Все это привело к тому, что производительность труда отдельных хозяйств зависимых крестьян – колонов – стала приближаться к производительности труда рабов, а затем и превысила последнюю. Итогом стало то, что больше не было единого экономического фактора, который бы обуславливал существование такого колоссального государства, как Римская империя. Государство постепенно начало разрушаться на части. К концу V в. западная часть империи распалась на множество отдельных территорий, которые вскоре образовали первые средневековые королевства и княжества. Началась эпоха феодализма.
Если говорить о развитии экономической науки, то в Средние века практически не было трудов, посвященных изучению системы хозяйствования.
Основной причиной относительного затишья в политэкономии стало общественное устройство самого феодализма.
В этот период по всей Европе, от Португалии до Волги и от Шотландии до Балкан, христианство являлось ведущей религией. Общественный институт христианской церкви обладал колоссальным влиянием не только на повседневную жизнь людей, но и на науку, право и государство в целом. Вплоть до XVI в. церковь представляла собой главный идеологический инструмент общества. Более того, именно церковь определяла принадлежность людей и их самосознание. В Средние века еще не существовало понятия нации и условная система «свой – чужой» работала исключительно за счет принадлежности к той или иной религии.
Упомянув о колоссальном влиянии церкви на науку, стоит отметить, что она не просто влияла, но фактически подменяла собой науку как сферу жизнедеятельности человека. По сути, в период Раннего, Высокого и большей части Позднего Средневековья не существовало других более-менее развитых способов рефлексии над окружающим миром, кроме религиозного познания. Большую часть того малого процента образованных людей Средневековья составляли деятели церкви, которые, опираясь на религиозные догматы, старались объяснить устройство мира. При этом они практически не обращали внимания на экономическую науку, посвящая всю свою деятельность философии, астрологии и социологии, которая также еще не имела такого названия, но имела схожий с современной наукой объект изучения.
Таким образом, политическая экономия в Средние века все еще оставалась на том зачаточном уровне, который создали античные философы. Новую жизнь в данную науку смог вдохнуть лишь приход капитализма.
Точно так же, как и феодализм, капитализм не был явлением, появившимся одномоментно на основании субъективного человеческого фактора. Становление капитализма в Европе, а затем и во всем мире – это процесс, который занял несколько веков от своего зарождения до окончательного укрепления.
Корни капитализма прослеживаются еще в период Высокого Средневековья (XII–XIII вв.). Данный период характеризуется несколькими факторами, которые привели к началу разложения экономической формации феодализма.
Во-первых, данный временной промежуток является периодом окончательного установления средневекового климатического оптимума, характеризующегося относительно теплым климатом во всем Северном полушарии. Благоприятный и мягкий климат в Европе привел к повышению урожайности сельскохозяйственных территорий, а также к общему увеличению численности населения. Это привело к тому, что ведущие европейские державы того времени отказались от практики закрепощения крестьян. Ранее крепостное право было необходимым, поскольку отрыв крестьян от земли, их уход на новые территории и дробление населения приводили к снижению производительности феодальных хозяйств. Теперь же количество крестьян резко возросло, необходимость в их закрепощении отпала. К примеру, Франция и Англия (первая в силу еще более благоприятного географического положения) отказались от крепостного права уже в XIII в., хотя территорией, на которой крепостничество было отменено впервые, являются города-государства северной Италии (XII в.). Следовательно, мы можем говорить о приросте населения и увеличении прибавочного продукта, что, собственно, и является основой для перехода к новой экономической формации.
Во-вторых, важную роль в становлении капитализма сыграло развитие производительных сил. Уже в XII в. в Европе наблюдается массовое использование системы трехполья вместо двуполья. Принцип был следующим: пашня делилась на три отдельных участка (паровая часть, яровая часть и озимая часть – для каждого вида культур соответственно). Часть, которая именовалась паром, использовалась как пастбище для животных. На следующий год части менялись местами, пар переносился на другой участок. На третий год происходило то же самое, а на четвертый год цикл повторялся заново.
Сама система трехполья была прогрессивной по сравнению с двупольем, поскольку, во-первых, была выгоднее экономически, а во-вторых, гарантировала крестьян от неурожая и голода, поскольку, если какой-либо из погодных сезонов оказывался неудачным, у крестьян сохранялась хотя бы часть урожая (за счет одновременного высаживания и яровых и озимых культур, высаживаемых и собираемых в разное время года).
