Человек. Основа общества
Ирина Мищенко
Это книга о принципиально новой формации общества и государственного устройства. Книга об исторической эволюции общества и той цели, к которой она направлена. Автор не только сравнивает формации предыдущих эпох развития человеческого общества, рассматривая под совершенно новым углом концепцию развития человека, группы, общества в целом, но и предлагает на основе сделанных выводов принципиально новое понимание общественного устройства, государства и взаимоотношений между людьми. Книга состоит из тех частей: юриспруденция, общественное устройство, экономика. Каждая часть посвящена достаточно подробному описанию одного из аспектов нового общества, к которому, по мнению автора, идет развитие человеческих взаимоотношений, которые должны привести к созданию гармоничного и свободного сообщества свободных людей, которое будет строиться на взаимном уважении и понимании ценности собственной свободы, не переходящей рамок свободы других граждан, ячеек.
Ирина Мищенко
Человек. Основа общества
Маятник истории
Путьразвитиячеловечества.
Биологические предпосылки.
Человек существо достаточно молодое на планете и тем не менее, наверное, самое сильно изменившее эту планету и сумевшее за относительно короткий период изменить и неоднократно свою жизнь. Человек далеко не самое сильное в физическом плане существо, но существо сумевшее стать главенствующим на планете, существо сумевшее выйти из-под контроля большинства биологических закономерностей, которые являются естественными силами, воздействующими на развитие остальных видов. Человек основным своим инструментом выживания и развития сделал свой разум. И это вывело человека из мира животных, дало ему возможность обретать новые способности и стать той силой, которая не просто приспосабливается к окружающему миру, но и сама способна изменять мир в своих целях и для своих нужд. Но, несмотря на все это, человек остается существом являющимся частью жизни Земли, несмотря на наш разум и наши возможности, многие наши поступки, наши действия и сам наш путь развития зависит от тех же биологических механизмов, которые свойственны всей природе и продолжают влиять на нас, независимо от того, насколько далеко мы отошли от своего первичного состояния. Биологическое развитие сменил процесс исторического развития, но так ли принципиально он отличается от тех законов природы, которые воздействуют на все живое в этом мире?
Природа породила множество путей выживания, множество вариантов развития существ, населяющих нашу планету. Но есть, наверное, два основных пути, которые стали изначальными принципами развития всех видов на Земле. Два пути, к которым склоняются живые существа в бесконечной борьбе за существование и по которым идут в развитии своего вида.
Первый путь делает ставку на отдельно взятое существо, чем сильнее отдельный индивидуум, тем больше шансов на выживание он имеет и тем больше шансов он имеет на успешное продление рода, а следовательно, на продолжение развития своего вида. Наверное, не совсем корректно называть животное "сильной личностью", но это достаточно абстрактный вопрос и проведение определенных параллелей вполне уместно.
Второй путь стал путем развития существ, не способных в одиночку выстоять в полном опасностей мире и защитить себя самостоятельно. Сила таких существ не в индивидуальной силе каждого из них, а в их единении, в их слаженном взаимодействии.
Человек изначально оказался в той группе живых существ, выживание которых зависело от их взаимодействия и слаженности, от взаимной защиты и помощи. Человек не имеет мощных клыков, у него нет длинных когтей, скорость с которой человек способен бежать, его выносливость явно проигрывают хищникам, чьей добычей он мог бы являться. Именно биологические характеристики нашего вида, сделали нас существами, которым необходимо взаимодействие с представителями своего вида, совместное выживание, взаимопомощь. Именно это стало основой развития человека, его первых шагов и только такой способ развития дал нам возможность не просто выживать во враждебных условиях и продолжать существовать из поколение в поколение, но дал возможность развиваться нашему разуму. Передавая своим детям те навыки которыми овладели, передавая информацию и передавая знания люди смогли не просто выжить, но смогли выйти за рамки своей биологической природы и стать такими, какими мы являемся на данный момент.
Вообще, для природы путь единения, путь коллективизации и совместного выживания, наверное, один из наиболее важных и главных путей развития всего живого. Если обратить свои взоры на развитие живого мира, то мы увидим, что шаг за шагом на различных этапах живое проходило этот путь, каждый раз поднимаясь на новый виток развития. Посмотрим внимательно на процесс эволюции. Все высшие формы жизни на Земле являются многоклеточными организмами. А что такое многоклеточный организм, как не сплоченные во взаимодействии, распределившие между собой функции, специализирующиеся каждый в своей сфере, сообщества одноклеточных? Да и сами клетки изначально, как утверждают ученые, стали результатом объединения и симбиоза более примитивных и более простых организмов, которые научились жить как одно целое и стали основой нового уровня развития.
На более высоком уровне развития мы также видим неоднократные попытки природы повторить удачный ход сделанный ранее и объединить сообщества организмов в некое подобие организма более высокого уровня, способного к выживанию как единое целое. Разве те же муравейники не напоминают нам единый, связанный в одно целое организм, в котором каждый отдельно взятый муравей действует строго в соответствии со своей ролью и каждый отдельно взятый организм не имеет значения сам по себе, более того, он не способен к самостоятельному выживанию, выживает не один муравей, выживает муравейник. Разве нам самим наши города не напоминают муравейники? Каждый занят своим делом, каждый специализируется на своем, каждый оставшись вне своего "муравейника" оказывается в опасности и мало кто способен выжить самостоятельно в непривычных для него условиях.
Возможно, путь развития человечества и уподобился бы пути развития муравейника или иной колониальной формы жизни, став неким подобием квазиорганизма – колонии, в которой разного типа специализированные особи исполняли бы свои функции, направленные на общее выживание всей колонии в целом, являясь лишь частью единого целого, лишь винтиками в едином организме. Но человек обрел разум. Разум вывел человека из мира животных и биологические принципы развития стали не единственными принципами, на основе которых прошло дальнейшее развитие. Нет, мы все еще являемся живыми существами этой планеты, мы все еще являемся частью общего биоценоза. Но наш мир, наше существование уже зависит не только от природных сил, не только от инстинктов, более того, мы начали создавать свои уникальные условия существования, которые не доступны другим живым существам. Природа не перестала воздействовать на нас, но мы тоже начали воздействовать на природу. И именно в связи с этим тот путь, который возможно был предназначен нам, предназначен не некими "высшими силами", а самой формой нашего существования, самой спецификой наших тел, самой особенностью нашего вида, этот путь изменился. "Принцип муравейника" уже стал недоступен и недопустим для существа обладающего разумом. Люди закончили свой биологический этап развития, и перешли на принципиально новый этап, на этап развития исторический.
Исторический путь развития формировался уже не столько на биологических основах, сколько факторе разума. И именно разум стал основой дальнейшего развития человечества. Разум человека, это не просто механический, химический, энергетический инструмент запоминания и хранения информации, ее обработки, интерпретации и сопоставления. Разуму человека свойственны эмоции, чувства, желания, мечты, стремления.
Именно на их основе порождаются новые идеи, создаются новые образы,
именно это дает человеку силы бороться, осуществлять желаемое, стремиться к новым высотам и создавать нечто не существовавшее до того. Разум подвержен эмоциям. Это бывает плохо, потому что эмоции могут привести человека к нелогичным и опасным поступкам, но это бывает и хорошо, так как именно эта сила дает возможности, недоступные другим. Животные так же способны испытывать эмоции, как минимум высшие, наиболее развитые животные. Чувство страха, радости, привязанность, удовольствие, раздражение, гнев. Эмоциональное поведение, в том
числе является аспектом социализации, внутривидового общения. Чем более
психически развито существо и чем больше оно социализировано, тем шире спектр
проявляемой эмоциональности. Но именно эмоциональность порождает индивидуальность. Порожденная сама как элемент проявления общения в группе, сообществе, как элемент передачи информации и взаимодействия, эмоциональность субъективирует существо, придавая его действиям, поступкам индивидуальность и неповторимость. Развитие разума и эмоциональной составляющей разума сделало развитие человека особенным и выделило его из среды животного мира, создав абсолютно новые принципы и условия развития как вида в целом, так и каждого отдельно взятого индивидуума персонально. Весь путь исторического развития пошел в виде борьбы заложенных противоречий, возникших в результате развития разума, борьбы стремлений как отдельно взятой особи, так и общества этих особей, так и вида в целом.
Исторические предпосылки.
