После обеда работалось уже не так споро. Ребята устали, Виктор тоже. Потом на помощь пришёл Николай Васильевич и привёл с собой ещё паренька. Вернулся первый самосвал, и Виктор решил ограничиться тремя машинами. Больше было уже не осилить. Отсыпали почти полдеревни. Прицеп с барахлом отцепили у деда, а сами поехали в гостиницу в Бабаево. Парни молчали всю дрогу. Видимо, устали как собаки. Виктор не понимал, о чём они говорили во время работы, но нетрудно было догадаться, что даже они, привыкшие к физическим нагрузкам, не ожидали, что труд будет такой рабский. Вероятно, будут просить больше денег. Ладно, денег не жалко. За машины Виктор заплатил тридцать тысяч. По десятке за рейс. Уж как там они рассчитывались за щебень, он не знал, у них там свои расчёты. А вот парням надо явно было прибавлять. Ну да ладно, это нормально. Не ленились, претензий к ним не было. Виктор угадал. Когда подъехали к гостинице, мужики на заднем сиденье засуетились, запереговаривались, и Афшин сказал:
– Поговорить надо.
Но Виктор его опередил:
– Да, я тоже хотел поговорить. Передай парням, что договаривались по две тысячи за смену. Но я буду платить по четыре. То есть в два раза больше. Завтра начнём не так рано, как сегодня. Будьте готовы к девяти часам. – Виктор сделал паузу, пока Афшин перевёл коллегам, потом добавил: – Скажи парням, что они молодцы. Поработали хорошо сегодня.
Парни радостно зашумели на своём, и Афшин сказал:
– Не обманешь, Виктор?
«Ну что ж логично, – подумал Виктор. – Обещать – не значит жениться», – а вслух произнёс:
– Не обману.
Достал деньги, отсчитал шестнадцать тысяч, протянул Афшину:
– Это за сегодня.
На следующий день желание работать упало до нуля. Ярский еле встал с кровати. Физическая нагрузка была огромная. Виктор улыбнулся, вспомнив занятия спортом в детстве. Тогда было что-то подобное. Когда приехали в деревню, там уже работало пять человек. Один КамАЗ стоял полный, второй почти разгрузили. Виктор непонимающе хлопал глазами, а Николай Васильевич, поздоровавшись со всеми, сказал:
– Долго спите, товарищи. Вишь, я тоже бригаду сколотил.
Голь на выдумку хитра. За день раскидали пять машин и почти закончили деревню. Виктор сгонял в соседний посёлок, где был магазин, и накупил полный багажник продуктов. Набрал колбас, сыров, круп, банок с консервами. Взял целую коробку мороженого. Продавщица даже немного растерялась, когда он скупил полмагазина. Привёз всё это жене Васильича. Она заохала: мол, куда это всё девать. Холодильника не хватит.
– Слопаем, – махнул он рукой.
И действительно, слопали.
На третий день работали на дороге за деревней. Все уже наловчились, и получалось гораздо быстрее. В конце дня опять подъехал товарищ на Pajero. На этот раз с ним были ещё двое: пожилая полная дама и молодой человек. Дама была строгая, скорее даже сердитая, с ярко накрашенными губами, синими тенями на глазах и с высоким шиньоном. На толстых бёдрах, явно не по размеру, натянута чёрная юбка. Блузка с блестящими пуговицами и кружевным воротником была на два размера меньше и плотно стягивала огромную грудь. Несуразно длинный паренёк был одет в голубую «двойку» с клетчатым ярко-красным галстуком. В общем, цирк уехал, а клоуны остались. Все трое уверенным шагом направились к работающим.
Виктор пошёл к ним навстречу, поздоровались. Улыбнувшись, он пошутил:
– Вы помогать приехали али как?
– Вы ответственный за мероприятие? – громко и с выражением вопросила дама.
– Да, я здесь главный, – продолжая улыбаться, в тон ей ответил Виктор.
– Меня зовут Елена Сергеевна. Я зам начальника ООО «Доржилстрой». Кто вас авторизовал на ремонт федеральной трассы? – дамочка говорила как по заученному тексту. Голос был чётко поставлен, хоть и выдавало вологодское оканье.