Помимо новой системы севооборота развивались и средства производства. К XII в. по всей Европе начал господствовать плечевой хомут для лошадей (вместо используемого ранее шейного хомута, а также ярма). Это привело к тому, что в сельском хозяйстве для вспашки земли стали активно использовать лошадей, заменяя ими волов. Преимущества использования конной тяги были очевидны. Во-первых, лошадь потребляет гораздо меньше корма, а во-вторых, скорость вспахивания земли лошадью примерно в два-три раза выше скорости вспахивания волами. Еще одним достижением в вопросе вспахивания земли стало то, что сельскохозяйственных лошадей начали массово подковывать. Это увеличивало сцепление копыт с почвой, и скорость пахоты заметно возрастала.
Еще одним нововведением, которое повлияло как на сельское хозяйство, так и на промышленное (опять же, если данный термин уместен в контексте средневековой экономики) производство, стало массовое внедрение водяных и ветряных мельниц. Если водяная мельница была известна европейской цивилизации еще со времен Римской империи, то ветряки стали настоящим новшеством, которое отвечало в том числе и климатическим условиям континента. Достаточно было поставить мельницу на возвышенность, увеличить площадь крыльев, и ветряк мог работать постоянно. Итогом стало то, что резко повышалась скорость производства хлеба, а значит, увеличивался прибавочный продукт.
Водяные мельницы дали очевидное преимущество и для кузнечного дела. Если ранее металлические орудия труда и оружие выковывались исключительно вручную, то теперь процесс стал относительно автоматизированным. Очевидно, что человек, каким бы он ни был профессионалом, каждый раз орудует молотом по-разному. Каждый удар будет иметь разную силу и точность, здесь работает исключительно человеческий фактор (кузнец может устать или банально промахнуться). Следовательно, качество самих орудий может быть неодинаковым, поскольку в какой-то момент пострадала точность самой технологии изготовления. Кузнечный молот, соединенный с водяной мельницей, крайне эффективно решает данную проблему. Постоянное движение воды позволяет наносить удары одной силы и с одинаковой периодичностью, что резко повышает качество конечного продукта и снижает риск получения брака до минимума. Кроме того, водяные мельницы стали использоваться и в ткацком деле, что также повысило общее качество тканей и скорость их производства.
Все описанные выше факторы в первую очередь привели к увеличению производительности труда и к колоссальному демографическому росту, а повсеместный отказ от института крепостничества и дальнейшее его отмирание привели к тому, что крестьяне стали массово переселяться с ранее занимаемых ими территорий. Но, поскольку сельскохозяйственная местность была уже не в состоянии держать такое количество людей, которое проживало в Европе в то время (к примеру, во Франции население за сто лет, с начала XIII до начала XIV в., выросло втрое – с семи до двадцати одного миллиона), крестьяне стали массово переселяться в города, вызвав небывалый до этого рост последних. Рост городов закономерно вызвал рост производства в этих городах. За счет роста населения повысилась общая концентрация трудовых и материальных ресурсов в одном конкретном месте, и благодаря этому стали расширяться купеческие и ремесленные цеха и гильдии, представлявшие собой основу промышленного производства Средних веков. Крупнейшими центрами именно промышленного средневекового производства стали города Северной Италии (Венеция, Милан, Генуя и др.), однако, их постепенно догоняла Франция, а затем и другие крупные государства средневековой Европы.
Отдельно стоит поговорить о непосредственно купеческих гильдиях, поскольку их важность для торговли, а значит для становления капитализма, а впоследствии и для теории меркантилизма сложно переоценить.
Сразу стоит отметить, что создание крупных профессиональных объединений купцов точно так же имело в основе чисто объективные причины. Для их понимания нам потребуется вернуться на пару веков назад.
Еще в XI в. в Европе довольно массовым явлением стали ярмарки. Они представляли собой мероприятия, на которых собирались купцы из разных концов Европы и Азии в первую очередь для ведения профессиональной деятельности. На ярмарках демонстрировались те или иные виды товаров, велись переговоры и заключались контракты. То есть в период с XI по XIII в. именно ярмарки являлись основным способом налаживания и развития торговых отношений между государствами и даже целыми частями света. От подобной практики особенно выигрывала Франция в силу выгодного географического положения, которое связывало между собой разные части Европы. Проведение же торговых сделок в обход французских ярмарок было проблематичным, поскольку транспорт и системы навигации того периода не позволяли совершать длительные морские переходы.
