Хитрость лисы
Лизавета Мягчило
Человеческая алчность и жажда власти распростерлась в глухих лесах Ёкаев и юной Кицунэ не остается ничего иного, как начать играть по их правилам. Чтобы справиться со всеми трудностями, ей придется научиться жить по человеческим законам. Чтобы вернуть утерянное нужно заплатить цену, а она иногда отдается чужими жизнями. Сможет ли Морико обхитрить саму судьбу, расположив к себе спасенного самурая или договор приведет их обоих к гибели?Иллюстрация для книги создана при помощи платной нейросети Midjourney
Лизавета Мягчило
Хитрость лисы
Глава 1. Договор с мертвецом
Кровь. Горные снега пропахли страхом, гневом и железом. Местами восхитительные красные капли крови росчерками разукрашивали белизну снега, напоминая упавшие нежные цветки. Ёкай урчала и невольно вздрагивала, приподнимая шерсть на холке.
Человеческая сущность. Человеческая хрупкость. Они сами порождали монстров, в которых боялись верить, сами обрывали жизни во славу чего-то недосягаемого и неясного. Чего они достигли, чего добились, прикрываемые гневом, жаждой наживы и власти?
Выжившие сбивались в кучку. То и дело очередной снежный сугроб покрывался сетью трещин, а из плена вырывались обледенелые, изодранные в мясо о снежные льдины пальцы. Вверх, к кислороду. К жизни, в которой всё начнется по новому кругу. Выводы сделают лишь немногие, она уверена.
Выжившие людишки смеялись – ошалело, раздирая глотку в этом зашедшемся крике восторга. В этой песне жизни. Они выбирались на четвереньках из-под снега, становились на дрожащие ноги и брели дальше, то и дело бросаясь к очередному снежному сугробу – слышали они там своих соплеменников или глас кусающейся совести ёкай не знала. Она спешила.
Обогнула по широкой дуге очередную кучку выживших, хлопающих по наплечнику самурая с подбадривающими словами. А он всё ещё ошалело моргал ничего не видящими глазами упираясь в небо. Должно быть, надежда покинула его на миг раньше, чем пришло спасение.
Ёкай не привыкла к холоду – в их лесу было куда теплее. Не было снега, царапающего подушечки, не было злостного ветра и безумной стихии, погребающей под собой все живое. Приходилось пригибаться, крадучись обходя живых, принюхиваться, примечая мертвых. И идти дальше. Ещё недавно здесь пелась песня войны – она слышала, подергивая ушами, прячась в найденной невесть кем оставленной узкой для неё норе. Ждать было сложнее всего, но выбора у ёкая было немного. Теперь о битве напоминали лишь дыры в снегу, откуда удалось выбраться живым, древки копий, торчащие из-под сугробов и копыта лошадей, вздернутые вверх к равнодушному небу. Копыта – единственное, оставшееся от них, что выглядывало из-под снега. Её брезгливо передернуло.
Уши то и дело напряженно замирали, золотые глаза шарили по обломкам оружия, рваным тряпкам никому не нужных теперь флагов. Она едва сдерживала порыв обнажить клыки, приподнимая верхнюю губу. В голове мантрой билось лишь одно слово: быстрее, быстрее, быстрее.
Ей нужен был этот человек – достаточно испуганный, достаточно обреченный для того, чтобы ей довериться. Находящийся на грани и грань эту отчаянно боящийся переступить. Это её путь в людской мир. Видят предки и боги, она старалась выбраться в одиночку, но людская натура слишком чужда ей. Сноровистые, неуловимые, они напомнили ей краснобоких карпов в маленьком пруду, подернутом тиной – за потоком их мыслей не угнаться, слишком много эмоций, которых ей не понять. В первой же деревушке близ перевала человеческий самец едва не пропорол её вилами. Человеческий облик – не всё. Сама она не справится.
Сегодняшняя битва оказалась для неё благословением. Должно быть не все боги отвернулись от их проклятых, окроплённых кровью земель.
