Никита Киров "Молот империи"

– И кто хочет со мной поговорить? – спросил я, кутаясь в новую одежду.

– Мне запрещено говорить, господин генерал. Но этот человек должен был встретиться с вами сегодня в тюрьме. Из-за штурма это сорвалось. Но как только узнали, что вы живы и смогли сбежать, нам приказали идти на ваши поиски.

Я присмотрелся к этой куртке. Она чёрная, но на груди нашивка золотой нитью. Ромб, внутри которого схематичное изображение ели.

Нерские стрелки, элитная пехота Огрании, гвардия Великого Дома Варга. Хм… а что им от меня нужно?

– Прошу вас следовать за нами, – попросил старший. – Мы поедем на север, в одну деревню. Там вы сможете поесть и отогреться. И поговорить с нашим хозяином.

– А вы, случаем, не собираетесь увезти меня назад? – подозрительно спросил я и кивнул на юг, в сторону тюрьмы. Бой уже закончился, оттуда ничего не слышно. Но зарево пожара всё ещё видно на горизонте.

– Исключено. Со всем уважением, господин генерал, я чётко выполняю свои приказы. Приказа вернуть вас в тюрьму не было. Только приказ доставить вас на север, в заброшенную деревню.

Я оглядел всех. Пятнадцать человек с оружием. Напасть на них – верная смерть. Так что если пойму, что они тащат меня в тюрьму, я нападу. Их будет ждать особый сюрприз. Привет от мёртвых Небожителей.

– Ну пошли, – сказал я, кутаясь в тёплую куртку. Правда, теперь начали мёрзнуть ноги.

У этих ребят были мотоповозки, поэтому они так быстро приехали. Таких я не видел раньше, наверняка сделали за морем. Не длинные и тяжёлые машины с плавными формами, которые быстро рассекали по улицам Урбуса и Мардаграда, а более компактные и приспособленные для езды по бездорожью.

Чёрный цвет, большие колёса, броня, на крыше одной закреплён пулемёт с кожухом водяного охлаждения. На бронетехнику не тянет, зато ездит быстрее. И работает на игниуме, как и вся техника, это понятно по характерным трубам на капоте.

Я сел на заднее сидение ближайшей ко мне мотоповозки, а невыспавшийся водитель включил калорифер. Тёплый воздух подул в мою сторону. Меня сразу начало клонить в сон. Но спать пока не буду. Я запахнулся плотнее и сжал правый кулак.

Если сконцентрироваться, можно почуять, как он нагревается и начинают чесаться пальцы. Если это ловушка, то для них самих.

Мужик с большими чёрными усами, который был старшим, сел впереди, держа на коленях автомат с дисковым магазином и деревянным прикладом. ППР-25? Это же старьё.

– Кто напал на тюрьму? – спросил я. Всё никак не могу привыкнуть к голосу, который ещё и слишком сипит от купания в холодной воде.

– Ещё не выясняли. Но имело место предательство. Мы слили неверное время визита и вот результат.

И всё, больше никаких подробностей.

Ехали недолго и совсем в другую от тюрьмы сторону. Я боролся со сном и смотрел на лесную дорогу, которую освещали фары. Уже через полчаса там показались несколько деревянных покосившихся домиков.

Рядом с ними несколько мотоповозок, похожих на те, на которых мы приехали. Это деревня, но свет горел только в одном окне. Собаки не лаяли.

– Приехали, господин генерал, – доложил усатый гвардеец и вылез первым.

Меня завели в дом, но не в тот, в котором горел свет. Этот, наверное, был домом старосты, он сохранился неплохо. Даже осталась какая-никакая мебель: лавки, столы, стулья и даже кровать.

Один из бойцов, веснушчатый парень, развёл огонь в печке. Другой, седеющий мужик с сломанным и кривосросшимся носом, принёс походный чёрный котелок и вывалил туда банку тушёнки. Котелок поставили на печь, рядом с ним облупленный жестяной чайник, а мне вручили ломоть чёрного хлеба, почти свежего.

– Наш хозяин велел, – сказал усатый. – Чтобы вы передохнули и перекусили перед разговором.

Желудок уже ревел от голода, едва я почувствовал запах греющейся тушёнки. Сколько я не ел мясо? Уже и не помню.

Ел всё это я один, остальные смотрели, стоя по углам. Оружие так и болталось при них.

– Генерал готов, – доложил усатый в переносную рацию, которую ему подал сержант.

И вот теперь все напряглись. Почти каждый в этом доме взялся за оружие, снимая автоматы с предохранителей и взводя курки револьверов. Темноволосый парень подошёл к двери и взялся за ручку.

Снаружи послышался стук чего-то металлического по деревянному крыльцу. Стрелок открыл дверь, и в домик вошёл скрюченный старик, опирающийся на трость из гладкого чёрного дерева с золотыми узорами и рукоятью.

Это не обычный дед. На нём чёрный с роскошными аксельбантами и погонами мундир, а на груди куча наград, включая высшие военные. У меня была парочка таких, ещё давно. На шее у него был повязан белый шарф.

