Осенью 1931 года в Ленинграде почти ежедневно четырьмя неизвестными мужчинами совершались вооруженные налеты на булочные. Врываясь в них и угрожая оружием, преступники забирали из кассы всю наличность и скрывались. Бандиты были таинственны и неуловимы. Сыщики ленинградского угро никак не могли их раскусить, так как налетчики не подходили ни под одну из известных схем. Во-первых, были явно не уголовниками. Главарь их, к примеру, был шикарно одет – короткое демисезонное пальто цвета маренго с маленьким бархатным черным воротником, темные широкие брюки «оксфорд» и коричневые остроносые туфли «джимми». На голове – мичманка. От него всегда пахло одеколоном. В руках он обычно держал спортивный чемоданчик, куда и складывал выручку. Причем при сборе денег всегда восклицал: «Прошу!»
Участвовавший в поисках грабителей известный нам уже по предыдущему повествованию Алексей Кошелев именно по этой фразе главаря пришел к мысли, что тот мог работать в парикмахерской. Именно парикмахеры подобным возгласом зазывали тогда в зал очередных клиентов. И, как оказалось, молодой сыщик не ошибся. Главарь действительно работал в одной из ленинградских парикмахерских. Именно там в осенний день 1931 года его и еще двух грабителей и взяли сыщики ленинградского угро.
В апреле – мае 1935 года серия налетов на продуктовые магазины прокатилась и по Москве. В них участвовали трое вооруженных пистолетами молодых людей. Особенно дерзким было ограбление в Мытищинском районе, где бандиты ранили кассиршу. До этого они уже совершили четыре ограбления (два – на окраине Ростокинского района Москвы, два – в Мытищинском). По словам свидетелей, один из налетчиков был красив и явно походил на цыгана. Это была существенная зацепка для следствия. В то время возле станции Лось стоял цыганский табор. Именно туда и отправились сыщики во главе с Алексеем Ефимовым. Узнав, что человек, похожий по приметам на «их» цыгана, появляется иногда в таборе, было решено устроить в лесу засаду. Сыщики прождали три дня. И когда надежд на благополучный исход операции почти не осталось, внезапно на тропинке появились трое мужчин. Во главе шел цыган. Задержать их уже было делом техники.
В начале 30-х годов в Москве действовал особо опасный преступник Михаил Ермилов по кличке Хрыня. 18 ноября 1930 года именно он, вырываясь из засады, устроенной ему муровцами, убил одного из них – Николая Лобанова. После этого Хрыня совершил несколько крупных квартирных краж, и сыщикам стоило огромного труда выследить его и взять на одной из явок. Вскоре в Мосгорсуде начался процесс над Ермиловым и его сообщниками. Однако до конца судебного процесса Хрыня так и не досидел. Когда однажды его и сообщников вели по коридору суда, Хрыня внезапно вскочил на подоконник, выбил ногой оконную раму и был таков. Конвоиры, боясь, что и остальные заключенные последуют за своим главарем, оттеснили их к стене, и пока они это делали, Хрыни и вовсе след простыл. И вновь началась долгая и изнурительная погоня за матерым преступником.
А он тем временем был крайне осторожен. Менял постоянно явки, ни на секунду не расставался со своим «браунингом». И вот, наконец, муровцы через одного из своих осведомителей узнали, что на днях Хрыня должен встретиться с одним извозчиком в Электрическом переулке. Извозчик обещал достать для Ермилова патроны к «браунингу». Встреча весьма важная для Хрыни, не прийти на которую он не мог. Операцию по его задержанию возглавил начальник отделения МУРа Александр Жуков.
Приехав на место и обследовав окрестности, сыщики пришли к мнению, что лучше всего бандита брать на улице. На том и порешили. Вскоре к нужному дому подъехало такси. Из машины вышел Хрыня и, не глядя по сторонам, вошел в подъезд. Прошло еще несколько минут, и Хрыня вновь появился на улице и направился к поджидавшей его машине. В этот момент к нему и бросились муровцы. Увидев их, Хрыня выхватил из кармана «браунинг» и открыл огонь. Сыщики ответили тем же. В результате перестрелки преступник был убит.
В конце 1934 – начале 1935 года в Москве произошло несколько крупных взломов сейфов. Преступник вскрыл их в авиационном институте, МВТУ имени Баумана, кожевенном институте и в больнице Остроумова. Всего им было похищено свыше 110 тысяч рублей. По всем приметам явствовало, что работал профессионал, который вскрывал сейфы, как консервные банки. А ведь в те годы профессиональных «медвежатников» в стране осталось не так уж и много. Поэтому сыщики МУРа стали проверять по своим каналам всех специалистов этого дела с дореволюционным стажем. И вскоре установили: это не кто иной, как знаменитый «медвежатник» Першин. Его поимкой руководил лично начальник МУРа В. Овчинников.
Иван Першин вышел на свободу в начале 30-х и обосновался в Москве, хотя власти определили ему совсем другое место жительства – город Котлас. Поехать же в столицу <192>медвежатника<170> вынудили причины личного характера – вот уже 45 лет он не видел свою мать. Однако, прибыв в Москву, Першин поселился не у матери, которая жила тесно, а у старого знакомого – слесаря, который в былые годы изготовлял для него первоклассный инструмент для вскрывания сейфов. Этот знакомый и вывел его на конструктора одного из московских заводов, который теперь жил под другой фамилией, имея какие-то грешки перед Советской властью. Последним обстоятельством можно было выгодно воспользоваться. Шантажируя этого человека, Першин сделал из него ценного наводчика, который отныне стал поставлять ему информацию о денежных делах в тех институтах, где читал лекции. И вот с ноября 1934 года по Москве покатилась целая серия ограблений институтских касс.
