– Это да, согласна… Я уже не могла там находиться – пекло страшное! А эти двое еще сидят…
Илона понимающе улыбнулась уголком губ. Они помолчали.
– У вас с Германом все хорошо? – через какое-то время спросила Алена.
– Да, кажется… А что?
– Не знаю… Должна же быть причина, из-за которой тебе ничего не хочется…
– Ну… Она есть…
– Есть? Так что же не говоришь?…
– Да, как-то не идет в голову… Мысли плохо формулируются… Голова пустая как будто… Я вроде понимаю, что не так, а в слова никак… Я даже забыла, к чему это сейчас… – Илона стиснула губы и покраснела.
Алена обняла ее.
– Не стыдись этого. Такое бывает. И у меня тоже было. Я почти год такая ходила – как амеба… Меня, например, что-то спрашивают, а я не знаю, что ответить. Хотя спрашивают какую-то ерунду. А у меня в этот момент в голове… Совершенно ничего. Пусто. Мне так стыдно становилось…
– Это когда такое было? Я с тобой общаюсь уже… Лет семь… Ни разу не помню, чтобы ты когда-нибудь ходила как амеба…
– Вот видишь! Я очень не любила это показывать… Мне казалось, что станет лишь хуже, если все поймут какая я слабая… Я постоянно молчала и смотрела на всех… Я не знаю, видимо очень отстраненно смотрела… Все думали, что я стерва. И поэтому так себя веду…
Илона скептически покосилась на Алену.
– Я тоже не люблю это показывать… Только, похоже, не показывать не получается… Что-то никто не считает меня стервой…
– И хорошо, что не считают! Потому что депрессию не надо скрывать или стыдиться ее… От нее надо избавляться. А самому это не всегда под силу… Мне вот понадобилось влюбиться, чтобы окончательно вернуться к жизни… Хотя, Дима и не знает, как сильно помог мне…
– Ты не говорила ему о своей депрессии? Классные отношения, ничего не скажешь…
– Я никому особо не говорила… Ты вот тоже не знала, – пожала плечами Алена.
– А что толку… Я вот говорила Герману и ничего… Сказал, что я придумываю, что все в порядке…
– Что ты ему говорила?
– Что я… Как будто не в своей тарелке… У него семья – чистокровные ювелиры, гордятся этим ужасно… И я такая… Наполовину ювелир, наполовину савант… Они не устают мне об этом напоминать, – Илона вздохнула.
– Ну и? Сказали, и забыла… Подумаешь, кто-то слишком гордится своими генами… Они еще узнают, какая ты замечательная… И все образуется…
– Да нет, дело даже не в них… Вернее, в них… Они в чем-то правы. Я в самом деле чувствую себя как-то не так… Особенно рядом с вами… Все мои друзья – стопроцентные ювелиры…
– Ну, Илона! Я не скажу, что ты придумываешь… Нет… Ты просто уже сама начала верить в слова его родственников. Чем больше о чем-то думаешь, тем сильнее кажется, что это истина… Не парься, все у тебя нормально…
– Ладно…
Илона по-прежнему сидела, не облокачиваясь на спинку дивана. Но стало заметно, что это доставляло ей неудобство – она порядком скрючилась, подперла ладонями подбородок и поставила локти на колени.
– Что ты чувствуешь… В чем проявляется это «как-то не так»?
– Да во всем… Вот сейчас например… Мне было совершенно наплевать на эту рыбу… Даже в голову не пришло, что его можно не приготовить! А уж на волю отпустить! И специально для этого еще и желать качели, и везти его на реку!… – Илона запнулась, сглотнув ком в горле.
– Ну и что… Наплевать и наплевать.
