Святослав Купчик "Кровавый рассвет"

Кровавый рассвет
Святослав Купчик

Человек, слишком увлеченный жизнью, может потерять к ней интерес и и пойти на крайние меры, дабы наполнить ее эмоциями. Но попытки сделать это могут обернуться провалом и причинить много боли.История о мечтателе, его тяжелой судьбе, о любви и желании снова ощутить вкус жизни.

Святослав Купчик

Кровавый рассвет

Письмо Григория Думова к Лизе Двинской

«Как же скучна моя жизнь. Деньги есть, девушек много. Выходит так, что веселья по горло. Только можно ли назвать это весельем? Наличие девушек и денег не говорит о наличии удовлетворения. Представьте себе: в свои двадцать три года я повидал свет. Думаете, что я лгун? Нет, никак нет. Я пытался заинтересоваться наукой, но слишком увлёкшись, потерял интерес к ней. То же самое было и с политикой, и с музыкой, и с любовью к чтению, и на службе, и в учёбе, и во многом другом. Я увлекаюсь с такой силой, что рано или поздно доходит до полного отвращения. Поэтому я потерял интерес ко всему. Уже третий год я не могу ничем себя занять. Моё утро начинается в полдень, а весь день уже расписан. В основном это балы и походы в гости к привилегированным лицам. Кратко говоря: я – типичный представитель светского общества, тратящий деньги своего отца. Но вот чем я отличаюсь от себе подобных: я умный. Общаясь на балах со своими ровесниками, потихоньку схожу с ума. Глупцы! Как можно быть настолько слепыми? С четырнадцати лет я знаком с сущностью подлого и несправедливого мира, а вы? Господи, как же они несчастны! Это всё очень объяснимо: высшее общество» – это бездна, которая закрывает людям глаза деньгами и напыщенностью. Какой будет дочь, когда её шестидесятилетняя мать, вышедшая замуж за человека, моложе её в два раза, элементарно не может писать и читать? Правильно, никакой. За столь короткую жизнь я видел лишь двух умных людей среди всех дворян: своего отца – Павла Аркадьевича Думова и себя – Григория Павловича Думова. Глядя на своё окружение, я не перестаю благодарить отца, за то, что он не осыпал меня деньгами, но открыл глаза. Ох, простите мне мою дерзость! Я забыл представиться. Однако обратись вы к сказанному мною раннее – догадаетесь, кто я такой. Думаю, вы правильно поняли меня.

Сегодня, как обычно, меня разбудила Мария Андреевна – служанка, знающая меня еще с малых лет. Она была невысокой плотной женщиной, лет пятидесяти, которая могла позволить себе немного дерзить мне, так как это близкий нам с отцом человек. Она вошла в комнату и распахнула огромные шторы. Лучи солнца пронзили меня.

– Григорий Павлович, пора просыпаться.

– Естественно пора, иначе ты б не пришла в такую рань, – возмущался я, потирая глаза.

– Батюшки! В такую рань? Три часа, Григорий Павлович.

– Ладно, Мария Андреевна, доброе утро.

– Добрый вечер.

– Хватит уже так говорить со мной.

– Не сердитесь. Сегодня вам предстоит посетить бал в честь открытия…

– Ну, началось! Можешь не продолжать. В какое время я должен явиться туда?

– За час до полуночи.

– Что? Как? У нас мало времени!

Я вскочил с кровати и побежал вниз по лестнице собираться, не имея никакого желания снова находиться там, но это входит в обязанности, поэтому я должен преподнести себя в лучшем виде. Позавтракав, я начал готовиться к ночи. Отца не было дома, уехал утром куда-то, заверив, что на бал прибудет вовремя.

После пятичасовых сборов я вышел в сад прогуляться перед отъездом. Я ушел вглубь. В какой-то момент меня настигла тишина. С одной стороны, я наблюдал рождение звезд на небе, с другой – догорание заката на горизонте. Это зрелище сопровождалось песнями сверчков. Всё было настолько прекрасно, что на секунду я почувствовал умиротворение, которого не испытывал уже очень давно. Я встал посреди аллеи и закрыл глаза.

– Григорий Павлович, пора ехать! – Крикнул ямщик. Его звали Сергей.

– Да, иду, – сказал я будто бы самому себе.

– Где же вы? Скорее! – тал торопить тот.

– Времени полно – успеем! – Ответил я.

Путь неблизкий. Ехать нужно было часа два не меньше. По дороге я смотрел на звезды. Знаете, глядя на небо, не важно солнечное, сумеречное или ночное, я успокаиваюсь и погружаюсь в раздумья, отрываясь от этого мира. Могу целыми днями мечтать и представлять себе прекрасное будущее. Эта привычка, по словам отца, появилась у меня еще в детстве. Всю дорогу я или спал, или мечтал о светлом будущем. Жаль, что о таком можно только мечтать.

Повозка остановилась возле поместья из белого камня:

– Григорий Павлович, господин прибудет позже. Он задерживается.

– Да, хорошо, Сергей.