Между тем, обратившись к своей картотеке, сыщики МУРа установили, что в 1934 году на весь Советский Союз были зарегестрированы 92 человека, причастных когда-то к делам по взломам сейфов. Вместе с сообщниками круг подозреваемых лиц достиг 700 человек. Пришлось изучать биографии всех. Варшавских медвежатников отбросили сразу, поскольку те никогда не работали в одиночку. Судя по почерку, в институтских кассах работал человек недюжинной силы, который один двигал тяжеленные сейфы (он обычно вскрывал заднюю, самую тонкую стенку). Поэтому людей хилых и средней комплекции из круга подозреваемых тоже вывели. Затем пошли завязавшие и те, кто на данный момент сидел в тюрьме. Вскоре список похудел до семи подозреваемых. Сыщики стали поднимать их прошлые дела и выяснили, что четверо из них входили когда-то в шайку Ивана Першина. Дальше был установлен адрес матери Першина, затем засекли и его самого, когда он к ней приходил. С помощью наружки сыщики установили связь Першина с конструктором, который, как оказалось, имел выходы на все ограбленные институты. Отныне все сомнения у детективов отпали: вот кого они искали в течение целого года! 15 декабря 1935 года Иван Першин был арестован, причем весьма буднично – без стрельбы и погонь. А вот с конструктором сыщики обложались: тот в самый последний момент успел наложить на себя руки. Так в декабре 35-го завершилась карьера последнего крупного медвежатника Российской империи.
В 30-е годы Московский уголовный розыск по праву считался одним из лучших в стране. Здесь были собраны отличные кадры розыскников, работавших не за страх, а за совесть. Если где-нибудь местные сыщики не справлялись с поиском преступников, им на помощь выезжали сотрудники МУРа. Первая такая командировка муровцев состоялась в декабре 1936 года, когда в городе Мелекессе, что в Куйбышевской области, была зверски убита делегат 8-го съезда Советов учительница Мария Пронина. Это случилось поздно вечером, когда Пронина, вернувшись со съезда, шла с вокзала домой. Преступники настигли ее в одном из глухих мест и нанесли девять ударов ножом. Местные детективы, проработав около недели, так и не смогли приблизиться к разгадке преступления. И тогда дали знать в Москву, в МУР. 20 декабря в Мелекесс прибыла спецбригада из лучших сыщиков во главе с начальником МУРа В. Овчинниковым. Им понадобилось всего три дня, чтобы бандиты были изобличены и арестованы. 23 декабря арестовали некоего Федотова, 24-го – Розова. Как выяснилось, учительницу они убили с целью ограбления.
Между тем новый нарком внутренних дел Генрих Ягода просидел в своем служебном кресле чуть более двух лет. И, кажется, ничто не предвещало беды. 27 ноября 1935 года Г. Ягода получил высокое звание Генерального комиссара госбезопасности СССР. Вместе с ним повысили в звании и его близких соратников и коллег по работе. Комиссарами 1-го ранга стали: Я. Агранов, В. Балицкий, Т. Дербиас, Г. Прокофьев, С. Реденс, Л. Заковский. Звание комиссара 2-го ранга получил начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР Леонид Бельский.
Однако прошло всего десять месяцев, и в сентябре 1936 года Ягода покинул Лубянку. Сначала его назначили наркомом связи СССР, а в 1937 году и вовсе арестовали как врага народа. Наркомом внутренних дел СССР стал Николай Ежов, до этого – куратор органов НКВД по линии ЦК ВКП(б). Ежов в буквальном смысле слова взял всю страну в «ежовые» рукавицы. Мощным катком репрессий прошелся он и по кадрам НКВД. Мы уже упоминали о том, что в ноябре 1935 года большая группа работников НКВД СССР получила спецзвания. Из них Генеральным комиссаром госбезопасности стал один человек, комиссарами 1-го ранга – 6, комиссарами 2-го ранга – 13. В период «ежовщины» почти все они были подвергнуты репрессиям. Генеральный комиссар Ягода – расстрелян, все комиссары 1-го ранга арестованы и репрессированы, из комиссаров 2-го ранга такая же участь постигла 12 человек. И лишь одного человека эта участь миновала.
При Ежове маховик репрессий стал раскручиваться с невероятной силой, захватывая в свою орбиту уже не тысячи, а миллионы людей. Лагеря были переполнены заключенными, и стон их стоял по всей стране. Туго приходилось даже блатным. Хотя, если говорить откровенно, в отличие от осужденных по политическим статьям, уголовникам было чуть полегче. И по ним государственная машина не наносила таких ударов, как, к примеру, в середине 20-х фашистская власть в Италии по сицилийской мафии.
историЧескаЯ сПравка
В 1924 году во время поездки по Сицилии Бенито Муссолини впервые воочию убедился в реальной силе и власти местной мафии. Его самолюбие было оскорблено настолько, что он громогласно пообещал истребить мафию на корню.
Вернувшись в Рим, Муссолини вызвал к себе шефа полиции Чезаре Мори, славившегося своей жестокостью, и отдал приказ о беспощадном искоренении мафии на Сицилии. Получив этот приказ, Мори тут же приступил к его исполнению. На Сицилии начались массовые аресты людей, принадлежавших к мафии. Причем доказательством вины могло служить все что угодно. Например, людей объявляли преступниками за то, что в их доме находили длинные ножи или ножницы. С арестованными особо не церемонились. Удары кнутом по спине, предварительно смоченной соленой водой, вырывание ногтей были дополнены современным орудием пытки – электрошоковой аппаратурой. Сицилийцы, «разоблаченные» как мафиози, либо приговаривались к смертной казни, либо заключались в тюрьму, либо в кандалах депортировались на остров Утика и Липарские острова в Средиземном море. Таким образом, Мори достаточно быстро расправился со средними и мелкими уголовниками, рядовыми солдатами мафии. Он действовал по принципу: «Нет армии – не будет и генералов». В 1927 году шеф полиции торжественно объявил, что мафия разбита. «Мы сделали то, – громогласно заявил он, – что не смогли до нас сделать все предшествующие правительства».
Примерно то же самое мог бы заявить и Адольф Гитлер, который в середине 30-х годов свел уголовную преступность в Германии практически к нулю.
