Андрей Емелин "Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури"

Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури
Андрей Емелин

Поднятому из мертвых суждено прожить жизнь пятерых, чтобы спасти миллионы. Но как не сбиться с пути, если добро толкает твой мир в горнило жестокой войны, а зло сулит богатство и лавры избавителя?

Андрей Емелин

Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

бьющимся за правое дело.

Глава 1. Пассажиры

Вижу пестрые всполохи вокруг.

Отрывистые выкрики сменяются глухими провалами тишины, будто кто-то захлопывает тяжелую дверь и снова открывает настежь.

Между тем боль рвет тупыми клыками тело, то утихая без следа, то снова хлеща наотмашь, как поток раскаленного ветра.

Густая мешанина красок, звуков и чувств сплетается в сознании, пытаясь найти место в тесном черепе. Ужасно тянет блевать.

Ничего не понимаю. Что здесь происходит?

Пыльное плато под ногами. Желто-оранжевые камни вокруг, обожженные солнцем скалы тянутся к небу. И так много крови.

Я с трудом повернул голову, чувствуя, что-то мешает. Оно внутри, холодное и острое.

То, что меня убило.

– Восстань воин! Живи и сражайся, покуда бьется сердце последнего из нас, заклинаю! – крик за спиной. Скрипучий и испуганный, однако столь властный, что противиться ему нет сил.

Рядом друг, союзник, хозяин.

Пронзившая мысль оказалась подобна блаженству оргазма.

Защитить, уберечь, спасти.

Передо мной, шагах в десяти возник человек в сером балахоне. Железный шлем, скрывал его лицо, оставляя открытой лишь тонкую линию глаз. В руках кривая сабля, да маленький щит баклер.

Как жаль, что я безоружен.

Воин яростно завопил и кинулся в мою сторону. Левая рука впереди, готовая принять первый удар, хват оружия легкий и крепкий.

– Режь колдуна! Он чары плетет паскуда! – донеслось откуда-то сзади.

Справа кто-то еще, даже ближе чем первый, с коротким копьем в руках, кожаный доспех окровавлен, но движения уверенные и легкие. Кровь явно не его.

– Пусть души павших наполнят тебя силой и отвагой!

Противники оказались уже на расстоянии трех шагов, когда странное оцепенение лопнуло, подобно мыльному пузырю.

Я отскочил назад, не зная есть ли кто-то за спиной, но полагая, что это всяко безопаснее. Рука сама ухватилась за рукоять меча, торчащего из головы.

Рывок.

Ни боли, ни страха. Странно.

Коротким выверенным финтом я отвел выпад копейщика, так что ржавое острие прошло в сантиметре от моей груди.

Стремительно провернулся вокруг собственной оси, попутно взяв меч обратным хватом, после чего вонзил противнику клинок в аккурат между шестым и седьмым шейными позвонками.

Откуда это я знаю про номера позвонков? И как, черт меня дери, я научился так ловко двигаться?!

Размышлять времени не было, потому как воин с саблей уже замахнулся для удара. Только я понял по глазам, что бить он не станет. Дождется моих действий, прикрывая себя щитом, или того, что мне зайдут за спину оставшиеся из их братии.

Я улыбнулся этому неожиданному осознанию, после чего ушел перекатом вправо.

На земле лежало немало оружия, возле беспорядочно разбросанных тел. Подхватив простой деревянный щит, да увесистый палаш, я обернулся. Как раз вовремя, потому как пара лучников в отдалении синхронно отпустили тетивы, отправляя в мою сторону стрелы.

Со звонким стуком смертоносные жала вонзились в щит, а я метнулся в сторону, намереваясь заслониться от стрелков их же союзником.

Воин с саблей подходил ближе и в его движениях я прочел неуверенность. Словно он опасался моей неожиданной прыти. Ну пусть хотя бы так, если уж вытащенный из головы меч его не напугал.

– Сбоку обходи, сбоку! – гаркнул один из нападавших. Теперь я различил и его – крупный, почти на голову выше меня, в длинной кольчуге до колен. Вооружен щитом и топором, но отчего-то без шлема. Никак потерял в сражении, потому как эти парни явно несклонны к беспричинному риску.

Тот что с саблей внял нехитрому совету и принялся смещаться, позволяя заодно лучше прицелиться лучникам. Еще одна стрела со свистом пронзила воздух, но и ей суждено было впиться в щит.

Я рванулся к воину с саблей, заорав при этом так, что у самого заложило уши.

Он дрогнул. Замешкался лишь на мгновенье, позволив ударить щитом о щит, а дальше все решила реакция, которой у меня имелось сейчас в избытке. Острие вонзилось прямо в глазную щель шлема, с хрустом пробив переносицу и воин конвульсивно дернулся, а после начал оседать на землю, очень любезно приняв при этом задницей предназначавшуюся для меня стрелу.

