Девять миров свободы 7
Димитрий Сергеевич Евстафиадис
Закономерность, которую нашли наши ученые, заставила нас задуматься о количестве систем девяти миров. Закономерность такова: в городе всегда есть группа знакомых между собой людей; это родственники, близкие люди, коллеги, люди, видящиеся каждый день. И нам пришла такая мысль: определенные силы, которые хотят увеличить количество миров, мечтали сделать не одну систему из девяти миров, а несколько.
Димитрий Евстафиадис
Девять миров свободы 7
Автор благодарит всех, кто оказал помощь проекту.
…Настоящим автор уведомляет, что события, персонажи, а также присущие им особенности мировоззрения полностью вымышлены. Любые совпадения с реальностью являются случайными. Автор не разделяет точки зрения ни одного из персонажей. Текст произведения не направлен на разжигание религиозной или иной ненависти, не преследует цели оскорбления или унижения человеческого достоинства. Произведение написано в художественных целях и не претендует на изложение истины и исторических фактов. Настоящая книга не содержит запрещенных материалов и полностью соответствует действующему законодательству Российской Федерации. В тексте возможно содержание мистических сцен, не претендующих на реальность. Настоящее произведение не рассчитано на детей младше 18 лет.
Закономерность
«Закономерность, которую нашли наши ученые, заставила нас задуматься о количестве систем девяти миров. Закономерность такова: в городе всегда есть группа знакомых между собой людей; это родственники, близкие люди, коллеги, люди, видящиеся каждый день. И нам пришла такая мысль: определенные силы, которые хотят увеличить количество миров, мечтали сделать не одну систему из девяти миров, а несколько.
Для этого им нужны были люди, которых необходимо было разделить между мирами. Сделать это можно, если сказать одним, что другие умерли (с учетом того, что они знают друг друга). Также это можно сделать, поделив людей таким образом: допустим, есть город, в котором половина жителей знает друг друга, а вторая – не знает или знает плохо. И если вторые уйдут со связи, то их не смогут найти. Эту закономерность эти силы и использовали.
Система миров всегда упирается в минусовые миры, а потом – в плюсовые; из этого наши ученые поняли, что системы, сейчас разнесенные, имеют спиральный вид. То есть сначала идет система девяти миров, следом вниз по спирали идут отрицательные миры, далее вверх положительные, и уже потом, когда спираль закручивается на следующий оборот (если можно так выразиться), опять идут эти миры. Получается, их частотные характеристики совпадают, но они находятся как бы на следующем витке реальности. Мы не поняли, как это реализуется физически, поначалу мы даже не знали, как переместиться между ближайшими системами миров.
Что интересно, они даже не пользуются в этих системах девяти миров местами, которые должны занимать неорганики! В итоге получается, что количество неоргаников не возрастает, иногда даже убавляется, а это разделение миров делит их пополам по разным системам миров. Но есть относительно родственные и приятные души, есть друзья, которые из-за такого разделения никогда не встречаются и не встречают даже копию своего друга. И все потому, что разнесены по системам.
Закралась даже такая мысль, что это вообще какое-то зло. Абсолютное или не абсолютное, но серьезное, ведь эти люди никогда не встретятся ни с друзьями, ни с копиями, не насладятся этим прямым общением. А значит, в их жизни будет меньше улыбок, радости, общения, поддержки. Возможно, их жизнь будет протекать не по тем законам, которые могли бы быть, будь эти люди рядом.
Получается, наша неосознанность, позволяющая кому-то разделять нас целыми мирами и разносить по определенным планетам и галактикам, привела к тому, что наша жизнь стала более серой. И иногда мы живем в окружении абсолютно чужих людей и думаем: «А почему так? Почему мы не встретим кого-то?» И внутри всегда есть жажда встретить, но этого не происходит, и мы живем в пустоте.
