***
Весь день и вечер сестры не разговаривали и обе пребывали в отвратительном расположении духа.
Пролетела уже половина ночи, когда Елена Прекрасная сидела в своем соломенном кресле-качалке, поджав под себя ноги, укутанные теплым клетчатым пледом. Закусив губу, она корпела над уравнением из задачника. Ничего не получалось.
Лена сердилась на всех: на себя, не умеющую думать логически, на Василису Премудрую, щелкающую сложнейшие примеры как орешки, на крестную, наделившую при рождении почему-то не смекалкой, а хорошеньким личиком, на музу точных наук, которая вот уже четвертый час подряд упорно не желала ее посещать, и даже на карандаш, казавшийся недостаточно заточенным.
Плед Елены Прекрасной
«Ну, погоди, Васька… Я тебе еще покажу, кто здесь самый умный!» – упрямо прошептала Елена, тряхнув толстенной косищей до пят, сердито захлопнула книжицу, погасила ночник и отправилась в постель.
Сон не шел. Поворочавшись немного, Лена обреченно уставилась в потолок, точно повторяющий расположение созвездий над северным полюсом. Иногда покои девушки озаряло полярное сияние. Но Елене или Аленушке, как ласково называли ее родные в детстве, было не до любования звездами, успехи сестры не давали ей покоя. Да как она могла сказать, что лучше нее?!
Не то чтобы Лена испытывала недостаток внимания, напротив. Любая прихоть исполнялась тотчас, стоило насупить бровки. Утонченные царевичи съезжались со всех концов света, чтобы посвятить ей стихи и вручить содержимое казны в придачу, а богатыри сражались между собой за право называть музой. Но душа томилась, Елене Прекрасной хотелось, чтобы любили не за внешность, а за внутренний мир.
«Только умный жених сможет понять всю мою глубокую суть, – думала она, – С высшим образованием, надежный, волевой и непременно богатырь!» – так формировались и зрели годами представления об идеальном возлюбленном.
Трогательно обняв подушку, Аленушка вспомнила, как давным-давно они с Василисой, еще совсем маленькие и неопытные волшебницы, катая наливное яблочко по блюдечку и дружно заливаясь задорным смехом, тайком подглядывали за последними новинками моды, заморскими диковинками и чудесами. Подшучивали над путниками, подсовывая вместо путеводного клубочка болтливую луковицу. Вместе, всегда вместе… Озорницы, ох, и попадало же им!
А потом школа волшебниц. И в первом же классе выяснилось, что между сестрами непреодолимая пропасть. Василиса, вдумчивая тихоня, быстро стала всеобщей гордостью, победительницей конкурсов и соревнований в отличие от Лены, с трудом постигавшей даже самые азы.
Заморочить голову многоопытному Кощею Бессмертному или разгадать мудреный ребус для Васи было парой пустяков. Пытливый взгляд, казалось, видел насквозь, ничто не ускользало от ее внимания. И хотя особой красотой она не блистала (по сравнению с сестрой, разумеется), но было в ней что-то такое, чего, как казалось Елене, не заполучить никогда в жизни даже за все сокровища во Вселенной.
Волшебницы не бывают злыми, и Лена была очень доброй девушкой. Она не желала ссориться с сестрой, ей лишь хотелось, чтобы в ней заметили большее, чем просто красавицу.
«Эх, видно, не догнать мне Василиску…» – с этой грустной мыслью Елена Прекрасная уснула, не догадываясь, что в соседних покоях Василиса Премудрая отчаянно рыдает, размазывая по щекам макияж, который накладывала долго и очень усердно. Потому что не может быть как Ленка, в которой есть нечто особенное…
Косметика Василисы Премудрой
***
Змею Горынычу тоже не спалось, шутка ли, ведь завтра состоится первое в его жизни свидание! Кикимора связалась с ним по блюдечку, строго-настрого наказав быть вовремя.
Вырезанный на скорую руку березовый меч Змей заткнул за пояс, подчеркнув талию в районе подмышек, и деловито расхаживал в полосатой флисовой пижаме туда-сюда перед большим зеркалом в прихожей, тренируя богатырскую выправку.
Зеркало, перед которым Змей Горыныч репетировал богатыря
Но чем ближе становилась встреча, тем интенсивнее нарастало волнение, подрывая и без того шаткую уверенность в себе. Поэтому, едва забрезжил рассвет, как Горыныч явился к психологу. Ее суетливая беготня по кабинету, в котором уже успели сделать уборку с их прошлой встречи, недвусмысленно намекала, что нежданный визитер оказался некстати.
Но у Змея Горыныча были заботы поважнее норм этикета.
– Доктор, спасите! – заламывал лапы он, пав ниц.– Я не смогу, ничего не получится, нет! – проревели головы, поочередно сморкаясь в полу платья Кикиморы.
