Поставила молоко на плиту и рядом турку на маленькую конфорку. Кофе нашелся на привычном месте – на верхней полке шкафа. Элитный сорт. А у дяди губа не дура, на широкую ногу живет.
Шум воды утих. Спустя несколько секунд открылась дверь.
– Девушка, а, девушка. Полотенца для горячего самца не найдется?
И как у него получается говорить одновременно и насмешливо, и ласково?
С силой протолкнула воздух через дыхательные пути, даже по груди ударила ладонью. Боже, дай мне сил. И откуда берутся такие себялюбивые мужики?
– Найдется! – прорычала и, зло бросив ложку на столешницу, потопала в спальню дяди.
Гостевые хранились строго в шкафу в коридоре, но я была так зла на дядю Захара, что решила отомстить.
Он сильно не любил, когда трогали его личные вещи.
Помню, как в прошлом месяце приезжала мама и без спроса взяла из его комнаты виниловые пластинки. В общем, скандал поднялся такой, что я опасалась приходить домой и оставалась всё это время в общаге.
Злорадно хмыкнула, предвкушая, как этому Марату набьют его самодовольную морду. Уверена, с ним дядька церемониться и фильтровать речь, как с мамой, не станет.
Достала темное махровое полотенце с инициалами З.О. и вернулась к ванной. Дверь была приоткрыта, но я на всякий случай закрыла одной ладонью глаза и отвернулась, а второй протянула собственность дяди этому мужлану.
– Держите, – буркнула.
Забирать у меня ношу никто не торопился.
– Ну? Берете, или я уношу? Голым выйдете из ванной тогда.
– Ты меня так пытаешься наказать? Я-то мальчик не стеснительный, а вот тебе могу психологическую травму нанести, – голос раздался почему-то чересчур близко ко мне.
– Не льстите себе, чего я там не ви… – раскрыла глаза. – …дела.
Ну да, так и есть. Этот бесстыдник открыл дверь и стоял в неглиже напротив. Даже не стеснялся, а будто выпячивал свою наготу. Выставил товар лицом.
– А ты проверь.
Ему и правда нечего стесняться. Литые бугристые мышцы груди, по которым стекали капли воды, внушительные бицепсы, рельефные поперечные мышцы живота.
Жилистый, не на сушке, как сейчас модно.
Взгляд непроизвольно скользнул вниз, но я быстро отвела глаза. Еще не хватало пялиться на чужое достоинство.
– Нравлюсь? – дернул грудной мышцей.
– Нет.
– А по взгляду и не скажешь. Будто оседлать меня готова. Ты только скажи, я всегда готов.
– Я же сказала, нет! – рявкнула.
Главное, чтобы не заметил, как покраснела моя шея и ускорился пульс.
– Ну-ну.
Фыркнула от его наглости. Прям Милон Кротонский, тоже мне.
– А ты у нас тогда кто, Мийя?
О боже, я что, говорила вслух? Дурная привычка, оставшаяся после учебной практики в теплице. Вот что с нами делает одиночество.
– Не переживай. Это тебе точно не грозит, красивая, – подмигнул и протянул ко мне руку.
Опять лапы свои распускать удумал, гад ползучий. Отшатнулась и словила его ироничный насмешливый взгляд.
– Полотенце, может, отдашь?
Покраснела. О черт, опростоволосилась. Теперь будет думать, что нравится мне. Качок недобитый.
Кинула ему полотенце и сбежала обратно на кухню. Вслед донесся самодовольный смех.
Кофе за время моего отсутствия убежал, так что пришлось заваривать новый.
– На кого учишься, краса?
Подпрыгнула. Обернулась и еще сильнее разозлилась. Даже не удосужился одеться. Обернул полотенце вокруг бедер и явился так на кухню. Отодвинул по-хозяйски стул и вальяжно сел, раскидывая ноги в стороны. Махровая ткань натянулась и обозначила его причиндалы.
– Не ваше дело, – буркнула, отворачиваясь к плите и размешивая кашу в кастрюльке.
Даже не могу пристыдить его приличиями. После нелепой сцены у ванной подумает еще, что я падка на его грубый избитый флирт.
– Какие мы бу-бу-бу.
– Вы ведете себя не по-взрослому!
Потеряла терпение, развернулась и топнула ногой, глядя на этого наглеца, не желавшего покидать кухню. Мужчина вдруг встал со стула, выпрямляясь во весь рост, и я испуганно сглотнула. Крупный, словно скала, он производил пугающее впечатление. Его плечи развернулись вширь и, казалось, заняли всё пространство немаленькой кухни.
– Марат Ра-рамисови-вич…
Страх так сильно сковал меня, что я стала заикаться, пытаясь выговорить его отчество. Выставила одну ладонь вперед, а второй облокотилась о разгоряченную плиту.
– Ай, – отскочила, дуя на руку и видя там зарождающееся покраснение.
– Осторожнее, краса, – подскочил ко мне и помог промыть ладонь под проточной водой.
Как только острая боль прошла, до меня дошло, что он прижат ко мне чересчур близко. Так плотно, что я ощущала его горячую кожу даже через одежду. Развернулась, пытаясь отодвинуться, но он нависал, держа обе ладони по бокам от меня.
– Я Белль, не Мийя. У вас с памятью проблемы? – наехала, хмуря брови и глядя на его переносицу.
Дядя всегда называл меня ежиком. Такая же ершистая и иглоопасная, особенно когда смущаюсь. Защитная реакция организма, с которой ничего не могу поделать.
