Алексей Горин "Лагерь детского режима. Повесть"

Лагерь детского режима. Повесть
Алексей Горин

Многие дети Советского Союза проводили летние каникулы в пионерских лагерях. Кто-то с удовольствием, кто-то без такового. И каждый из них сохранил на всю жизнь теплоту воспоминаний об этом периоде.

Лагерь детского режима

Повесть

Алексей Горин

© Алексей Горин, 2023

ISBN 978-5-0060-1248-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. В путь

На центральной площади города было необычайно многолюдно. Возле автобусов, с надписью «Дети» на лобовом стекле, толпились отъезжающие, провожающие и сопровождающие. Шум и гам стоял невообразимый. А люди всё подходили и подходили.

Петя шёл рядом с мамой, безуспешно пытавшейся взять его за руку. Это был подросток лет двенадцати, спортивного телосложения, который, несмотря на возраст, ростом почти догнал своих родителей. В течении короткого пути от дома до площади он несколько раз дернул мать за рукав со словами: «А может не надо? Может, я лучше к бабушке поеду?», на что непременно следовал ответ: «Надо, Петя, надо. Деньги уплачены». Подойдя к толпе, мать строго-настрого приказала сыну стоять и не двигаться, а сама пошла выяснять в каком отряде он будет оздоравливаться. Петька поднялся на цыпочки, внимательно вглядываясь в толпу. Не прошло и пары минут как он обнаружил своего одноклассника Саню. Расталкивая локтями юных пионеров и их вожатых, Петр двинулся к другу.

– Саня! Ты в каком отряде?

– Не знаю, батя пошёл выяснять, – друг показал рукой на высокого мужчину, который заглядывал в бумажку ближайшей к ним сотрудницы лагеря.

Саня, сухощавый и сутуловатый мальчик, ростом был пониже Петьки и догнать своего отца шансов у него было маловато.

– Я же тебе сказала стоять на месте, – из толпы вынырнула Петькина мать, – второй отряд у тебя, вон тот автобус, вещи не забудь.

Мать протянула чемоданчик, который почему-то балеткой называли. Туда она ещё с вечера аккуратно сложила пионерские рубашки, пионерский галстук и пионерские шорты. А утром добавила пирожков. Не пионерских, а обычных, печёных, которые с пяти часов утра стряпала на кухне.

Подошёл Сашкин отец, на которого друзья посмотрели с немым вопросом.

– Второй отряд, – вместо приветствия сказал он.

Ребята широко улыбнулись и хлопнули друг друга по плечам.

Взмокшие от напряжения, вожатые срывали голоса, выкрикивая написанные на бумажке фамилии. Начальник лагеря, отчаявшись докричаться до толпы даже в мегафон, бросила это пустое занятие и устало подошла к старшему пионервожатому:

– Слава, давай ты, пора по автобусам рассаживаться, а то на поезд опоздаем.

Слава, или, точнее, Владислав Богданович, откашлялся и сильным голосом скомандовал во всеуслышание:

– Отряды строиться возле автобусов! Через две минуты проверяю наличие. Отсутствующие на станцию идут пешком.

Началось ещё более невообразимое броуновское движение, дети с родителями пытались пробраться к автобусам, на которых был указан номер их отряда, вожатые безуспешно выстраивали своих подопечных, попутно сверяя списки. Наконец более-менее разобрались, родителей отодвинули в сторону от детей, и начальник лагеря встала перед строем:

– Сейчас организованно, без суеты, садимся в автобусы и едем на станцию. Там пересаживаемся в поезд. Поезд, кстати, стоит пять минут, поэтому у каждого есть реальная возможность не успеть зайти в вагон. А чтобы этого не произошло, строимся на платформе и, как только поезд подойдёт, заходим, не забывая при этом свои вещи. Кому что не понятно? Всем всё понятно. Командуйте, товарищ Лукьяненко.

Старший вожатый завладел мегафоном:

– Вожатым проверить отряды! Все на месте? По машинам!

Провожающие остались стоять перед окнами автобусов, посылая своим чадам воздушные поцелуи. Вожатые прошли вдоль рядов кресел, пересчитывая подопечных прикосновением к их головам, как бы присваивая каждому свой собственный номер. Автобусы просигналили, и колонна тронулась в сопровождении родителей, которые были не в силах оторвать от неё взгляда.