Один из гвардейцев подхватил его за руку, чтобы помочь, но старик отмахнулся. Для него принесли табурет, но садиться он пока не собирался. Дед шумно дышал через нос.

А он похож на своего деда или прадеда… не знаю, какой он там сейчас по счёту. Большинство Громовых в молодости были высокими и крепкими блондинами. Этот тоже когда-то был таким.

– Вот, наконец-то, я тебя и увидел, генерал, – сказал старик, громко и устало дыша. От него несло лекарствами, пылью и смертью. Ему недолго осталось стучать клюкой. – Роман Загорский, Наблюдатель бывшего Малого Дома Загорских. Знаменитый Молот империи.

Он замолчал несколько секунд, чтобы перевести дыхание.

– Твоим именем пугают детей, но курсанты в академии Сильва очень внимательно изучают тактики боя на риггах. До сих пор. Ты легенда.

– Вот он я, – я вытер миску хлебом, собирая остатки тушёнки. – А ты, я так понял, очередной император?

– Да как ты смеешь так говорить с Его Императорским Величеством? – ко мне подскочил молодой темноволосый гвардеец, что держал дверь.

А только что общались со мной очень вежливо. Сопляк явно хочет выслужиться. Но зато понятно, причём здесь нерские стрелки. Это гвардия Дома Варга, но каждый год лучших их них набирают для охраны императора.

– Потише, парнишка, – сказал я и вручил грязную миску гвардейцу. – Помой-ка лучше, займись делом, – я повернулся к старику. – Знаешь, я так долго сидел, что уже подзабыл манеры.

– Отойди и не мешай, – император глянул на молодого гвардейца и выдохнул. – Мне надо с ним поговорить.

Старик тяжело рухнул на деревянную табуретку, покрытую облупившейся краской, и выдохнул громче. Табуретка скрипнула.

– Тяжело поверить, – сказал император. – Кажешься молодым, но ты видел моего деда живым. И убил его.

– Было дело, – согласился я. – И убил бы его ещё раз. И ещё. Потом ещё и ещё. Если бы ты знал, для чего я это сделал, ты бы меня понял, старик.

Кулаки сжались против воли. А татуировки с цепями начали нагреваться.

– Да как ты смеешь так говорить с Его Императорским… – темноволосый гвардеец снова подскочил ко мне.

– Уйди! – приказал старик на удивление громким голосом. – Выйдите все!

Охрана вышла из дома, с опаской глядя на меня. Один оставил императору большой белый конверт, который тот положил себе на колени. Топот сапожищ стих на крыльце. Мы остались вдвоём. Старик поправил шарф и откашлялся.

– Я тебя понимаю, – тихо произнёс он. – Очень хорошо понимаю, генерал. Поэтому пришёл с тобой поговорить.

– Не страшно так оставаться со мной один на один? – спросил я, хрустя костяшками пальцев. – Я же всё-таки угроза империи, как меня называли.

– Я боюсь только одну вещь, – сказал старик, глядя мне прямо в глаза. – И это не моя смерть. Я пришёл к тебе по делу. И всё-таки увидел тебя вопреки заговору.

Он взял конверт обеими руками, скрюченными артритом.

– Я много знаю о тебе, генерал. Знаю, почему ты поднял мятеж и убил моего деда, императора Валерия Громова. Всё ради них, верно?

Старик протянул конверт мне.

Глава 3

Я взял конверт из скрюченных рук старика. Ни надписей, ничего. Я осторожно надорвал край и взглянул внутрь. Внутри много чёрно-белых снимков.

– Я изучал историю твоего восстания, – сказал император Громов, не отрывая от меня взгляда. – И там всё было не так, как писали в учебниках истории.

– А что там писали?

Я поглядел на первый снимок. Я и мой брат Кир, Кирилл Загорский, на фоне нашей боевой ригги. Он был вторым пилотом, а я готовил его, чтобы стал первым.

– Там писали, что знаменитому Молоту империи в голову ударила власть. И он казнил всеми любимого императора Валерия Громова, прозванного Мудрым, чтобы самому занять его место.

Старик усмехнулся.

– А разве всё было не так? – теперь уже ухмылялся я, всё ещё разглядывая снимок.

Это фото ещё с тем телом, моим старым, которое было со мной с рождения. Сегодня я видел себя в отражении воды: слишком худой, высокий и с более светлыми волосами. А тогда был мужиком хоть куда: сильным, здоровым, бородатым и громкоголосым.

Мне было всего двадцать семь, когда я стал генералом, получив под свою команду квадру ригг, отряд из четырёх шагоходов. Когда мне было тридцать три, под моим управлением была вся имперская армия. А мятеж я поднял в тридцать пять, уже после войны с заморскими захватчиками.

Хотя вряд ли бы старый я выдержал этот рывок через озеро и лес. Сразу пошёл бы камнем ко дну. Так что свои плюсы есть и у нового облика.

– Я долго изучал, что случилось тогда, – император посмотрел на меня. – На момент восстания я был совсем мал и не помню, что тогда творилось. А ты старше меня. Странное ощущение, совсем не верится.