Здоровяк с топором сделал правильные выводы и вместо самоубийственной атаки, принялся неспешно отступать к лучникам. Он шел полубоком, поглядывая из-за плеча и ухмыляясь. Страха в его глазах я не увидел. Лишь ледяную, хищную расчетливость. Дикую, с примесью первобытной властности. Этот не уступит и не побежит. Будет драться до последнего, что более чем дерьмово, в сложившихся обстоятельствах.

На пути здоровяка кто-то слабо застонал и пошевелился. Выжившей оказалась женщина в бело-голубом одеянии, изрядно теперь перемазанном алым. Не сбавляя шага, здоровяк скупо замахнулся и рубанул несчастную топором.

Это вызвало у меня жгучую боль в груди. Надрывную, давящую скорбь, едва не хлынувшую из глаз слезами.

Да что же это?

Я ведь наемник. Сколько убийств пришлось повидать, да и немало трупов после себя оставить. Но жизни магов, чьи тела устилали каменное плато, казались сейчас самым ценным, гораздо более важным чем я сам. Некоторые из них могут быть еще живы, надо лишь поскорее закончить битву и непременно выйти из нее победителем.

Впрочем, победа в данном случае весьма относительна.

Я кивнул собственным мыслям, принимая на щит очередную стрелу. Другой лучник целил мне в ноги, однако я прочел по глазам его замысел, еще до того, как он отпустил тетиву.

– Довольно! – отчего-то собственный голос показался чужим. – Вы пришли за богатствами магов, так забирайте их. Только дайте оказать помощь раненым. Нам ни к чему больше биться.

Один из лучников взглянул на здоровяка, но тот лишь усмехнулся и что-то шепнул ему на ухо. Услышанное явно пришлось лучнику не по душе, он скривился и покачал головой, однако принялся исполнять приказ, медленно обходя меня слева.

– Может ты и прав! – неожиданно выкрикнул здоровяк, не прекращая ухмыляться. – Только в твоих руках меч! Что если ты врешь нам? Давай сперва бросим оружие, а уж потом поговорим.

Он взглянул чуть в сторону от меня. Коротко, почти неуловимо, однако я заметил. Как и шорох камней под чужими ботинками.

Выждал еще пару секунд, следя за движением лучника, а после резко развернулся, с занесенным для удара мечом. Расчет оказался верным – воин одетый и вооруженный точь-в-точь как тот, что нападал с саблей, был уже в паре шагов. За его спиной находился еще один, да только ему было не до меня. Удерживая за шею девчонку в бело-голубом одеянии, он, словно одержимый, стремился забраться юной волшебнице под одежду.

Эта картина вызвала в моей душе необоримую ярость, помешанную на стремлении защищать.

Внезапно стрела просвистела возле самого уха, так близко, что я почувствовал теплый ветерок, а палаш уже летел острием в лицо нападавшему.

Удар металла о металл – плата за самонадеянность. Клинок скользнул по шлему вбок, а противник полоснул меня саблей по предплечью. Не успей я отвести руку, так наверняка и вовсе лишился бы ее по локоть, однако удар все равно оказался весьма неприятным. Вместо того чтобы отступить, я ринулся вперед и повалил противника на землю удивительным и для него, и для себя самого приемом с подсеканием ноги. Сперва стукнул кулаком в горло, сбивая дыхание и дезориентируя, а затем просунул острие палаша под шлем и покончил еще с одной целью.

Мешкать было некогда – перекатом ушел от пары стрел, и поднимаясь коротко глянул в сторону держащего девушку воина. Должно быть он внимательно следил за расправой над товарищем, потому как его любовный пыл изрядно поубавился. Он все еще удерживал колдунью, закрывая ей рот ладонью, но в глазах читался панический страх.

Злобно оскалившись, я сделал шаг в его направлении, и воин попросту отпихнул девушку от себя, после чего припустился бегом по плато.

Очередная стрела промчалась совсем рядом, а я подхватил колдунью, стараясь закрыть ее своим телом. Она подняла на меня испуганный взгляд и это оказалось подобно удару молнии.

Все багряные закаты, что видел я на привалах, величественные горные хребты и бескрайние долины, безмятежная гладь озер, нежность белоснежных облаков – все меркло перед ней. Сотни и тысячи женщин, коих довелось мне встретить, показались вмиг бледными тенями по сравнению с красотой этой странной девушки. Она буквально сияла соблазнительным великолепием, пленила воплощением всех возможных идеалов и притом казалась удивительно простой, лишенной высокомерного самодовольства, какое можно встретить у благородных особ. Воплощенная мечта, да и только.