Однако развитие производительных сил, то есть орудий труда и технологий, снова сказало свое слово.
К XIII в. в Европе начинает массово внедряться новый подход в кораблестроении. В это время корабельный руль начинают приделывать непосредственно к ахтерштевню – задней оконечности корабля в виде жесткой балки или рамы, на которой замыкались киль и борт судна. Результат данного инженерного решения был колоссальным: теперь корабли куда меньше зависели от ветра, стало возможным чисто механическое управление судном, то есть увеличились расстояния, на которые можно было плавать. Помимо этого, буквально одновременно с внедрением новой технологии корабельного руля появился и массово начал использоваться компас. Все это в совокупности дало возможность совершать океанские морские переходы.
Помимо увеличения общего расстояния, на которое стало возможно совершать походы по морям, последние становились внесезонными. Если раньше всякое мореплавание в Западной и Северной Европе прекращалось с наступлением холодов, а корабли консервировались на зиму, то уже к середине XIII в. ситуация кардинально изменилась. Корабли могли ходить круглый год.
Для торговли это значило ровно одно – теперь появилась возможность напрямую заключать контракты с торговыми контрагентами, а также возить товары на большие расстояния. Следовательно, уже к концу XIII в. ярмарка как явление утратила свою первостепенную торговообразующую значимость.
Именно это и стало отправной точкой для формирования колоссальных по своим масштабам и объемам затраченных ресурсов купеческих гильдий. Отдельные купцы по вполне объективным причинам стали объединять свои денежные и производственные капиталы для увеличения экспорта и импорта товаров, а значит для получения больших прибылей. Концентрация материальных и людских ресурсов увеличилась на порядок. По сути, европейские купеческие гильдии XIII–XIV вв. стали настоящими протокапиталистическими корпорациями.
И наконец, последним фактором, который привел Европу к капитализму, стал повсеместный отказ от натурального обмена продуктами и переход к монетарному обмену. Продукт окончательно превратился в товар, который уже обменивался не на другой продукт, а на деньги, ставшие универсальным средством обмена. Именно период XIII в., а в последующем XIV и XV вв. стал временем формирования общеевропейских валют (английский фунт, чешский грош, французский ливр). Развитие монетарной системы расчета, во-первых, еще сильнее стимулировало торговлю, а во-вторых, позволило создавать денежные накопления, то есть капитал в современном понимании этого слова.
Массовое внедрение денег стало толчком к развитию еще одной, уже чисто капиталистической отрасли хозяйствования. Уже к XIII в. в Европе начали массово появляться коммерческие банки. При этом, когда мы говорим о банках, то имеем в виду именно это слово в современном его понимании. Практика предоставления денег в долг под проценты известна человечеству еще со времен Античности, и в Раннее Средневековье также существовали банки, занимавшиеся кредитованием (несмотря на все протесты католической церкви). Но теперь банк стал настоящим финансовым институтом со своей системой управления, клиентской базой и международными контактами. Более того, уже в это время появляются целые банковские корпорации, формировавшиеся по тому же принципу, что и купеческие гильдии: несколько банкиров объединяли свои капиталы и отделения с той целью, чтобы увеличить территорию охвата своей деятельности и получать фактически большие проценты с займов, то есть увеличивать собственную прибыль.
Мы не просто так привели довольно длинное описание того, что происходило с европейской экономикой в период Высокого и Позднего Средневековья. Мы посчитали необходимым продемонстрировать чисто материальную сторону появления капитализма, чтобы еще раз подчеркнуть, что данная общественно-экономическая формация не была результатом реализации желаний одного или нескольких прогрессивно мыслящих индивидов. Становление капитализма имело под собой конкретные материальные, объективные причины, а в сам процесс на огромной территории были втянуты миллионы и десятки миллионов людей, которые не осознавали в полной мере того, что происходит, но упорно двигались дальше вместе с объективным ходом истории.
Однако описанные нами явления стали лишь толчком и материальной базой для перехода феодализма к капитализму, но совершить это переход сами они не могли. Поэтому мы считаем необходимым упомянуть и о проблемах, о неких реакционных силах средневекового общества, которые не позволяли этому самому обществу перейти к новой общественно-экономической формации, и о том, как эти реакционные силы были преодолены.