На перроне было спокойнее. Вожатые, высоко держа над собой плакат с номером отряда, выстроили детей в одну шеренгу в ожидании прибытия поезда. Как только состав остановился, дети по команде Владислава Богдановича начали заходить в вагоны и занимать места. Саня с Петькой немедленно закинули свои балетки на верхние полки первого купе и закинулись туда сами, посматривая сверху вниз на проходящих мимо пассажиров. Наконец все расселись, проводник перекрестился, поезд тронулся.

Ехать недолго – чуть более трёх суток. Для взрослых, конечно, это испытание. А для детей – развлечение. Три раза в день поход в вагон-ресторан на завтрак, обед и ужин, можно залезть на вторую полку и торчать там пока не надоест, победоносно поглядывая на попутчиков, можно даже и на багажную полку забраться, когда никто не видит. И выйти из вагона тоже можно на остановках, купить в киосках на перроне вкусное мороженое или огромные ягоды клубники, которых в стакан влезает всего три штуки, на деньги, выделенные родителями из скромного семейного бюджета для достойного отдыха своему чаду, главное вовремя обратно в вагон успеть до отправления поезда. И в карты играть никто не запрещает, и страшные истории рассказывать тоже. Можно ещё в соседний вагон сходить. Правда, вожатая от этого не в восторге. Но разве-ж она за всеми уследит? Вот Саня с Петькой и воспользовались – прошлись по соседним вагонам, вдруг пацана знакомого увидят. Но нет, никого. Только девчонку одну встретили, Ленку.

Ленка училась в той же школе, что и ребята, только на класс младше, хотя и была их ровесницей. Просто так случилось, что по болезни она один класс пропустила. Лена была довольно симпатичной девчонкой и выделялась среди своих одноклассниц как возрастом, так и ростом, потому Петька и обратил на неё внимание, когда не нашёл среди своих одноклассниц подруги, достойной себя самого. В Ленкином классе училась его соседка, которую он попросил передать будущей пассии записку, где предлагал дружбу. Та передала, а от Ленки ни ответа, ни привета. Помучившись в неизвестности пару дней, Петя подошёл к соседке, уточнить:

– Передала?

– Да.

– А чего же она ответ не даёт?

– Сказала, что не будет с тобой дружить.

– А ты откуда знаешь, что я ей дружбу предлагал? Записку прочитала?

– Не-а. Она сама девчонкам её прочитала, в туалете.

Расстроившись таким отношением к его предложению, да к тому же ещё в туалетном варианте, Петро потерял к Ленке всякий интерес. И даже случайно сталкиваясь в школе, проходил мимо, не замечая. Встреча в поезде прошла так же, как и в школе. Петя Ленку не заметил, а Саня радостно подскочил:

– Привет!

– Ну, привет… – сказала Ленка, глядя на Петьку, недовольно смотревшего в окно.

Не встретив ответной радости от внезапной встречи, Саня разочарованно двинулся по проходу в сторону тамбура, увлекая за собой друга.

Очень вовремя друзья вошли в свой вагон – там уже слышались восклицания вожатой:

– Ребята, никто не видел Савчука с Бондаренко? Где эти оболтусы-переростки?

Ребята молча мотали головами, так как они и познакомиться-то толком не успели ещё, и кто такие эти Савчук и Бондаренко для них было большой загадкой. Наконец вожатая обнаружила оболтусов, деловито шагающих по проходу:

– А, вот и вы! Где шлялись? На ужин пора строиться, а я вас никак найти не могу!

– Мы, это, в туалете…

– Вместе? Так я туда заглядывала, не было там никого. Или за унитазом прятались? Давайте строиться уже…

После ужина пацаны с соседями по купе засели за карты.

– Во что играем?

– В «дурака», – пожал плечами Саня.

– Фу! «Дурак» – детская игра! Нормальные пацаны в «кинга» играют. Ну или в «козла», на худой конец.

Так и прошёл остаток пути в обучении популярным карточным играм с перерывами на принятие пищи и сон.

До цели путешествия осталось всего ничего, в окнах, к которым прилип весь лагерь, забросив карты, уже заиграл южный пейзаж – солнце и море. И вдруг – полная темнота. Вагон тут же наполнился девчачьими визгами, которые немедленно прекратились, как только темнота сменилась на солнечный свет.

– Что это было? – Петька задал вопрос в никуда.

– Тоннель, – пояснил пацан, видимо, не в первый раз проезжающий по этому маршруту, воспарив на крыльях своей эрудированности, – сейчас ещё будет несколько.

Посмотрев снизу вверх на авторитетного собеседника, пионеры смирно уселись на полках, набрали побольше воздуха в легкие, и стали терпеливо ждать.

