Миша Димишин "Темные ночи. Роман"

– Я сам. Подожди здесь. Получу мясо на шашлыки, потом подпишу тебе накладные.

– Мне-то чё ждать? – недовольно повел плечами Вадим, продолжая плестись за Ашотом, – Может, я загружусь и поеду? В путевке две столовки и ресторан. Это я когда дома буду?

– Я сказал жди, значит, жди, – остановился у двери Ашот, – Там особые накладные будут – двойные.

– Мне с ваших накладных не капает. Старый Жигуль купить не могу, – выдохнул Вадим.

– Вначале долг мне карточный верни, – взялся за ручку двери Ашот.

– Так а с чего я верну? – невозмутимо объяснил Вадим свое финансовое состояние заму начальницы, но тот рассмеялся ему в глаза.

– Что, Кира уже не дает?

– Ты чё, Ашот, мелешь? – оторопел Вадим, – У меня жена есть. Кто не дает? Платит мало. У Киры снега зимой не выпросишь.

– Э-э-э.., – поднял ладонь Ашот, – Ты чё не мужик? Сам крутись… Всё. Ты здесь. Жди, – открыл он дверь в здание пищекомбината, а Вадим вернулся к своему Газику и уселся на его подножку.

В помещении Пищекомбината, куда вошел Ашот, производилась разделка мяса. Оно так и называлось «Разделочная». На огромном столе рубщик нарезал куски свинины.

– Вы уже приехали? – увидев Ашота, виновато посмотрел он на часы.

– Что значит «уже»? – осерчал заместитель начальницы, – Я сказал, мясо подготовить к двенадцати.

– Быстрые вы все. Оно мороженное. Минус двадцать, – показал на двери холодильника рубщик, – Вот только разделал. Щас девочки на кусочки порежут и замаринуют, что там надо – лук, перец. Минут пятнадцать.

Рубщик взял со стола куски свинины и начал складывать на алюминиевый поднос.

– Этот не надо, – показал на филейку в пару килограмм Ашот, – он не из той части, шашлык сухой выйдет.

Рубщик выложил филейку обратно на стол, вытер руки о замызганное полотенце и понес мясо на кухню для приготовления шашлычных кусочков. Ашот присел на стул возле стены.

Пока рубщик мяса пререкался с Ашотом в обеденном зале столовой разразилась настоящая баталия. Зек заглотил очередную порцию водки, занюхал её куском хлеба, откашлялся. Алкоголь не добавил ему хорошего настроения, скорее даже наоборот, он стал еще угрюмее. Немного посидев в раздумье, он размешал ложкой суп, но не стал его есть, бросил ложку обратно в тарелку и пододвинул себе второе блюдо – котлету с пюре.

Резким движением зек нанизал вилкой котлету, откусил от нее кусок, прожевал. Вкус котлеты ему не понравился, он поморщился, осмотрел откушенную котлету.

– Э! Где мясо?! – выкрикнул он раздатчице столовой, но та не стала отвечать на окрик, а лишь бросила на хулигана презрительный взгляд.

Зек встал из-за стола, отбросил стул и направился к раздаче. Перед собой он держал вилку с огрызком котлеты.

– Это не ко мне. Это на кухне, – испуганно залепетала раздатчица.

Взбешенный зек сверлил раздатчицу глазами, она вжалась в стену.

– Кухня там, – показала испуганная женщина на вход в служебные помещения.

– Там?! – замахнулся на раздатчицу вилкой зек.

Котлета слетела с вилки, и раздатчица едва успела увернуться, иначе котлета попала бы ей в лицо.

– Жрите, суки, – снова замахнулся зек на работницу и двинулся к служебному входу.

Наблюдавший за этим сотрудник КГБ встал из-за стола и направился вслед за хулиганом. Тот размашистыми шагами шел по коридору, дергал закрытые двери. Наконец одна из дверей с табличкой «Разделочная» распахнулась. Зек шагнул внутрь комнаты.

Там, потупившись в пол, Ашот расслаблено сидел на стуле в ожидании рубщика. На ворвавшегося зека он поднял сонные глаза. Вид разъяренного парня с вилкой наперевес моментально привел Ашота в чувства, и он вскочил со стула.

Парень нервно водил глазами из стороны в сторону. Увидев на столе филейную вырезку, он взревел:

– Ах ты сука! Сам мясо жрешь, а мне хлеб! – кинулся он на Ашота.

Еще секунда и зек нанес бы Ашоту удар вилкой. Спас ситуацию вбежавший в комнату гебист.

– Стоять! – по-армейски грозно скомандовал он зеку. Тот обернулся, и гебист перехватил его руку.

Натренированным движением бывший спортсмен завалил соперника спиной на разделочный стол. Тот барахтался, пытаясь вырваться, шарил свободной ладонью по столу. Под руку ему попался нож для резки мяса.