– Ой, да перестань! Ты прекрасно знаешь, к чему я… Настоящие ювелиры заботятся о природе… У них это на подкорке сидит. У всех вас так – у тебя, у Кедра, даже у Аксиньи! И у моего мужа… Иногда мне кажется, что именно поэтому Герман меня не понимает… Мы с ним ужасно разные…
– Герман у тебя материалист. Поэтому он тебя не понимает… А любовь к природе не делает ювелира настоящим или ненастоящим… Такого понятия вообще нет. Либо у тебя есть камень энергии, и ты умеешь желать, либо – нет…
– Ален, ну ты же знаешь, что со мной не так…
– Я знаю… У твоих родителей был выбор, они сделали ставку на ювелирное дело… Ты об этом жалеешь?
– Иногда очень… Мне кажется, савантом я была бы счастливее…
– Может быть… Но ты ювелир… И умеешь желать ни хуже любого из нас! Ты же фантастически готовишь с помощью желаний! Никто из нас так не умеет! А ты научилась! Ну и кто здесь более настоящий ювелир? – Алена ткнула Илону в бок. Та от неожиданности дернулась и заулыбалась.
– Ну вот! Так-то лучше! И не кисни! Я пойду, поднимусь… Скажу маме, что вы уже здесь… Не скучай.
Илона кивнула и откинулась на подушки. Дети по-прежнему спали, неизменно спокойные, тихие. Только сын Аксиньи вдруг немного заворочался и перевернулся набок.
Прошло несколько минут или чуть больше, когда с пляжа вернулись Кедр и Аксинья. Едва оказавшись в прохладе, Кедр испустил блаженный вздох и проворчал что-то про изнурительную жару, а затем быстро юркнул в гостиную, как поняла Илона, чтобы связаться с женой, спросить, «почему она так долго едет». Аксинья все это время стояла посреди кухни и размахивала своими волосами – они длинные были, ниже спины. Длиннее даже ее узкого платья. Видимо на солнце ей с ними сделалось жарковато. Она без конца закидывала пряди на бок и проводила ладонью по шее, а Илона гадала, от природы ли ее волосы были такие белые, или же все-таки крашеные. Параллельно Аксинья что-то говорила, но Илона не вслушивалась. До тех пор, пока Аксинья не перехватила ее взгляд.
Илона поспешила отвести глаза. Аксинья продолжала на нее смотреть. Молча. И как-то странно щурилась.
– А почему ты ничего не приготовила? – наконец спросила она.
– Что? – Илона изумленно моргнула.
– Ты умеешь готовить. А мы остались без обеда… Пока мы занимались бедной рыбкой, могла бы и приготовить что-то взамен…
– А… Ну да, да, конечно… Что же это я… – Илона покраснела и резво вскочила на ноги.
– Можно и не карпа, а что-нибудь поинтереснее… Карпы очень костлявые, я их не люблю… – сказала Аксинья, занимая место на диване.
– Да, конечно… Что ты хочешь?… Я умею готовить семгу, сибаса… Можно сделать креветок или кальмаров…
– А мясо белой акулы умеешь? Я как-то пробовала – безумно вкусно! Вот это было бы идеально…
Глава 2
Пока Аксинья лениво следила за Илоной, готовая вставить любую необходимую поправку в процесс, за окном будто бы мелькнула тень. К особняку Котовых со стороны пляжа подходили два человека. Они заметили девушек через стеклянные окна, но, чуть пригнувшись, прошли мимо веранды. Проигнорировали эти двое и парадный вход. Шли крадучись, держась тени и периодически оборачиваясь. Остановились они лишь в дальнем конце участка возле маленького, замызганного домика. Один из загадочных субъектов поднял руку и решительно постучал в дверь. Хлипкая с виду деревяшка не шелохнулась, зато отозвалась глухим звуком внутрь. Из глубины домика очень скоро послышались торопливые шаркающие шаги.