– Мийя – это жена Милона, с которым ты меня сравнила. Кстати, у тебя кофе убежало.
– Убежал, – поправила машинально.
Еще и безграмотный. Правильно говорят. Сила есть, ума не надо.
Потянулась указательным пальцем поправить очки, но наткнулась на переносицу. Так разнервничалась, что забыла про линзы, которые ношу вместо уродских окуляров.
Пожалела, что и их надела. С моим зрением в минус три чувствовала бы себя комфортнее, не видя мужчину так четко, как сейчас – гладкая кожа так и манила потрогать ее, убедиться, так ли он хорош на ощупь.
– Кофе убежал, – повторила еще раз, когда он насмешливо изогнул правую бровь.
А потом до меня дошло. Повернула голову и увидела, как по поверхности новой электрической плиты растекается темная жидкость, пачкает дверцы духовки и пятнами капает на пол.
– О черт! – застонала и попыталась оттолкнуть Марата, но его рука будто приросла к краю столешницы. Не отодвинуть.
– Не переживай, краса, я тебе новое кофе сварю.
Он просто надо мной издевается. Питается моими эмоции, словно энергетический вампир.
Поджала губы, чтобы не доставлять ему удовольствие, но молчание давалось мне тяжело. Язык чесался, а в груди пекло, до того сильно хотелось поставить этого грамотея на место.
Лишь силой воли не смотрела на плиту. Иначе он примет мою ответственность за слабость, и наше проживание превратится в его доминирование и мои истерики.
Подействовало.
Он, наконец, отодвинулся и сам потянулся к плите, выключил конфорку, повернув регулятор температуры на значение ноль.
– Я не пью кофе. И вы специально треплете мне нервы? Кофе мужского рода, а не среднего, прекратите насиловать мои уши!
Ощутила победу и выпалила, не удержав в себе педагога. Пусть я отчислилась и поступила на кафедру ботаники, но два года на филологическом не прошли даром. Свои тройки в зачетке ведь только я видела.
– Боже, краса, неужели я так тебе понравился?
– Что?
– Для меня кофе варила, да? Я польщен, но если что, женщина готовит завтрак мужчине на утро после бурного секса. Такой порядок. Запоминай. Не наоборот. Но для тебя могу зачесть всё это авансом. Цени.
Единственное, что я собралась заценить – это календарь, где красным кругом отмечу дату его отъезда.
– Не собираюсь ничего запоминать! Вы! Да вы! Отойдите уже, мне надо убраться!
Снова толкнула его, но он, как обычно, не сдвинулся с места. Продолжал смотреть на меня снисходительным взглядом.
– Убраться? Я тебя вроде не прогонял.
– Я имела в виду прибраться, – заскрежетала зубами. Подловил на слове, гад.
– Да понял я, что ты имела в виду, королевишна. Отойди уж, не дай боже испачкаешь свои белы ручки, – закатил глаза и обхватил меня своими ручищами, прижимая вплотную к себе.
Только открыла рот, чтобы закричать, но он так сжал мое тело, что из меня выбило весь дух. Поднял в воздух и поставил около стола, сам же развернулся, схватил губку и жесткой стороной стал натирать плиту.
– Нет! – крикнула, подбегая в панике и пытаясь то ли выхватить у него средство изуверства, то ли оттолкнуть его самого.
– Не суетись, краса, совсем голову от любви ко мне потеряла? Мужчины любят недоступных, совет тебе на будущее.
– Можете засунуть свои советы в ж***! – прошипела.
Грубость повисла в воздухе.
– Ай-ай-ай! Чей-то рот просит мыла, – цокнул и дал мне щелбан по лбу.
– Ай! Больно!
– И чтобы больше нецензурно не выражалась!
– Да вы меня удивляете. Вы еще и такие слова знаете.
Проигнорировал мою издевательскую насмешку и отвернулся.
– Не мельтеши, иди лучше, присядь, пока взрослые за тобой косяки подчищают.
Встал так, что к плите было не подойти, загородил своими необъятными габаритами и двигался то влево, то вправо каждый раз, когда я появлялась рядом. Тоже мне, взрослый.
Застонала, осознавая тщетность своих телодвижений. Присела без сил на стул и опустила голову на выпрямленные вдоль его поверхности руки.
– Дядя Захар меня убьет.
– Что за уныние тебя одолело, Белль? Видишь, я всё убрал.
– Ну конечно, натворили делов и сразу Белль. Да вы хоть знаете, как ухаживать за этой плитой?
– Не вчера родился, краса. Я всё по дому умею. И готовить, и убираться, и чинить. Руки у меня из того места растут. И не только руки, – подмигнул, опуская взгляд к краю полотенца.
Ну да, как же без пошлостей даже в такой ситуации.
Закатила глаза, чувствуя, как внутри полыхает тлеющий гнев. Подорвалась с места и подошла к раковине, тыкая в угол.
– Вот губка для мытья плиты. А вот жидкость. Вы только посмотрите, сколько царапин появилось на плите из-за вашего невежества.
Объясняла по-простому, проще только для чайников.
– А это? – поднял руку, в которой зажат другой поролоновый прямоугольник.
– Для мытья посуды! – гневно выпалила и прикрыла глаза, шумно выдыхая сквозь зубы воздух.
Будь я драконом, сожгла бы уже кухню дотла.
– Нудная ты, краса. Сложно мне с тобой будет.