Окончательное становление капитализма тормозилось по двум основным взаимосвязанным и влияющим друг на друга причинам.
Во-первых, колоссальный демографический рост в странах Западной и Центральной Европы, о котором было сказано выше, привел к тому, что начали заселяться территории, которые ранее оставались свободными от воздействия человека. Прямым следствием этого стало то, что уже к концу XIII в. внутренний резерв колонизации в Европе был исчерпан. Сама территория уже едва ли могла выдержать количество проживающих на ней людей. Необходимы были новые районы расселения. Получить их можно было ровно двумя способами, известными тогдашнему феодальному обществу: путем прямого силового присоединения, то есть войны, либо путем расширения территории в глубину, то есть улучшения качества земли, ранее считавшейся непригодной для заселения и ведения сельского хозяйства. Немного позже мы подробнее остановимся на втором варианте. Что касается возможности прямого военного присоединения, то здесь имелись серьезные ограничения.
В первую очередь нужно понимать, что средневековая война кардинально отличается от войны современной. Это война, в которой практически невозможными считались постановка долго идущих, стратегических целей, а также продолжение борьбы до полной капитуляции одной из противоборствующих сторон. За редким исключением, театр военных действий был крайне ограничен как территориально, так и со стороны задействованных людских и материальных ресурсов. Следовательно, какие-либо крупные территориальные захваты представлялись практически невозможными.
Второй и не менее важный аспект – это финансовая система, которая, по сути, и питает вооруженные силы. В Средние века банально не существовало понятия постоянного, ежегодного налогообложения. Большинство средневековых налогов являлись экстраординарными, взимаемыми одноразово для конкретных мероприятий (в том числе и для войны). Если говорить о воинском контингенте, то рыцарство как основная военная сила долгое время должно было само снаряжать себя на войну и отрываться от собственного хозяйства (ведь каждый рыцарь являлся мелким феодалом). То есть, у средневековой военной машины банально не было материальной базы, которая позволила бы ей развернуться в полную мощь, и чаще всего государство-победитель теряло на войне куда больше, чем приобретало.
Таким образом, невозможность дальнейшей колонизации внутренних территорий Европы стала первой проблемой, не позволяющей укрепиться капитализму. Вторая же проблема непосредственно связана с первой.
Мы говорим об ограниченности рынков сбыта товаров. Еще в первой главе нашей работы, рассматривая экономическую мысль в период Античности, мы говорили о том, что в то время не существовало такого явления, как рынок товаров, он еще банально не был сформирован. В поздней Античности, а затем и в Средневековье рынок уже сформировался и даже заметно расширился (хотя были и периоды серьезного спада и регресса, например, связанные с падением Римской империи и переходом к феодализму). Тем не менее, все те изменения и нововведения в средствах и процессах производства, массово внедрявшиеся в период с XII по XIV в., и последовавшее за ними накопление прибавочного продукта требовали все больших возможностей для сбыта товаров. Ограниченность рынка тормозила повышение производительности труда, поскольку увеличение объема производимого продукта при том же размере рынка привело бы к общему падению цен. Говоря современным языком, предложение превысило бы спрос.
Сам же рынок должен был расширяться по вполне объективным причинам. Связано это было и с новыми средствами производства, и с массовым введением именно денежного товарооборота. Сохранение рынков сбыта в их прежних рамках в итоге сыграло бы разрушительную роль для всей системы хозяйствования.
У читателя может возникнуть закономерный вопрос: «Если рынки требуют расширения и возможности внутренней экстенсивной колонизации исчерпаны, и при этом военное решение проблемы представляется практически невозможным и не приведет к желаемым результатам, то почему не остановиться на втором моменте с интенсивной (качественной) внутренней колонизацией и внутренним расширением рынков?» На этом мы сейчас и остановимся.
