Разговор ограничивается повторяющимся набором вопросов и ответов. Как ритуал. Формула. Распорядок. Галочка в списке дел на текущий день.
Да, все в порядке. Ты как? Здесь ветрено, а у тебя? Отец в порядке. Да, ужинали. Завтра, наверное, на море. Сегодня ходил в кино. Ты смотрела? Пойдем потом вместе? Когда будет время? Конечно. Передавай привет. Обязательно. Не волнуйся. Все будет хорошо. Целую.
В такие моменты Дэну еще острее кажется, что он никому не нужен. Что родители сами не знают, зачем они его завели. Ни у кого из них нет подходящего ответа.
Мы тебя любим. Ты у нас единственный.
Первенец.
Любят, потому что единственный? Потому что свой? Потому что он есть? Звезды сошлись?
Потому что родился, когда они были вместе?
Или, несмотря на это?
А он их любит? Так же, или по-другому? Или они ему просто нужны?
Нужны. Больше, чем любимы?
Говорили же тетки, что он эгоист. Потребитель.
Они были единой семьей всего год. О том периоде он ничего не помнит.
Чужое время. Оторванное от него.
Амнезия. Детское беспамятство. Чья-то незнакомая история.
Только рассказы матери. Только нетрезвые тосты отца. Только те фотографии, которые не успела порвать мама. Ему порой не верится, что это они, его родители. Что это их семья. Большая, со множеством родственников. Все улыбаются, радуются. Тетки еще худые. Без целлюлита. Нескладные, как и он сейчас. Без косметики.
Почему он этого не видел? Куда все ушло?
А когда было все остальное? Когда оно успело произойти? Грянуть, разразиться?
Из-за него?
Что осталось за рамками фотографий, рассказов и тостов? Когда случилось то, что он ловил краем уха. То, о чем говорили тетки? О чем упоминали друзья отца?
Ночные разборки, крикливые ссоры, измены и слезы.
Синяки. Располосованное ногтями лицо.
Разбитая посуда, сломанная мебель.
Разбуженные соседи.
Где он был в это время? Почему не помнит, как его рвали друг у друга из рук родители?
Не видит даже в самых глубоких снах.
Почему они были вместе? Что у них было общего?
Он пытается представить их втроем и не может.
Или еще раньше. Отец дарит ей цветы.
Они сидят в кафе. Мама смеется его шуткам.
Он пишет ей стихи. Провожает.
Стоит под балконом.
Нет. Это не могли быть они. Вранье. Как и все остальное.
Что они сделали друг с другом?
С самими собой.
С ним.
Опять он о себе. Эгоист.
Они же стараются. Держат его в воздухе. Не дают упасть.
Перебрасывают через сетку. Длинное плечо, короткое.
Мать и отец почти не общаются. Свели к необходимому минимуму.
Неизбежное зло.
Когда нужно решить что-то, имеющее отношение к нему. К его учебе, одежде, билетам на самолет.
Делают же. Скажи спасибо. У других и этого нет. Даже половины этого.
Что они еще должны сделать? Не гневи бога.
Дэн не понимает своего отца. Он для него чужой. Из другой жизни. Другого города. Других отношений. Других воспоминаний.
Почти, как все остальные того же возраста.
Слишком большой контраст. Слишком много незнакомого мужчины. Власти. Воли.
В его личном пространстве. Совсем близко. В одном доме.
Ореол. Незнакомой уверенности. Непререкаемой. Тяжелой.
Чуть получше ночью. Легче. За дверью спальни. Закрытой. Когда он один.
Когда можно дышать.
Когда наступает тишина. И пустота.
Когда Дэн был маленький, отцу с ним было проще. Им обоим было проще. И отец был моложе. Не заморачивался.
Можно было отделаться мелочами. Простыми и понятными.
Мороженое, мультфильмы, игрушки.
Эффективно заполнял время.
Как в Тетрисе. Когда сначала идут самые простые блоки.
Замануха.
Теперь все по-другому. С каждым летом Дэн становится старше. Ростом с отца. Серьезные глаза. На одном уровне. Сложно отвернуться.
В них вопросы. Свое мнение. Иное. Чаще всего.
Он больше в себе. Говорит мало. Не хочет попасть впросак. Подорваться на мине.
Зачем?
Ответить не так, как надо. Вызвать ненужные вопросы. Поделиться лишней информацией. Он не знает, как говорить с отцом. О чем?
Трудно начинать после долгого перерыва. Многое проходит мимо.
За девять месяцев. И еще раз. И еще.
Адаптация дается тяжелее.
Каждый раз с чистого листа. Как-будто, с другим человеком.
Лето. Под одной крышей. За одним столом.
В одной машине. В одном пространстве.
Брошенные реплики не возвращаются. Словно камни, брошенные в воду.
Он ничего не знает о его работе. О том, что его интересует. Или интересовало раньше. Теперь этот пробел закрашен. Черной краской. Слепое окно. Забитая дверь.
Все, что иногда доносится до него, слишком разрозненно. Он не может сложить единую картину. Он не знает, кто этот человек. Его отец.
Отец. Чужое на языке слово. А у других как?
Хотя, знать, наверное надо. Или нет? Это же может подождать. Или вообще никогда не понадобится.
Отец проводит с ним не так много времени. Почти нисколько. Непосредственно с ним. Один на один. Как отец. Самый близкий. Тот самый, который ему нужен. Прямо сейчас. В эту минуту. Вчера. Все четырнадцать лет.
Возможно ли это, в принципе? Говорят отцы со своими сыновьями? Даже с теми, что из стаи. Длинное плечо. Количество. С теми, для которых он это ходячий прикол. Имя на три буквы. Или это выдумки? Контакт невозможен? Немыслим?
Сидели такие же, как он. Романтики. Мечтатели.
Слюнтяи.
И сочиняли себе. Отцов. Образцовых. Строгих, но справедливых.
Для книг. Для кино. Чтобы ты хотел жить там, а не здесь. Не отлипал.
А, может, все проще?
Не получается. Ну, никак.
И все. Как-то так. Прозаично.
Много дел. Хоть ты тресни. График не позволяет. Завал, брат. Ничего не попишешь.
У тебя же все есть! Верно? А для этого надо работать. Надо. Упорно и долго. Так ты уж выбирай. Или то, или другое. Тебе, собственно, кто нужен? Нянька или батя? То-то же. Думай, что говоришь.
Вернее, думай, что думаешь.
Можно понять, наверное. Конечно, можно.
А сам бы как поступил? Поживи еще с мое.
Но…
Если совсем честно.
Ему неуютно с мальчиком. Как в пальто с чужого плеча. На два размера больше.
С повзрослевшим сыном.
Мальчик уже не любит мороженое. Мультики закончились.