Я застыл с идиотской улыбкой на залитом кровью лице, смущаясь того, что имел наглость и неосторожность прикоснуться к столь хрупкому и нежному цветку. Но через мгновенье нечто жесткое и горячее едва ощутимым толчком вонзилось в спину. Следом еще удар, однако вторая стрела не пробила кожаную броню. Вот только мне, пожалуй, хватит и первой. Дыхание тут же перехватило. Последним усилием воли я развернулся в сторону лучников и вскинул меч.

Быть может, девчонка догадается, что пора уносить ноги. Пока еще жив, я не позволю им броситься следом.

Здоровяк при этом несся на меня подобно ожившему тарану, с занесенным для удара топором. Нет – его мне не остановить. Никак.

Внезапно из-за спины донесся звонкий, мелодичный голос, теплый словно колыбельная матери и чарующий как песни сирен, а вот властность его казалась подобна раскатам грома:

– Повелеваю вам! Замрите!

Она боялась. Сквозь странную, не иначе как магическую пелену благоговения, я понял, что девушка в шаге от паники. Между тем пара лучников и здоровяк внезапно остановились как вкопанные, бестолково пуча глаза, да блаженно улыбаясь.

– Повелеваю вам! Убейте себя! Немедленно!

Команда слетела с ее уст с нежностью котенка, игриво ткнувшегося мордочкой в ладонь и одновременно брезгливой волей надсмотрщика, стегнувшего кнутом непокорного раба. Противиться не было сил.

Я видел, как здоровяк бросил щит и все с тем же идиотским выражением лица взялся за обух топора. Повернул оружие острием к себе, размахнулся покрепче и ударил. Кровь брызнула во все стороны, но жизнь не спешила покидать крепкого тела, потому он принялся нещадно рубить собственное лицо, превращая то в подобие отбивной.

Один из лучников, похоже, не имел запасного оружия и пытался удавиться руками, другой же с маниакальной яростью пронзал собственную грудь коротким кривым ножом.

Я проглотил подступивший к горлу ком. Приказ был отдан и мне.

Палаш показался неожиданно тяжелым, когда я перехватил его за основание лезвия, направив острие себе в горло.

Это ничего. Меня ведь выдернули с того света, дали немного времени, позволив увидеть перед смертью ее. А это ох как не мало.

Затем я прикрыл глаза, глубоко вздохнул и сделал то, что должно.

Ночи в горах Альвази, всегда холодны. Местная каменная порода отдает тепло очень быстро, а потому под утро можно запросто окоченеть, не имея добротного снаряжения.

Вот и сейчас я очнулся оттого, что продрог до костей, да к тому же голова трещала будто с перепоя.

Протер глаза, и уставившись в звездное небо, с минуту вспоминал произошедшее – на наш отряд напали какие-то ублюдки, когда мы сопровождали магов до места проведения обряда инициации. Был бой. У противников тоже имелись чароплеты. Засаду они организовали ладно: сперва отработали лучники, а после сам воздух принялся рвать в клочья бойцов. Когда пришел черед ближнего боя, две третьих отряда уже остывала на камнях. Мне тоже пришлось несладко, последнее что вспомнилось – булава, летящая прямо в лицо.

Я коснулся рукой носа, провел пальцами по лбу. На правом виске обнаружился крупный рубец, но и только. Видать свои маги подлатали. Но пусть только заикнуться о том, чтоб за это врачевание денег поиметь, сразу пойдут по адресу.

В паре метров горел костер, возле которого в беспорядке лежали вещи. Какие-то шмотки, побрякушки, да пара посохов. Само же пламя танцевало над камнями безо всякого валежника. Просто огонь и все. И какого только дерьма не насмотришься с этими чароплетами – вечно норовят вывернуть наизнанку все понятное да привычное, благо платят за то кровавую цену.

Ухмыльнувшись, я поднялся и посмотрел по сторонам. Надо бы понять кто еще выжил, и кто теперь за старшего. Асхара, нашего капитана, разорвало магией надвое в самом начале боя, стало быть, главный кто-то из его любимчиков. Отчего-то эта мысль показалась мне странной и неправильной, а перед глазами предстала картина, будто я отдаю приказы, посреди свистящих стрел и летящих заклинаний. Вот что-то резко кусает меня в живот, жгучее тепло разливается по телу, а следом приходит нестерпимая боль, затмевающая собой все чувства.

Морок был настолько реальным, что я невольно опустил взгляд.

– Что за дерьмо?! – тихо выругался я, глядя на чужой кожаный доспех.