Очередной огонёк в недрах снега. Он не светил как иные ярко и ровно, ёкай озадаченно остановилась, замирая с неловко приподнятой передней лапой. По-звериному склонила голову набок, упираясь заинтересованным взглядом в заледенелую корку. Он не потухал, мерцал, едва заметно пульсировал, но не прекращал попыток вернуться к жизни. Загнанный, испуганный, должно быть человечишка внизу испытывал неописуемый ужас, оставалось ему совсем немного.
В волнении дыхание ёкая участилось, а белоснежные бока заходили быстро и мощно, словно кузнечные меха, раздувающие пламя. Пламя надежды.
Не теряя времени, она незаметно скользнула в сознание плененного лавиной самурая.
Уже через несколько мгновений Ли Шанг пожалел о том, что в походном шатре место у стола осталось лишь вблизи жаровни. Несмотря на воющий ветер за пределами плотной ткани, на снег и холод – здесь было слишком душно. Быть может, вина лежала не на тлеющих углях, сверкающих в жаровне, а на напряжении, в котором они тонули?
Впервые в бой их вел не генерал провинции, а приехавший из столицы Великий Саито Тоши.
– Участившиеся набеги кочевников очень волнуют его императорское величество, – стоящий рядом с генералом советник многозначительно хмыкнул, пряча плоский короткий нос в утепленном вороте кимоно, – слишком много расходов, провинция Тиень-Фо должна была просить о помощи гораздо раньше. Разве не великодушен наш император, предлагая её сам?
Шанг лишь склонил голову в знак согласия и уважения.
Их даймё всегда прекрасно справлялся. Даже в тяжелые времена люд не голодал, а в ирори не переводился уголь. Но стоит тыкнуть в куст – вылезет змея. Поэтому он смолчал.
Глядя на генерала, советник многозначительно хмыкнул:
– Отправить сюда самого господина Саито, разве это не верх щедрости и величия его неугасаемой души?
Очередной полупоклон Ли Шанга. Сам же генерал не был пойман на крючок лести и в разговор не вступил, он всё так же хмурил кустистые черные брови, упираясь взглядом в карту, разложенную на широком столе.
Воевать в их провинции было тяжело. Кочевники спускались с горных вершин и равнин за ними в поисках более плодородной земли и процветания. Они безжалостно грабили, разоряли и жгли, оставляя за собою лишь смерть, страх и пепел. Последние года выдались тяжелыми, их попытки не прекращались, а численность армий росла. Ниндзя, отправленные на территории дикарей для разведки, не единожды оставались погребены в чужих землях в безызвестных могилах, если их кости не глодали дикие звери. Вернувшиеся же говорили о человеке, ведущим дикарей вперед – Сион-Ю, безжалостный, хитрый и амбициозный. Ещё недавно он был беззубым щенком, возглавляющим короткие набеги с целью грабежа, теперь успел отрастить клыки и стать поистине опасным противником.
Опасным. Сегодня Шанг сам в этом убедился, принимая отчет очередного запыхавшегося мономи в белоснежных одеяниях, прячущих его появление среди снежных просторов. Каждое слово разведчика делало груз в его сердце ещё тяжелее. Когда Шанг вошел в шатер, генерал уже размышлял над стратегией, а незнание местности значительно усложняло его дело.
– Что вы скажете мне, капитан. – Поднимая голову, он приглашающе вытянул руку вперед, предлагая подойти ближе к карте.
– Наши мономи доложили о приближении армии кочевников численностью в пять тысяч. – Теперь склонился над картой и он, палец Ли Шанга повел перед собой черную резную фигуру, – к полудню они окажутся на подходе к деревне Сиюмен, если не остановить их до – мирные жители окажутся в опасности.
Боги, в этот раз они прибыли с конницей. Одним духам и предкам известно, как они сумели перейти горные склоны и уцелеть у цепи ущелий.