Поезд прибыл на станцию. Опять перрон, построение, переход строем в автобусы, пересчёт по головам, и, под удовлетворённые вздохи вожатых, колонна отправилась к месту дислокации лагеря.

2. Лагерь

Лагерь размещался в школе, которая, естественно, летом не работала. К четырёхэтажному зданию в типичном советском стиле с балкончиками и пилястрами, вела широкая аллея, по обеим сторонам которой росли пальмы и кипарисы, а за ними разные плодовые деревья – груши, яблони, черешни, грецкие орехи. Фронтон здания отделан барельефами с сюжетами беззаботного советского детства, а позади него – довольно большой двор, на котором размещена спортивная площадка и футбольное поле. Правая сторона двора занята санитарными и хозяйственными постройками, а с левой – довольно внушительных размеров танцплощадка, обнесённая балюстрадой. Весь двор утопает в зелени южных растений, украшен статуями счастливых советских пионеров и не менее счастливых советских спортсменов. А почти сразу за школьным двором – набережная, пляж и море! Лагерь располагается в курортном районе города. Здесь повсюду гостиницы, санатории, дома отдыха, только возле футбольного поля почему-то пустырь, поросший травой и полевыми цветами.

Внутри здание – школа как школа. Точно такая же, как те, в которых учатся приехавшие на отдых пионеры. Широкие коридоры и просторные классы, которые приспособили под палаты. Вместо парт установили кровати и тумбочки, вынесли наглядные пособия и всю мебель кроме учительского стола, стоящего на небольшом возвышении, и классной доски. В палатах установлены репродукторы, из которых вещает всесоюзное радио. На каждом этаже организован уголок досуга – стоят диванчики, скамеечки и телевизор на тумбочке. Там же находится стол для настольного тенниса и столики для спокойных игр – шахмат и шашек, на случай наступления погодных условий, несовместимых с пляжным отдыхом.

Лагерная жизнь началась с уборки палат. Каждому выдали тряпку, ведро и отдых начался. Уже через час – полтора, несмотря на активные возражения отдельных отдыхающих, палата второго отряда блестела вымытыми полами. Вожатая заглянула в помещение, осталась довольна, но запретила туда заходить пока полы не высохнут. А чтобы неповадно было самым нетерпеливым нарушить запрет, поставила в качестве дежурных первых попавшихся под руку пионеров, которыми оказались Санька с Петькой. Честно выполняя возложенное на них ответственное поручение, они сначала уселись на учительский стол и покрикивали на пионеров: «Стоять! Куда по вымытому? Высохнет – зайдёте!», а потом и вовсе подошли к двери и заблокировали проход.

Как-то так случайно получилось, что Саня и Петро во втором отряде были на год младше всех остальных. А ростом, наоборот, выше остальных, что этих остальных совершенно обескураживало. Они, конечно, могли бы и не выполнять распоряжения этих двух выскочек просто потому, что те были моложе, но рост выскочек останавливал. А ещё Петруха снял рубашку, потому что жарко, и все увидели бицепсы, заработанные неустанным трудом на боксёрских тренировках. Некоторые из ребят с интересом присмотрелись к нему и попросили поиграть мышцами, что тот, не без удовольствия, выполнил. Кто-то сбегал в старшие отряды и позвал знакомых чтобы показать какое чудо у них есть. Петька и старшим показал бицепс – жалко, что ли? Но некоторые, похоже, затаили зависть, у них же такого нет. И вряд ли когда будет.

За время, пока высыхал пол, ребята второго отряда успели перезнакомиться, рассказать друг другу несколько весёлых историй из школьной жизни и обсудить сотрудников лагеря, которые были из разных школ их города. Из Саниной с Петькой школы, например, был физрук, Евгений Николаевич, которого они охарактеризовали парням только с положительной стороны. Старший вожатый был военруком школы-интерната, представители которого были и во втором отряде. Однако кроме этой информации они ничего о нём не рассказали. Да и вообще, держались как-то обособленно, в разговоры не вступали и стояли в сторонке, переминаясь с ноги на ногу. Рассудив, что если те не хотят общаться, то и не надо, ребята второго отряда прекратили попытки их разговорить и переключились на уговоры Сани и Петьки, чтобы их пустили уже в палату. Пол досох окончательно, поэтому Санька выдал широкий приглашающий жест. Толпа с радостными воплями заскочила в помещение и начала производить бардак с целью восстановления беспорядка, царившего до уборки.

