Упавшая перед вампиром
Нора Лирова
Одно время я думала, что плохо живу. Считала, что меня сломала судьба. Но только встретив вампира, я поняла, что такое настоящее падение не только в глазах общества, но и в собственных. И ведь никто не заставлял меня становиться его любовницей. Я сама пришла к нему, принося себя на блюдечке. Глупая была и не понимала, что когда честь и гордость потеряны – с этим еще можно жить. Вампиры же ломают душу так, что начинаешь видеть смысл в служение им, теряешь цели и мечты. Тело и душа проходят через мясорубку, а из полученного фарша они лепят совсем другого человека. Дальше остается принять эти изменения или умереть.
Нора Лирова
Упавшая перед вампиром
Глава 1
Мне не нравился кружок «Чистый город», в который ходила младшая сестра. Одно дело, когда разговор шел об уборке улиц, запрета поездок лошадей в центр города и рядом с парком, а другое дело – это закрытие всех кабаков, в том числе и кровавых кабаков, где собирались вампиры.
Не скажу, что мне нравились кабаки, но я не считала, что мы можем ходить по ним и читать лекции о вреде их посещения мужчинам. Но мой возражения никто не слушал. Лиза была рада лишний раз пообщаться с идейным вдохновителем общества молодым преподавателем точных наук Львом Анатольевичем. Ладно, он хотя бы был симпатичный. Хорошо говорил, что даже я заслушивалась его фанатичным речам о чистоте как улицы, так и сердца. Мама же считала, что Лев Анатольевич безобидный. И его кружок только приносит пользу. К тому же это было единственный салон, который был нам по карману для посещений. Или точнее, он был бесплатный. Сейчас даже на танцы нужно было покупать входной билет. Поэтому чтобы познакомиться с кем-нибудь, приходилось ходить в «Чистый город». Хотя после посещения кабаков, мне казалось, что знакомств будет предостаточно.
– Ты зря переживаешь, – сказала Лиза, когда мы переодевались к собранию в пятницу. – С нами будут молодые люди. Конечно, они могли бы пойти без нас, но Лев Анатольевич считает, что мы, как чистые и светлые создания, больше окажем влияния на пропитые умы.
– А мне кажется, что пропитые умы ничем не пронять, – ответила я.
– Ира, ты слишком недоверчивая. Нужно верить в силу красоты и чистоты. Только это и спасет мир, – сказала Лиза.
– Красота и чистота – это все временное явление. К сожалению, она быстро проходит.
– Ты просто не понимаешь, – отмахнулась Лиза.
Я много чего в этой жизни не понимала и не спорила на эту тему, но что в жизни полно грязи, я знала не понаслышке. Но Лиза пока с этой стороной жизни была незнакома, вот и верила человеку, который преследовал свои цели, собирая вокруг себя хорошеньких девушек и неудачливых юнцов, что не могли купить билет в салон.
– Мама сегодня опять к соседке пойдет? – спросила Лиза.
– Сегодня Игнат возвращается, – ответила я, заметив, что мой голос даже не дрогнул.
– Совсем о нем забыла. Знаешь, когда его нет, то в доме так спокойно и тихо. К этому так быстро привыкаешь… – Лиза вздохнула. – Все же если и выходить замуж, то за тихого мужчину, который не будет повышать голос по поводу и без.
Игнат любил покричать. Если бы я сама лично не слышала его шепот, то могла бы подумать, что он иначе, кроме как криком, общаться не умеет. Когда он уезжал в столицу за материалом для инструментов, то мы все воспринимали его отъезд, как праздник и отдых от громких звуков.
– Иногда мне кажется, что он глухой, – сказала Лиза.
– Нет. Думает, что чем громче говорит, тем мы его выше ценим, – ответила я. – Этакий король маленького дома с подданными из нас.
– Нужно точно выходить замуж за тихого и спокойного мужчину, который не будет по кабакам ходить и будет каждый вечер дома проводить.
– Потому что у него не будет денег куда-нибудь пойти? – спросила я.
– Ира! – Лиза демонстративно от меня отвернулась. Я же надела шляпку. С трудом завязала ленточку под косой, к которой крепилась шляпка. Пальцы к концу неделе после работы на фабрике сгибаться отказывались. Чтобы спрятать порезы и мозоли, я надела перчатки. Можно было выходить.
– Не задерживайтесь. Чтобы в девять вы обе были к ужину, – строго сказала мама, готовя праздничный пирог к возвращению Игната.
– Обязательно, мам, – сказала Лиза. – Я Ирой обязательно присмотрю.