А у того человека из другой системы девяти миров также может быть тяга по вам. И это никакие не любовные отношения; обычно это отношения дружеские, основанные на поддержке, радости от общения и прочего. Потому что настоящая дружба лишена любой зависимости; она больше основана именно на чем-то аскетичном. Тогда как в любовных отношениях может присутствовать зависимость, жажда и взаимоудовлетворение. Дружба же зачастую очень чиста. Возможно, поэтому разделение очень сильно мешает определенной дружбе. И те наши ученые, начавшие это понимать, стали ощущать своих друзей в других системах миров. Мы даже пытались разработать систему перехода между системами миров, что поначалу казалось нам непосильной задачей.
По нашим данным, эта найденная закономерность была очень сильно использована, и получилось так, что теперь есть несколько систем из девяти миров. Поэтому количество населения в наших мирах, в которых мы находились, никогда не соответствовало заявленному.
Обычно средства массовой информации говорят о количестве людей, в разы превышающем фактическое количество жителей, если считать их физически, по пальцам, или еще как-то. Вставали, конечно, вопросы о дублирующихся должностях, о том, что в одной организации все друг друга знают, но на деле это решалось, если сказать одной половине, что другую уволили, и то же самое провернуть в другом мире со второй половиной.
Это называлось массовым сокращением, но в то же время люди все равно оставались на своей работе. Все это решалось именно тем, что делили миры. Наши ученые путем нетрудных вычислений пришли к выводу, что сейчас систем девяти миров в районе двадцати. Мы посчитали количество заявленных на нашей планете людей и людей, которые есть фактически. И пришли к неутешительному выводу: все, что описывалось нами раньше в дневниках, – абсолютно верно и касается всех систем девяти миров, которых сейчас около двадцати».
Из дневника Славика
Рис. 1. Далекий искусственный обрезанный мир
Крупицы знаний о других системах девяти миров
«Так что же дают нам знания о том, что систем девяти миров около двадцати и что в каждой есть сложная система сфер, карманов, мастеров и прочего? Мы начали систематизировать, искать и изучать доступную информацию. И нам удалось понять, что дало это силам, которые поменяли людей местами, обрубили связи, сделали разными миры их пребывания.
По сути, они очень сильно окрашивали миры по каким-то свойствам людей. То есть собирали людей с похожими свойствами в определенных мирах. Мы нашли систему девяти миров, где было множество мастеров, которые открывали и создавали карманы, перемещались, летали и прочее. Были и системы, в которых в основном были очень сильные материалисты – материально заточенные люди, не увлекающиеся ничем другим. И это не плохо и не хорошо – их просто собирали по свойствам».
Из дневника Марвина
– Не знаю, куда бы я отнес себя среди всех этих систем миров, – задумчиво протянул Славик, когда пытался пронумеровать эти системы, найти какие-то общие связи, чтобы это можно было сделать. Но его смущала именно невозможность поначалу подсчитать их и вообще понять, что где находится. Эта зеркальность очень задерживала Славика в поисках.
Потому что на все это нужен был огромный ресурс и невероятное количество времени, а бюро в этот момент занималось совершенно другими делами. Как понял Славик, оно решало все вопросы, касающиеся системы девяти миров, где находилось это бюро.
– А вы представляете, сейчас в другой системе девяти миров в этом же самом бюро работают те люди, – неожиданно сказал Эдвирг, не обращая внимания на то, что проливает кофе мимо кружки, – которые были бы нам лучшими друзьями. А мы были бы их друзьями, и они помогали бы нам все это делать. Но их тут нет, а нас нет там. И если таких систем двадцать, то для решения этих задач нас должно быть в двадцать раз больше, чем сейчас.
В кабинете повисла тишина. Все как-то разом сникли и разбрелись по своим столам. До самого окончания рабочего дня никто между собой не общался. Все ходили задумчивые, обмозговывая слова Эдвирга, пока к вечеру Лори не высказалась:
– Интересно, они сейчас тоже об этом разговаривают? В этот вот момент? Все ли двадцать бюро поняли это? Или это идет независимо от других?
