На сердце нет отрады, но
И огорченья нет.
Прищурюсь в ясное окно:
Иной прозреть бы свет!
Но назвать стихотворение с таким программным четверостишьем «НИ О ЧЁМ» – это, с моей точки зрения, неправильно.
Во второй половине сборника Маргарита исправляется и печатает критическое стихотворение «ПЕССИМИСТУ»:
…Нытик бойся подвоха – излишняя
Щедрость не впрок.
Притворяйся убогим – глядишь, не
Позарится рок.
Не сбавляй комариного плача,
Задор – не твоё.
И надейся подспудно удачу
Поймать на нытьё.
А в следующем стихотворении прямо провидческие строки:
Жизнь – стена.
Проверь на прочность:
Бей, черни, бели, круши,
Мажь сполна,
Пиши, что хочешь…
Наши граффити души
Много лет
Видны, но всё же,
Сколь густым бы ни был цвет,
Словно вена
Из-под кожи —
Чья-то надпись:
«Смерти нет».
В конце сборника Маргарита находит, всё-таки, правильное отношение к жизни и в стихе:
…Оборвать бы скуку! —
Думается вдруг.
Но поднимет плач, плач
Мой окрестный люд.
Значит, не иначе —
Оставаться тут.
И учиться: – Эй! Эй!
В жизни без прикрас
Находить веселье
Здесь и сей же час.
На этой оптимистичной ноте и завершим литпортрет Маргариты Бендрышевой. Только отметим ещё и три явные удачи в последнем разделе сборника «Попытки хайку»: 1-ю, 12-ю и 15-ю.
Как человек современный, она ведёт сайт руководимый ею «Галереи». Так что можете познакомиться с её творчеством и подшефными литераторами. А 26 сентября напечатала в газете «Весть» солидную статью с многоговорящими заголовком и подзаголовком: «О свободе самовыражения и самокритике. Нежелание автора работать над текстами приводит к падению качества издаваемой литературы». Сама она много над этим работает. И зачастую достигает высокой образности и философии жизни. Чую, далеко пойдёт эта молодая, активная, талантливая женщина! Помудрев, сможет руководить Калужским отделением Союза писателей России. И калужские писатели, очень разные, её примут.
Сентябрь-октябрь 2013 года
Смирнова
Фамилия Смирнова ею оставлена, наверное, в насмешку. Более эгоцентричную в поведении женщину трудно представить. И характер мальчишеский, нахальный.
Её первый муж, тот, наверное, действительно был из породы смирных. Или вот есть красивый душой и лицом художник Женька Смирнов. Тот действительно Смирнов, пока трезвый.
Имя Нина для нее тоже слишком просто. Вот отчество как раз по ней: Витольдовна! Слышите горны, звуки турнира, бряцание оружия, рыцарскую спесь?
Нина Смирнова
Она и сама это декларирует:
«Иду ва банк!
Пока еще дышу,
Пока нога привычно ищет стремя,
Иду на Вы!
Пощады не прошу,
И выбираю секундантом
Время!»
О себе, своих стихах, песнях на свои и Кузнецова стихи, о своих статьях в газете «Весть» может говорить часами. Невзирая на лица, даже если перед ней сидит мэтр поэзии Станислав Куняев, перешагнувший своими крылатыми цитатами в XXII век. Да да, я не ошибся, уже в двадцать второй век.
Глаза серо – голубые, со льдинкой, чёлка черная. Вздернутый носик, рост – «метр с кепкой». Но задириста. Взгляд цепкий, колючий, особенно через сигаретный дым. Одевается зачастую нелепо, на замечания – пожелания мужчин со вкусом смертельно оскорбляется. А её кургузый пиджачок надо сохранить для музея будет для Калуги память того же ряда, что желтая кофта футуриста Маяковского для России. В одежде любит синий, зеленый и фиолетовый цвета. Н- да…
Без колебаний учит и прозаика, и сценариста, как тому писать. В общем, ведет себя, как хулиганистый мальчишка – переросток, смешанный с девицей, эмансипированной до второй степени. Когда всё кругом её, для неё и крутится вокруг неё.
Э – э – х, счастливое время заблуждений…
И стихи под стать описанному:
«… … …. молишь удачу,
Меня, да и солнце в придачу,
Являться к тебе без конца».
Не слабо. Насколько я помню, только Людовик ХIV позволял себе сравниваться с Солнцем. И слово «Солнце» писал при этом всё-таки с большой буквы.
Или:
«Но захочешь вновь испить
Буду больно – больно бить.
Так что, думай – не гадай,
Лучше сразу душу дай».
Душу забирает сами знаете, кто. Н-да…
Или еще хлеще:
«И пусть потом глаза мои вам снятся,
Стихи мои, и так вам повторять!»
(Вам с маленькой буквы, то есть, в очень – очень множественном числе).
От скромности она, конечно, не умрёт. Никогда.
По ней я понял, что нельзя упиваться уже написанным это, может быть, позволят себе читатели.