Между тем судьба Николая Ежова была столь же трагична, как и его предшественника. Просидев в кресле наркома внутренних дел СССР ровно столько же, сколько и Ягода (26 месяцев), Николай Ежов в начале декабря 1938 года был отстранен от этой должности. Новым наркомом стал 39-летний Лаврентий Берия, еще летом 38-го года вызванный из Тбилиси в Москву и ставший заместителем Ежова. Сам Ежов в начале 1939 года был арестован и через год расстрелян как враг народа. Таким образом, после двухлетнего правления в НКВД партийца Ежова к руководству наркоматом приходит профессиональный чекист.
Именно при Л. Берии в марте 1940 года НКВД СССР произвел коренную перестройку оперативно-служебной деятельности уголовного розыска. Оперативные работники стали нести ответственность в первую очередь за результаты борьбы с конкретными видами преступлений, главным образом с особо опасными. Изменились методы руководства аппаратом уголовного розыска со стороны Главного управления милиции. Выезды на места работников центрального аппарата с целью обследования и контроля были сокращены до минимума. Основное внимание сосредоточивалось на оказании практической помощи в борьбе с преступностью. Отметим, что с 1939 по 1942 год уголовный розыск страны возглавлял Г. И. Цыхановский. Затем в течение года – И. В. Бодунов.
После того как волна репрессий при Л. Берии пошла на спад, население страны вздохнуло с облегчением. Из лагерей потянулись тоненькие струйки первых освобожденных. Однако основная масса заключенных продолжала досиживать свой срок и при Л. Берии. К этому времени территория СССР значительно увеличилась за счет присоединения к нему Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии. В связи с этим расширился и уголовный контингент: с этих территорий были вывезены заключенные с большими сроками.
Преступления времен Великой Отечественной
Борьба с бандитизмом. Дело А. Харитоновой. МГБ против МВД. Лжеполковник Н. Павленко. Дело Мосминводторга
Великая Отечественная война сплотила всех, кому дороги были свобода и честь Отечества. Даже преступники готовы были бить врага до победного конца. Генерал К. Рокоссовский, до войны сам познавший ужас тюремных застенков, обратился к И. Сталину с предложением сформировать из уголовников специальные подразделения для борьбы с фашистами. Сталин дал добро. Штрафбаты создали летом 1942 года, и они буквально наводили ужас на врага. Правда, и потери в этих подразделениях были огромны. Используемые в виде «пушечного мяса», уголовники чуть ли не голыми руками воевали с врагом, рискуя получить пулю и от немцев – в грудь, и от своих – в спину.
Однако отметим, что участие некоторых уголовников в войне в скором времени раскололо надвое преступный мир страны. Получившие оружие из рук власти («ссучившиеся») уголовники по старым воровским понятиям предавали главную идею блатного мира – не идти ни на какие сделки с государством. Впереди теперь маячила долгая и жестокая «сучья» война.
С самого начала войны уголовному розыску страны пришлось столкнуться с новыми видами преступлений: дезертирством, мародерством, распространением провокационных слухов. Московский уголовный розыск в годы войны возглавляли два человека: комиссары милиции 3-го ранга К. Рудин и А. Урусов. Авторитет МУРа и в годы войны оставался на том же высоком уровне, что и прежде. Когда в начале 1942 года волна бандитизма захлестнула Среднюю Азию, включая города Ташкент, Фрунзе, Алма-Ату, Джамбул, Чимкент и др., ГКС НКВД СССР командировал в Ташкент бригаду Главного управления милиции во главе с начальником отдела уголовного розыска по раскрытию опасных преступлений Александром Михайловичем Овчинниковым. Почти месяц эта бригада помогала ташкентским сыщикам обезвредить ряд крупных вооруженных банд в городе и окрестностях. С пойманными бандитами особо не церемонились – просто ставили к стенке.
Москва тогда помогала не только людьми, но и советом. 3 сентября 1942 года в органы милиции на местах был направлен обзор опыта борьбы с преступностью в стране за первый год войны. Он содержал не только анализ состояния преступности, но и разбор тактики, применяемой преступниками в условиях военного времени.
В 1943 году к руководству уголовным розыском страны пришел упоминавшийся нами ранее А. М. Овчинников, один из лучших сыщиков того времени. Уроженец Пермской области, А. Овчинников начинал свою карьеру в милиции с должности участкового инспектора в Кунгуре. Затем там же он был начальником милицейского конного резерва. В 1938 году он стал начальником городской милиции Свердловска. Перед войной работал в НКВД Армении. С января 1941 года – в ГУУР НКВД СССР.
Став главным сыщиком страны, Овчинников собрал под своим крылом лучших специалистов розыскного дела. Он перевел к себе из МУРа Николая Осипова, участвовавшего в раскрытии в декабре 1936 года в Мелекессе убийства депутата Марии Прониной. В ГУУР были также переведены: начальник угро Казахстана Иосиф Татаринов и начальник угро Красноярского края Михаил Титаренко (в 1949 году именно он сменит А. Овчинникова на посту начальника ГУУР).
Преступность в Москве военных лет была по тем временам довольно высокой. Грабили квартиры, убивали людей (благо с оружием теперь не было проблем), «чистили» магазины и склады железнодорожных орсов. Злачные места Москвы буквально кишели блатным людом. Самыми криминогенными местами считались Марьина Роща и особенно Тишинский рынок. Как вспоминал писатель Эдуард Хруцкий, «перед кровавыми подвигами Тишинки бледнела слава Марьиной Рощи, Вахрущенки и Даниловской заставы. Я по сей день помню это пугающее скопище человеческой нечисти. На территории этой была своя иерархия и даже некая «форменная одежда».
Ниже всех стояли уголовные солдаты-огольцы. Они ходили в синих кепках-малокозырках, в скомканных «в гармошку» хромовых сапогах, и белый шарф на шее, и, конечно, золотой зуб-фикса. Для нас, мальчишек, они были особенно опасны: могли запросто отобрать продовольственные карточки, если тебя родители послали в магазин, снять шапку, отнять билеты в кино. Они шныряли по рынку, выполняя указания «солидняков». Местного ворья…»
В конце войны, в ноябре 1944 года, силами ГБ и московской милиции, с привлечением значительных армейских сил на Тишинском рынке была устроена грандиозная облава. По словам все того же Э. Хруцкого, «после нее разбежались, сгинули огольцы, исчезли мордатые спекулянты, залегли на дно воры в законе. Карательная машина государства, имевшего уникальный опыт массовых посадок, сработала безукоризненно. После этой облавы мы еще долго находили в проходных дворах деньги, финки, кастеты и даже пистолеты… С массовым бандитизмом в Москве было покончено за полгода.