После этого с плеч ее коллег словно спал угнетающий их груз, и все наперебой начали делиться своими мыслями.
«Самое интересное – мы не знали, с чего начать. Некоторые ученые предложили нам погружаться в самые минуса, предполагая, что так мы в конечном итоге перепрыгнем в плюсовые миры другого витка спирали. Некоторые – пытаться влезть в какие-то плюсы, если это вообще возможно, и попытаться там попасть в минуса другой спирали. Но как выяснилось, эта спираль зеркальна – минуса ведут к минусам того мира, а плюсы ведут к плюсам. Это мы поняли, перемещаясь в очень глубокий минус.
Мы ждали, что сейчас будет плюс, и использовали для этого сотрудника, находящегося в состоянии, когда ему уже все равно (то есть он ничего не ощущал). И после какого-то очень большого минуса мы увидели, что частота изменилась, а мы попали в еще больший минус. Изменяя частоту дальше, он начал попадать уже в меньший минус. Так мы поняли, что он перешел по системе этих миров уже в следующий виток.
Тогда-то мы и осознали, что из минусов конкретной системы миров мы попадаем в такие же минуса другой системы миров. И потом, идя опять в минус, мы опять попадаем в минуса другой системы миров. То есть можно идти по самым минусам и никогда не попасть в плюсы. А можно попытаться выйти из минуса в плюс, уже находясь в системе минусового мира. Идти в плюс, что является крайне проблематичным, ведь иногда эти миры просто непроходимы физически, поэтому человек совершить это не в состоянии.
По этой же причине нам пришлось собрать все данные, а наши ученые думали, каким же образом совершить этот скачок. Мы также не понимали, где находятся конкретные реализации планет. Мы знали, что эти девять планет находятся в этих частях вселенной, и поначалу думали, что система этих других девяти миров вообще находится на других планетах. И это нас как-то не удивляло.
Но мы обнаружили, что в какой-то из систем миров была использована одна планета для размещения трех систем девяти миров и поделена на три сегмента. Она казалась людям больше, чем есть на самом деле, именно потому, что была поделена на три сектора, куда люди вообще не попадали. И на этих системах жили копии друг друга.
То есть там были одни и те же дома, те же города, но люди все были разные. И названия городов были теми же самыми. Я представляю, что произошло бы, поменяй местами этих людей. Они бы, наверное, сошли с ума, оказавшись в своем же городе, но в окружении совершенно других людей, утверждающих, что работают именно там, именно на их должности. И такие случаи бывали. Обычно это было связано с тем, что человек каким-то образом совершал скачок, но это был клиент психбольницы, и он там и оставался. А в том мире, откуда исчезал, объявлялся без вести пропавшим.
Предпосылок, чтобы получить эти знания, было множество. Мы имели инструменты для подсчета людей, для подсчета количества проходящих людей в определенных местах. У нас были камеры-счетоводы уже к тому времени, они считали неоргаников и прочих, по частотам. Но именно эта информация казалась той точкой в развитии нашего бюро, когда у нас не хватит никаких ресурсов и сил, людей и денег, чтобы начать ориентироваться в этой системе.
Потому что для обеспечения функционирования бюро в этих девяти мирах, про которые мы знали на тот момент, не хватало ресурсов. Обеспечивать функционирование в двадцати системах девяти миров нам точно не хватило бы никаких ресурсов. Даже для того, чтобы просто начать это делать. Поэтому все разработки велись теоретически. Все, что касалось какого-либо взаимодействия с другими бюро в других системах, оставалось просто фантастической догадкой и откладывалось на будущее. Ведь это и сложность перемещения, и сложность взаимодействия, и невозможность коммуникации (ни через неоргаников, ни через других людей): там все другое, полностью обрубающее все наши попытки воспользоваться имеющимся у нас знанием. Но это знание тем не менее было нам важно, для того чтобы понимать концептуально и куда-то двигаться, используя, так скажем, подарки судьбы (то есть халявные методы получения информации).