Как будто это она была старшая, а не я. На слова сестры я только спрятала улыбку. Хотя если посмотреть, то старшей казалась именно Лиза. У нас с ней была разница в два года. Но Лиза выглядела намного старше меня. Она была высокой, яркой, с зелеными глазами, в которых было упрямство, с точеными скулами и немного узким разрезом глаз, как поговаривала мама, доставшийся ей от бабки. Я же была бледной молью на фоне Лизы. Невысокая, когда в моде были женщины с ногами от ушей, этакие каланчи, с невыразительными чертами лица. Как любил поговаривать Игнат, что за меня глаз не цеплялся, поэтому мужа я себе не найду. Это частично было правдой. Так как мода предписывала ходить девушкам в платьях светлых тонов, то на фоне белого моя кожа приобретала зеленовато-болезненный вид.
В юности меня это волновало, но к двадцати годам я как-то с этим свыклась. К тому же даже красивой девушке было сложно выйти замуж без приданного. А у меня приданного не было.
На семейном совете было решено копить на приданное Лизе, чтобы хотя бы ей устроить личную жизнь. Меня же участь старой девы не пугала. Я думала, что как только Лиза выйдет замуж, так я сбегу из дома. Пойду в какую-нибудь богадельню для опороченных женщин. Там найду работу при частном доме или в рабочем поселке со строгими порядками. Но это намного лучше, чем провести всю жизнь рядом с Игнатом и терпеть его домогательства.
На улице было тепло. Весна только начинала вступать в права. Только появились первые листочки, но при этом было такое ощущение, что наступило долгожданное лето. Мне всегда нравилось тепло, потому что зимой дома было холодно. Игнат только делал вид, что богатый, а на деле едва сводил концы. Как в детской сказке в его доме протекала крыша, а в полу дыры прогрызли мыши. Но Игната это не волновало. Ему было важно, чтобы о нем продолжали думать, как о состоятельном мастере музыкальных инструментов. Насколько я слышала, один раз Игнат сделал гениальный инструмент, который отличался удивительным звучанием, но повторить его он не смог. Все его дальнейшие работы были обычными. Но к нему продолжали приезжать музыканты в надежде, что Игнат когда-нибудь сможет повторить работу и совершит чудо.
Чудо не происходило. Игнат злился, а получали мы, как морально так и физически. Вначале это все было страшным, а потом вписалось в кружево жизни и стало привычным. Мы научились чувствовать, когда лучше прятаться, а когда подойти и выслушать его брань, чтобы он только успокоился и не стал за волосы таскать, изображая из себя барина, у которого мы в слугах на повышенном жаловании.
– Лиза, а ты идешь ради Льва Анатольевича или ради кого-то еще? – спросила я.
– Ради кабака. Всегда было интересно посмотреть, что там в них такого. Из-за чего весь шум.
– Ничего там хорошего нет, – ответила я, вспоминая, как уговаривала отца пойти домой, когда мы еще жили в поселке. Он был любителем таких заведений. Это его и погубило.
– Но все равно, интересно же.
Иногда Лиза мне казалась вполне нормальной, но порой, если разговор заходил о чистоте и красоте, то ее слова доходили до абсурда. Она превращалась в воинственную особу, которая чуть не дословно повторяла все, что слышала от Льва Анатольевича. Да так остро и рьяно, что мне казалось ее словам проникался даже Игнат. Эта фанатичная черта характера Лизы меня напрягала. Мама к этому относилась как молодости и дурости, по поводу которой не стоит волноваться.
– Если я права, то бедные мужчины нужны во спасение. А еще более во спасение нуждаются девушки, которые идут в любовницы к вампирам от безысходности. Если все так, то я согласна со Львом Анатольевичем. Нам нужно будет добиться того, чтобы вампиры ушли из нашего города, как представители соблазна для невинных душ. Ведь девушки готовы с ними быть лишь из-за денег. Это неправильно.
– Меня все это не волнует. Я к вампирам не суюсь. Даже с ними не пересекаюсь. Шею им подставлять не собираюсь. А если кто-то решает ложиться под вампира, то это ее дело.
– Ты не можешь так говорить! Мы должны заботиться друг о друге, поддерживать. Только тогда сможем справиться с соблазнами этого мира.
– Лиза, я понимаю, что вампиры – это соблазн. Они при деньгах, часто при власти. Но ты серьезно думаешь, что если мы выгоним вампиров, то не будет опасности от наших мужчин? – спросила я. – Пусть они без власти и денег, но могут также спокойно обесчестить. Чтобы этого не произошло, нужно избегать сомнительных компаний и мест. А сегодня мы как раз туда идем.
