… – Вы искали меня? – Из типовой дешёвенькой двери вышел невысокого роста мужчина, голый по пояс, в широких шароварах и с бусами на шее – золотыми, толстыми, в десять рядов. Его чёрные волосы были уложены в странную причёску – пучок, расположенный не по центру головы, а где-то ближе к правому виску. В ушах – массивные серьги, под своим весом оттягивающие мочки почти до плеч. А накрашен так, как не красится ни одна современная девушка «с пониженной социальной ответственностью».
– Это что ещё за клоун? – шепнула Ольга.
Китаец посмотрел на неё страшными глазами и низко поклонился незнакомцу.
Рагхупати Рагхава Раджа Ра-ам! –
на самый скучный мотив заголосил он.
Патита Павана Сита Ра-ам!
Рама Рама Джей Раджа Ра-ам!
Рама Рама Джей Сита Ра-ам!
Слава богу Раме,
Жемчужине династии Рагху!
Слава хранителю души,
Возлюбленному Ситы!
Блондинка несильно ударила себя ладонью по лбу и развязала пояс на халате – тут, мягко говоря, жарковато для такой одежды. Хорошо, что под халатом было короткое платье без рукавов.
Мужчина в бусах озадаченно посмотрел на ненормального китайца, сухо поклонился ему и решил обратиться к девушке:
– А что происходит с вашим спутником?
– Без понятия! – честно ответила она. – Он перегрелся, перелёт был сложный, а перед этим перемёрз и словил амнезию. Надеюсь, временную. А ещё… я, конечно, не психиатр, но… кажется, у него шизофрения. Или какой-нибудь навязчивый бред. Вы – Рама?
– Нет конечно! – усмехнулся мужчина в бусах. – Я Ашиш, актёр, играю Раму в сериале. Тут вообще-то съёмки, а ваш друг шумит.
– Кстати, а «тут» – это где?
– В Мумбаи, – пожал плечами актёр, увидел, что это название ни о чём не говорит странной девушке, и пояснил: – В Болливуде.
– Это… я не поняла… это типа в Индии, что ли!
Мужчина с улыбкой кивнул. Ольга почувствовала, как ей резко поплохело…
Но дальше всё завертелось быстрее, чем она успела выразить своё возмущение, упав в обморок. Сунь Укун допел свою хвалебную песнь и кинулся актёру на шею с рыданиями. Снова выбежал сердитый мужчина в костюме и начал ругаться на всех подряд. Сунь Укун принялся доказывать, что он – Хануман и цель всей его жизни – служить Раме. Причём именно вот этому конкретному Раме, который на самом деле Ашиш.
Актёр и мужчина в костюме многозначительно переглянулись, и последний отошёл в сторону, набрав кого-то по телефону.
– Слушай, тут какой-то придурок возомнил себя Хануманом, – устало сказал он, меж тем как любопытная блондинка, отойдя на пару шагов от своего шумного спутника, уловила нить разговора. – Да нет. Никакой он не актёр! Реально мужик считает себя Хануманом. Прыгает на нашего Раму, как собачка. Или как обезьянка. Хануман же обезьянка, ха-ха, да-а… Вот я что и говорю, нечего выкупать у мафии этого алкаша-актёришку, нашего бездарного Ханумана… И что?.. Да и пусть подохнет! А нечего ломить за неизвестного актёра, который ещё вчера по массовкам перебивался, такой ценник! Эти вшивые мафиози курс доллара видели?! Да и пёс с ним! Пусть сгниёт у них в плену. Надо просто брать полоумного на его место. Тем более что, раз он на полном серьёзе считает себя Хануманом, ему можно не платить… ВООБЩЕ не платить! Понимаешь, к чему я веду? Ха-ха, да-а…
Очень интересно… Ольга недовольно поджала губы. Внезапно мужчина обернулся и увидел её. Он замер на месте и долго-долго внимательно смотрел ей в глаза, как в самых настоящих индийских фильмах. Вспомнив, что она блондинка, девушка приняла разумное решение закосить под дуру.
– А-а… уф, тут так жарко-о-о… – похлопав ресничками, сказала она.
– А вы оттуда, где было холодно? – вновь окинув взглядом её распахнутый тёплый халат и платье выше колен, спросил мужчина в костюме. – Давно прилетели?
– Да вот буквально только что приземлились.
– Ха-ха, ну да-а… – одними губами улыбнулся он. – А каким рейсом вы летели?
– Никаким рейсом, – задумавшись на мгновение, честно призналась девушка. – Мы летели вот на нём. – Она кивнула в сторону слезливого Укуна, который что-то объяснял «Раме».
– Э… у…???
– Ну, то есть я летела на нём. А он сам по себе летел… Может, размахивал руками, как птица, может, ногами дрыгал, не знаю, мне не очень видно было. А есть тут какая-то обувь? Асфальт горячий, а я тапочки во время перелёта посеяла. – Ольга переступила с ноги на ногу.