Зек ухватил нож и ударил им майора КГБ в живот. Гебист обмяк и упал на пол. Зек тут же сбежал, оставив лежавшего на полу мужчину наедине с Ашотом. Тот стоял в оцепенении.

Ашот отличался быстрой мышления, но физически реагировал на происходящее медленно, и стоял в оцепенении.

В комнату вошел Вадим. Водителю продуктовой будки надоело «минуточку» ждать начальника, хотелось побыстрее получить товар на развозку и уехать.

– Мне еще сколько ждать? Я бы…, – запнулся на полуслове Видим при виде лежащего в луже крови мужчины.

– Ты это чё, Ашот? – испуганно произнес он.

– Эт не я, – Ашот вышел из ступора, склонился над телом на полу.

Остекленевшие глаза не оставляли сомнений, что мужчина мертв.

Ашот обследовал его карманы, нашел портмоне и служебное удостоверение.

– КГБ СССР, – прочитал он, поднявшись от трупа.

– Совсем ват (плохо арм.) Гебист. Статья расстрельная, – открыл корочки Ашот, – Из Москвы сотрудник.., – в сомнении подержал он удостоверение, не зная как поступить, и потом положил себе в карман, – Только это не я его.

– Так, а кто? – запинаясь, промямлил Вадим, подняв с пола окровавленный нож.

От вида крови он побледнел, с трудом складывал слова.

– Зек какой-то вбежал. А этот следом, – угрюмо проронил Ашот и, размышляя, что теперь делать, пристально посмотрел на Вадима. Тот испугался.

– Если мы ни при чем…, – начал он говорить, глядя Ашоту в глаза, и тут же запнулся, – Ты же сам сказал – зек.

– Я сказал. Ты сказал, – процедил Ашот, – Где зек? Кто видел? Мы тут… Убрать его надо, – кивнул он Вадиму на труп.

– Почему я?.. Не… Я не буду, – категорично отказался Вадим, – Валим отсюда и всё!

Вадим положил нож на стол и сделал шаг к двери.

– Куда? – остановил его Ашот, – Щас рубщик придет. Ты дурак, ты зачем нож брал? Пальцы…

Вадим, ничего не понимая, посмотрел на свои ладони и начал вытирать их о штаны.

– Айапуш (дурак – арм. нецензурное). Рукоятку на ноже протри. Там пальцы.

Ашот бросил Вадиму тряпку, осмотрелся по сторонам. Его взгляд остановился на промышленном холодильнике для хранения туш.

– Давай его в холодильник, – показал он Вадиму на труп, – Рубщик уйдет, решим, что делать.

Ашот приподнял мертвеца за плечи и потянул по полу.

– Чё стоишь? Помогай, – цыкнул он на Вадима.

Тот открыл двери холодильника.

Вдвоем они затолкали труп гебешника в холодильник под висевшие там свиные туши, закрыли дверцы. Ашот снял со стены шланг, открыл воду и начал смывать с пола кровь в канализационный трапик.

Вадим сел на стул. От нервного напряжения и вида стекающей крови его стало тошнить.

– Я в машину, – зажал он рот ладонью.

– Сиди, цецох (слабак – арм.), – приказал ему Ашот, – Пусть нас вместе увидят. Штуку долга тебе спишу. Если что, подтвердишь – я ножиком никого не ширял.

Ашот взял еще стул и сел рядом с Вадимом. Оба молчали.

Вошел радостный рубщик мяса. Двумя руками он нес перед собой огромную кастрюлю.

– Кусочки отборные. Заберете так? – поставил он лохань на стол, – Пусть еще чутка настоятся в маринаде пока довезете.

– Ты мясо будешь получать? А то мне пора. Я с пяти утра здесь, – обратился рубщик к Вадиму.

– Нет. Он ничего получать не будет, – ответил за Вадима Ашот, – А ты иди, отдыхай. Мы тут сами.

Ашот начал перекладывать мясо из столовской бадьи в свою небольшую кастрюлю.

– Я тут еще прибраться хотел, – замялся рубщик, взял со стола вырезку, попробовал её на вес и хотел положить в холодильник.

– Себе возьми, – остановил его Ашот, – Зачем снова морозить.

– Мне одному многовато будет, – рубщик положил вырезку на стол и сходу разрезал её пополам окровавленным ножом, которым и был убит гебист.

– Тебе какую? Филейка, – показал он обе части Вадиму.

Вадим передернулся, его снова чуть не стошнило.

– Чё это с ним? – улыбнулся Ашоту рубщик.

– Он такое мясо не ест. А ты бери, бери, – продолжил перекладку шашлычных кусочков Ашот.

– Ну, как скажете, – пожал плечами рубщик, завернул филейки в тряпицу и положил в свою сумку. Туда же он запихал свой халат.