– Под защитой Льва Анатольевича, – поднимая вверх палец, сказала Лиза.
Я в его защиту как-то не верила. Но раз подписалась туда пойти, то надо идти. Уже подходя к залу салона, стало понятно, что не многие решились поддержать акцию. В самом салоне было мало людей. Три десятка человек вместо полутора сотен сочувствующих – это было очень мало. Лев Анатольевич пусть и выглядел недовольным, но при этом пыл не утратил. Он нам прочитал короткую лекцию о том, что только мы можем сотворить чудо и привести к светлому будущему заблудших. Я слушала его скептически. Просто представляла Игната или отца, которому я бы все это рассказала. Отца бы вырвало на мои ботинки, а Игнат бы мне рот рукой закрыл и продолжил свое дело. Не будут они слушать про всю эту чушь. И светлое будущее им было не нужно. Один неплохо находил счастье на дне бутылки, другой играя роль короля. Пусть какой-то фанатик и считает иначе, но я отказывалась верить, что взрослого человека можно переучить.
Отойдя к окну, я посмотрела на улицу. А странно, как я быстро свыклась с мыслью о своем положении. И ведь это притом что мне все это не нравилось. Не нравилось, но я могла спокойно думать об Игнате и меня даже не воротило от мыслей, когда я о нем думала. Все-таки человек ко всему приспосабливаться, даже если это что-то плохое. Игнат же был плохим. Злодеем, который стал частью моей жизни помимо моей воли.
– Мы должны работать на нашу идею. Только с вашей помощью мы сможем добиться изменений в нашей жизни, – продолжал вещать Лев Анатольевич. – С помощью чистых и незамутненных душ.
Мне даже на это хотелось посмотреть. Спасение мужчин с помощью молодых девушек и юношей – это что-то дикое. Но может я действительно мало чего понимала в этой жизни? И была слишком нервной и скептически настроенной, потому что сегодня вечером должен был вернуться Игнат. А видеть мне его совсем не хотелось.
Конечно, сегодня он ко мне приставать не будет. Но завтра…
– Пойдем, – сказала Лиза. Я так задумалась, что не заметила, как Лев Анатольевич закончил вдохновлять нас на подвиги.
– Конечно, – ответила я, вливаясь в нашу дружную толпу, которая медленно начала растворяться, чем мы ближе подходили к кабакам.
Вначале Лев Анатольевич хотел нас разделить на четыре группы. Каждая из групп должна была пойти в своим маршрутом и обойти три кабака за вечер. Но из тридцати смельчаков к району, где была зона развлечений, дошло только десять. И десятка делиться не хотела.
Все-таки одно дело все это поддерживать в салоне, и совсем другое – участвовать лично. Я даже обрадовалась, что у нас было много умных девушек и юношей. Была бы в их числе еще и Лиза, то я бы обрадовалась. Но она уходить не собиралась.
– Идемте, мои смельчаки! – сказал Лев Анатольевич.
Смельчаки явно боялись. Я видела, как вздрогнула Лиза, когда за нашими спинами закрылась дверь. В кабаке народу было немного. Мужчины были весьма воспитанные. В основном писари из местной мэрии. Когда Лев Анатольевич начал читать лекцию, забравшись на стул, чтобы его лучше было видно и слышно, они вначале посмотрели на него недоуменно. Потом рассмеялись и продолжили заниматься делами, за которыми пришли в славное заведение.
Отсюда нас выгнали даже мило. К нам подошел хозяин кабака и попросил лекции читать при входе. Или он пригрозил сломать нос Льву Анатольевичу нос. Нос для нашего вожака был важным элементом не только внешности, но и звучного голоса. Из-за этого Лев Анатольевич согласился выйти на улицу.
– Мы должны действовать вместе. Если я буду один говорить, то они меня не услышат, – сказал Лев Анатольевич, когда мы вышли на улицу. – Вы должны подходить к столам. Разговаривать с этими заблудшими и погрязшими в грязи людьми.
– А по мне, мужчины были вполне себе чистые, – сказала Лиза, шепча мне на ухо. Я тихо рассмеялась, ловя недовольный взгляд нашего вожака и предводителя.
– Идемте совершать подвиги, мои верные воины чистоты, – сказал вожак, а мы, как его свита, пошли следом за ним по улице, ловя на себе любопытные взгляды.
Во втором кабаке нам повезло меньше. Нас туда просто не пустили. Широкоплечий мужик с накаченными руками перегородил вход, посылая нас по известному адресу. Посчитав, что тут одни грубияны, мы поставили на них крест и спасать не пошли.
– Ты видела его руки? – спросила Лиза. Я так и не смогла понять, она была ими восхищена или испугалась.