Мужчина в костюме помолчал несколько секунд, а потом, широко расставив руки в стороны, пригласил всех пройти за ним.
В огромном павильоне, состоящем из одной стены дворца, роскошных золотых дверей и куска крыши, посреди камер, софитов и микрофонов стояла полноватая девушка в сари с огромным кольцом в носу.
– Мадиракши, мы привели нового Ханумана, – заявил мужчина в костюме.
– Ханумана? – Девушка вскинула брови и озадаченно посмотрела на Раму. Тот кивнул и одновременно пожал плечами. – Но у нас же был другой Хануман.
– А теперь будет этот. Это лучший Хануман! – с нажимом сказал мужчина в костюме.
– Как вас зовут? – с улыбкой поинтересовалась девушка, обратившись к Сунь Укуну.
– Моё имя Хануман, мата Сита! – Счастливый царь обезьян повалился на колени и поцеловал край подола её платья. – Я услышал зов Рамы и пришёл, чтобы служить вам!
«Сита» улыбнулась самой благожелательной улыбкой, а потом шепнула подошедшему Раме:
– Он сумасшедший, Ашиш? В нашем контракте это не прописано.
– Ничего, Мадиракши, он вроде бы не буйный, пока только обнимается и плачет. В любом случае лучше того пьяницы. Да и когда его выкупят у мафии – неизвестно, а снимать надо уже сейчас. Подыграй ему! – Он ободряюще улыбнулся и вновь раскрыл объятия Хануману. – Мой друг, мой брат! Мы так ждали тебя! Наконец-то ты пришёл на наш зов и поможешь нам победить всех злобных демонов!
Потом все примирительно танцевали под непонятно откуда взявшуюся музыку. Даже Ольга. Ей нашли самые дешёвые китайские шлёпки, пошло-розовые и великоватые, но других не было. Мужчина в костюме, оказавшийся помощником режиссёра, лично закружил её под причудливую музыку, пообещал показать съёмочную площадку и помочь с беспроблемным возвращением домой в составе какой-то экспедиции, которая как раз заканчивает раскопки в соседней провинции и уже через пару дней вылетает в Россию.
– А в качестве кого они меня провезут? – не унималась блондинка.
– Да хоть в качестве экспоната, ха-ха, да! – улыбнулся он, обнажив абсолютно белые и какие-то непривычно странные зубы. На первый взгляд только так их и можно было описать.
Саратовская аспирантка повела плечами, сделав вид, что заинтересованно осматривается по сторонам. Какой-то мутный тип этот помощник режиссёра. Вроде бы и одет прилично, и вежливый, и не лезет, а всё равно отталкивающий. Ещё эти его постоянные хихиканья, когда нет ничего смешного. Это он над ней смеётся? Или сам по себе с дурнецой в мозгу? Кто их знает, этих индийцев… индусов… режиссёров…
Она быстрым широким шагом, насколько позволяли шлёпки, подошла к Укуну и настойчиво постучала ему по спине.
– Ты звала меня, благочестивая? – спросил он, обернувшись.
– Отлепись наконец от своего Рамы! И объясни мне некоторые несостыковки. Если мы в Индии, то почему я понимаю местный язык? Или это они все без акцента чешут на русском?
– Язык? А что же в этом такого? Ведь я же понимал твой северный язык, когда попал в твою страну. Теперь ты попала в мою страну и тоже понимаешь мой язык. Это нормально.
– Да, но ты-то бог. Или демон. Или ещё кто-то там. Может, ты и знаешь сто пятьсот языков. А я – обычный человек. Я и с английским-то не очень дружу, только в рамках учебного курса, а уж за остальные языки даже не пыталась браться. Откуда я знаю индийский?
– Диди-джи, это же так просто! – удивлённо пожал плечами Сунь Укун. – Это Рама!
– Что Рама? – после непродолжительной паузы уточнила блондинка.
– Ра-а-ама! – «для тупых» пояснил Сунь Укун, вытаращив глаза для пущего эффекта.
– Что – Ра-а-ама?!
Китаец вывел её на улицу из павильона, поставил под палящее солнце и, благоговейно протянув: «Ра-а-ама…», провёл рукой по воздуху.
– Я не понима-а-аю! – передразнила его девушка и развела руками.
Укун кротко вздохнул, страдальчески поднимая глаза к небу.
– Рама везде, Рама во всём, Рама – суть. Рама в тебе, мата Олга. Ты понимаешь наш язык, потому что слышишь ушами Рамы, говоришь устами Рамы, смотришь глазами Рамы, чувствуешь сердцем Рамы, чуешь носом Рамы. Даже чресла Рамы…
– Стоп! А вот этих подробностей я не хочу знать, спасибо, достаточно, логику бреда я уловила, в тонкостях не нуждаюсь. Как у тебя всё просто, Ук… хм… Хануман.