Было одно интересное дело, когда поступило распоряжение старшего бюро собрать людей в группу из психиатрических больниц, утверждающих, что они жили среди других людей и в этих же местах, и привести в бюро. Мы собрали примерно тридцать пять человек, привезли их и, общаясь, выяснили, что часть из них были реально психически ненормальными, но около семнадцати человек оказались вполне вменяемыми. И именно они рассказали недостающую нам информацию.
Например, они рассказали, кто занимает у них высокие посты и как выглядит этот человек. Естественно, это не совпадало с нашей системой девяти миров. Но мы узнали очень много интересного о странах, о правительствах, как оно все называется. Самое страшное – мы пришли к выводу, что все эти двадцать систем девяти миров с момента разделения пошли абсолютно разными путями. В некоторых были одни страны, в некоторых – другие. То же касалось правительств, войн и истории. История уже не была одинаковой, она стала меняться именно в тот момент. То есть мы имеем двадцать разных историй этого всеобщего мира (и то только потому, что эти люди рассказали нам, что знали и помнили).
Кругозор у этих людей был не очень большой, даже под гипнозом они рассказывали немного. Но мы получили интересное представление как минимум о шести мирах. И были даже удивлены, что в некоторых мирах в полную силу было использовано ядерное оружие, которое в других мирах, как мы знаем, абсолютно не использовалось.
Этот бесценный опыт, эту бесценную информацию мы носили в себе чисто теоретически именно по той причине, что она нам ничего не давала. По факту это была параллельная цивилизация, шедшая своим путем. И с нами она контактировала тяжело, через огромную систему перемещений, которую осуществить было невозможно. И даже если кто-то сюда попадал, то практически мог принести только информационную пользу.
Все наши обрывочные сведения носят характер действительно хаотичный, потому что собираются по крупицам из разных записей. Нам сложно уместить это в какую-то единую выстроенную систему знаний. Тем не менее с годами работы в этой сфере мы начали обращать внимание на некоторые вещи, которые раньше уходили из нашей памяти. В своих записях я углублю знания, которые уже были у меня и моих коллег, дополню их новыми форматами».
Из дневника Марвина
Контакты с неорганиками
«Когда наша группа из бюро начинала работать с какими-то конкретными мирами, поисками проходов, порталов или еще с чем-либо, то поначалу все было стандартно. Все было как в теории, как описано в наших книгах – ничего сложного мы не наблюдали. Конечно, оно само по себе уже сложное, но шло по схеме.
Сюрпризы начинались, когда в одном определенном месте человек работал относительно долго (долго ходил за определенными неорганиками, выбирал порталы, смотрел) – они начинали нам помогать. Для меня это было самым страшным. Казалось бы, ты идешь по схеме за неорганиками какого-то конкретного мира, а у тебя тяжелый день, ты о чем-то думаешь и видишь, что в толпе не успеваешь проскочить за ними в портал.
И я впервые увидел, что они останавливаются, смотрят на нас и ждут. Для меня это был шок, стресс, ведь сначала это казалось миром с какими-то мертвыми непонимающими существами, не участвующими в этом. Это было легче. Да, это было мистикой. Да, это было что-то новое. Да, это были какие-то скачки. Но пока они нас якобы не замечали, это происходило как-то более-менее.
И в тот момент, когда они сделали это впервые, я осознал. Осознал, что они тоже наблюдают за нами, что все про нас знают, тоже все понимают. Что именно «все» – не знаю. Но как минимум то, что мы торопимся проскочить в тот портал – знали. Да, так делают не все и не каждый из них, не всегда можно таких встретить. Обычно это приходится на один из 50–100 случаев, когда вот так активно участвуют в помощи, проявляют… человечность.