– Ага. Представляешь, сколько он ест? – сказала я. – Его же не прокормишь.
– Кто о чем, а ты все о насущном.
– Но сама подумай, сколько он должен зарабатывать, чтобы поддерживать свою форму. И ест он не пироги с капустой и жидкую кашу, а мясо.
– Прекрати, – смеясь, сказала Лиза. – А то нас выгонят.
– Самых верных фанатов не выгоняют. Думаешь, что ему одному хватит духа ходить по злачным местам?
– Ира, не надо так. Лев Анатольевич хорошим делом занимается, – сказала Лиза. – Просто не все это еще поняли.
Мы свернули в кровавый тупик, где находились три вампирских салона, два кабака и один публичный дом. Сюда приезжали на самоходных колясках. Простые люди почти сюда не заходили, хотя тупик был красиво оформлен, а сами здания были весьма привлекательными.
– Может закончим наш поход? – спросил светловолосый парень, наверное того же возраста, как и Лиза.
– Мы должны оставить сомнения. Наша миссия должна вдохновлять других!
Мне так хотелось спросить, что он такое несет. Но я промолчала. Раз решили развлекаться, то будем развлекаться по полной программе. Пусть и в компании с вампирами.
– Что-то мне здесь не нравится, – сказала Лиза.
– Чем?
– Не по себе. Давай зайдем туда, а потом сбежим, не прощаясь.
– Хорошая идея, – согласилась я, хотя мне наоборот стало интересно. Я вроде начала входить во вкус. Когда еще получится посмотреть, как другие живут? А тут спокойно смотри. К тому же нос разбить обещали только нашему вожаку.
Лев Анатольевич решил взять кабак штурмом. Или он сам боялся туда заходить, или хотел застать вышибалу врасплох, но дверь он открывал с ноги.
– Вы все погрязли в грязи! – заорал он. – Мы вам расскажем о пороке и чистоте. Светлые девушки пришли к вам, чтобы объяснить вашу неправоту.
Лев Анатольевич махнул рукой в нашу сторону. Лиза успела пригнуться, чтобы не получить в нос от такого широкого жеста. Я рядом с предводителем не стояла, считая, что если его будут бить, то лучше находиться на расстоянии с ним.
На нас устремились любопытные взгляды. Лев Анатольевич увидел, что ему не угрожают, а вполне так слушают, как заорет.
– Вы приходите в наш город. Забираете души Учите искушению…
Один мужчина поднялся, подошел к нашему вожаку. Я уже приготовилась, что нас и отсюда выгонят, но он выгонять не собирался. Остановившись напротив Льва Анатольевича, мужчина стал внимательно его слушать. Черноволосый, смуглый, взрослый, полный, в дорогой одежде – он был противоположностью Льва Анатольевича, который был светловолосым и худым, в простой одежде, но горящими глазами. Сейчас словно столкнулся свет и тьма, грязь и чистота. За этой борьбой было интересно наблюдать, хотя борьбы особой не было. Один орал, распыляясь все больше, а другой молча слушал и кивал в некоторых местах, словно соглашаясь. Затем он подошел ко Льву Анатольевичу, хлопнул его по плечу, из-за чего тот подавился.
– Сынок, ты все верно говоришь. Только зачем так орать? Мы ведь не на площади стоим. У меня небольшое заведение. И тут тебя будет слышно в каждом углу. Вон, отойди к сцене. Сейчас все равно никого нет. Вот там ты будешь в центре внимания. Вот и выскажи все, что тебя волнует. Только не кричи.
– Вы нас не выгоните? – от его слов Лев Анатольевич искренне удивился.
– Нет. Это мой кабак «Красный мак». Я его владелец, Панкратий. Можно без отчества. И я тебе разрешаю тут выступать. Говоришь, что твои девушки и два молодых человека будут моим гостям объяснять в чем те не правы?
– Да.
– Тогда по коктейлю за мой счет. Мы молодежь любим, – сказал Панкратий. В его глазах мелькнули красные огоньки.
Сделав широкий жест рукой, он словно пригласил нас искать себе жертв среди его гостей. Но лично я к этому не была готова. И явно не только я. Когда Лев Анатольевич ушел на сцену, многие растерялись. Тогда Панкратий сам раскидал нашу группу по столам, подсадив к одиноким посетителям, уверив, что они точно нуждаются в нашем спасении.
– Я в стороне постою, – сразу сказала я, когда он подошел ко мне.
– А как же спасение и лекция про грязь и чистоту? – спросил он вроде искренне, но мне показалось, что его эта ситуация забавляет.