– При всём уважении к вашему широкому сердцу, наполненному состраданием, господин Ли, нам будет удобнее взять их на горном перевале Шитсуба. Если часть войск мы разместим здесь – под рукою генерала двинулась первая алая фигурка война, обозначая зауженный вход в долину, – а колдунов и лучников здесь – вторая фигурка двинулась следом, направляемая грубыми мозолистыми пальцами, – мы прижмем их к скалам. Численное преимущество и наличие колдунов позволят быстро разобраться с дикарями. А узкий проход в скалах ограничит скорость их отступления. Если их Хаан желает отправлять своих людей на гибель и дальше, что ж, мы покажем, насколько это решение лишено мудрости.
– Горстка каких-то крестьян не стоит сложностей. Вы ведь также, как и мы желаете славной и легкой победы для нашей армии, верно? – Хриплый смех советника напомнил ему воронье карканье.
– Генерал, мономи также доложили о закрытых повозках, которые тянет за собой их конница. Мы можем предположить о наличии у них драконьих ядер. И если это действительно так, выбранное вами место битвы станет для нас могилой. – Он заставил свой голос не звенеть раздражением, он должен был оставаться ровным, наполненным положенным уважением и покорностью. Однако пальцы, лежащие на столе, невольно сжались и побелели, выдавая степень его раздражения. – Всего несколько ударов и нас накроет лавиной, сошедшей с западной стороны гор. Войску будет некуда отступать и негде прятаться, лишь склоны, обнаженные перед стихией.
– Вы что же, думаете им открылись секреты создания огненного оружия? Пустое. Они всего лишь дикари, рожденные в глупости и жадности, в ней и погибающие. Ни одно войско не устоит перед войсками нашей великой империи.
Ему захотелось уткнуть самодовольное лицо советника в пышущие жаром угли жаровни.
Несколько бёкан он смотрел на чешущего подбородок генерала, пытаясь понять, что же его так тревожит помимо решения Саито Тоши. Несколько бёкан, пока сознание отчаянно пыталось ему что-то донести, о чем-то предупредить.
Вспышка, перед глазами открылась совершенно иная картина – ветер играет с краями тугого самурайского пояса стоящего подле него колдуна. Металл катаны блестит, ловя блики солнца и отражения гор у перевала, ветер жадно грызет самурайские доспехи, бьет холодной крошкой снега в глаза. Перевал Шитсуба. Их войско находится там.
Шанг пошатнулся, ошалело дернул головой, смаргивая белую завесу с глаз. Зрачки расширились в ужасе, взгляд начал блуждать по простой обстановке военного шатра. Что-то не так. Он не здесь.
Саито продолжил размышлять о расположении самураев, конницы и лучников, колдунов. Было ясно, куда он поведет войска. Осознание этого обдавало его спину горячим жаром.
Мир вокруг снова помутнел – вражеская армия, спускающаяся к перевалу с горных вершин. Глас их громких труб, а затем вспыхнувший огонь. Огонь, грохот и крики запоздало осознавших все самураев. Лицо генерала – пепельно-серое, сливающееся с цветом истоптанного сотней ног снега. Песнь стихии – яростная, пожирающая и очищающая, она пела им о перерождении, смерти и воскрешении. Противясь ей вскинули руки стихийные колдуны, но даже они не смогли унять жажду несущейся лавины.
Он не на своём месте. Всё уже произошло, так отчего он в шатре? В груди свернулся ком, воспоминания накатывали, словно жадные морские волны на берег. Сбитый с толку, капитан уперся двумя руками в стол – оглушенный, он старался сохранить равновесие физическое и душевное. Ноги слушались его плохо, а разум гудел, словно разозленный осиный рой.
Среди этого хаоса, ярких вспышек и переплетений он зацепился взглядом за клубящийся туман – силуэт, прячущийся в пустоте, выдавал себя вспышками ярких золотых глаз. Пальцы привычно дернулись за спину, ища поддержки у катаны, а в голове он услышал гортанный смех.
– Вот оно как. Ты хочешь причинить мне вред, человечек? Но кто же тогда вытянет тебя из забытья и вернет на тропы жизни? Ещё чуть-чуть и ты окажешься в Мэйдо или Дзигоку, посмотрим, как рассудят боги.