Потом рубщик показал, где висят ключи от «Разделочной», попросил сдать их на проходную и ушел.

Ашот запер за ним дверь.

– Так, – энергично объявил он Вадиму, – я на Рицу. Вернусь ближе к восьми, погрузим в твою будку жмурика, вывезем и с лодки в море. Мы тут с тобой, брат, подельники.

Но «брат-подельник» энтузиазма Ашота не разделял и продолжил угрюмо смотреть в пол.

– Я трупака не повезу, – категорично отказался он от идеи утопить в море труп.

– Э-э-э… Ты Жигуль хочешь? Я тебе свой отдам. Мамой клянусь, – подбодрил Вадима Ашот, и тот согласился оказать помощь в вывозе тела.

– Хорошо. Но здесь я один не останусь. В машине буду ждать. В восемь не вернешься – уеду.

– Куда уедешь? Что ты скис, как баба? Ключ от «Разделки» – Ашот показал ключ, что передал ему рубщик, – я на проходную сдам, иначе Василич припрется. А кроме него тут никого нет. Не боись.

Вадим хмыкнул, потер лоб, и горе-подельники вышли через грузовые двери «Разделки» к своим машинам. Ашот погрузил кастрюлю с шашлыками в багажник Волги и выехал со двора. Вадим прикрыл за ним ворота и вернулся в кабину продуктовой будки.

До восьми вечера было далеко. Вадим прилег на сидении Газика, а Ашот покатил на озеро Рица, где его дожидалась странно сложенная компания.

Первыми туда приехали Кира с мужем на его персональной машине. Водитель Леонида Семеновича собрал походный стол, установил шезлонги, принес сумки с продуктами.

Сразу за ними подъехали Слава и Алла Петровна. Женщины соорудили бутерброды с черной и красной икрой. Леонид Семенович открыл бутылку коньяка, выпили по рюмочке.

Славик и Алла Петровна ушли кататься на лодке. Кира продолжила сервировать стол, нарезала балык, буженину, разложила огурцы, помидоры, кинзу и петрушку. Леонид Семенович развалился в шезлонге со стопкой коньяка.

– А твой Славик прирожденный сердцеед, – сделал он глоток коньяка, наблюдая, как Слава с силой налегает на весла.

– Он не мой, – оборвала мужа Кира.

– Ну, да. Не твой…, – медленно ответил самому себе Леонид Семенович и, как что-то вспомнив, спросил, – И зачем она тебе нужна, эта москвичка?

– Это вам ничего не нужно. Сказала: можем обращаться, – с легким раздражением объяснила мужу Кира, не отрываясь от раскладки овощей.

– По пьяни, может, и сказала. На деле ничего не получится, – возразил Леонид.

– Что у пьяного на языке, у трезвого на уме… У меня всё, что надо, получается. Ты тоже мог стать предисполкома, и не пришлось бы сейчас Бобарыку умасливать. Я его жену на работу взяла, пригласила с нами тут посидеть. Пока, как видишь, он не спешит.

– Молодец, что приняла её на работу, – похвалил жену Леонид Семенович, – Но, согласись, это ведь я тебе посоветовал. И, между прочим, – сделал он ударение, – еще неизвестно, кому ты обязана своими успехами! Кто, как не я, тебя продвинул?

Леонид Сергеевич потянул коньяк, прикрыл глаза, и продолжил наслаждаться мягким теплом весеннего солнца.

Кира отвечать супругу не стала, а лишь метнула на него колючий взгляд. Рой воспоминаний пронесся у нее в голова, как она, выпускница торгового техникума, добивалась красавца Леонида, оттеснила конкуренток из числа его однокурсниц, старалась угодить его родителям. Потом свадьба и на всю жизнь врезавшиеся в память слова мамы: «этот волоокий козел не будет для тебя хорошим мужем». А сколько ей стоило доучить молодого супруга? Пока он просиживал штаны в аудиториях института, она пошла работать на кухню столовой, потом официанткой ресторана. Да и после института он не стал делать карьеру инженера, чурался любой реальной работы. Всю жизнь «секретарил», сначала в комитете комсомола, затем по партийной линии. Должности были не денежные, скорее престижные. Всё добывала она. Кира задумалась, почему всё это выпало ей, и поймала себя на парадоксальной мысли – не пойди она тогда на кухню столовой, так бы и стала просто заведующей магазином. Всё-таки есть польза от ленивого мужа – пробилась на самый верх системы общепита. Локтями, зубами, но пробилась.

Подъехала белая Волга. Из машины вышел предисполкома с супругой. Леонид Семенович открыл глаза.

– О! Бобарыка приехал, – обернулся он на шум машины, – А жена-то у не него белобрысенькая. Не люблю таких. Подлючие бабы.