Человеческое общество развивалось изначально из животного стада, стаи. То есть изначальным принципом его существования была социализация. Именно социализация, именно принадлежность к обществу, именно единение с соплеменниками, позволяло выживать, бороться с хищниками, ловить добычу. Именно социализация помогла выжить человеку на первых этапах его развития. Социализация всегда изначально основывается на принципе взаимопомощи. Взаимопомощь, та основа, которая и становится причиной социализации. Вместе всегда проще. Вместе проще отогнать крупного хищника или добыть пропитание, охотясь на крупную добычу, вместе проще согреться в холодную погоду, протянутая рука соплеменника поможет перейти бурную реку, а раненый на охоте соплеменник не останется без пищи и будет защищен от хищников, пока остается в беспомощном состоянии. На первых этапах своего становления первобытное племя людей мало чем отличалось от, скажем, стаи волков или прайда львов. Совместные действия, совместная защита, отсутствие понятия чего-то персонализированного. Вместе добыли, вместе съели. Пока охотники ловят оленя, женщины приглядывают за детьми, скоблят шкуры, собирают съедобные растения вокруг стоянки, раненые, больные, старые соплеменники, не способные полноценно участвовать в охоте, охраняют стоянку, делятся своими знаниями с подростками, чинят копья и изготавливают новые.
Природа весьма разнообразна в своем развитии и не имеет конечной цели, к которой "направлялись" бы те или иные пути. Она лишь имеет принципы, по которым идет развитие. Путь объединения более слабых особей в борьбе за выживание там, где отдельно взятая особь проигрывала более крупным, сильным, быстрым конкурентам, всегда давал положительные результаты. Но для более простых существ это становилось путем постепенного единения приводящего к все большей и большей взаимозависимости, и в конечном итоге к разделению функций и превращению в структуру нового уровня. Так было с развитием одноклеточных, так было с некоторыми морскими животными (кишечнополостные, к примеру, среди которых коралловые политы и плавающие колонии "медуз"), по этому пути идет развитие тех же муравьев. Но для более высокоразвитых существ, с развитой нервной системой, с индивидуально развитым мозгом этот путь оказался неприемлемым. Хотя природа раз за разом пыталась "толкнуть" по нему. Речь идет не только о человеке, среди животных более высокоразвитых и сложноустроенных создание сообществ-стай, стад достаточно распространенное явление, но при этом все члены таких групп-сообществ не разделены на постоянные и безусловные категории. В сложно устроенных группах животных существуют свои роли, которые распределены между членами такого сообщества, но эти роли непостоянные, не на всю жизнь данного существа. Существа в такой группе взаимозаменяемы. Подобные сообщества можно сравнить с устройством примитивных организмов, таких как губки, у которых клетки составляющие этот организм взаимозаменяемы, хотя каждая, находясь на своем месте, исполняет соответствующую этому месту функцию, но в случае необходимости может переместиться на другое место и начать играть иную роль.
Человеческое сообщество изначально формировалось именно по такому принципу. Но следующий этап стал началом колебаний маятника истории, которые продолжаются до сих пор и должны закончится формированием совершенно нового принципа развития сообществ. Человек выйдя из состояния животного благодаря своему разуму, стал формировать новый принцип взаимоотношений, который, казалось бы, пошел по принципу развития более структурированных и специализированных ролей разных членов сообщества, то есть по привычному для природы и естественного развития формированию, некой надструктуры нового уровня. Но именно благодаря своему разуму, человечество дало откат этому пути и резко понеслось в противоположную сторону. Причиной этому стал переход от охоты к разведению животных и земледелию.
Древние пастухи.
Разведение животных, приручение животных, появилось значительно раньше земледелия. Охотники не только забивали крупных взрослых животных, но в некоторых случаях рядом
оказывались детеныши этих животных. При условии, что пищи в данный момент было достаточно, а детеныш не представлял угрозы и не был слишком "сытным", его могли забирать с собой на стоянку, просто из любопытства, интереса, с целью "подержать и съесть потом" или по каким-то иным причинам. До сих пор существуют племена ведущие первобытный образ жизни. И в таких племенах охотников можно увидеть в селении самых разнообразных животных прирученных ими. Иногда это просто случайно подобранные и оказавшиеся рядом с жильем животные, иногда специально пойманные "на откорм" или для развлечения. Со временем, имея подходящие условия, некоторые племена стали удерживать или прикармливать и охранять от хищников не единичные экземпляры животных, а видимо создавать целенаправленно достаточно большие "запасы мяса на ногах". Продолжая охотиться, собирать съедобные растения. Они всегда имели под рукой "запасной вариант" пищи на случай неудачной охоты или сложных погодных условий. Варианты таких кочевых племен скотоводов-охотников можно увидеть в современном мире: как среди некоторых африканских племен (те же бушмены), так и схожий образ жизни, уже в более продвинутом варианте ведут некоторые народы крайнего севера, к примеру. У них охота стала уже скорее дополнительным, а не
основным источником пищи, а основным стало разведение оленей (речь, разумеется, идет о традиционном образе жизни, а не о современном, так как многие представители этих народов отказались от традиционного образа жизни и стали заниматься другой деятельностью, принимая унифицированный образ жизни современной цивилизации привнесенной в их земли европейскими, в том числе русскими переселенцами).
По сути, образ жизни первобытного охотника мало чем отличался от образа жизни скотовода-охотника или тех племен, чьим основным источником пищи стало разведение одомашненных животных. Начало новому этапу развития человечества послужило появление земледелия.
На самом деле переход к такому способу получения пищи, тем более в качестве основного источника, далеко не так логичен и не так безусловен и "исторически обоснован", как пытаются это представить современные ученые, потомки цивилизации взросшей на земледелии. Посудите сами, одно дело держать в загонах "мясо на ножках" про запас, совсем другое – начать сажать зерно. Те сорта культурных растений, которые существуют сейчас, заметно отличаются от своих диких предков. Если разница между одомашненной коровой и, скажем, диким туром или зубром не столь уж велика, то разница между многозерновым колосом пшеницы и ее диким предком бросается в глаза заметно. Как и другие культивируемые растения у диких предков, плоды которых были значительно меньше, менее многочисленные и не отличались теми полезными характеристиками, которые имеются сейчас. Резко перейти от охоты и собирательства к земледелию просто не получилось бы по той причине, что земледелец привязан к земле, а охотник ведет относительно кочевой образ жизни, следуя за стадами потенциальной добычи. Приручение животных стало тем этапом, который позволил создать определенные запасы гарантированной пищи, а так же натолкнул на мысль, что выращивать можно не только животных, но и растения. Скорее всего, изначально это были посадки семян от съеденных растений на местах, к которым племя возвращалось регулярно, например, возле места зимовки. И первыми окультуренными растениями были, скорее всего, не зерновые, а различные овощи, хотя те же зерна могли оставляться преднамеренно или случайно в почве возле стоянок. Например, попадать в густо удобренную навозом почву в загонах для животных, которых кормили травой, в том числе дикими злаками. Злаки стали, скорее всего, объектом культивации изначально не за свою пищевую ценность, для диких злаков она весьма не велика, а из-за возможности приготовить из них алкогольные напитки, которые использовались в ритуальных целях и в качестве "развлечения" на праздниках и других племенных событиях. Со временем таких посевов "шаманской травы" становилось больше, а отбираемые для посадки зерна стали крупнее и многоплоднее. В конечном итоге поняв, что можно вырастить достаточно много зерна, которое, к тому же в отличии от мяса и хранить долгое время проще, некоторые племена стали оседать возле бывших "шаманских плантаций" и хотя бы часть племени занялась регулярной обработкой земли, охраной полей от желающих полакомиться ими животных, в то время как другая часть племени могла
продолжать охотиться и кочевать, пася скот. Следы подобного образа жизни можно предположить у некоторых племен древней Европы, где археологи находят "культовые города". Места, где племя или группы племен собирались на зимовку и проведение ритуальных действий, праздников, места скопления культовых построек. Но так или иначе, человек постепенно переходил к земледелию и постепенно переходил к оседлому образу жизни. Все еще племя оставалось общностью, которая вела единый образ жизни, хотя разделение уже начинало намечаться.