Дело в том, что решение вопроса по предложенному пути упирается в препятствие, созданное самой феодальной системой существования общества. Феодализм предусматривает феодальную раздробленность и отсутствие какой-либо вменяемой централизации. Когда мы говорим о средневековой Франции (поскольку акцент мы изначально сделали именно на ней), то не нужно понимать под ней то государство Франция, которое существует сейчас или существовало сто, двести и даже триста лет назад. Под Францией в контексте Средних веков мы понимаем в первую очередь территорию, на которой сейчас находится современная Французская республика. В XII, XIII и XIV вв. эта территория была в буквальном смысле разорвана на множество герцогств и графств, которые не только крайне редко работали в рамках единой системы хозяйствования, но порой и откровенно враждовали друг с другом. Безусловно, все герцоги, маркизы и графы давали присягу королю Франции (за что, собственно, и получали свои земли в обмен на гарантии служить государю), но это была скорее формальность, которая далеко не всегда работала на практике. Даже сам король был таким же феодалом и считался лишь «первым среди равных», но не абсолютным монархом, чья воля руководила жизнью государства. Более того, в Средние века в принципе не существовало понятия нации в современном его значении. «Своими» считались те, кто проживал на данной конкретной территории, исповедовал одну религию и был вассалом конкретного сюзерена. В XIV в. не было французов, но были бретонцы, фламандцы, бургундцы, гиенцы (которые к тому же были вассалами английского короля) и множество других территориальных групп.
Подобная ситуация никак не способствовала переходу к капитализму, а наоборот, тормозила его. Улучшение новых территорий для того, чтобы на них можно было селиться и выращивать сельскохозяйственные культуры, требовало серьезных, конкретно централизованных усилий. Факт того, что определенная территория могла быть разделена между несколькими феодалами, имевшими только свои объективные интересы и едва ли заботящимися об интересах государства, не позволял получить этих централизованных усилий. Как итог, интенсивная внутренняя колонизация земель и расширение внутренних рынков сбыта становились невозможными. То есть экономический базис за счет развития средств производства и производственных отношений уже дошел до стадии перехода к новой общественно-экономической формации, но данный переход сдерживался собственной общественной (в данном случае феодальной) надстройкой. Решение было только одним – уничтожение феодальной раздробленности и полная централизация государства вокруг единого экономического, а затем и политического центра.
Собственно, эта цель и преследовалась французскими и английскими монархами на протяжении серии конфликтов, вошедших в историю под названием Столетней войны (1337–1453 гг.). Вопрос стоял в том, кто именно, французский или английский король, станет тем экономическим и политическим центром, вокруг которого будет формироваться единое централизованное государство с качественно новой, капиталистической системой хозяйствования.
Данная задача в итоге была решена путем кровопролития, которое затем перекинулось и на всю Европу. Франция выиграла Столетнюю войну и стала главным субъектом экономической и политической централизации, но, несмотря на это, большинству европейских государств пришлось пройти еще через десятки войн и буржуазных революций (Восьмидесятилетняя война в Нидерландах, Английская и Французская буржуазные революции, Тридцатилетняя война, Англо-голландские войны и т. д.), прежде чем капитализм смог окончательно утвердиться на большей части современной Европпы в XVII и XVIII вв.
Последующему становлению и укреплению капитализма способствовали дальнейшее развитие производительных сил, вызванное все большим научно-техническим прогрессом, а также колонизация Нового Света, которая дала Европе, во-первых, колоссальный приток ресурсов (в том числе и драгоценных металлов, что, в совокупности с освоением новых серебряных рудников в Германии, позволило окончательно перейти на товарно-денежный обмен), а во-вторых, громадные рынки сбыта собственных товаров. Торговля расцвела, став уже не просто всеевропейской, а межконтинентальной, а сами торговые гильдии и банковские объединения превратились в настоящие капиталистические компании и корпорации.
Читатель может заметить, что весь данный параграф является своего рода отступлением от нашей основной темы. Мы практически не затронули вопрос развития экономической мысли в рассматриваемый период, сосредоточившись на освещении событий и на материальной основе становления капитализма в Европе. Однако мы посчитали данное отступление необходимым. Ранее мы неоднократно говорили о том, что всякое научное течение, теория или идея строится на вполне конкретном историческом контексте. Понимание же исторического контекста возможно лишь тогда, когда станут понятны объективные причины прихода общества к тому или иному периоду своего развития. Пытаться разбирать научные теории и идеи, к тому же экономические теории и идеи, без понимания исторического контекста и уровня технологического и экономического развития общества в конкретный период, и уж, тем более, давать им какую-либо оценку – значит заниматься построением голословных заключений в отрыве от материальной основы данных теорий. Мы неоднократно говорили о том, что наша задача состоит в объективном рассмотрении экономических учений разных периодов развития человеческой цивилизации, в отрешении от всякого идеализма в науке. Весь этот параграф является еще одним крупным шагом к достижению поставленной нами цели.