Похоже, нажил я этой половиной портрета смертельного врага. Не хотел бы я с ней враждовать, – в удобный момент так изметелит, – родная мать не узнает. Ведь давал же себе слово никаких женских портретов после портрета тёщи Козерога!
Но чистый, белый лист бумаги так заманчив, так много обещает. Дает попробовать все твои силушки, всю страсть. В два ночи вскочишь из-за бессонницы и пишешь. Редко какая женщина так заманчива. И никакая – не доставит такого многочасового удовлетворения.
Попробуем уравновесить картину. Ведь в каждом человеке есть и хорошее, и плохое. Даже лицо человека, и то асимметрично.
Итак, слово Защитнику: «Нахальство – это профессиональное. Ведь сам же засекал по часам, как она за семь минут взяла интервью у шести заезжих московских знаменитостей и губернатора области».
Точно, видел, подтверждаю.
Защитник: «А седые нитки в черных волосах?»
И это есть. Да ещё и подкрепляется стихом:
«Начну я путь, неведомый доселе,
И новый, взрослый свой, отсчет годам».
Или даже так:
«Все прошло.
Да и вряд ли вернется.
Не искрится, не лепится снег…
И смеется,
смеется,
смеется…
Безрассудного времени
бег».
Защитник: «А истерзанный крик души?»
Видеть, слава Богу, не пришлось, но в стихах есть, и очень сильно:
«Я ничья!
Диким воплем выжжен
Надвигавшийся потолок,
И валяется в пепле рыжем
Изболевшего сердца комок».
Защитник: «Есть Нина, делающая красивые Поступки»,
Да, и причем такие, что у мужчин, видавших виды, от изумления глаза на лоб.
Так, кто же Вы на самом деле?
Нинель?
Нинка – блеф?
Смирнова? (Ну, уж это точно нет)
Воронцова?
15 марта 1997 г.
То ли возраст подошёл, то ли давняя критика подействовала, но Нина после этого портрета сильно изменилась. Издала 7 поэтических сборников и даже взялась за прозу: написала 78 рассказов. И конечно же, принята, наконец, в Союз писателей России. Стала председателем правления Калужского фонда русской словесности, заместителем главного редактора калужского журнала «Золотая Ока», главным редактором калужского издательства «Золотая Русь». Так что зовут её теперь Нина Витольдовна. Публикации пошли и в минском журнале «Новая Немига литературная», красноярском альманахе «Новый енисейский литератор», журналах «Кострома литературная» и «Звезда полей». Плюс переводы в журнале «Литературный Азербайджан».
28 января 2012 г.
Но внутренне нахальный, мальчишеский характер остался. Недавно они на пару с главным редактором своего журнала «Золотая Ока» Вадимом Наговицыным без всякого спроса взяли и напечатали внавалку и без упоминания фамилии, целую полосу дружеских шаржей на писателей, поэтов и художников Калужской области, заготовленных для моей свёрстанной книги «Портреты». Я эти шаржи заказывал и оплачивал художнику Евгению Смирнову аж, с 1997 года.
Сейчас много говорят и пишут о соблюдении прав правообладателей в сфере музыки и кино. Здесь же получается, что госп. Наговицын и Смирнова практически обокрали живого первичного 100% правообладателя. При жизни Женька всегда посылал просителей ко мне: «Обращайтесь к Салавату, он теперь хозяин и правообладатель шаржей». Ведь московские издательства преподали ему законы правообладания до тонкостей. А тут ушлая пара редакторов журнала украла шаржи за 1,5 месяца до выхода книги «Портреты», то есть нанесла двойной урон автору. Прямо, «Пираты Калужского моря» какие-то.
Предвижу отговорку, дескать, это для того, чтобы почтить память умершего художника. О том, что надо закрепить в литературе память о таком редком и талантливом художнике, как Евгений Смирнов, я задумался ещё при его жизни и в июне 2001 года написал литературный портрет «Шаржист с трагической судьбой». Он был напечатан в газете «Ваш спутник» 9 июля 2001 года, потом внутри рассказа о Евгении Смирнове в газете «Знамя» 18 июля 2002 года, а затем во 2-м выпуске альманаха «Калуга литературная» в мае 2004 года. Поэтому нет нужды иллюстрировать заказанными и оплаченными мною шаржами чужие статьи. Тем более, этот портрет нравился Женьке и он его использовал, как-то, даже для дела, при обращении в Минсоцзащиты России. Женька был щепетильным в вопросах прав и звонил, спрашивал разрешения на использование даже опубликованного литературного портрета. Вот бы этому поучиться двум нахальным редакторам.
А ведь за бортом журнала остались тысячи острых политических карикатур работы Евгения Смирнова. Нынешние боязливые российские СМИ их не смеют печатать. Вадиму Николаевичу и Нине Витольдовне надо было проявить декларируемые патриотизм, смелость и напечатать их в своём журнале как иллюстрации к воспоминаниям вдовы Анны Васильевны. И польза была бы несомненная, и закон о правообладании не был бы нарушен.
Жду скорейших извинений и компенсации. Если дождусь, то сообщу. Но верится в это с трудом…