Если ранее племя делало все совместно, в основном занимаясь охотой, то начало земледелия стало началом разделения труда. Различные группы в племени начали обособляться. Одни уходили на долгие месяцы пасти скот и охотиться, другие оставались на месте выращивая зерно и охраняя поля. Оседлый образ жизни позволил обзаводиться различными предметами, более того создал необходимость создания новых предметов, которые для кочевников были не только лишними, но и создавали бы затруднение в кочевке, принуждая таскать их с собой, предметы без которых можно обойтись. Но зерно требовало создания жерновов, создания инфраструктуры для хранения и приготовления зерна. Оседлая жизнь позволяла усложнять свое жилье и благоустраивать его. Если для кочевника дом должен быть легким и быстро разбирающимся, чтобы легко перевозиться с места на место, то для земледельца можно построить землянку, выстроить дом из камней или дерева, который будет стоять на одном месте годами. В постоянном жилье можно украсить стены различными поделками, соорудить для удобства мебель, развесить для красоты шкуры и ковры, циновки, прочие предметы, создающие комфорт и удобство. Появились и первые специалисты – ремесленники. Зачем самому лепить кривой кувшин, когда есть тот, кто за определенное количество зерна или кусок вяленого мяса тебе сделает красивый, прочный, да еще и разрисует его так, как у тебя не получится? Зачем бегать по полям за добычей или самому растить зерно, если ты великолепно лепишь те же горшки или вяжешь красивые циновки, а в обмен на них тебя обеспечат всем необходимым?
С этого момента пошло разделение труда и пошло начало индивидуализации людей. Именно эта точка стала отправной для появления принципиально нового пути развития человечества. Немного отступим от описания истории как таковой и вернемся к вопросу природного биологического пути развития и его основного отличия от исторического пути.
Как уже говорилось выше, биологическая тенденция развития жизни имеет одним из успешно опробованных вариантов путь консолидации суб-объектов на почве взаимопомощи, более тесного сращивания их взаимодействия, которое приводит к специализации отдельных особей, вызывающую еще большую взаимозависимость специализированных особей, уже не способных самостоятельно осуществлять все необходимые функции и в результате приводит к появлению нового уровня "сверхорганизма" воспринимаемого уже единым целостным организмом, состоящим из узкоспециализированных частей, некогда бывших самостоятельными объектами. Так произошло с органеллами, ставшими частью единой целостной клетки, так произошло с одноклеточными организмами, создавшими принципиально новый уровень жизни – многоклеточные организмы, тот же путь привел к появлению муравейников, в которых каждый муравей (или например термит в термитнике), не являясь физически связанным с другими особями, строго занимает свою нишу в колонии и неспособен полноценно функционировать вне колонии и вне связи с ней (у некоторых видов колониальных насекомых отдельное насекомое, утратившее связь с колонией, будучи полностью физиологически здоровым, просто впадает в ступор и перестает двигаться, пока не наступит его гибель). Еще дальше шагнули те же "португальские кораблики" похожие на медуз кишечнополостные, которые выглядят как единый живой организм, но на самом деле состоят из множества многоклеточных особей, выполняющих различные функции (движение, охота, переваривание и перераспределение пищи, размножение).
Казалось бы, человек ступил именно на этот путь. Различные особи одного вида, привыкшие жить колонией (племенем), взаимодействующие между собой и выживающие совместно, сделали дальнейший шаг к созданию надструктуры высшего уровня, у них появилась функциональная специализация. Различные особи одной группы начали выполнять разные
функции и выживание одних особей стало полностью зависеть не только от их личных действий, но и от действия других членов колонии-племени. Ведь гончар или оружейник не добывают пищу самостоятельно, а получают ее в обмен на создаваемые ими предметы. Самая прямая аналогия с муравейником, в котором рабочие муравьи собирают пищу и делятся ею с муравьями воинами, которые их защищают, с маткой воспроизводящей новые поколения, кормят личинок, а у некоторых видов муравьев это деление заходит еще дальше, проявляются различные касты рабочих, которые занимаются каждый своим видом деятельности, отличаясь даже внешне друг от друга, одни строят и чинят муравейник, другие ухаживают за личинками, третьи собирают пищу, четвертые исполняют еще какие-то функции и т.д.
Но именно на этом моменте, ставшем пиком социализации человеческого общества, включился "откат" в сторону индивидуализации. Если бы племя продолжало воспринимать себя единым целым, подобием единого организма, распределив функции между своими членами и создав первобытный коммунизм, оно поэтапно направило бы свое развитие к созданию взаимозависимых общин, в которых могло начаться не только функциональное, но и со временем генетическое расслоение разных
"каст" специализирующихся на выполнении своих функций. Такое стало бы возможным при медленном и неизменно направленном развитии на протяжении тысяч и миллионов лет, в процессе чего человек мог стать совершенно новым типом квазиорганизма нового уровня, подобно муравейнику или "португальскому кораблику". Но этого не случилось и не могло случиться. Причина этого проста. Наличие разума. Разум предполагает наличие личности, индивидуальности, персонализацию желаний, нужд, стремлений, целей. Человек являясь существом разумным, внутренне отторгает возможность превращения в послушный, безвольный, направляющий все свои интересы и стремления на выживание сообщества в целом, в ущерб персональным интересам, винтик механизма.
Первые же шаги специализации дали совершенно иной результат, чем в условиях аналогичного развития психологически слаборазвитых биологических видов. Первые шаги специализации отдельных особей стали началом не дальнейшей социализации группы в целом, а шагом к индивидуализации отельных групп внутри некогда целостного сообщества, к проявлению каст, сословий, отдельных группировок более сконцентрированных на интересах своей группы (касты, сословия, рода, семьи), чем на интересах всего общества (племени, нации) в целом. Это стало этапом расслоения и индивидуализации как отдельных групп, так и отдельно взятых индивидуумов.
Еще одним значимым моментом ставшим основой этого нового процесса, позволившее ему стать преобладающим, стало еще одно явление связанное с земледелием. Это явление, ныне порицаемое и вызывающее непонимание и содрогание современного человека, стало тем не менее необходимым этапом развития цивилизации, без которого сама цивилизация была бы невозможной. Речь идет о рабстве, о рабовладельческом строе. Я ни в коем случае не превозношу и не оправдываю это явление, но как исторический факт оно стало неизбежным этапом формирования цивилизации.
Первый виток индивидуализации.
Пока племя оставалось общностью, по факту большой семьей, оно являлось единой группой объединенной общими интересами, общей целью, общим выживанием. Конечно, внутриплеменные конфликты были неизбежны, была неизбежна борьба за лучший кусок добычи, самую красивую самку, право считаться лучшим воином племени и вести остальных воинов на охоту. Подобные конфликты являются естественным отображением индивидуализации на любом этапе развития и проявляются не только у человека, аналогично все происходит и в волчьей стае и в стаде оленей, со своей спецификой конечно. Естественны и неизбежны были и конфликты между племенами, что так же полностью аналогично поведению любых живых существ. Борьба за территорию, пограничные стычки, конфликты за охотничьи угодья. Как правило стычки соседних племен, как и соседствующих стай, проходят относительно бескровно, основной задачей таких конфликтных ситуации является демонстрация собственной силы и обозначение своей территории, с предупреждением "сюда
нельзя!" Соседние племена могли жить и мирно торгуя и обмениваясь друг с другом различными предметами и добычей. Исключением мог быть каннибализм и грабительские набеги. О проблеме каннибализма мы еще поговорим в связи с другими аспектами развития человеческого общества, но на ранних этапах становления человека, он присутствовал и вероятно был широко распространен, если не повсеместно распространен. Все сводилось к простому вопросу выживания, а члены другого племени, чужаки воспринимались как любое дорогое животное – источником пищи. Суровый климат времен ледникового периода наверняка способствовал такой оценке соседей. При низком количестве другой добычи: соседнее племя не только явный конкурент на добычу, но и потенциально становится добычей сам. Впрочем, не говоря о столь давних временах и сложных условиях выживания, если вспомнить не столь давнюю историю, многие племена Карибского моря, джунглей Амазонки, островов Океании, были каннибалами еще в 18-19 веке, да и сейчас время от времени такие случаи фиксируются и не только среди представителей этих племен. Некоторые ученые даже предполагают, что значительным фактором развития человеческого мозга, развития разума стал именно каннибализм, ведь охота на умную, хитрую и опасную добычу заставляет напрягать не только все мышцы, но и извилины, чтобы самому не стать из охотника добычей. Каннибализм в сложных условиях, при неминуемом голоде становился возможным выходом и в более поздние времена и среди представителей вполне цивилизованных народов. Во время голодовок люди выкапывали трупы с целью употребления их в пищу. Во время осады городов, съев всех собак и крыс начинали питаться своими соседями. Вопрос выживания племени оставшегося без добычи и умирающего с голоду определенно приводил к "удалению лишних ртов" в виде старых, слабых, больных, детей (которых "еще нарожают"). Но это скорее частные случаи, отдельные трагедии или явления локального масштаба.