Господин Котов никогда не жалел, что не проделал в двери своего сарая глазок. Во-первых, данное удобство выглядело бы весьма подозрительно в глазах непосвященных. Для чего глазок в сарае? Чем таким здесь можно заниматься, чтобы возникла подобная необходимость? Во-вторых, он ему был и не нужен. Узнать, кто именно пришел, господин Котов мог и иначе. Заслышав стук, он подходил к двери, жмурился, и по прошествии нескольких секунд – вуаля! Деревянная поверхность делалась прозрачной! Открывался прекрасный вид на всех, кому вздумалось порадовать его визитом. В свою очередь, со стороны пришедших дверь совершенно не менялась.
Господин Котов очень гордился своей идеей. Ведь в искусстве желаний самое главное две вещи – умение и изобретательность. Если первое легко развивается многочисленными, а для кого-то и немногочисленными, тренировками, то второго добиться не так-то просто. Своим нестандартным мышлением господин Котов восхищался ужасно. Немногие ювелиры могли им похвастать. А он мог.
В одном из гостей, длинном и тощем парне, господин Котов узнал своего помощника – Лиама. Его, казалось, может сдуть при сильном ветре, настолько он выглядел тонким. Второй человек был очень загорелый, в подчеркнуто выглаженном белом костюме со шляпой. Если бы не седая борода, безукоризненно ровная, он бы сошел за ровесника Лиама. Отпирая засов, господин Котов силился припомнить, не собирался ли его помощник привести кого-то из своих знакомых, но ничего подобного в памяти не всплывало.
– Лиам! Ты разве работаешь сегодня?
– Господин Котов! О, у меня выходной, я просто… Если мы не вовремя…
– Вовремя. Я как раз подготовил сеанс.
Лиам заулыбался, его бледное лицо подернулось румянцем.
– Как замечательно! Тогда… Если вы не возражаете… Позвольте мне представить вам моего дядю… Вернее, опекуна… Господин Котов, знакомьтесь: Вивиан Илов, мой опекун.
Человек в шляпе слегка кивнул. Господин Котов ответил ему тем же.
– Я подумал… Мой дядя наслышан о наших разработках… Я рассказывал ему… И его очень заинтересовали наши методы… Я подумал, было бы замечательно показать ему наглядно, чем мы занимаемся… Вы не против?
– Я не против… Если твой дядя по окончании сеанса обещает остаться столь же молчаливым… – губы господина Котова насмешливо дрогнули.
– Я вижу себя скорее возможным участником происходящего, нежели… Доносчиком, – господин Илов скривился в похожей ухмылке.
– Что ж… Если вы обещаете… – господин Котов шире распахнул дверь.
Разного рода мусор, наваленный в сарае, вызвал у господина Илова двусмысленную улыбку. Кривые доски, шмотки сена, поломанные садовые принадлежности были разбросаны повсюду. Ни намека на бурную научную деятельность. Господин Котов приподнял внушительную копну старой травы, и под ней в полу обнаружилась дыра. Вниз вела каменная лестница ступенек в десять.
– Господин Котов, позвольте спросить… Как много людей знает об этом?
– Об этом подвале? Человек двадцать, господин Илов… Раньше у нас здесь был винный погреб…
– Интересная конспирация… Ждете облавы?
– Не жду… Но случиться может разное…
– Да, вы правы…
Лестница вела в длинную комнату с земляными стенами. В ней трудно было сразу что-то разглядеть – взгляд тонул в полумраке. Ее освещало лишь несколько развешенных по углам ламп. Вплотную друг к другу стояли два стола, заставленные немыслимым количеством мелкой утвари и какими-то железными корягами. Книги и всевозможные тетради с затертыми страницами лежали раскрытыми, хотя на некоторых виднелся слой пыли. Еще более внушительно выглядели ряды старых, покрытых осыпавшейся землей томов, которые покоились на полках вдоль стен. Полки шли от пола до потолка.
В самом дальнем конце комнаты виднелся какой-то аппарат. Вокруг него были расставлены скамейки, на них же виднелись силуэты сидящих людей, которые, судя по производимым жестам, о чем-то разговаривали.