У двери я закрыл глаза и тяжело вздохнул. За дверью слышалась музыка, заглушаемая людским шумом, подавляющим меня. Я вошел и стал оглядывать толпу в поисках девушки, которая сможет разбавить мою скуку этой ночью. И вдруг мой взор упал на тебя. Ты стояла в белом платье рядом с каким-то усатым военным и держала в руках бокал. Я рванул к Вицеру.

– Здравствуй, Григорий.

– Здравствуй, Вицер! Скажи-ка мне, Вицер: кто тот офицер?

– Это Двинской, а что?

– Понравился он мне, не глупи. Зовут как?

– Петр? Да, Петр.

– Спасибо тебе Вицер. Ввек тебя не забуду.

– Всегда пожалуйста. Где же ваш отец?

– Прибудет позже!

Ах, господа, простите. Вицер – это старый друг нашей семьи, на двадцать семь лет меня старше. Он словно брат для отца. Академик наук, судя по всему, всех наук мира. Со звездами работает. Я часто с ним говорю о небе, о медицине, о военном деле. Внешностью слегка не удался: тощий (чего не скажешь о его жене), низкорослый, с седой, как у козла, бородкой. Однако ж он умен, поэтому я с ним дружу.

Схватив бокал, я рванул к тебе и стал приветствовать:

– Здравствуйте.

– Добрый вечер!

– Вы, простите, Петр Двинской?

– Верно, откуда знаешь?

– Да как же не знать? Мой отец рассказывал о ваших подвигах, еще когда я был мал.

– Хорошо-хорошо. А кто ваш отец?

– Павел Думов, а меня зовут Григорий.

– Неужели? Думов? Думовы – хорошие люди. Думовы – это сила!

– Откуда же у вас такие поспешные выводы? – Удивился я.

– Гришенька, я с твоим отцом на Кавказе служил. Много хорошего он мне сделал. Павел Аркадьевич. Он здесь?

– Да, скорее всего на балконе. – Я был крайне рад тому, что моя ложь сошлась с его убеждениями.

– Здесь полно балконов. На каком из них?

– Этого, к сожалению, я не знаю.

– Ничего, я найду его. Столько лет не виделись. А ты, Елизавета, побеседуй пока с Григорием Павловичем.

Он ушел. Странный он. Я не знал, что он с моим отцом служил. Какое прекрасное совпадение.

– Григорий значит?

– Как видите, Елизавета Петровна.

– Давайте без отчества. Будем знакомы.

– Я очень рад знакомству. Чем вы увлекаетесь?

– Разве вы не знаете об увлечениях нашего общества?

– Мне кажется, вы не такая, как общество.

– Почему же вам так кажется?

– Знаете, уже очень много лет у меня не было такого чувства, как сейчас, при разговоре с вами.

– Вы слишком быстро развиваете ход событий.

– Вовсе нет. Вы мне понравились так, как мне еще ничего не нравилось, – начал я крутить банальные фразы, которые слышали все женщины, бывшие со мной.

– Григорий, неужели вы из тех, кто влюбляется не в душу, а в красоту?

– Нет, конечно, нет. Даже сейчас, в разговоре с вами, мне хочется узнать о вас все.

Диалог двух соперников: мы понимали, что отличаемся от всех, но несмотря на это, старались уколоть друг друга.

– Кстати, не могу не отметить то, как ловко вы обманули моего отца.

– Я никого не обманывал.

– Вы пытаетесь и меня обдурить? Вашего отца нет еще. Пока мой отец будет пытаться найти его, Сергей привезет Павла Аркадьевича.

– Великолепно! Но откуда вы это знаете?

– Ясновидящая.

– Неужели?! Правда?

– Ну что вы, —засмеялась ты. – Я стояла на парадном балконе и слышала ваш разговор с Сергеем.

– Прекрасно! Лиза, не желаете ли вы вернуться на балкон. Становится душно.

– Да, конечно.

Мы вышли на балкон. Ты смотрела на звездное небо своими зелеными глазами.

– Сколько же звезд, да? Красота!

– Согласен с вами.

– Ах, простите. Я же совсем не знаю вас.

– Нет! Не извиняйтесь. Я ведь тоже вас не знаю. Но, пожалуй, я расскажу сначала о себе, а затем вы, хорошо?

– Я вся во внимании.

– Знаете, Лиза, я мечтатель, одинокий мечтатель. За двадцать лет я повидал весь свет и словно устал от жизни. Из-за этого уже три года живу в мире грез. Я могу часами мечтать. Вы считайте меня сумасшедшим? Вряд ли вы поймете ту боль, то чувство, когда весь твой прекрасный мир, всё твое светлое будущее, созданное в мечтах, разбиваются о холодную реальность. Хочется подойти к обрыву, закрыть глаза и уйти в «вечный мир снов». Однажды я чуть не совершил подобное. К счастью, я вовремя пришел в себя.

– Какой ужас! Знаете, Григорий, я вас понимаю. Мне, конечно, не так дурно, как вам, но что-то подобное присутствует и во мне. Вы упомянули холодную реальность, так?

– Верно.

– Разрешите дополнить: не просто холодную реальность, но еще и глупую, бездарную реальность. Вы чувствовали себя одиноким, среди напыщенности, пафоса, глупости и безобразия, – промолвила ты, указывая на людей в зале.