Вкрадчивый голос шептал медленно, почти певуче. На его памяти он никогда не слышал подобной манеры, сам голос выдавал суть говорящего. Девичий, он был лишен тех приятных звонких и ярких нот, которыми услаждается мужской слух. Шершавый, словно кошачий язык – бархатный, он умудрялся заставить неспешно переливаться каждый звук, это сворачивало кишки в узел, мешая разобраться – по нраву это дикое звучание или нет.
– Подлый ёкай, это морок, прочь из моей головы. – Вытягивая катану из-за спины, Ли двинулся вперед, намереваясь выпроводить ёкая. Должно быть он виновник происходящего, возможно, он уже пирует на его собственном теле, выдавая иллюзии за настоящее. – Что тебе нужно, мерзкое порождение? Взмах катаны лишь пропорол пустоту, туман и горящий взгляд невесомо ускользнули, оказываясь за спиной. В душу капитана словно в горлышко сосуда первыми каплями скользнул гнев.
– Жизнь за жизнь. Я дарю тебе свободу, ты остаешься мне обязан. Ты научишь меня быть человеком, покажешь ваш мир, заставишь других поверить в мою человеческую натуру, – звучащий в голове шепот стал громче, потек медом, приподнимая волосы на загривке, – жизнь за жизнь, ты поможешь вернуть мне моё сердце, мою кровь. Ты ранишь каждого, кто встанет на пути, покараешь воров и вернешь мне украденное.
Свободу? Жизнь? Он непонимающе изогнул брови, пока очередная вспышка не разлилась по телу огненной болью, заставляя зайтись в немом крике, распахивая глаза. Придя в сознание, он мигом об этом пожалел – он находился в собственной могиле. Это место станет ею, когда последний кислород исчезнет после жалких хриплых вдохов.
Ли Шанг вспомнил всё. Лавину, сорвавшуюся с гор, разворачивающихся конников и кричащих колдунов. Он и сам развернул свою кобылу, подгоняя что есть мочи. Сознание кричало о том, что он не успеет, но стоя на месте встречать свою гибель у него не хватило духу. Он вспомнил этот снежный поток, бьющий в спину, испуганное ржание кобылы и как грубо его выдернуло из седла. Попытки держаться на поверхности рвали ему жилы, мышцы гудели от напряжения. Небо над головой кувыркалось, скрывалось в лавине. Цепляясь за крупные камни в попытке остаться над потоком, он почуял обжигающую боль, а затем с удивлением отметил обломок копья у себя под ребрами. Короткий, но острый наконечник плотно заел между пластинами, поток так и не смог их разъединить. Помнил свой страх – животный, поглощающий, когда распахнул глаза и обнаружил вокруг себя давящую могильную тишину. Казалось, рев стихии порвал ему перепонки. Он бы уверовал в это, если б не слышал собственное хриплое дыхание. Сожранный лавиной, он лежал в небольшом воздушном кармане, в котором едва ли можно развести локти, а сверху находились горы снега. Он пытался выбраться. Не раз. Он не мог.
– Кто же ты? – Вместо громкого вопроса с губ срывается хрип, струйка крови выскальзывает изо рта и скользит к уху. Теперь ёкай казался ему куда меньшей проблемой, умирать вот так – бесславно, зарытый как зверь, он не желал. – Боги, кто же ты?
Потянулись бёканы длинною в века, внутренний голос с опаской передернулся – вдруг ему лишь причудилось невероятное предложение, сделанное чарующим шепотом?
– Важно сейчас не это, человечек. Поторопись, не трать свои драгоценные мгновения. Согласись с договором либо успей проститься с дорогим тебе племенем мысленно. – Шепот в голове насмешливо искрился, однако ему удалось заметить в нем выжидающее напряжение.
Закрывая глаза, он сцепил пальцы в кулаки и сокрушенно выдохнул:
– Согласен.
Позвоночник обожгло огнем, заставляя выгнуться дугой, непроизвольно вбивая обломок копья глубже в бок. Сумей он расцепить сведенные в болезненном оскале зубы – он бы закричал. Боль пожрала его остатки. Перед тем, как вновь уйти в темноту Ли Шанг услышал над собою дробное капание маленьких коготков.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69293149&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