Этот момент мы отследили на множестве практик. И тогда уже начали в бюро обсуждать возможность какого-либо сотрудничества. Но наши дальнейшие опыты показали, что дальше этого они не сближаются. Максимум, что могут – вот так маякнуть, показать, махнуть, подождать. Все. Пытаемся проникнуть ближе, пытаемся «законтачить» – они исчезают, растворяются. Такое ощущение, что они одобряют наш прогресс. Когда у нас он есть, они готовы участвовать; когда видят, что мы знаем, что делаем, они нам помогают. Как только начинаем пытаться получить от них прогресс, войти в зону их общения, комфорта (или еще чего-то) – в этот самый момент они просто исчезают.
И нам было дано задание: разработать методы контакта с ними. Этот метод контакта все равно обходился разными тяжелыми схемами. Приходилось общаться с простыми людьми, находящимися вокруг порталов. Многие их них не были уникальными неорганиками, но в итоге все равно доходило до того, что улицы, проходы, идут люди – и ты один на один с ними. И именно этот контакт и был первым. Никакие связи до этого с этой компанией никак не влияли, потому что появившиеся неорганики все начинали заново, с нуля. Поэтому нам не удалось построить мосты на том этапе, о котором сейчас пишу.
Но самое интересное – их живые взгляды, какое-то веселье на лицах именно тех, кто нам почему-то помогал. И этот феномен мы со Славой решили изучать вместе. Попросили на это время и даже взяли командировку в другой город именно для того, чтобы сблизиться с такого рода неорганиками».
Из дневника Марвина
Марвин прервался, чтобы налить себе минералки. Залпом выпил весь стакан и помассировал виски: нещадно болела голова, и как назло ни одной таблетки. Но он обещал шефу рассказать новенькой про неоргаников перед ее первой командировкой, и деваться было некуда.
– Все было как обычно. Мы приехали в стандартный крупный город страны Аттау. Разместились в гостинице, пообедали, переоделись на практику, собрали все необходимое. Вышли через центральный вход и сразу же почувствовали какой-то ветер. Он всегда возникал, когда мы перемещались. Мы уже много лет, как перестали просто существовать в этом мире, просто ходить – мы знали, когда происходят скачки, когда мы меняем реальность.
Этот момент преследует большинство сотрудников бюро. После того как ты сделал этот выбор, ты всегда видишь свои перемещения, всегда их чувствуешь – в любой момент, что бы ты ни делал, с кем бы ни находился. Просто жить уже не получается.
Поэтому мы почувствовали, что переместились. Потом, когда пошли дальше по частотам, Славик должен был уйти. Мы выбрали время встречи: четыре часа вечера в крупном торговом центре, в котором как раз была станция метро. Потому что мне нужна была точка отсчета от того момента, как я, пройдя через все эти миры, вернусь с кем-то, чтобы был какой-то коннект, желание вернуться, чувство поддержки.
– Вас можно понять: заниматься работой, а после возвращаться в холодную гостиницу каждому надоест, – подала голос девушка, и ее слова удивили Марвина, ведь он именно так и рассуждал.
– Да, да, вы правы. Первые годы в бюро я всегда делал так, потому что не с кем было заниматься. Но вот появилось плечо друга, который мог помочь и обладал определенными навыками, в том числе хорошими навыками общения. Это очень сильно помогало. Но Слава понимал, что вместе на контакт не выйти не удастся.
А я понимал, что могут уйти недели или месяцы на это. Тем не менее я бродил по городу, ходил по станциям, наслаждался прогулкой, попутно делал какие-то дела. И вот в какой-то момент я ехал по эскалатору и увидел неоргаников. Они ехали среди людей. У девушки (одной из них) были кудрявые белокурые волосы, она улыбалась и смотрела прямо на меня, шевелила пальцем, манила к себе.
