже картинка, как и синее небо, – подумал он, – но, наверное, самая правдивая из виденных на Земле». Инквизитор посмотрел в лагерь Иисуса и был ошеломлён. Люди стояли там, взявшись за руки, без криков, без падений и молились, глядя в Небеса. Иисус молился с ними, как равный.
«Как же велик Человек, – пронеслось у него в мыслях, – они устояли даже перед Небытием! А я хотел запугать их своими кострами, – он усмехнулся над собой, но потом посмотрел на тех, кто стоял под его руками. – Ну а что же делать со слабыми и убогими?»
Он посмотрел наверх. Ему показалось, что цвета начали меняться. Нет, действительно, всё стало постепенно бледнеть, принимать всё более неясные формы, тьма и свет начали затуманиваться, и вскоре однородный бледно-молочный свет заполнил всё пространство.
– Смотрите, смотрите! – закричал Инквизитор.
И те, кто мог, поднимали головы вверх и видели, как молочный кисель медленно становится голубым, как голубой цвет начинает принимать оттенки, как медленно, из ничего, на возродившемся небе появляются облака. Через некоторое время люди увидели, что они снова находятся в привычном для них мире, жёлтый пылающий диск солнца освещал прекрасное голубое небо, по которому плавно плыли бело-серые облака. Все были к тому времени настолько потрясены и истощены, что могли только безмолвно наблюдать.
Инквизитор вдруг почувствовал себя опустошённым. У него не осталось ни чувств, ни сил. Он прикрыл глаза, но, вспомнив, резко повернулся в сторону Иисуса и усмехнулся. Как он и ожидал, там уже никого не было: ни Иисуса, ни тех, кто был с ним. Как всегда, никто не увидел, как Иисус делает самые важные вещи. Никто не знал, как он появлялся на Земле, никто не знал, как уходил.
Инквизитор постоял немного и стал медленно спускаться вниз. Люди падали перед ним и целовали его одежды, а у него уже не было ни сил, ни желания отгонять их. Вместе со своими учениками он отправился к монастырю. Молча прошествовали они через город, молча вошли в ворота монастыря и разошлись по своим кельям.
Инквизитор упал в кресло и без единой мысли смотрел перед собой. Потом заставил себя встать, подошёл к столу и взял кусок хлеба из корзины, накрытой материей. И только после того, как он откусил хлеб, чувства стали возвращаться к нему. Он жадно ел и не мог насытиться. Съев почти всё, что было, он не спеша сделал несколько больших глотков воды, с наслаждением ощущая, как влага охлаждает его, и к нему возвращается жизнь. Он вернулся и сел в кресло.