Несмотря на внимание пионеров к его мышцам, Петьке было не по себе. Ну не нравилось ему тут и всё. Он и с ребятами особо не разговаривал, и по сторонам особо не смотрел – ну природа и природа, у нас в городе может и не такая, зато там гораздо интереснее. А у бабушки в деревне ну почти такая, и там тоже гораздо интереснее. Первым делом Петя уселся на своей кровати и начал писать письмо домой, основной линией которого было то, как ему тут не нравится, как хорошо дома или у бабушки в деревне, и если его в ближайшее время не заберут из этого ада, то придётся ему идти пешком по рельсам. Может даже и дойдёт к началу учебного года. Правда, непонятно какого.

Закончив письмо, Петька позвал Саню составить ему компанию, чтобы отнести свою корреспонденцию на почту, ну или куда там ещё, чтобы оно попало к адресату, а заодно обследовать окрестности лагеря. Быстро выяснив у вожатой, что идти с письмом никуда не нужно, она сама его отправит, и уяснив у неё же, что выход за территорию лагеря грозит смертной казнью, ребята вышли во двор.

Пошлявшись бесцельно по спортивным площадкам, они двинулись было на пустырь, однако вовремя спохватились, вспомнив о смертной казни. Тогда залезли на фруктовые деревья. Поняв, что фрукты срывать можно, а есть невозможно, спустились обратно. Не найдя ничего подходящего для удовлетворения мальчишеского интереса, двинулись обратно в палату. И тут увидели дверь в подвал. Причём открытую. Интрига! Потихоньку подошли, послушали, вроде нет никого. И только собрались удовлетворить своё любопытство, как услышали командирский голос:

– А чего это мы тут делаем, а? – перед ними стоял старший вожатый.

– Да так, – смутились мальчишки, – посмотреть хотели, чего там интересного.

– Ничего там интересного. Вот во дворе спортивная площадка – это интересно. У вас на этаже теннисный стол – тоже интересно. А вон в той стороне – пляж и море. Это самое интересное. Жвачку будете?

Ребята с готовностью закивали головой и через секунду заработали челюстями, топая в сторону двора. А вожатый повесил на дверь подвала большой замок, ибо нечего тут шляться.

Во дворе ребят встретили возгласы пионервожатой, которую, как они выяснили у знающих пацанов, зовут Тоня. Причём знающие пацаны на неуместный вопрос Сашки о её отчестве недоуменно пожали плечами. Пионервожатая была рослой, симпатичной девушкой комсомольского возраста со спортивной, а точнее – волейбольной, подготовкой, поэтому огорчать её желания не было.

– Да где эти Савчук с Бондаренко? Вечно проблемы с ними… А, вот они, красавцы! Где шляетесь? Бегом переодеваться в пионерскую форму, открытие лагеря начинается, строятся уже все…

Не дослушав, мальчишки рванули в палату и уже через пару минут, повязывая на ходу пионерские галстуки, подбежали к своим.

Лагерь построили, вожатые доложили, начальник поздравила, флаг подняли, смена началась. Пионерам выдали пилотки, как отличительный знак своего отряда: они хоть и были все одинаково красного цвета, но у одних без излишеств, у других с бахромой, у третьих с бубоном, ну и так далее. Перед тем, как отпустить пионеров наслаждаться отдыхом, начальник лагеря – строгая женщина Марина Васильевна с модной причёской, тонкими бровями и толстыми стёклами в очках, провела краткий инструктаж на тему недопустимости несанкционированного выхода с территории и неукоснительного исполнения всех распоряжений пионервожатых, а то сами знаете, что…

По палатам пионеры разошлись в предвкушении начинающегося отдыха и заснули с мечтами о завтрашнем морском купании. Но не тут-то было. Утром почти весь второй отряд проснулся с недомоганием. Некоторые жаловались на головную боль, некоторые на тошноту. Зайдя в палату, Тоня страшно растерялась. Она бросалась то к одному, то ко второму, спрашивала, у кого что болит, подошла и к Сане, который спокойно одевался, поглядывая на остальных:

– А у тебя что?

– Ничего, всё нормально.

– А ты как, – потеряв интерес с Сане, обратилась она к Петьке, лежащему на кровати с видом умирающего.

– Очень плохо мне. Насморк, голова болит и живот. Ещё горло тоже. Слабость такая, что подняться не могу, – еле слышно прошептал он, – вот, приехали, называется на отдых, заразились чем-то, наверное, теперь лечиться будем половину лета…