Как раз таки повышенная сложность и опасность подобной "охоты" приводила к тому, чтобы делать выбор в пользу более легкой добычи, тем более если ее достаточно. А понимание того, что членам племени нужно доверять, иначе, вчера пообедав соплеменником, завтра проснешься сам с ножом у горла, приводило к появлениям различного рода табу и запретов, к появлению, если угодно, моральных норм первобытного общества.
Грабительские набеги на соседние племена так же на уровне первобытных времен были малоосмысленным занятием. Все соседние племена находились на примерно одном уровне развития и имели примерно
одинаковые ценности, ничего такого чего племя не могло добыть самостоятельно и без лишнего кровопролития. Нападать на соседнее стойбище, чтобы отобрать десяток шкур и тушу оленя и при этом потерять половину собственных воинов, занятие далекое от разумного.
Конечно, жизнь первобытных племен нельзя назвать мирной и безмятежной, конфликты были всегда и на любом уровне развития. Но дальнейшие шаги к цивилизации дали и дополнительные поводы для военных конфликтов. Племена, которые начали разводить скот, были вынуждены защищать его не только от хищников, но и от соседних племен, которые были не прочь угнать стадо себе. Появление имущества, появление ценностей, которые можно было отобрать приводило и к появлению желающих эти ценности отобрать.
Земля стала одной из наиболее важных ценностей, при переходе к земледелию. Далеко не все участки земли одинаково подходят для выращивания урожая. Далеко не вся почва одинаково плодородна. Первые земледельческие общины стали появляться по берегам рек, где была наиболее плодородная почва, дававшая хорошие урожаи. Естественно, наиболее плодородные земли вызывали зависть у других соседей земледельцев, а у соседних племен, которые оставались кочевниками скотоводами или охотниками, возникало желание отобрать запасы зерна, скот, различные предметы которые изготавливали ремесленники. Появилась и еще одна причина напасть на соседей. Если более сильное племя, имеющее менее плодородную землю или сильное кочевое племя могло без особых проблем для себя победить соседей, в скорости они понимали, что необязательно всех побежденных убивать. Их можно заставить работать дальше и отдавать часть урожая себе. Это поставило новую веху в развитии человечества. С одной стороны, кочевое племя могло ограбить и разорить соседей земледельцев захватив их запасы, но что им было делать дальше? Самим обрабатывать землю? Да и сражаясь за жизнь, воины племени будут сопротивляться до конца, если же они будут знать, что могут откупиться частью урожая и обойтись без кровопролития, то многие выберут такой вариант, да и часть урожая можно забрать и на следующий год и еще через год. Правда придется отгонять от "своей дойной коровы" другие племена мародеров. В результате такое племя кочевников могло в конечном итоге осесть в поселении земледельцев, став его воинами, знатью, защитниками, высшей кастой. Аналогично смотрели на соседей и сильные племена земледельцев. На полях лишние руки не помешают. Жителей соседнего племени можно захватить и заставить работать на себя. Или захватить их поселок и получать зерно не только со своих полей, но и часть выращенного покоренными соседями.
Если раньше охотничьи угодья могли обеспечить существование лишь небольших племен (за исключением тех земель, где водились большие стада животных и охота могла приносить много добычи, как охота на бизонов у американских индейцев), но все равно племена охотников старались держаться подальше друг от друга и не мешать друг другу. То теперь земля могла дать больше пищи с меньшей территории и возникала уже не нехватка пищи, а нехватка рук для выращивания этой пищи.
Племена объединялись тем или иным способом. Не исключено, что два-три дружественных племени могли добровольно и по обоюдному согласию объединиться и поселиться вместе. Но значительно более часто, надо полагать, объединение не проходило бесконфликтно. Либо рэкетиры – бывшие кочевники осаживались на территории захваченного поселка, либо соседние земледельцы захватывали себе "рабочие руки" и насильственно
переселяли к себе.
Первоначально положение таких рабов было не очень тяжким. Можно привести в пример как это было у славянских племен. Пленников, захваченных на войне, селили в своем племени. Какое-то время их, конечно, держали под замком и присматривали за ними. Но если убеждались, что плененный не бросится на окружающих с топором, или если он давал слово "отработать" свою свободу, его выпускали и принимали практически наравне с остальными членами племени. Вместе работали, вместе ели, вместе спали. Конечно, пленник не мог уйти, пока не закончится оговоренный срок его "отработки", или пока его не отпустят по иной причине. После мог такой раб и остаться полноценным членом племени, или вернуться к своим.
Но такое отношение было там, где пленников было немного. А там, где рабский труд использовали массово за ними естественно приходилось следить и держать в страхе, чтобы не сбежали. Да и с покоренными племенами устанавливались отношения по-разному. Завоеватели естественно старались показать разницу и "место" завоеванным, чтобы те не возомнили себя "ровней". Но и слишком давить и принижать тоже было рискованно, ведь недолго и восстание получить.
Когда в одном поселении оказывались представители двух или более племен, по каким бы это причинам не произошло, несмотря на то что в конечном итоге они начинали постепенно воспринимать себя единым народом, племенем, все равно уже уклад жизни менялся и не о каком равенстве, которое было изначально, речи идти не могло. Так формировалась военная знать и зависимое население. Даже если речь еще шла не о рабском труде, то о зависимости и подчиненности точно.
Военной знати нужны были новые доходы, новые земли. Контролировать один поселок хорошо, но ведь всегда можно подчинить себе еще два-три? Центр, в котором обосновалась знать (считай наиболее воинственное племя, изначально подчинившее себе соседние, хотя к прослойке знати могли получить доступ и сильные, ловкие из местных, которых лучше было держать при себе, чем получить в виде потенциальных врагов) становился не только военной базой контролирующей окрестности, но и административным центром, торговым центром, куда стекались запасы, где велась торговля, где обосновывались ремесленники. В самих кастах, бывших племенах тоже шло расслоение: кто-то получил лучше урожай, кто-то хуже, кто-то лучше поторговал, кто-то нет, два ремесленника производя примерно одинаковые предметы, делали их немножко разного качества или один производил больше, а другой меньше. Но самое главное произошло разделение "наше" на "мое – твое". Переход к разделению племени на семьи и разделению племенного имущества на частное мог бы, наверное, произойти и путем постепенного выделения внутри самих общин, тем путем, как это видел Карл Маркс, но такой путь занял бы более длительный срок. Следует полагать, что значительную роль в индивидуализации, в первую очередь имущественной индивидуализации, сыграла военная составляющая. Когда произошло естественное разделение это принадлежит племени завоевателей, а то завоеванному племени, дальнейший шаг был уже возможен и допустим – это принадлежит вождю, это простым воинам, это принадлежит этому воину и его детям, это тому.
Оседлая жизнь, земледелие, дали возможность накапливать дополнительное имущества, а стало быть, дали возможность создавать и накапливать ценности помимо пищевых запасов. Здесь уже появилась возможность проявления разницы в количестве имущества у разных членов
общины и возможность выделения разных групп общины связанных в иную формацию, чем была возможна и представляема ранее. По сути это был грандиозный прыжок социального устройства, породивший новый,
абсолютно несхожий с существовавшим ранее типом устройства общества. Говорить о том, хорошо это было или плохо, столь же бессмысленно, как говорить о том, хорошо или плохо то, что в свое время рыбы вышли на сушу. Если родоплеменное устройство полностью вписывалось в устройство естественной природной формации принципиально не отличалось от устройства стаи, то следующий этап социального устройства уже не имел аналогов в природном мире. Начался этап формирования первых городов.
На самом деле именно этот период истории человечества, наверное, самый сложный и запутанный по своей сути. Этот период является периодом индивидуализации, которая проявляется через социализацию групп, а не индивидуумов.
Несколько слов о применяемой терминологии. Под словом "социализация" в данном случае имеется в виду стремление к социуму, к объединению, к совместной деятельности, не только отдельно взятых индивидуумов, но и на более высоком уровне различных групп населения. В современной терминологии термин "социализация" чаще всего применяется в значении "вхождение индивидуума в общество, налаживание общественных связей отдельным лицом". Но этот термин имеет более широкое значение и мною употребляется без привязки к персоналиям действий отдельного лица, в данном случае это термин обозначающий направленность сообщества в целом и отдельных групп, в том числе и отдельно взятых индивидуумов к совместным усилиям и единению интересов и целей, в принципе. В то же время, под термином "индивидуализация" следует полагать, аналогично стремление общества в целом, его частей, групп или отдельно взятых индивидуумов к выделению в качестве приоритетных целей, персональные и индивидуальные, а не коллективные. Данный момент следовало уточнить, чтобы не возникало недопонимания в дальнейшем тексте.