– Да никто не ав-тор-ри-зов-вы-вал, – Виктор нарочито по слогам выговорил слово. – Мы с парнями решили своими силами выровнять дорогу, а то жесть какая задница. Ведь яма на яме.
– Вы не можете заниматься ремонтом федеральной трассы. Это противозаконно, – дама смешно погрозила толстым указательным пальцем. – Вы можете на своём участке хоть всё в асфальт закатать, но дорога – это не ваша собственность. Даже если вы думаете, что делаете лучше, на самом деле только всё портите. В следующем году область выделит деньги, и трасса будет отремонтирована профессионально, а не кустарно, как вы сейчас. Поэтому сейчас же сворачивайте свою лопатную деятельность – и брысь по участкам садить картошку, или чем вы там занимаетесь! – Тётка, кажется, даже ногой притопнула, или это просто ему показалось.
– Елена Сергеевна, – Виктору реально стало смешно. – Я понимаю, что вы переживаете за свою компанию, которая, вероятно, имеет долю в этой теме. Уверяю вас, что от нашей работы вам не будет никакого убытка, только профит. Мы никем не финансируемся и никаким образом не пытаемся отнять кусок от вашего пирога. Мы просто выровняем несколько километров дороги, заметьте, за свой счёт, и вы нас больше никогда не увидите. Разве это плохо? Если хотите, вы даже можете записать потом всё это в свои расходы.
– Те чо непонятно? – неожиданно резко подал голос молодой парень. Виктор думал, что он интеллигентный офисный молчун, но ошибался. – Сворачивайтесь, и нахер с пляжа! Вроде же ясно сказано. – Парень был лет тридцати, худощавый, длинный. Костюм ему был маловат, рукава пиджака явно короче, чем нужно.
Ярский мельком глянул на руки. Жилистые, крепкие кулаки уж точно не принадлежали работнику умственного труда.
– Погоди, Жека, не кипишись, – вступил в разговор хозяин Pajero и уже обратился к Виктору:
– Нам просто интересно, кто финансирует ремонт дороги. Я понимаю, что, может, гребёте вы и бесплатно, но вы же не сами оплачиваете транспорт.
– Получается, что сами, – Виктор развёл руками, переступая с ноги на ногу.
Даже не заметил, как машинально стоял в стойке, сбалансировав основной вес тела на левую ногу, на всякий случай высвободив правую для удара длинному наглецу, если тот ещё чего-нибудь вякнет.
Тут в разговор опять вступила толстая Елена Сергеевна:
– Не надо самовольничать. Есть проект. Есть смета. На следующий год выделят деньги из бюджета, и дорога будет ремонтироваться профессионалами. Надо соблюсти все допуски и правила дорожного ремонта. Поэтому, если завтра я увижу вас здесь, то вызову участкового и он составит на вас протокол. Придётся отвечать по всей строгости, – развела она пухлыми ручками.
Подошёл Поляков, поздоровался.
– Лена, ты уже который год обещаешь и ничего не делаешь. Вы там просиживаете штаны в конторе, а вон, Виктор взял и организовал сам. Смотри, за три дня сколько выровняли, пройди и посмотри, чем шуметь здесь.
– В общем, что сделали – хорошо, – немного смягчилась женщина. – Но, как я и сказала, всё, сворачивайтесь – и адьёс. Хотите продолжать, делайте всё по закону: подавайте заявку, участвуйте в тендере, как все делают. Разговор окончен. – И, не прощаясь, строго сказала своим коллегам: – Всё, поехали.
Когда разгрузили последнюю машину, Поляков пригласил к себе на чай.
– Ничего не меняется, – с грустью сказал он. – Как было двадцать лет назад, так и сейчас.
– Не понимаю, им-то какая разница? – спросил Виктор.