– Всё просто, мата Олга, потому что Рама во всём. А там, где Рама, всё легко, красиво и…
– Хануман!!! – нервно сорвалась девушка. – Я больше не хочу слышать от тебя имя «Рама». По крайней мере, сегодня. Хотя бы в ближайшие пять минут. На большее ты вряд ли способен.
– За что такие строгие запреты? Разве я в чём-то виноват, диди-джи?! – И он традиционно на ровном месте залился слезами, брызнувшими из глаз, словно два ручья.
– А-а-а-а-а-а-а… – уставившись взглядом в ненавистные розовые шлёпки, тихо простонала Ольга.
– Что случилось, мата?! – тут же подорвался ненормальный китаец. – Где демоны, которые терзают тебя? На небе? На земле? Ты сама демон? Кого мне убить?!
– Да убейся ты сам наконец, хоть вот об эту стенку, только отстань от меня!
Блондинка круто развернулась и зашла в павильон. Там опять все танцевали.
…В забегаловке было тихо. Сонные мухи беззвучно топтались по тарелкам приунывших клиентов. Уставшие люди вполголоса обсуждали рыбную ловлю и работу в рисовых полях. Прокисшее рисовое вино пузырилось в грязных кружках, и даже мухи обходили его стороной.
Вошедший открыл дверь с ноги, и она с грохотом ударилась о стоящую за ней бочку. Трактирщик нахмурил брови и нервно повёл тонкими усиками.
– Что тебе надо, немытый грубиян?! – сердито сказал он. – Ты чуть не вышиб мою дверь! Знаешь, сколько стоит хорошая дверь? Явно подороже, чем ты!
Немногочисленные посетители дружно засмеялись.
– Проваливай туда, откуда пришёл! Ты воняешь, как грязная обезьяна!
Ударом булавы гость разбил ближайший стол в щепки. Вязкая рисовая похлёбка вывалилась из тарелок на пол. Все напряжённо притихли.
– Принеси мне лучшего виноградного вина, служка. И подай самое изысканное блюдо. Ты запомнишь этот день навсегда, потому что сегодня в твой жалкий сарай пришёл прекрасный царь обезьян, Великий Мудрец, Равный Небу, Сунь Укун.
– Сунь Укун? – переспросил трактирщик.
– Сунь Укун?! – удивились посетители.
Хануман встал у стойки и, запрокинув руку, почесал спину булавой.
– Ты Сунь Укун? – вновь спросил хозяин заведения.
– Да, я Сунь Укун, Великий Мудрец…
– Что-то раньше ты выглядел посимпатичнее! – крикнул кто-то сзади.
Хануман озадаченно обернулся. Крестьянин залил в себя кружку забродившего вина и продолжил:
– Видел я тебя. И был ты постройнее, а теперь жиром заплыл. Вон и второй подбородок нервно подрагивает.
– Да где ты мог видеть меня, ничтожный земляной червь?!
– Так в собственном курятнике и видел. Ты там выл, как волк, и курей гонял с перепоя. Это было перед тем, как ты умер.
– Я умер?! Как я мог умереть, если я сейчас стою перед тобой, бестолковый?!
– А кто вас, демонов, знает? – встрял в разговор трактирщик, на всякий случай протирая барную стойку грязной тряпкой. – Только говорят, что ты умер, опившись вина, тебя похоронили, а ты взял да и вычеркнул своё имя из книги мёртвых.
– А давайте сдадим его куда следует? Пусть его обратно в книгу запишут?
– Хи-хи-хи! – громко рассмеялся Хануман. – Сначала вы сыграете со мной в чжимоу! – Он довольно осклабил жёлтые клыки. – Служка, неси сюда самое отвратное пойло!
Все присутствующие озадаченно переглянулись. Разговорчивый крестьянин неуверенно сел обратно на табурет.
– С чего бы мы стали играть с тобой в чжимоу, демон?
Хануман подбросил булаву, оружие завертелось в воздухе, ударилось в самый центр потолка и упало в руку своего хозяина за секунду до того, как по грязному потолку поползли тонкие трещинки. Вождь обезьян запрыгнул на стол и ударил крестьянина по щеке кисточкой длинного хвоста.
– С того, что меня зовут Сунь Укун, – прорычал он прямо в лицо мужчине. – Я могу просто убить вас всех, жалкие земляные черви. А хозяина этой землянки ещё и освежевать. За то, что он не торопится подносить мне вино. Но я пребываю в хорошем расположении духа и хочу поиграть в чжимоу. И если кто-то из вас сможет переиграть в чжимоу Великого Мудреца, Равного Небу, то выйдет отсюда живым. Или выползет живым из-под обломков этой лачуги. Если сможет. По крайней мере, я не разорву его на куски и не заглочу сырым. Да я никого из вас не заглочу сырыми, – спрыгнув со стола, решил он. – Вы слишком грязные, хи-хи-хи! Вас придётся хотя бы час вымачивать в вине, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу и потом не разнести её по всему миру.