–… то есть вы не знаете никого, кто прошел эту процедуру до вас? Я правильно понял? Вы рискуете своим здоровьем ради неизвестно чего? – говорил напряженный мужской голос.
– Да нет же, это я ему рассказала! Здесь была моя подруга… Она всем довольна… – возразил ему женский, с явным раздражением.
– Именно так, я все узнал от нее… А она от подруги… Вот мы оба и решили попробовать… – раздалось мягкое поддакивание другого мужчины, голос которого звучал много тише первого.
– Сколько лет вашей подруге?
– Тридцать.
– И что, уже начала стареть?
– Не ваше дело.
– Куда там! Я хочу понять, что толкает человека на это тотальное омоложение… Меня лично мучает любопытство.
– Это не тотальное омоложение. Организм может продолжить стареть… А потом перестанет… У кого-то сразу прекращает… На всех действует по-разному… Вам что, не проводили инструктаж?
– Даже так?! Превосходно! Я отдал бешеные деньги за неизвестно какой результат!
– Если вы не готовы идти на риск – уходите. Все нюансы и возможные трудности были обговорены заранее. Вероятно, вы плохо слушали…
– Дорогуша, я уйду отсюда только с моими деньгами…
– Не смейте так разговаривать с моей женой!…
Вивиан Илов с некоторой озабоченностью обернулся к господину Котову. Он и Лиам копошились возле стола, подбирая нужные склянки.
– Вы не станете вмешиваться? – вполголоса обронил он.
Господин Котов приподнял голову, прислушиваясь. Звуки в другом конце подвала становились все громче.
– Нет. Они же не дерутся…
– Пока не дерутся, – нахмурился господин Илов, – а если начнут? Вас не волнует репутация вашего заведения?
– Я провел около десяти сеансов… Мне достаточно. Они уйдут – мне все равно. Они расскажут своим знакомым что-либо – мне все равно… Мне уже достаточно денег, чтобы послать их всех к черту…
– Вы планируете приостановить деятельность?
– Прикрыть лавочку? Да, планирую… Мне недавно намекнули, что намечаются проверки… Поиски, вернее… Подпольных алхимических организаций. С немедленной последующей ликвидацией… Лиам, отнеси пациентам сироп. И я тебя, прошу: проследи, чтобы все выпили. Еще одного трупа нам не нужно…
– У вас были и летальные исходы?
– Всего один. По глупости пациента…
Когда Лиам возвратился, господин Котов погасил освещение. Теперь единственным источником света в подвале были четыре крохотных огонька, мерцавших возле аппарата.
– Подождем, пока все уснут… Можем подойти ближе, чтобы вам было лучше видно… Это невероятно красиво, – господин Котов пригласительным жестом позвал Вивиана Илова.
Они встали напротив машины всего в паре шагов от скамеек. Люди на них уже лежали не двигаясь.
Аппарат представлял собой металлическую полусферу, которая стояла на полу плоской стороной, а от круглой вверх уходили четыре стеклянные палочки. На их концах мерцали четыре разноцветных огонька. При ближайшем рассмотрении, становилось ясно, что это – камни. Каждый из них сиял собственным светом. Черным. Белым. Красным. И фиолетовым.
Лиам чем-то щелкнул в полумраке, не то кнопкой, не то рубильником, и четыре палочки пришли в движение. Они закрутились по кругу, быстро набирая скорость. В какой-то момент уже невозможно было различить их по отдельности. Цвета камней слились в тонкую розовато-серую линию. От нее в воздух стала подниматься синеватая дымка. Она стремительно загустела и в считанные минуты расползлась над скамейками, где спали люди. Их теперь не было видно. Все словно бы потонули в синем тумане.
– Вы усыпляете пациентов, чтобы они не прервали процесс, я правильно понял? Или есть более веская причина?