Брали всех. Бандитов ставили к стенке или отправляли на Север, а тех, кто, возможно, сталкивался с ними случайно, забирали по статье 59–3 как бандпособников…»
Война высвечивала как лучшие, так и худшие качества людей. Были и тогда среди преступников свои «монстры». И даже женщины, в частности, москвичка, некая Анастасия Харитонова. Ее уголовное дело стало одним из самых громких дел в практике МУРа тех лет.
Семья Харитоновых (муж, жена и двое мальчиков-близнецов – Володя и Витя) жили до войны на Хорошевском шоссе. В 1941 году глава семейства ушел на фронт, а Анастасия Харитонова с детьми эвакуировалась. Мальчикам в тот год было по 7 лет. Вернувшись в 43-м из эвакуации в Москву, Анастасия встретила мужчину, с которым решила создать новую семью. Однако сделать это ей мешали уже подросшие дети. И Харитонова задумала от них избавиться. Поначалу она не решалась выгнать ребят из дома сама и поэтому всеми силами создавала такие ситуации, чтобы они это сделали добровольно. Она била их нещадно за малейшую провинность, морила голодом. Затем, видя, что это не помогает, стала действовать более энергично. Увезя детей в Горький, она оставила их там и приехала в Москву. Но местная милиция вернула мальчиков обратно. Тогда Харитонова увезла сыновей в лес и бросила. К сожалению, мальчики самостоятельно нашли дорогу назад. Развязка в этой жуткой истории наступила в апреле 1944 года.
19 апреля Харитонова сказала детям, что отвезет их в Хотьково к тете Анне. Доехав до станции, все трое отправились пешком к дому родственницы. Когда они шли по мосту над рекой Пажой, Харитонова неожиданно столкнула детей в воду. Не умея плавать, оба мальчика утонули. Харитонова вернулась в Москву и сообщила соседям, будто дети остались у сестры. Однако та через несколько дней приехала в Москву, и соседи поинтересовались здоровьем мальчиков. Анна ответила, что не видела детей больше месяца и их к ней никто не привозил. Почуяв неладное, соседи сообщили обо всем в милицию. После нескольких изнурительных допросов Харитонова созналась в убийстве детей. Суд приговорил ее к длительному тюремному заключению, так как закон тогда не позволял ее расстрелять.
9 июля 1945 года народный комиссар внутренних дел СССР Лаврентий Берия был удостоен высокого звания Маршала Советского Союза за самоотверженную работу на благо Родины в годы Великой Отечественной войны. Через пять месяцев после этого, 29 декабря, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об освобождении Л. Берии с поста наркома. По личному распоряжению И. Сталина Берия отныне должен был целиком сосредоточиться на работе в Политбюро ЦК ВКП(б) и Совнаркоме СССР.
Первоначально Л. Берия продолжал курировать систему правоохранительных органов в стране, но уже в 1946 году в связи с усилением позиций А. Жданова эти функции у него были отобраны, он сохранил за собой лишь контроль за Комиссией по атомной энергии. Пошатнулись связи Берии и в самом МГБ, куда в 1946 году вместо давнего друга В. Меркулова председателем пришел Виктор Абакумов, в свое время арестованный Берией, но в 1940 году ушедший из-под его опеки в Управление особых отделов РККА. И только в МВД СССР министром оставался Сергей Круглов, имевший с Берией тесную рабочую связь с ноября 1938 года, когда 31-летний С. Круглов пришел служить в НКВД под начало только что назначенного на пост наркома Берии. Теперь, в 1945 году, С. Круглов сменил своего патрона в кресле наркома, и именно на его долю выпала обязанность существенно перестроить органы внутренних дел страны в послевоенный период.
Так как борьба с преступностью в первые послевоенные годы значительно осложнялась массовой миграцией населения – возвращающихся из эвакуации, демобилизованных, репатриантов, – то в этих условиях первостепенное значение имели все направления деятельности милиции: охрана прав и интересов граждан; предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений; борьба с расхитителями, спекулянтами и взяточниками; борьба с детской беспризорностью; обеспечение безопасности дорожного движения; соблюдение требований паспортной и разрешительной систем.
В 1946 году серьезной реорганизации подвергся уголовный розыск страны. Отдел уголовного розыска Главного управления милиции МВД СССР был преобразован в Управление уголовного розыска (УУР), деятельность которого стала строиться по территориальному принципу. На УУР возлагалась задача организации борьбы со всеми видами уголовных преступлений на всей территории СССР. Начальником УУР оставался А. М. Овчинников.
МУР в первые послевоенные годы возглавлял Иван Васильевич Парфентьев, начальник строгий и сыщик, как говорится, от Бога. Оперативных работников он подбирал себе так, как не каждый мужчина подбирает себе жену.
Реорганизация коснулась тогда и отдела БХСС Главного управления милиции МВД СССР. В 1947 году этот отдел был преобразован в Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией.
В августе 1947 года реорганизации подверглись подразделения милиции Москвы, столиц союзных республик, Ленинграда, а также Архангельска, Мурманска и Владивостока: они организовывались по войсковому принципу и на них распространялись уставы Советской Армии.
В феврале 1948 года в составе Главного управления милиции МВД СССР и при республиканских, краевых и областных УМВД появились следственные отделы, основной задачей которых стало расследование уголовных дел, возбуждаемых оперативными отделами милиции.