Но вернемся к вопросу возникновения первых городов и развитию рабовладельческого строя. Первые города-государства возникли на почве объединения соседних племен, значительную роль в этом объединении играло насильственное присоединение более слабых племен более сильными. И чем больше племен оказывалось подчинено, тем сильнее становился формируемый город. В конечном итоге земледельческие территории оказались поделены между такими возникшими городами. Естественно к этому времени уже сформировалась структура общества основанная не на родственных связях и происхождении, а на системе подобной кастовым отношениям, сословным отношениям. Впрочем, система в разных городах могла формироваться различным способом и не соответствовать аналогичным в других. В большинстве случаев, надо полагать, существовала достаточно многоплановая и достаточно запутанная структура общества, с одной стороны, сохранявшая родоплеменные пережитки и формирующая касты (как минимум высшие касты, правящие касты) на основе родовой и племенной принадлежности той группы воинов – рэкетиров-завоевателей, которые сформировали местную знать изначально путем силы поставив себя во главе подчиненных племен. С другой стороны, родоплеменная принадлежность завоеванных и покоренных
племен утратила свою значимость, так как представители различных племен оказались на одинаковом положении более значимым становилось их профессиональная принадлежность, уровень дохода, способ его получения, какие-то иные критерии.
Именно на этом этапе формирования общества был привит еще один принцип, отравленным пятном преследующий всю человеческую цивилизацию на протяжении всего ее существования, принцип с которым безуспешно пытались бороться, снова возвращаясь к нему же, так как меняли лишь его форму, но не искореняли его ядовитую основу. Это принцип власти, принцип необходимости насильственного подчинения, как неотъемлемой части человеческого общества и человеческой цивилизации. Яд этой отравы, настолько глубоко поразил наш разум, что мы не видим иного способа существования самого общества, и уверены в его неизбежности и необходимости. Эта зараза была порождена племенами рэкетирами, бандами кочевников-налетчиков, силой меча и огня, убеждавших остальных в необходимости покориться или быть уничтоженным. Эта мерзостная дрянь была впитана порабощенными, принужденными, склонившимися племенами, принявшими за необходимость подчинение взамен защиты от других банд налетчиков, готовность исполнять приказы бандитов ставших "знатью" взамен сохранения жизни, отсутствия террора и разорения, готовность отдать часть, чтобы не лишиться всего, включая жизнь. Этот принцип поддерживался на протяжении всего существования человечества и продолжает превалировать в той или иной форме до сих пор, составляя основу того, что называют "цивилизованным обществом". Собственно, как это произошло мы описали несколько выше. Обратим внимание немного на другое.
Этот период развития общества был, на самом деле, более чем сложным и неоднозначным. Далеко не везде все происходило по одинаковому сценарию, напротив, сценарии развития событий были самыми разнообразными, в разных местах развитие общества шло с различной скоростью. Как вы прекрасно знаете, племена кельтов и германцев сохраняли прежнюю форму общества (или схожую с прежней, пусть и несколько видоизменившуюся) вплоть до падения Рима, славяне сохраняли родоплеменной строй еще тысячу лет назад, а многие племена Африки, Северной и Южной Америки, Австралии, жители многих островов жили первобытной жизнью еще 200-300 лет назад, а некоторые сохраняют прежний образ жизни и до сих пор. Города-государства начали формироваться в долинах Тигра и Евфрата, Нила, Инда и Ганга, Хуанхэ и Янцзы, несколько позже в Центральной и Южной Америке. Поселения быстро разрастались за счет покорения новых племен и подчинения их себе. В административные центры переселялись ремесленники, формируя новую прослойку общества, крестьяне-земледельцы оказывались все в более зависимом положении, знать приобретала все более значимое. Знати нужна была война: новые победы, новые трофеи, новая добыча, новые рабы. Опять-таки положение рабов в разные времена и на разных территориях было неодинаковым.
Иногда складывались достаточно оригинальные социальные отношения, как например, на территории Древнего Египта. Понятие "раб", как минимум в более ранние периоды Египта, носило достаточно расплывчатое значение, так как все население Египта, включая знатных придворных, именовались "рабами фараона", были конечно и классические рабы – захваченные военнопленные. Которые принуждались работать насильно, впрочем, их положение так же было отличным, скажем, от положения рабов в Древнем Риме. Но существовала довольно большая прослойка, так называемых "государственных рабов" или "фараоновых рабов" (в отличии от общего условного наименования всех жителей, которое скорее носило церемониальный характер), которые, по сути являлись находящимися на содержании казны работниками, которым вместо выплаты жалования обеспечивались пропитание, жилье, одежда и все необходимые нужды, по сути они не были рабами, так как их не продавали и не покупали, скорее наследственная каста госслужащих низшего уровня. Мужчины жили в бараках и направлялись на работы туда, где была в этом нужда, там им строили новые бараки и обеспечивали за счет фараона всем необходимым, их задачей было исполнять порученную работу. Большинство исполняло низкоквалифицированную работу, но мальчики подростки имевшие какие-то способности обучались, в соответствии со своими талантами и направлялись туда, где могли их применить. Девочки подростки так же жили с мальчиками и мужчинами в мужских бараках, готовили, убирали, помогали больным до той поры, пока не забеременеют. Забеременевшая девушка получала от фараона дом в пожизненное пользование, пожизненное же содержание из казны фараона, и ее единственной задачей становилось рожать и растить детей, расходы на их питание и содержание так же оплачивались из казны. Женщина могла принимать у себя мужчин по своему усмотрению, хоть из числа живущих в бараках "государственных рабов", хоть любого другого мужчину. Могла, выбрав одного оставить его жить в своем доме или принимать хоть каждую ночь разных, это было ее личным делом.
Подросшие дети отправлялись в бараки. Но, конечно, такие своеобразные системы были скорее уникальными, в большинстве случаев рабство было в виде разных вариаций жесткости от чего-то напоминающего средневековое крепостное право до классической формы рабства, как в Древнем Риме. Впрочем, в том же Древнем Риме существовал очень широкий спектр различных рабов: от полностью бесправных и закованных в цепи рабов в каменоломнях до имевших свое имущество и даже своих рабов, и живших получше бедных, являвшихся свободными граждан.
Впрочем, все это касается несколько более позднего периода, период формирования первых городов-государств является периодом активного расслоения и формирования новых принципов взаимоотношений. Если ранее существовала простая схема взаимоотношений – член племени или чужак, существовала простая схема имущества – племенное (общее), чужое (ничье, можно забрать или отнять, если хватит сил). С переходом к оседлому образу жизни появилось разделение. Не только в классическом варианте, как описывают в большинстве учебников: поделили племя поля, одному – хуже земля досталась, другому – лучше, один больше зерна собрал, другой меньше. Основную роль разделения играло именно объединение племен, объединение, как правило, насильственное. Изначально для племени земледелие было не более чем дополнительный источник пищи, даже в большей степени источник ритуального напитка, чем пищи, так как выращивание зерна в целях пропитания имело мало смысла, а немного вырастить, чтобы сделать веселящий напиток, почему бы и нет? Но даже, когда поняли, что можно не только напитки делать, можно есть, можно запасать и готовить постепенно, даже тогда образ жизни племени кардинально не менялся. Племя оставалось одной семьей, одной общиной. Вместе ходили на охоту, вместе вскапывали землю, вместе собирали урожай и вместе готовили, вместе питались. Другое дело, когда появлялись чужаки. Более сильное, более воинственное племя, которому особо терять было нечего, кроме своих жизней и которыми они были готовы рискнуть. Пока племя в основном занималось охотой, у него не было больших запасов провианта, более целесообразным было кочевать в след за животными или, меняя места охоты, давая время дичи наплодиться снова. При таком образе жизни таскать с собой многочисленный скарб, дело было не только невыгодное и неудобное, но и создающее помехи. Племя, перешедшее к земледелию, осевшее на одном месте, не только могло создавать более прочные дома, которые не нужно разбирать каждые несколько дней или недель и тащить на себе на новое место, но и возникала необходимость создавать дополнительные предметы, необходимые для обработки, хранения того же зерна, а если уж племя все равно начало обрастать имуществом, то появилась возможность делать или хранить что-то пусть и бесполезное, но просто понравившееся для красоты, для комфорта. Различные статуэтки, красивые рога или плетеные разноцветные циновки, другие предметы. Кочевые племена охотников тоже обладали чувством прекрасного и тоже их взоры привлекали яркие и бросающиеся в глаза предметы. На фоне собственной невозможности таскать громоздкое хозяйство с собой, жители оседлых племен казались им погрязшими в роскоши и богатстве, вызывали зависть и желание заполучить то, что у них имеется. И что заполучить, уже было накопленное имущество, это уже не несколько шкур, которые и самим добыть не сложно. Здесь есть за что драться.