Теперь же, когда мы подвели читателя к моменту окончательного укоренения и дальнейшего развития капитализма в Европе, мы можем обратиться к политэкономическим учениям, взявшим на себя ответственность теоретически рассмотреть законы данной экономической формации.
§ 3. Меркантилизм как первое экономическое учение капитализма. Важнейшие идеи и представители
Р
ассмотрев историю становления капитализма в Европе, и в частности во Франции, мы считаем возможным перейти к рассмотрению экономических теорий, начинавших складываться в этот период.
Как было сказано в предыдущем параграфе, первым экономическим учением в современном понимании этого слова стал меркантилизм. Основные идеи меркантилизма таковы:
1) богатство государства во многом определяется через количество денег или массу драгоценных металлов, принадлежащих государству;
2) торговля – основной источник получения богатства;
3) торговый капитал является главным капиталом, а все остальные виды капитала (ссудный, производственный и т. д.) есть лишь инструменты для его реализации.
Появление теории меркантилизма также имело под собой объективно-исторические, чисто материальные причины. О многих из них было сказано в предыдущем параграфе при рассмотрении процесса перехода европейской системы хозяйствования от феодализма к капитализму. Однако еще одним ключевым событием, подтолкнувшим научное сообщество XVI в. к созданию конкретного теоретического описания данной системы хозяйствования, стала колонизация Нового Света.
Открытие испанцами и португальцами, а в дальнейшем французами, голландцами и англичанами громадных территорий на другой стороне Атлантического океана, а также последующее освоение территорий на побережье Западной Африки стало колоссальным по своему значению событием, в том числе и для европейской экономики. Во-первых, европейские государства снова вернулись к использованию труда рабов, набиравшихся из числа пленных туземцев. Рабы практически не завозились в метрополии, а использовались исключительно в колониях. Стоит отметить, что немалая часть чернокожего населения Африки, к примеру, была получена европейцами не за счет прямого военного захвата, а была «выкуплена» у местных вождей племен.
Во-вторых, колонизация двух Америк с их богатейшими месторождениями серебра и золота на порядок увеличила объем монетарной массы в европейской экономике. Потоки драгоценных металлов, хлынувшие в Европу (в первую очередь в Испанию и Португалию), позволили повсеместно чеканить монету. Деньги окончательно укрепились в своем статусе универсального средства обмена.
Именно на данном этапе и стало зарождаться учение меркантилистов, а точнее первая и самая примитивная его фаза – монетарный меркантилизм.
Главный постулат, пропагандируемый данным учением, был крайне прост: богатство, неважно, отдельного ли человека, корпорации или целого государства, зависит от количества денег. Всякая коммерческая либо любая другая экономическая деятельность должна рассматривать денежную прибыль и увеличение денежного капитала как одну из основных своих целей. По сути, теория монетарного меркантилизма в своем понимании того, для чего нужны деньги, практически не продвинулась вперед от феодального понимания необходимости денег. Сразу стоит сказать, что школу монетарного меркантилизма нельзя назвать настоящей научной экономической школой, поскольку едва ли существуют настоящие научные теоретические труды по политической экономии XVI в., написанные современниками. Данная теория появилась из чисто практических наблюдений и продвигалась практиками, которые видели в ней чисто логические закономерности и старались продвигать их уже на государственном уровне.
Отдельно стоит остановиться на моменте с государством. Мы уже говорили о факторе феодальной политической раздробленности, сдерживавшем переход Европы к капитализму. Мы также вскользь упомянули о том, что в Позднее Средневековье перед государственной властью практически всех крупных европейских стран встал вопрос централизации, жизненно необходимой для перехода к новой общественно-экономической формации. В итоге за счет множества войн разного масштаба эта проблема была решена. К XVI в. наблюдается общая ускоренная централизация европейских государств. Понятие «нация» приобретает свою современную форму и не ограничивается вопросами вероисповедания, а также принадлежности к той или иной части страны. Собственно, это и является одним из факторов окончательного укрепления капитализма и появления экономической теории меркантилистов.
Однако сама данная теория (здесь мы можем даже говорить о мировоззрении и о понимании бытия, поскольку современная наука с ее понятиями лишь зарождалась) была одним из факторов, приведших Европу XVI в. к событию, на котором мы остановимся подробнее. Оно точно так же было связано с интенсивной колонизацией Нового Света.