Между тем давнее соперничество органов МВД и МГБ в 1949 году вылилось в то, что МГБ вновь поглотило советскую милицию, подчинив ее себе, как это уже было в 1930 году. Теперь Главное управление милиции МГБ СССР состояло из трех управлений: управления милицейской службы, на которое возлагались функции охраны общественного порядка и общественной безопасности, а также проведение административных мероприятий по исполнению законов и распоряжений центральных и местных органов власти; управления по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией; управления уголовного сыска (так тогда именовался уголовный розыск). Кроме того, был создан ряд отделов по видам деятельности милиции.
Преобразовав центральный аппарат милиции, МГБ упразднило как не оправдавший себя зональный принцип руководства местными органами сыска, введя линейный (по видам преступлений). Теперь при республиканских, краевых и областных управлениях милиции были образованы учетно-регистрационные отделы, ведавшие статистикой.
Переподчинение милиции столь мощному ведомству, каким являлось МГБ, конечно, сыграло свою положительную роль, но все же не смогло снять всех проблем.
Даже в годы знаменитого сталинского порядка не переводились на Руси уникальные преступники. Одним из таких был Николай Павленко. Встречавшийся с ним сорок лет назад следователь союзной прокуратуры Сергей Михайлович Громов рассказывал: «О деле Павленко нигде публично не упоминалось. На мой взгляд, оно поучительно. Бытует мнение, что только в последние десятилетия появились крупные аферисты и мошенники. К сожалению, были они и раньше, в сталинские времена «высоких нравов». Мне довелось заниматься делами всех категорий. Это убийства, бандитизм, украинские нацисты, крупные хищения, взяточничество лиц, занимавших высокое служебное положение. Но уголовное дело по обвинению Павленко – единственное в своем роде.
В ноябре 1952 года была разоблачена и ликвидирована преступная вооруженная организация, действовавшая на протяжении 10 лет.
Ее создал в марте 1942 года, в тяжелый период Великой Отечественной войны, некий Павленко Н. М., который дезертировал из воинской части, направляемой на фронт, и через некоторое время сколотил и возглавил лжевоенно-строительную организацию под вымышленным наименованием УВР-2 (Управление военных работ). Под ее крышу он собрал дезертиров, судимых ранее людей, своих родственников и приятелей. Павленко и его сообщники, воспользовавшись ротозейством и беспечностью командиров отдельных воинских частей, обманывая и подкупая тыловиков, смогли обмундировать личный состав «своей воинской части» в форму солдат, сержантов и офицеров Советской Армии, вооружить их и, находясь в тылах действующих войск, занялись массовыми хищениями и грабежами государственного, а также трофейного имущества на территориях, освобождаемых от врага. Этот поход сопровождался бесчинствами и даже самовольными расстрелами. По существу, УВР-2 представляло собой вооруженную банду.
После окончания войны Павленко разделил значительную часть награбленного имущества между своими «однополчанами», щедро наградил их через командование других частей орденами и медалями, многих «бойцов» снабдил различными подложными документами и фиктивно демобилизовал.
Как ни парадоксально, Павленко со своей лжевоинской частью дошел почти до Берлина. Подкупив некоторых должностных лиц из числа военных комендантов в немецких городах, добился выделения для них железнодорожных вагонов и беспрепятственно вывез все награбленное имущество летом 1945 года.
После так называемой демобилизации Павленко и его сообщники создали в Калинине артель «Пландорстрой». Он стал ее председателем. Вскоре, расхитив свыше 300 тысяч рублей кооперативных денег, из Калинина скрылся, а в марте 1948 года, используя сохранившиеся у него фиктивную печать и бланки УВР-2, возродил свою организацию. Теперь уже под названием УВС (Управление военного строительства).
Основным способом массовых хищений государственных средств было заключение разного рода договоров на дорожно-строительные работы, фактически выполнявшиеся наемными рабочими и колхозниками, вовлеченными в эту организацию обманным путем и не подозревавшими о ее подлинном характере и целях.
До разоблачения в 1952 году Павленко и другие участники УВС, используя открытый счет в Госбанке, из сумм, выплачиваемых разными организациями за выполненные дорожно-строительные работы, расхитили свыше 30 миллионов рублей.
Павленко дезертировал из армии в звании воентехника 1-го ранга, а в последующие годы присвоил себе звание полковника. Маскировка созданной Павленко организации под воинскую часть способствовала уклонению от финансового и иного государственного контроля за ее деятельностью. В то же время наличие вооруженной охраны на объектах УВР-2 и УВС исключало проникновение на них представителей местных властей.
С целью конспирации в «части» была создана и так называемая контрразведка, начальником которой был один из главарей УВС Константинов (Константинер), выдававший себя за майора. Кроме него, носил форму инженер-майора Допкин, «начальник снабжения», в званиях офицеров ходили и некоторые другие участники этой преступной организации: Завада, Фелимонов, Щеголев и другие.
Документально установлено, что Павленко и его сообщники по разного рода липовым представлениям получили свыше 230 орденов и медалей Советского Союза.
В ноябре 1952 года, в момент ликвидации УВС, ее участники располагались в Киевской, Одесской, Запорожской, Днепропетровской, Харьковской, Могилевской областях, на территории Молдавии и Эстонии. В «штате» этой лжевоинской части числилось свыше 300 «бойцов», из них 50 – вооруженная охрана. При ликвидации было конфисковано 3 ручных пулемета, 21 винтовка и карабин, 8 автоматов, 18 пистолетов и револьверов, 5 ручных гранат и свыше 3 тысяч боевых патронов. УВС располагало и автотехникой – легковыми автомобилями, грузовиками, тракторами, экскаватором. Кроме того, у «руководства» в достатке имелось фиктивных гербовых и других печатей и штампов, бланков, справок…
Павленко и другие были осуждены по приговору военного трибунала Московского военного округа. Сам «полковник» получил высшую меру наказания…»
Так что, как это ни покажется странным, но, оказывается, и во времена железного сталинского порядка могли десятилетиями безнаказанно обделывать свои дела преступные группировки типа УВС. Судя же по воспоминаниям бывалых следователей, многие из нынешних громких преступлений были известны и полстолетия назад. К примеру, в конце 40-х годов много шума наделало так называемое дело Мосминводторга. Эта организация содержала в Москве павильоны, где продавались в розлив пиво и водка. Служба в этих павильонах была настолько прибыльной, что, для того чтобы устроиться на нее, требовалось «отстегнуть» начальникам 15 тысяч рублей, а эта сумма тогда равнялась шестидесяти месячным стипендиям студента-отличника МГУ. Место же руководителя павильона оценивалось в два раза выше. Зато, устроившись в павильон или палатку, можно было с помощью элементарного недолива возместить затраты в течение одного месяца. И все оставались довольны. Продавец получал свою долю левого навара, инспектора – свою, даже районное отделение милиции было не в обиде на торг, имея свой процент от левых денег.