Земледельцы в свою очередь, привязанные к земле, привязанные к своим полям, были не заинтересованы их покидать и менять место жительства. Терять все накопленное имущество, но главное терять уже посаженный и еще не выросший урожай. Утрата полей означала голод, так как осевшие и не одно поколение проведшие на земле поселенцы,
постепенно теряли охотничьи навыки, которые становились уже скорее дополнительными, побочными, а не основным способом выживания, приобретая взамен навыки обработки земли и получения более лучших урожаев. Чтобы сохранить поля и сохранить жизнь, проще было соглашаться платить дань или делиться едой с пришлыми чужаками, а учитывая, что таких чужаков могло быть далеко не одно племя – договор распределяющий обязанности, при котором одни занимаются земледелием, а другие берут на свои плечи защиту их от разорения другими кочевыми племенами, выглядел более чем логичным. Тем более что кочевникам не было смысла слишком давить на земледельцев и чрезмерно их принижать или угнетать, наоборот, появлялся смысл их защищать, ведь теперь они становились источником пропитания. Такие союзы заключались и, надо полагать, достаточно часто и повсеместно. А на протяжении нескольких поколений, бывшие кочевники и те, кого они принудили платить дань, начинали воспринимать себя одним племенем. Вот здесь и зарождалось расслоение общего хозяйства на твое – мое. Если внутри одного племени было все общим, то объединение двух племен уже имело четкую грань, в которой имущество одного отделялось от имущества другого. А если воинственные кочевники брали под контроль больше одного оседлого племени, или захватывали представителей третьего племени и заставляли их работать на земле своих "подопечных", такое могло случиться по причине нехватки рабочих рук, или просто из желания получать больше, чем есть возможностей, естественно, что первоначально жившие здесь земледельцы отделяли свое имущество не только от имущества воинов-охотников, которым были обязаны платить дань, но и от других таких же земледельцев другого племени. Через объединение разных племен. Именно через принудительное объединение, появился принцип разделения имущества на принадлежащее разным группам, в пределах одного формации, которой становилось новое объединенное племя. Дальнейшее развитие этого принципа, уже вело к дальнейшему дроблению и обособлению групп внутри племени, к переходу от понятия племени как единой семьи, единого сообщества, к понятию обособленных групп семей-родов в пределах одного племени. Племя становилось формацией объединенной общими интересами и воспринимаемой как некая общность, но внутри которой формировались другие общности, более близкие и более "свои". Именно это стало началом экономического расслоения и выделения разных групп-сословий, заложило формирование двух основных прослоек первичного общества – крестьяне и военная знать. Именно такое положение позволило начать формироваться третьей прослойке – ремесленникам, будущей основе рабочего класса.
Классическое сословное деление подразумевает наличие еще одного сословия – духовенства. Но на самом деле, ему придается несколько преувеличенное значение. Считать духовенство отдельным и самостоятельным сословием достаточно сложно, как правило, представители духовенства, жречества, шаманы, в большинстве случаев должны быть отнесены к основному военному сословию знати. Несмотря на то, что выполняли они совершенно иные функции, но их положение скорее приравнивалось к положению знати. Конечно, следует делать некоторые различия. Принадлежность к военному сословию, как привило, являлась наследственной (отголоски времен воинов-охотников, подчинивших себе оседлых земледельцев), хотя в некоторых племенах и народах, воинами могли становиться не по наследному принципу. А отбираться сильнейшие и наиболее способные из числа всех представителей племени или народа, но это скорее являлось исключением и вполне могло быть результатом развития тех племен, которые, несмотря на переход к земледелию, остались достаточно воинственными и не только успешно отбивали попытки нападения кочевых племен, но могли и сами приходить к захвату кочевников или соседей земледельцев, принуждая их уже работать на себя. Духовенство – жречество в некоторых культурах занимало обособленное положение. Разница в том, что для многих культур духовенство приравниваясь в своем имущественном и правовом статусе к военной знати, не являлось наследным сословием, то есть имело открытый вход для представителей других сословий и жрецом мог стать сын крестьянина, хотя преимущественно жрецами все же становились выходцы из военного сословия знати. Причин для этого было много. Если дети крестьян с ранних лет были вынуждены помогать своим родителям в поле, то дети военных либо воспитывались преимущественно как будущие воины, и имели больше свободного времени и могли овладевать навыками другого плана. С оседлой жизнью, с появлением запасов, с ростом численности племен, в том числе путем присоединения новых захваченных или принудительно переселенных работников, накапливалась и сфера информации которая становилась доступной для изучения. Помимо технических знаний, ремесел и практики земледелия, та же знать имевшая больше свободного времени, посвящала его не только совершенствованию военных навыков, но и развитию культурного слоя. Искусства начали появляться еще в первобытном состоянии, изготавливались различные украшения, фигурки, создавались рисунки, были музыкальные инструменты, а значит была музыка и, надо полагать, танцы. Все культурное наследие тоже требовало передачи и изучения подрастающим поколением. Во многом искусство связывалось с религиозными представлениями, музыка и танцы, изображения, так или иначе становились аспектами ритуальных практик. А следовательно, изучая все эти знания подросток военного сословия обладал значительно большими возможностями стать носителем ритуальных знаний, стать жрецом, шаманом, магом или как бы их не называли. Естественно, культура племени обрастала различными легендами и сказаниями, мистическими практиками и представлениями, носителями и хранителями которых становилось жречество. Жречество оставалось тесно связанным с военным сословием, являясь скорее его специфической составляющей, а не отдельным сословием как таковым. Конечно следует учитывать различные варианты развития у разных народов, в некоторых случаях
могли возникать и отдельные сословия-касты именно жречества, закрытые и отделенные от других, в том числе и военных. Ярким примером такого разделения могут являться те же касты Индии, где брахманы составляют отдельную закрытую касту, стоящую в стороне как от кшатриев военной знати, включающей в том числе и правителей, так и от более ниже стоящих на иерархической лестнице отношений каст крестьян, ремесленников и прочих специализированных групп. В других обществах формирование жреческого сословия могло проходить иначе. Но как правило, жречество и военная знать оставались связанными между собой в любом случае имея общность интересов и составляли элитарную группировку сообщества. Такое положение проявилось изначально как разница в положении представителей племени покорителей и представителей племен покоренных.
Естественно, военная знать изначально ориентированная на войну, грабежи и захват новых территорий, новых рабочих рук, которые смогут обеспечивать в дальнейшем их существование и улучшать их положение, только входила во вкус собственного возвышения и останавливаться на достигнутом не собиралась. Восхваление геройства воинов, военная слава победителей, формировались такие понятия как честь и доблесть, своеобразное оправдание и обоснование воинственности военных действий и своеобразная моральная награда тем, кто эти действия совершает. Подчинение одного племени давало возможность не вкладывая собственный труд получать источник существования, пищу, изделия необходимые для жизни. Но если взять под контроль больше поселений или захватить людей из другого племени и заставить работать на этой имеющейся земле, можно получать больше урожая, а следовательно, больше возможностей для себя. Кроме того, военные походы приносят и прямое обогащение, прямо сейчас и сразу, ведь можно захватывать добычу. Победы над вражескими воинами приносят славу и почести: чем сильнее был поверженный противник, тем больше славы воину его победившему. Военная знать начала культивировать восхищение доблестью, создавать понятия чести, включавшие в себя верность своему предводителю, верность своему клану, готовность выполнять приказы, в равной степени устанавливавшую определенные правила отношений внутри клана, отношений вождя и воинов, вождь (царь, король) должен быть щедр к своим воинам, должен быть справедлив и не казнить их по своей прихоти, иначе это бесчестный поступок, который развязывает воинам руки и снимает клятву верности своему вождю, позволяя сместить бесчестного вождя и выбрать того который станет более угодным сообществу воинов. В разных культурах подобные кодексы чести формировались, конечно со своей спецификой и своими атрибутами и особенностями, но их появление было неминуемо для облагораживания занятия воинов, и возвышения их в собственных глазах и глазах остального населения, и для установления каких-то норм и правил внутри воинских кланов, что бы такие сообщества не превратились просто в банды грабителей, чей атаман тот, кто способен удержать остальных в узде. Формирование более многочисленных сообществ требовало создания неких норм и законов, которые должны были регулировать отношения в этих сообществах. Изначальные табу и внутриплеменные нормы уже были недостаточными, а в условиях совместного проживания племен (становящихся одним племенем-народом), с учетом разницы существовавших у каждого племени своих табу, а так же с учетом изменяющегося образа жизни, формирование новых правил и принципов было просто необходимым.