– Вы что с ума сошли?! Идите репетируйте богатыря! Очаруйте царевну! Идите, идите, идите… – вытолкала Кикимора Горыныча вон, облегченно выдохнув, когда за ним захлопнулась дверь.
– Чуть не попались, – подытожил Кощей Бессмертный, вылезая из под книжных завалов, под которыми спрятался при появлении друга. – Как идут дела? – затем поинтересовался он.
С видом самым заговорщическим Кикимора заверила:
– Все по плану.
***
Излюбленным местечком Змея Горыныча в парке был пруд. Он часто приходил туда подумать о жизни да покормить уточек. Утки его узнавали, завидев издалека, и громко крякали, дескать, давай корми уж, раз пришел.
Но сегодня Горынычу было не до них, утки, поняв, что булочка им не светит, обиженно нахохлились и притихли. Придя за добрых полчаса до назначенного времени, он внезапно осознал, что не имеет понятия, в какой конкретно части парка ожидать царевну, поэтому отчаянно метался по всей территории, чтобы не разминуться.
Уточка из парка
Где-то на пятом круге по возгласу «Ой!» Змей сообразил, что по неосторожности кого-то сшиб, и притормозил, дабы воочию лицезреть жертву своей панической атаки. Оглянувшись, он увидел, что в кустах сидит девушка необычайной красоты. Знакомое головокружение однозначно подсказало:
– Царевна! – сам не понял, как произнес вслух, и поспешил помочь подняться на ноги, рассыпаясь в извинениях.
– Елена Прекрасная, – подтвердила девушка. – А Вы, должно быть, тот самый богатырь? Я Вас узнала по трем головам!
– Да-да, я богатырь, – подтвердил Змей Горыныч, – У меня меч есть! – похлопав по деревянной рукояти в доказательство.
– А как, простите, к Вам обращаться? – уточнила она на всякий случай.
– Можете называть меня Змеезавр Трехликий, – пафосно соврал Змей, вживаясь в новый имидж.
– Какое удивительное имя! – поразилась Елена Прекрасная, с удовольствием отмечая про себя, что прежде не слыхала ничего более благородного, – Идемте же гулять!
Лена столько раз фантазировала, каким будет богатырь ее мечты, что с готовностью наградила бы выдуманными чертами любого, кто хотя бы отдаленно им соответствовал. Ничто ни во внешности, ни в поведении спутника не могло поколебать ее любви к вымышленному герою, полностью перекрывающей как реальные слабости, так и сильные черты ни в чем не повинного Змея Горыныча.
Зато он вовсе ни о чем не загадывал, а балдел от обворожительных улыбок, явно выраженного расположения и заинтересованности, густо краснел, бледнел и радовался, что под чешуей этого не видно.
– А что Вы закончили? – полюбопытствовала Елена Прекрасная. – В смысле, образование…
Вопрос застал врасплох. Не успев сочинить ответ, подобающий «настоящему» богатырю, «старшая» Горынычева голова честно ответила:
– Институт всех на свете наук Тридевятого царства, летный факультет по ускоренной программе. – «Средняя» и «младшая» головы любовались царевной, благоразумно помалкивая, опасались сболтнуть лишнего. О том, что программу ускорили специально для него, когда нечаянно чуть не разнес вуз, Горыныч предпочел скромно умолчать.
Институт всех на свете наук
– Так Вы летчик?! – впечатлилась Лена.
– Н-нет, не совсем, – растерялся Змей. – Я в некотором роде предприниматель. Гостиницы на горячих источниках приносят неплохой доход за счет туристов. Среди барышень бытует мнение, что горячие минеральные ванны полезны для кожи, а я, признаться, в душе романтик и верю, красота спасет мир. Но Вы прекрасней всех царевен, которых я встречал! – комплимент прозвучал от «младшей» головы и получился неуместным и неуклюжим, чего, безусловно, избалованная похвалами царевна не могла проигнорировать.
«Опять красота… – раздосадовано подумала она про себя. – Не хочу, не хочу, не хочу! – но все еще верила, что сумеет подтолкнуть беседу в правильное русло.»
– Должно быть, Вы хороши в математике, не так ли? – кокетливо стрельнув глазками, спросила Елена Прекрасная. – Ведь в полете точный расчет – основа основ!
– Нууу, – протянул Горыныч задумчиво, – наверное. Вообще-то, я от рождения летун, – и покачал крыльями, прежде аккуратно сложенными за спиной.
– Вот оно что… – первоначальная влюбленность царевны стремительно испарялась.
Змей Горыныч чувствовал, что-то пошло не так, но не понимал, чем не угодил на этот раз, ведь он очень-очень старался.