Мы уже неоднократно упоминали о том, что уже к XIV, а затем и к XV в. в Европе наблюдался переход от натурального обмена товарами к монетарному обмену. Деньги получили повсеместное распространение. Колоссальные массы драгоценных металлов, хлынувшие из Америки, в совокупности с увеличением объемов добываемой серебряной руды в Германии (благодаря новому технологическому скачку в металлургии) позволили окончательно перейти на товарно-денежный обмен. Однако вскоре открылась и вторая, куда менее приятная сторона данного явления.
Приток драгоценных металлов и последовавшее за ним увеличение монетарной массы привели к катастрофической инфляции практически на всей территории Европы. Говоря примитивным языком, денег стало столько, что на них нечего было купить. Это привело к череде событий в экономике Европы, вошедших в историю под названием «революция цен».
Никогда еще континентальная Европа не сталкивался с подобной ситуацией со времен фактического падения Западной Римской империи за одиннадцать веков до этого (хотя там ситуация была другой, когда денежная масса уменьшилась настолько, что долгое время на всей территории Европы господствовал натуральный обмен). В течение тридцати – тридцати пяти лет цены абсолютно на все товары, от хлеба и иных продуктов питания до лошадей и ювелирных изделий, выросли в пять – семь, а местами и в десять раз.
Сложившаяся ситуация уже к середине XVI в. показала несостоятельность теории монетарного меркантилизма. Образованные люди того времени (стоит заметить, что к этому времени сам институт образования и сфера науки выросли на порядок, по сравнению с Поздним Средневековьем) стали замечать процессы, проходившие в экономике, и колоссальная инфляция также не ушла от их внимания. Стало очевидно, что богатство отдельного человека, корпорации и целого государства не может выражаться в банальном количестве серебра или золота. Вопрос о том, что именно определяет богатство, в очередной раз стал открытым. И именно здесь меркантилизм начал переход к своей второй фазе – торговому меркантилизму, основанному на идее торгового баланса.
Теория торгового баланса заключалась в следующем: в отличие от монетарного меркантилизма, ставившего в приоритет монетарную массу и, следовательно, настаивавшего на запрете вывоза денег из страны, меркантилизм второй стадии наиболее выгодным и благоприятным для государственной экономики фактором считал возможность реализации денег за границей. Однако эта реализация должна была проходить определенным образом. Ключевым было то, что купец должен был приобрести товар за куда меньшую сумму, а продать за гораздо большую.
Очевидно, что торговый меркантилизм поставил торговлю на первое место по степени важности для национальной экономики.
Первым, кто высказался по этому поводу и попытался теоретически обосновать данную теорию, стал Антуан Монкретьен де Ваттевиль (1576–1621 гг.). Он не был экономистом и никогда не занимался какой-либо экономической деятельностью. Биография Монкретьена вообще представляется довольно насыщенной. Сын аптекаря, сирота с ранних лет, он большую часть своей жизни посвятил литературному творчеству. Сейчас Монкретьена относят к числу французских драматургов раннего Нового Времени, трагедии которого посвящены либо сюжетам древнегреческой мифологии, либо истории Англии эпохи становления Тюдоров. Сам автор сбежал из Франции, преследуемый законом (он убил своего соперника на дуэли), и поселился при английском дворе короля Якова I, хотя вскоре все равно вернулся на родину (в том числе благодаря ходатайству последнего).
Монкретьен написал ровно один труд по экономике – «Трактат о политической экономии», вышедший в свет в 1615 г. Ни до, ни после он не писал ничего подобного, полностью погрузившись в драматургию. Собственно, сам термин «политическая экономия» в значении экономической науки был впервые введен Антуаном де Монкретьеном и в последующем стал использоваться всеми экономистами вплоть до ХХ в.
Трактат представляет собой сборник рекомендаций самого разного масштаба и направленности. Монкретьен рассуждает о том, как женщинам стоит вести домашнее хозяйство, купцам – коммерческую деятельность, а землевладельцам – распоряжаться землей и рентой. Однако несколько последних глав данного произведения являются рекомендациями для представителей высшей государственной власти о том, как целое государство должно вести экономическую деятельность для сохранения и преумножения собственного богатства.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69291763&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