Дальнейшее укрепление нового типа сообществ и рост городов было предопределено. С одной стороны, военная знать стремилась к усилению своего положения, к расширению своего влияния, к обогащению, а это давало те же военные походы, присоединение новых территорий и новые рабочие руки находящиеся под "покровительством" знати. С другой стороны, образовывались крупные поселения, в которых базировалась военная знать, здесь же концентрировались запасы зерна, других ресурсов. Такие поселения давали возможность развитию ремесел. И именно здесь обосновывались те, кто предпочитал добывать пропитание не возделывая землю, а скажем, плетя корзины или занимаясь лепкой горшков. Усиление значения таких центров стало возможно с развитием торговли. Торговля существовала и во времена первобытных племен охотников. Далеко не всегда встречи двух кочевых племен приводили к конфликту между ними. Если они уже знали друг друга или не видели необходимости в эскалации конфликта с незнакомым племенем, такие встречи могли проходить мирно. Племена могли обмениваться тем, что есть у одних на то что есть у других. Конечно в основном ценности того времени как шкуры, мясо, коренья и прочие припасы были достаточно однотипными и устраивать мену ими не имело большого смысла. Но были и такие ресурсы, которые достать было сложнее. К примеру, на территориях кочевий одного племени можно найти выходы обсидиана или кремня, из которых получается изготавливать хорошие наконечники для стрел и копий, а на территории другого племени есть солончаки, а засоленное мясо хранится заметно дольше, чем сырое. Но на этом этапе общее имущество всего племени позволяло мену каких-то излишков на что-то нужное, что тоже становилось общим имуществом всего племени. Конечно уже в те времена можно было выделить отдельных представителей племени, которых можно было назвать ремесленниками, но опять же они скорее всего участвовали в общей жизни племени на равных условиях, разве что другие предпочитали получить наконечник копья сделанный рукой более опытного мастера, чем собственного изготовления, а сшить меховую обувь просили чаще более опытную в этом деле женщину, а не молодую девочку лишь начавшую учиться шитью. В крупных селениях, которые уже можно было назвать протогородами, положение было иное. Племенное имущество стало понятием достаточно абстрактным, хотя по прежнему сохранилось значение общего имущества, к примеру общие запасы зерна контролируемые той же военной знатью, но в случае нужды раздаваемые на прокорм всем кому требуется пища. Но большая часть жителей уже обосабливалась, формируя свои малые ячейки семьи, чему естественно способствовали и межплеменные браки создававшие новые формации взаимоотношений и укреплявшие единение народа в целом, но при этом способствовавшие внутреннему расслоению общества.
Такие центры приобретали не только военное значение, становились не только местом, которое более укреплено и где можно укрыться от набега чужаков, под защитой своих воинов, но и местом куда свозились припасы, где появлялись представители различных подконтрольных местным воинам поселений. Различные поселения могли иметь различные ресурсы и здесь была возможность их поменять как напрямую у представителей другого поселения, так и у представителей той же военной знати, предложив, например, поверх положенных по "налогу" мешков овса несколько сверху в обмен на имеющиеся на общем складе мешки ячменя, ну или иные товары. При этом мена уже происходила не на уровне племен, а на уровне семей. Место пересечения представителей разных поселений, ставшее место активной мены, самое удобное место для ремесленников, именно здесь можно менять свои производимые товары на то, что привозят из других поселений, да и знать больше заказать может, так что находиться лучше ближе к ним, а следовательно, к таким центрам, не говоря уже о том, что именно здесь наибольшая возможность быть защищенным, в случае набега чужаков. Развитие торговли и переход ремесленников на обеспечение своих семей за счет ремесла, а не земледелия или охоты, ведет к расширению торговли. Естественно, что появляются профессиональные торговцы, которые берут скупают привозимые товары, чтобы их перепродавать и на выгаданной разнице получать свою прибыль, на которую и существовать. Впрочем, такой тип стационарных купцов для этого времени скорее исключение, если они и ведут торговлю в своем городе, то больше за счет товаров, привозимых из других городов. Торговля и купечество начинает развиваться в первую очередь как вариация: взять что-то в избытке имеющееся в этом городе и отвезти в другой, где этого мало и поменять на то, чего у них много, но мало в своем. В общем-то принцип тех же мен кремния на соль, но с разницей, что делает это не племя на племя, а отдельная семья и не для собственных нужд, а с целью получения выгоды таких мен.
Естественно такие центры, такие протогорода, привлекают внимание тех у кого возникает желание пограбить (прославиться в военном походе и снискать благородное звание доблестного воина). Более того, мелкие независимые поселения земледельцев в первую очередь, а за ними и кочевые племена скотоводов и охотников, потихоньку "делятся" между такими протогородами, становясь их подданными. Добровольно принимают защиту в обмен на выплату дани-налога или помощь в военных походах или на иных условиях, либо же покоряются силой. Происходит раздел земель и разграничение сфер влияния. Снискать славу в походе на небольшое племя, живущее по старинке, становится все меньше возможности, а воины жаждут новой славы и новой добычи. Естественно целью походов начинают становиться другие аналогичные протогорода. Пусть и сложнее сражаться против других таких же опытных воинов, но и добычи больше можно взять и победа более славная. А подчинив себе другой протогород или разорив его и разграбив, уничтожив местных воинов, можно забрать себе все земли и все селения принадлежавшие ему. Естественно такие протогорода начинают укрепляться, обноситься стенами для защиты, начинают изобретать различные военные хитрости, которые помогут противника убить, а самому живым остаться. Слава славой, но искупаться в ее лучах хочется при жизни, а не посмертно. Возникают доспехи, различные воинские приспособления, развивается более сложное строительство, что в свою очередь требует работы профессионалов, специализирующихся на изготовлении сложных изделий и выполнении сложных работ. Протогорода постепенно становятся полноценными городами государствами. Увеличение потока и разнообразия товаров, а так же возникновение услуг напрямую не связанных с производством продовольствия, создает необходимость появления некой единой системы меновой торговли, некоего универсального платежного средства – денег. Изначально их роль у разных народов играют различные предметы, у многих это скот или зерно, или какао-бобы как например у Майя. Но достаточно скоро при развитии торговли слишком громоздкие платежные средства заменяются на что-то более легкое и удобное для транспортировки, к тому же имеющее безусловную и стабильную ценность. Как вариант таких средств стали слитки золота, серебра и меха редких животных. Например для севера Евразии, в том числе и для славянских племен долгое время
основным платежным средством являлись меха соболя и куницы, которые были более широко распространены в торговле, чем золото и серебро. В свою очередь, ведение торговли создает необходимость достаточно точных подсчетов, сравнения и анализа, создает необходимость ведения записей, заметок, памяток, равно как и контроль запаса в городах, контроль состояния военных дружин, подсчет необходимого военного инвентаря и прочее. Начинает возникать письменность, в разных местах самостоятельно и разными способами. Но в большинстве случаев это возводится к существовавшим еще у первобытных племен символам-пометкам.
Обычно описывая историю развития человечества, ее ранние этапы, выделяют первобытнообщинный строй и сразу за ним ставят период античности, упуская достаточно значимый промежуток времени, являвшийся основным этапом формирования человеческого общества. Тем не менее период античности не только не стал обязательным этапом развития человечества, хоть и сыграл в развитии общества значимую роль, но античность охватила лишь часть общего населения планеты, остальная же часть продолжала оставаться на уровне родоплеменного устройства или в состоянии перехода к первичным протогородам и городам- государствам. Как уже говорилось, некоторые народы и племена продолжают оставаться на уровне родоплеменного сообщества и по сей день.