И вот в конце 40-х годов директора торга Федунова все-таки взяли. Тогда этот арест навел страху на московских барыг, правда, ненадолго. Вскоре, используя связи в Секретариате Президиума Верховного Совета СССР, Федунов был помилован и вышел на свободу. Так что система взяточничества прекрасно себя чувствовала и при Сталине. В 1950 году в Верховном суде РСФСР на взятках «погорели» несколько членов суда и консультантов. Секретарь Военной коллегии некто Буканов за деньги подписывал для преступников различные ходатайства с указанием своей немаленькой должности, и последние прикрывались этими бумагами как щитом.
Тогда же, в 40-х годах, в стране появились и первые так называемые «цеховики», владельцы подпольных цехов, где выпускалась «левая» продукция. Об этом делится своими воспоминаниями полковник юстиции в отставке А. Лискин: «И в те времена было немало людей, обуреваемых страстью легкой наживы. Однако в рамках тогдашней хозяйственной инфраструктуры и уголовного права гражданам СССР заниматься частным предпринимательством не дозволялось под страхом уголовного наказания. Тем не менее находились и такие, кто создавал дутые артели, подпольные цеха в колхозах и совхозах и «гнал» незамысловатый, но имевший спрос ширпотреб: плащи, свитера, кофты, чулки, носки…
Они воровали, так как никаких фондов у частников не имелось. Чтобы делать «левый» товар, скажем, бытовую резинку, они порой под официальным лозунгом об экономии на производстве сырья и материалов «совершенствовали» ее изготовление на государственной фабрике. Из семи жилок, скажем, оставляли пять, а две умыкали на подпольное производство…
Были продуманы как каналы сбыта, так и система отмывания «грязных» денег. Например, преступники находили людей, выигравших крупные суммы по займам и дорогие предметы по денежно-вещевым лотереям. Подпольные миллионеры оплачивали таким счастливчикам их выигрыши двойными, а то и тройными суммами.
Однако в этих хитросплетениях, особенно при дележе добычи, возникали обострения из-за объегоривания друг друга. Но в те годы никаких разборок с применением паяльных ламп, электротока, удавок, пальбы из пистолетов и привлечения наемных убийц теневики не применяли. По взаимному согласию дельцы подбирали трех, с их точки зрения, наиболее уважаемых и мудрых старцев, которых и приглашали выступить в роли третейских судей».
Таким образом, корни отечественной организованной преступности следует искать в той командно-административной системе, что действовала еще при Сталине. Ведь сложившийся порядок управления обществом и хозяйством не мог существовать без теневой экономики, которая являлась не чем иным, как передаточным звеном между организованной преступностью и советской бюрократической системой. Другое дело, что, зная о существовании рядом с собой теневой экономики, официальная власть не давала ей возможности сильно укрепиться и расшириться и с помощью штыка раз от раза проводила профилактические мероприятия по ликвидации особо зарвавшихся теневиков. В ноябре 1952 года очередь дошла, например, до Н. Павленко. Отметим, что суммы ущерба, который наносили шайки бандитов в то время, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходит сегодня. Специалист по организованной преступности в СССР Александр Гуров (о нем еще пойдет речь впереди), изучив в Мосгорсуде дела 40 бандитских групп, разоблаченных за период с 1946 по 1959 год, выяснил, что их «подвиги» куда скромнее, чем дела нынешних бандитов. Одна тогдашняя банда из 17 человек, занимавшаяся хищениями, причинила убыток на сумму в 3 тысячи рублей, что, по новому исчислению, равняется сумме… в 300 рублей.
В последний раз возвращаясь к имени Н. Павленко, отметим, что его «бойцы» так и не произвели в сторону законной власти ни одного выстрела. Может быть, поэтому именем этого великого расхитителя социалистической собственности в те годы сердобольные родители не пугали своих детишек и имя его не склонялось всуе среди простых сограждан в очередях и на коммунальных кухнях. Зато про всяких «черных кошек» люди судачили, не переставая. Хотя на самом деле московская банда «Черная кошка» была всего лишь молодежной хулиганской группировкой. В нее входили ребята 10–12 лет, основным занятием их был грабеж уличных палаток, в которых продавались так нужные подросткам папиросы и конфеты. Обчистив вечером палатку, ребята на прощание малевали на ее стенах силуэт черной кошки.
Однако в отличие от «Черной кошки» в Москве того времени действовали и настоящие вооруженные банды, подобные банде Горбатого из знаменитого произведения братьев Вайнеров.
Борьба за власть в правительстве СССР. Банды 50?х
Банда Америки. Банда И. Митина. Арест Л. Берии. Создание КГБ. Чистки в МВД. Борьба с преступностью. Упразднение МВД СССР
15 апреля 1949 года в Московский финансовый институт кассиры Тимакова и Никитина привезли 258 тысяч рублей зарплаты. В шесть часов вечера, когда кассиры вошли в вестибюль института, к ним приблизился молодой человек и тремя выстрелами из пистолета уложил наповал. Схватив мешок с деньгами, он выскочил на улицу и, сев в поджидавшую его у входа «победу», скрылся с места происшествия. Этим убийцей и грабителем оказался 25-летний Павел Андреев, в уголовной среде известный под экстравагантной кличкой Америка, предводитель банды из 14 человек. Эта банда долгое время занималась вооруженными налетами на магазины и кассы Подмосковья. Но деньги, добываемые бандой после подобных налетов, были не столь большими и проедались, пропивались ее участниками в считанные недели.