Я понял, что это то, что нужно, то, что мы ищем. Нам с этим нужно налаживать контакт, и пусть нет методик – вообще ничего нет, чтобы это сделать, – но это то, что нужно. Мне пришлось подняться обратно по эскалатору за ней. Я увидел силуэты, уже растворяющиеся во дворах пятиэтажек. Они мелькали, но я чувствовал ее присутствие, исходящую из нее энергию, манящую меня. Это было чем-то нечеловеческим, чем-то неземным, да плюс наложилось желание совершить скачок в общении с неорганиками, чтобы как-то продвинуться в делах бюро.
Уже в дальнейшем мы поняли, что неорганики очень опасаются всех контактов и общаются с представителями человеческого рода, высоко стоящими по духовной иерархии. Именно с ними они могут разговаривать, потому что у этих людей практически нет страстей, у них спокойная ровная энергетика.
– Получается, что здесь прослеживается так называемый стандартный духовный путь развития?
– Да, – Марвин внимательно посмотрел на навязанную слушательницу. – Можете описать, что входит в этот путь?
– Осознание, победа страстей, успокоение своих эго частей. Нужно нормально питаться, нормально жить, никому не делать зла, – без запинки ответила девушка, и Марвин невольно подумал, что нужно считать ее своей коллегой, пусть неопытной, но начитанной и тянущейся за знаниями.
– Да, все так. Многим духовным затворникам, именно тем, кто работает в бюро, как выяснилось потом, удалось пообщаться с этими неорганиками. Но вопрос в том, что даже я, со временем все это увидев, понял, что они все это время находились на два шага впереди нас. Но эти два шага не несут суперинформации и супервзаимодействия.
Потому что, насколько я понял, все, чего им удалось добиться – это регулярные встречи с неорганиками, попытки разговаривать. Но говорить с ними было сложно, им приходилось кричать. Поэтому они делали все это с каким-то улыбчивым видом, как когда дети играют на площадке – иначе все это было бы очень страшно.
– Почему так получалось? – девушка воспользовалась паузой, во время которой Марвин вновь глотнул воды.
– Возможно, нужен какой-то энергетический коннект, чтобы просто разговаривать. Мы – все люди. И все уже идем в каком-то коннекте. Нам надо подойти, как-то посмотреть на собеседника, что-то сказать. Вы наверняка понимаете, что просто так с кем-то говорить даже неудобно и тому подобное. Возможно, эти моменты прослеживались.
Но что я хочу сказать, чтобы закрыть эту тему. Я делал попытки на протяжении десятков лет, но все, к чему они приводили – к переглядываниям и к помощи (например, чтобы я их догнал, и они могли помочь пройти где-то). Была видна их доброжелательность, но что за ней стояло – узнать невозможно, ведь приходилось тратить месяцы практик, чтобы встретиться с таким неоргаником. Иногда мы не встречали их год, порой и два. И все, что они давали – небольшой эпизод в течение, вероятно, тридцати секунд, который таким образом потом и заканчивался.
Ответ пришел позже и оттуда, откуда и не ждали. На наших занятиях вообще часто приходят ответы с точки зрения чего-то глобального. Мы выяснили потом, что это, возможно, упоминалось в книгах, но сейчас я упомяну об этом с точки зрения общения с такого рода неорганиками. Иногда все заканчивается и начинается в астрале. Так называемый мир снов, в который мы погружаемся, людьми из бюро воспринимался совершенно иначе. Пройдя определенные сферы городов в системе девяти миров с энергетикой (неважно, какой это номер – нам важна была архитектура), работающий в бюро человек мог потом во сне – в астральной проекции – работать уже более осознанно. Делать те вещи, которые нельзя было сделать с физической точки зрения. Например, мы обсуждали прорастание астрала выше реальности…
– Там такое возможно? – сбоку раздался такой ошеломленный голос, что Марвин вздрогнул.