Следует сделать концептуальное различие между первобытным племенем, периодом протогородов и ранних городов-государств, и между периодом античных империй разница не только заметная, но важная и значимая как в процессе формирования самой структуры сообщества , так и в исторической череде событий.
Если период первобытного общества, это период родоплеменных отношений, период первобытного коммунизма в экономическом плане. Это период, когда человеческое сообщество, уже выделяясь из мира животных своим разумом, своими навыками и своими умениями, продолжало существовать по принципам и законам схожим с принципами существования представителей других видов животных. Собственно, первобытное племя по своему устройству, социальному, экономическому, политическому ничем не отличалось от стаи волков или других представителей биосферы Земли. Данное заявление не стоит считать каким-то уничижительным или принижающим значение первобытного человека. Нет, напротив, первобытные племена жили (а некоторые и сейчас живут) в полной гармонии с природой, берут от окружающего мира ровно столько и ровно то, что им необходимо для выживания и продолжения существования, не имеют представления о частной собственности, а если и имеют личные предметы пользования, то приоритетным все равно является племя, общее имущество племени, интересы и цели всего племени в целом. Политическое устройство таких племен как правило варьирует от уровня прямой демократии, то есть решения дальнейших действий всем племенем до наличия военных вождей или совета старейшин. Имеющиеся значимые фигуры в племени как военные вожди или старшие охотники, как правило, это те, кто на практике доказал свое большее умение в охоте или ведении военных действий, проявил мудрость, ум и доказал, что лучше других разбирается в том деле. Военный вождь, как правило, это член племени, который вызвал уважение остальных членов племени и они решили, что лучше обращаться за советами в этих вопроса к нему и доверять принимаемым им решениям. Военный вождь имеет власть, в плане права отдавать приказы другим воинам на поле боя во время похода или во время охоты. В остальное время – это уважаемый, но не командующий другими членами племени человек. Конечно в некоторых племенах вожди захватывали власть на постоянной основе, создавая
прообразы монархии и перенося свою власть с военного на бытовой уровень. Но как правило, бытовой уклад племени подразумевал невмешательство мужчин в женские дела, равно как и женщин в мужские, а власть "главного мужчины" и "главной женщины" базировалась более на уважении к ним, а не на их силе, апогеем такой формы устройства становился совет старейшин, старшие и наиболее мудрые члены племени к мнению которых прислушивались, а в некоторых случаях принимали его как безусловное решение, это были хранители мудрости и опыта предков. В составе совета старейшин, как правило, был и шаман племени, как носитель не только мудрости прошлого и мудрости предков, но и мудрости богов. Изменение привычного уклада жизни, стабильного заведенного порядка существования было бы невозможно без неких катаклизмов, заставивших племя кардинально поменять свой образ жизни. Доказательством того является существование первобытных племен в современном мире. Основной установкой первобытного племени, изначально закрепившей опыт предков и возможность овладеть новыми навыками, но потом законсервировавшей их на этом уровне, является завет следовать пути предков. Именно по этому некоторые нынешние племена продолжают жить первобытной жизнью, не имея возможности, а не желая менять свой привычный уклад. Можно сказать, что некоторые племена амазонских лесов незнакомы с цивилизаций, но те же пигмеи прекрасно знают как живут белые люди и другие африканцы, но предпочитают ограничиваться охотой, не пытаясь что-то делать по-иному. Те же бушмены продолжают пасти скот, удовлетворяясь этим образом жизни, как и к примеру некоторые представители народов крайнего севера великолепно знающие жизнь городов, знакомые с благами цивилизации как авиация, центральное отопление и прочие прелести жизни, предпочитают кочевать со своими стадами, а не оседать в городах, перенимая разве что те предметы, которые могут вписаться в их повседневный быт и стать его частью, принципиально не изменив остального, как например огнестрельное оружие или металлические чайники.
Совсем другое дело племена шагнувшие на уровень развития протогородов. Именно этот период стал знаковым, переменившим все привычное ранее. Именно этот период стал тем моментом, когда появилось все, что в дальнейшем составляло основу цивилизации и в дальнейшем лишь развивалось, реформировалось и видоизменялось, не меняя своих основ и принципиального значения. Это время появления письменности, время появления активной торговли, время появления платежных систем, время появления профессиональной армии в виде военного сословия, время расслоения общества как внутриплеменного, так и сословно-кастового. Время появления больших и многоплеменных поселений. Кардинальным толчком к таким переменам могло стать что угодно, массовая миграция и смена привычных территорий, в связи с изменившимися погодными условиями, природный катаклизм вызвавший необходимость исхода на другие территории. Собственно, это время можно обозначить как период между 10 000 и 5 000 лет до нашей эры, то есть от момента, когда были только племена охотников собирателей, возможно некоторые из которых начали на примитивном уровне осваивать постоянное выращивание растений, пусть даже только в ритуальных целях (для изготовления браги как веселящего напитка) и начавших приручать животных и до времени возникновения первых царств, отмеривших начало эры античных империй.
Если исходить из геологических предпосылок, то 12-10 тыс. лет назад завершался ледниковый период и льды Арктики и Антарктики отступили к плюсам. Это же вызвало повышение температуры в тропических районах и наступление более сухого и жаркого климата от экватора на север. Климат, ставший более мягким в центральной полосе и ближе к северу, позволил охотникам-кочевникам начать расселяться вслед за отступающим льдом в более северные земли. Влажность и количество осадков стало больше как раз на тех территориях, которые оказались центрами земледелия Долины Нила, Евфрата и Тигра, крупных рек Индии и Китая. Тем племенам, которые оказались в этих землях, не было нужды откочевывать, ведь здесь хватало и добычи и плодородная земля давала возможность легко и быстро выращивать овощи и зерно, да и скоту хватало пастбищ. Более активный переход к выращиванию растений и разведению животных вместо охоты, принципиально не изменил сам образ жизни племен, по прежнему это были родоплеменные формации живущие в условиях первобытного коммунизма. Но сам факт такого перехода привязал их к земле и сделал эти племена менее мобильными, более зависимыми от территории на которой они обосновались. Новая волна переселения в разных местах могла быть спровоцирована разными событиями, но произошли они в относительно короткий промежуток времени. Если переход к оседлому земледелию мог постепенно продолжаться в течении нескольких тысяч лет, при этом не приводя к образованию крупных поселений протогородов, то вспышка строительства городов и возникновения новых царств, достаточно близко связана по времени. Китай, Индия, Ближний Восток, Египет – все древние цивилизации восходят своими первыми шагами примерно к 5000 лет до нашей эры. Конечно, многие моменты спорны и некоторые не совсем признаны современной наукой, а даты возникновения первых цивилизаций колеблются даже у разных ученых. Учитывая, что периоду возникновения первых царств предшествовал период протогородов, указанная дата будет более чем уместна. Что же происходит в это время? Если говорить о Египте, то это как раз период, когда идет активное высыхание Сахары, по мнению тех же ученых, ставшей пустыней в том числе из-за активного скотоводства, то есть растительность Сахары буквально съели стада одомашненных животных, чему несомненно способствовало потепление, повышение сухости климата. Естественно, что племена скотоводов двинулись в поисках новых пастбищ. Те, которые стали перемещаться в сторону Нила, столкнулись с оседлыми земледельцами, которые не имели ни малейшего желания покидать свои земли, плодородные поля. То есть происходит именно описанный выше сценарий. Следует полагать, что нечто подобное происходит и в других местах, вторжение кочевых племен из высыхающей Аравии в Междуречье, вторжение племен скотоводов с севера в долину Инда, отступающие от разрастающейся Гоби кочевники переселяются к плодородным рекам Китая. Не суть важна конкретная датировка данных событий. Тем более, что это не было и не могло быть единовременным и массовым исходом множества племен, скорее это было частными и единичными случаями, но происходившими повсеместно и на протяжении многих веков, если не нескольких тысячелетий, в период от примерно 5 000 лет до нашей эры и до периода появления Шумера, Аккада, первых городов Египта, Индии, Китая. В разных местах столкновение разных племен могло происходить по-разному: где-то более мирно, где-то более агрессивно, где-то могло заканчиваться полным истреблением местных земледельцев или, напротив, пришлых кочевников. Но в некоторых случаях, появлялись смешанные племена, в которых закладывалось изначальное различие между воинами (бывшими кочевниками или охотниками) и крестьянами (бывшими коммунами земледельцев). Дальнейший процесс описан выше.