Америка же мечтал о солидном куше, причем делиться ни с кем не хотел. Поэтому когда в один из апрельских дней 1949 года в ресторане «Звездочка», что на Преображенке, к нему за столик подсел неизвестный и предложил без особых хлопот «взять» кассу финансового института, Америка сразу согласился, чем и поставил финальную точку в своей бандитской карьере. В машине, брошенной налетчиками на Башиловке, сотрудники МУРа нашли «пальчики» Америки, и с этого момента судьба его была предрешена. Но так как Павел Андреев теперь проживал по подложным документам не у родителей, а в отдельной комнате в Сокольниках, достать его муровцам удалось не сразу. Лишь после того, как в далекой от Москвы Казани агент угрозыска по кличке Брюнет вывел своих товарищей на изготовителей фальшивых документов и оттуда ниточка протянулась в Москву, муровцы установили, наконец, под какой фамилией нынче скрывается Америка. Было установлено, что Павел Андреев теперь является Никитиным и числится художником-модельщиком в Производственном комбинате МОСХа. 20 мая 1949 года в Сокольниках на квартире Америки сотрудники МУРа арестовали почти всю банду. Так и не сумел Павел Андреев вдоволь погулять на ворованные деньги, получив по суду 25 лет отсидки.
Не успело стихнуть эхо суда над бандой Америки, как Москва вновь содрогнулась от страха перед бандитскими налетами. 26 марта 1950 года трое налетчиков, представившись ни много ни мало сотрудниками МГБ, ворвались в промтоварный магазин в Тимирязевском районе и «обчистили» его кассу на 68 тысяч рублей. Пораженные такой наглостью, московские чекисты попытались по горячим следам сесть банде на «хвост», но та на некоторое время «легла на дно» и легко избежала всех неприятностей.
После того как страсти вокруг дерзкого налета несколько улеглись, банда вновь дала о себе знать. 16 ноября 1950 года ею был ограблен магазин водного бассейна на 24,5 тысячи рублей, а 10 декабря – промтоварный магазин в Кутузовской слободе на 62 тысячи рублей. Столь солидный куш (почти 90 тысяч рублей) и дерзость банды заставили заговорить о ней всю Москву и округу. Сыщики из МГБ и МУРа буквально сбились с ног в поисках неуловимых налетчиков. По свидетельским показаниям, верховодил у них высокий белобрысый парень в коричневом кожаном пальто. На правом плече пальто кожа была вырвана треугольным клочком, а затем аккуратно зашита. Вооружен белобрысый двумя пистолетами, один из них – «ТТ». Второй преступник был низкого роста, в телогрейке, он обычно складывал в сумку все наворованные деньги. В описаниях третьего преступника свидетели путались.
Однако, даже несмотря на описание двух бандитов, сыщики так и не могли выйти на них через своих информаторов в преступной среде. Судя по всему, налетчики не имели никакого отношения к уголовному миру. Это значительно усложняло поиски.
В МУРе были созданы две оперативные группы: одна, во главе с полковником Семеном Дегтяревым, занималась розысками бандитов в Москве, другая, во главе с Игорем Скориным, прочесывала область. От Москвы операцию курировал А. М. Овчинников, от области – начальник областного угро Андрей Холомин.
Между тем преступники, чувствуя свою безнаказанность и дурея от легких денег, стали действовать наглее и безжалостнее. 1 февраля 1951 года возле одного из промтоварных магазинов в Ховрине ими были убит оперуполномоченный местного отдела милиции Кочкин. 11 марта та же участь постигла и лейтенанта милиции Бирюкова. Вместе с последним шальные пули бандитов сразили наповал и двух случайных свидетелей – мастера одного из московских заводов и женщину.
Эти убийства средь бела дня настолько всколыхнули Москву, что партийные власти не могли оставить их безнаказанными. Первый секретарь МК ВКП(б) Никита Хрущев собрал у себя все руководство столичной и областной милиции и поставил вопрос ребром: либо вы ловите банду, либо каждый из вас ответит перед партией своей карьерой. В доказательство серьезности своих слов Хрущев тут же публично снял с должности и арестовал начальников двух райотделов милиции – Тимирязевского и Химкинского.
Но даже столь крутой разговор в кабинете главного партийного руководителя Москвы не исправил положение в лучшую сторону. Банда по-прежнему была неуловима. Продолжали звучать выстрелы, и лилась невинная кровь. До февраля 1953 года (то есть в течение последующих 23 месяцев) преступники успели совершить еще 15 вооруженных налетов, убить одного (в общей сложности – трех) милиционера и пятерых гражданских лиц и награбить денег на сумму 292 тысячи 500 рублей. И кто знает, сколь долгим оказался бы кровавый путь этой неуловимой банды, если бы не секретный агент милиции по кличке Мишин. Именно ему выпала участь быть внедренным в эту банду, которую взяли ранним февральским утром 1953 года. В нее входили четыре человека, а возглавлял ее мастер одного из заводов в Красногорске 26-летний Иван Митин. Эта преступная группировка, наводившая ужас на Москву и область в течение почти трех лет, была уникальна, прежде всего, тем, что члены ее были вполне добропорядочными гражданами, числились передовиками производства и не имели никаких уголовных контактов. Последнее обстоятельство и позволяло ей просуществовать столь долгое время и путать все карты московским сыщикам. Главарь банды Митин чуть ли не под страхом смерти запретил своим подельникам «светиться» с награбленным в злачных местах столицы, и никто из них не посмел его ослушаться.
И все же, сколько веревочке ни виться, но на каждого Горбатого находился свой Шарапов и на каждого Митина – свой Мишин.
В дни, когда банда Митина содержалась в тюрьме Лефортово, на даче в Кунцеве 5 марта 1953 года скончался Иосиф Сталин. Смерть его повергла в уныние миллионы людей, но только не его ближайших соратников из кремлевского руководства. Один из выдающихся деятелей коммунистической системы Лаврентий Берия начал свое новое и последнее стремительное восхождение к вершинам государственного руководства.