– Хотите, прочитаю Вам стихи? Балуюсь иногда, знаете ли… – в надежде вернуть благосклонность предложила «средняя» голова. – Вот послушайте…
– Нет-нет, спасибо… – нахмурилась Лена, – Мне пора, – она уже окончательно разочаровалась в своем идеале, поэтому ответ прозвучал довольно грубо. Но, глядя на расстроенные головы Горыныча, не способного скрывать чувства, смягчилась и добавила искренне, – Простите, Вы в самом деле милый, приятно было подружиться, но мне действительно надо идти.
«Хотя он весьма неплох, забавный, – рассуждала она позже. – Но ведь я же совсем ничего про него не знаю, даже имя у него какое-то чуднОе!» – странно, но Елену Прекрасную только что осенило, что цепляясь за несуществующий образ, она, возможно, прямо у себя под носом проморгала личность от совершенства далекую, но по-своему тоже замечательную.
***
– Друзья! Только друзья! – страдал Змей Горыныч в кабинете Кикиморы, силясь прийти в себя после печального свидания.
– Что ж, для первого раза отличный результат! – но попытка поддержать безутешного Горыныча не увенчалась успехом. – Первый блин комом, семь раз отмерь – один раз на свидание сходи, два сапога – пара. Вы же понимаете, «опыт – сын ошибок трудных» рождает «просвещенья дух»[1 - Цитата из стихотворения А. С. Пушкина «О сколько нам открытий чудных…»]. Давайте порассуждаем, как по-Вашему, что послужило источником провала?
Горыныч не был настроен рефлексировать и предложил версию, первую пришедшую на ум:
– Я слишком робкий, кажется…
– Вот! – подхватила психолог, – Осознание проблемы – залог успеха. Попробуйте действовать решительнее. Решительно придите, решительно назначьте встречу. Нет! Не назначайте, будьте спонтанны и непредсказуемы. Царевнам нравятся богатыри, которые знают, чего хотят! – и вложила в его лапу фотокарточку Василисы Премудрой с нацарапанными контактными данными.
– Но… – вяло отбивался Змей, еще не готовый к подвигам после недавнего фиаско.
– Повторяйте за мной аффирмацию! – требовательно перебила Кикимора. – «Я самый отважный богатырь Тридевятого царства! Я брутальный, я могучий, за мной царевен бегают тучи!»
– А что такое «аффирмация»? – любознательно осведомилась «средняя» голова, почесав затылок.
– Это заклинание, которое поможет поверить в себя, – тоном, не терпящим возражений, отрезала Кикимора.
Аффирмация для Змея Горыныча
Горынычу ничего не оставалось, кроме как безоговорочно довериться опыту профессионала, поэтому он послушно забубнил следом за психологом.
***
Неделю, не меньше, Змей Горыныч изучал «Уголовный кодекс Тридевятого царства» и плакал от стыда перед мамой, воспитавшей преступника. За спланированное похищение царевны Змею светили многолетние исправительные работы на рудниках, и хотя по факту ничего предосудительного он еще не совершил, но уже чувствовал себя матерым негодяем, которому нечего терять.
Вероятно, он бы так и не посмел, если бы психолог не подначивала, что царевна, став супругой, заявление на мужа подавать не станет, а, напротив, крайне обрадуется. И приводила в пример традиции других стран, где кража невесты – святое дело.
Василису Премудрую Горыныч преследовал по дороге в магазин, притворяясь то деревцем, то домиком для конспирации. Но даже при всех предпринятых мерах предосторожности остаться незамеченным высокому, солидному Змею Горынычу было сложно. Василиса не ожидала похищения и замедлила шаг, чтобы посмотреть его пантомиму. Тут-то Змей и понял – пора! С воплем «На абордажжжж!» он схватил царевну и взмыл в небо подобно ракете.
Ошалевшая Василиса перепугалась, что ее хочет сожрать чудовище, словно воплотившееся из кровожадных легенд дикого средневековья, и решила: «Живой не сдамся!». Поэтому на протяжении всего пути до Горынычева поместья она визжала, лягалась и выкрикивала такие ругательства, которые приличным девушкам и знать-то не полагается. Горыныч, как мог в сложившихся обстоятельствах, обеспечивал комфортабельный перелет, опасаясь болезненного падения царевны, и успокоился только тогда, когда оказался у цели.
Само собой, поместье было вычищено до блеска к приему почтенной гостьи, полы наканифолены, а стол накрыт аппетитными яствами. Вот уж где Горыныч, большой любитель не только вкусно и сытно покушать, но и покулинарничать, расстарался!
Запах вкусной еды мистическим образом подействовал на Василису не хуже седативного, и Змей улучил благоприятный момент, чтобы представиться и пригласить к столу:
– Ваш покорный слуга Змей Горыныч, располагайтесь, – гостеприимно раскланялся он.
Оценив убранство помещения, а также поведение хозяина, Василиса Премудрая моментально смекнула, что:
а) есть ее не собираются, напротив, планируют долго и сытно кормить;