– Я всегда чувствовал себя на тот возраст, когда меня посадили. В тюрьме будто не становишься старше, – я убрал снимок с братом и взял другой. – А теперь вообще помолодел и чувствую себя на двадцать, представь себе. Ну так что там с моим восстанием?

– Сейчас знаю, что мой дед боялся тебя и твоей популярности в войсках.

– Ого, – протянул я. – Никогда бы не подумал.

Старик нахмурился, услышав мой едкий тон.

– Он приказал арестовать твою жену и брата, – сказал он. – Когда они приехали в столицу по твоему поручению. Никто не ждал, что император их схватит. Хотел, чтобы они уговорили тебя распустить армию и прибыть во дворец одному. Твой брат понял, к чему это идёт и отказался наотрез. Тогда его обвинили в измене и казнили.

Я помню то утро. До сих пор помню, когда ко мне приехал посланник от Валерия Громова.

Ещё недавно мы с Киром смеялись до упаду. А сегодня он был назван изменником и казнён. Посланник императора, ублюдок в чёрном бархатном мундире, нетерпеливо ждал, когда я публично отрекусь от брата, чтобы спасти честь своего дома.

Но мне было плевать на какую-то долбаную честь.

– Вы убили моего брата, ублюдки, – тихо сказал я и сжал кулак, чувствуя, как он напитывается огнём давно мёртвых Небожителей. – Я перебью вас всех. Одного за другим.

А император тем временем продолжал. Пока он сидел и говорил, пришёл в себя. Голос стал более уверенным и крепким, теперь он действительно напоминал правящую особу.

– После казни от тебя потребовали отречься от брата, как требовали обычаи, и распустить армию. Твоя беременная жена была заперта во дворце, как заложница. Но верный тебе человек вывез твою супругу, и в тот же день твои ригги вышли в поход через горы. Вскоре ты захватил Урбус и казнил моего деда.

– Повесил его на статуе твоего прапрадеда, – сказал я. – Того самого легендарного Павла Громова. На той же площади, где твой дед казнил Кира.

– Ты хотел спасти семью, жену и будущего ребёнка, поэтому убил моего деда, – закончил старик, всё так же пристально глядя на меня. – Но тебя предали. И вот, ты здесь.

– И вот я здесь, – повторил я и наконец посмотрел на снимок, который держал в руках. Этого парня я не знал. Но он очень похож на меня прежнего.

– А мой отец был так зол на тебя, что воспользовался этим, – старик достал из внутреннего кармашка чёрную гладкую свечу предка. Эта не горела. – Переселение духа. Чтобы ты мучался вечно.

– Да, – я кивнул. – Кстати, твой дед хотел жить вечно с помощью этого. Знал бы он, что вместо него вечно живу я, перевернулся бы в гробу.

Я глянул в чёрный котелок, где мне грели еду, но он был пуст. А есть захотелось снова. Но потом. Сначала надо узнать, чего хочет император.

– Историю ты выучил, – сказал я. – Но всё равно не понимаю, зачем тебе нужен. Чего явился? Если что, я уже говорил, что подзабыл манеры.

– Я тоже забыл, – признался старик и криво улыбнулся. – Надо было представиться сразу. Император Игорь Громов, Верховный Наблюдатель и правитель Юнитума. Подданные прозвали меня Справедливым.

– Поздравляю, – мрачно сказал я.

– И я решил, что справедливость должна восторжествовать. По крайней мере, пока я жив. Знаешь, кто на этом снимке? – он показал на фото, которое я всё ещё держал. – Твой сын.

А похож. Тут ему лет двадцать. Интересно, жив он или нет? Я же собирался сбежать, чтобы хоть что-то узнать о нём и остальных. И попытаться защитить, если потребуется.

– Твоя жена была беременна, – продолжал старик. – Её вывезли в один клан на севере Огрании, родственный Загорским, там она родила. Ребёнка скрывали от моего отца. Я сам узнал об этом случайно.

– Он жив? – я посмотрел на снимок, потом на старика.

– Нет, уже давно нет. И его сын тоже умер недавно, а вот его внучка… Там дальше есть фото. Ей восемнадцать, вполне приятная, умная и добрая особа. Вот она, смотри.

На чёрно-белом снимке непонятен цвет волос улыбающейся девушки в студенческом костюме, но мне подумалось, что она наверняка тёмно-рыжая. Среди Загорских было много таких рыжих, но не я и не Кир.

– Если ты собираешься ей угрожать или…

– Не собираюсь, – твёрдо произнёс он. – Со вступлением покончено, теперь скажу, что предлагаю. А потом – что прошу взамен.

Старик хрипло откашлялся.

– Я признал твоего брата невиновным в измене, а для твоего рода объявил полную амнистию. Некоторые из твоих родственников переехали за море, но смогут вернуться, если захотят. Твою правнучку зачислили в академию Сильва Коллис под настоящей фамилией.

Я смотрел в его подслеповатые глаза, ожидая, когда он назовёт цену.

– А со временем, – продолжил он. – Ты сможешь воссоздать свой утраченный Малый Дом. И возглавить его лично. И никакой больше тюрьмы.

– С чего такая щедрость? – спросил я.

– Есть одно условие.