Для того чтобы вернуть себя к руководству силовыми министерствами (МГБ и МВД), ему понадобилось всего 10 дней. 15 марта 1953 года Л. Берия в четвертый раз за советскую историю объединяет МГБ СССР и МВД СССР в одно министерство и становится министром внутренних дел Союза. Его рвение в те дни, кажется, не знает никакого предела. Отстраненный в 1945 году от фактического руководства карательными органами, Берия теперь стремится наверстать упущенное. «Я прекратил ежовщину, – заявил он тогда. – Теперь я прекращу и игнатовщину!»
Семен Игнатьев, кадровый партийный работник, в июле 1951 года был направлен Сталиным для руководства МГБ, одновременно занимая должность заведующего Отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б). Встав во главе МГБ, С. Игнатьев сделал все от него зависящее, чтобы усилить партийный диктат над органами госбезопасности. Сотни партийных чиновников пришли в МГБ, вытесняя оттуда чекистов-профессионалов.
Став в марте 1953 года министром внутренних дел, Берия запустил колесо в обратную сторону. Полностью игнорируя прежний порядок назначения на руководящие посты (когда для этого требовалось согласие ЦК ВКП(б)), Берия стал целенаправленно удалять из МВД всех работников, прибывших из партийных органов.
На следующий день после своего назначения на пост министра Берия направляет секретарю ЦК КПСС Н. Хрущеву документ следующего содержания: «ЦК КПСС. Тов. Хрущеву Н. С. В связи с объединением органов бывшего МГБ и МВД прошу утвердить министрами внутренних дел республик, начальниками краевых и областных управлений МВД (далее следуют 892 фамилии генералов и полковников с указанием должностей, на которые они назначаются). В дальнейшем может оказаться необходимым сделать некоторые изменения в этом составе, независимо от этого представляемых товарищей необходимо утвердить. Л. Берия».
На должность начальника Главного управления милиции МВД СССР в том списке рекомендовался 52-летний кадровый чекист (в течение последних 10 лет он возглавлял пограничные войска страны) Николай Стаханов.
Реорганизационная деятельность Л. Берии на посту министра внутренних дел продолжала набирать свои обороты. В том же марте 53-го Берия вывел из подчинения МВД строительные главки, а ГУЛАГ передал Министерству юстиции. В своем министерстве Берия оставил лишь оперативный аппарат.
На шестой день после своего назначения Берия вошел в Совет Министров СССР с предложением прекратить строительство 20 крупных объектов (строительство гидротехнических сооружений, железных, шоссейных дорог и предприятий). 24 марта Берия пишет записку в Президиум ЦК КПСС с предложением провести в местах заключения амнистию среди осужденных, которые не представляют для населения особой опасности, получивших за свои преступления срок до 5 лет, осужденных независимо от срока наказания за должностные, хозяйственные и некоторые воинские преступления, женщин, имеющих детей до 10 лет, беременных женщин, несовершеннолетних в возрасте до 18 лет, пожилых мужчин и женщин, а также больных.
Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии был принят 27 марта 1953 года, и согласно ему подлежали освобождению из лагерей и тюрем 1 181 264 человека из 2,5 миллиона осужденных.
Но эта широкомасштабная амнистия, затеянная Берией в целях поднятия собственного престижа, проводилась в жизнь бездарно. В результате преступной халатности многих начальников лагерей и тюрем на волю были выпущены сотни опасных преступников. И в связи с тем, что паспортные ограничения были сняты в 340 городах Союза (кроме Москвы, Ленинграда, Кронштадта, Севастополя и Владивостока), криминогенная обстановка в стране резко обострилась. Многие города страны в буквальном смысле слова перешли на режим чрезвычайного положения. Даже в Москве было неспокойно. Сотрудники МУРа работали круглосуточно, отлучаясь домой лишь на несколько часов. Почти все сыщики работали на улицах города, опытным глазом определяя блатных. К осени вал преступности, захлестнувший столицу, был сбит.
Тем временем в апреле 1953 года либеральная политика нового министра внутренних дел продолжилась. Было закрыто «дело врачей», а в июне, по предложению Берии, Президиум ЦК КПСС ограничил права Особого Совещания при министре внутренних дел.
Как это ни парадоксально звучит в наше время, но именно Л. Берия, гораздо раньше Н. Хрущева, стоял у истоков десталинизации советского общества, способствуя тому, чтобы имя Сталина постепенно исчезало со страниц массовой печати. Если в апреле и мае в передовых статьях «Правды» все еще встречалось имя «вождя всех народов», то за период с конца мая до конца июня 1953 года (то есть до ареста Берии) на Сталина была лишь ОДНА ссылка. Но после ареста министра МВД имя Сталина только за первую неделю июля было названо 12 раз.
В бюллетене «Радио Свобода» в январе 1972 года на эту тему писалось: «Берия, вероятно, понимал яснее и дальновиднее, чем его сотрудники в Президиуме ЦК, что вся эта (сталинская) система так или иначе обречена и что лучше всего взять инициативу в свои руки и опрокинуть эту систему. Но даже в таком случае можно сказать с уверенностью, что Берия не мог сам начать в 1953 году процесс десталинизации… По многим причинам можно предположить, что Маленков стоял на более умеренном, либеральном крыле партии, тогда как Хрущев в то время еще противился десталинизации».
Вернув себе после смерти Сталина реальную, ничем не ограниченную власть, Берия основательно взялся и за перестройку партийных кадров. Его уполномоченные на местах на основе собранного компромата должны были регулярно оповещать своего министра о деятельности партийных органов. Выглядело же это так. Один из уполномоченных, некий Ткаченко, сообщал тогда Берии в Москву: «партийные и советские руководители республики, на наш взгляд, работают мало. Секретарь ЦК ВКП(б) иногда вечерами, как правило, бывает на работе, остальные не работают.
Лично т. Суслов работает мало. Со времени организации бюро ЦК ВКП(б) около половины времени он провел в Москве, в несколько уездов выезжал на 102 дня, днем в рабочее время можно часто застать его за чтением художественной литературы, вечерами (за исключением редких случаев, когда нет съездов или совещаний) на службе бывает редко».