– Как какая? – искренне удивился дед. – Они же у кормушки. Проедет сметчик, а дорога ровная. Ну и зачем тогда деньги вкладывать? Отдадут в другой район, а этим мимо кассы. А деньги-то, знаешь, там какие, ого-го! Миллионы и миллионы. Поэтому и злятся. Вы картинку портите. Зря я, наверное, тебя сбаламутил. Закругляйтесь-ка вы, действительно, сворачивайте всё и поезжайте домой. И так много сделали. Вас уж здесь многие хвалят.
Виктор думал. На самом деле, а зачем это ему надо? Как Тимур и его команда, придумали тут балаган добрых дел. Можно было, конечно, продолжить, но зачем? Кому и чего доказывать? Как всегда, решение пришло само собой.
– Уезжаем в Череп, сегодня, – сказал он, вставая из-за стола.
Когда все уже уселись в машину, Виктор подошёл к деду. Мария Ивановна протянула ему большой бумажный пакет:
– Это вам, Виктор, смотрю, уж больно чаёк любите.
– Что это, чай? – улыбаясь, спросил тот, беря пакет.
– Чайный сбор. Там травушки разные. И вкусно, и полезно, пейте на здоровье, – сказала Мария Ивановна.
– Ладно, приезжай, гостем будешь, – улыбаясь, протянул руку дед. Виктор протянул ему свёрток:
– Бери, Василич, это тебе от одного хорошего человека. Только давай договоримся, что откроешь завтра утром.
– Да? А чего там? – заинтересовался Николай Васильевич. – Пряники, что ли? Тяжёлый-то какой.
– Бери, потом узнаешь. Ладно, бывай, – Виктор обнял деда как родного.
«Вот сентиментальный стал», – подумал он. Развернулся и быстро вышел за ворота.
В свёртке, туго перевязанные липкой лентой, лежали десять банковских пачек тысячных купюр. Миллион рублей. Всё. Худо-бедно, он выполнил просьбу Николаса. Кривенько, не на сто процентов, но выполнил. Виктор с чувством выполненного долга нажал на газ. Впереди триста километров дороги к дому. Он опять был почему-то счастлив. Когда остановились на заправке в Бабаево, Виктор рассчитался со своими работниками, дав каждому по десять тысяч.
– По договору было четыре за смену. Я заплатил вам по пять, – пояснил он. – Норм?
Парни на заднем сиденьи довольно перешёптывались.
– Да, всё хорошо, спасибо большое, – сказал Афшин. – Тебе, если надо будет чего, Виктор, ты на нас можешь всегда рассчитывать. С тобой очень приятно работать, – и он, видимо, перевёл свои слова парням, которые тут же закивали.
Виктор тоже кивнул головой: – мол, такая же фигня.
Ехали шумно. Парни громко и эмоционально спорили на родном. Виктор думал о своём. Жили в районе всего четыре дня, а казалось, что прошла целая вечность. Всё это время он почему-то даже не задумывался: а что же делать дальше? Денег осталось тысяч двадцать, не больше. По финансам он опять вернулся к той точке, от которой и началась эта история, когда он познакомился с Николасом. Ах да, зато теперь у него была машина. Он улыбнулся. Ну и прицеп. Найти работу в Череповце можно было без труда. Единственное, чего не хотелось, это быть привязанным к какому-то месту, а также времени. Но он понимал, что по-другому никак. Начиная работать на кого-то, ты теряешь свободу, обретая иллюзию материальной защищённости. Виктор ценил свободу, поэтому и не торопился с выбором. Как же всё-таки бездумно он распорядился упавшими на него деньгами! Не раз слышал истории, как люди, выигравшие в лотерею сотни миллионов, через какое-то время становились не только нищими, а ещё и по уши в долгах. Да, вот как оно бывает. О чём он не жалел, так это о потраченных деньгах на эту дорогу. Он опять усмехнулся. Казалось бы, получилось всё спонтанно и где-то даже топорно, но было приятное чувство востребованности. Как будто он прикоснулся к чему-то большому и нужному. В некотором смысле это было даже приятнее, чем покупка «мерседеса». Возможно, он мог бы быть неплохим начальником. Каким-то прорабом или мастером. А может, и нет. Слишком мягким он был и слишком легко расставался с деньгами. Плохая черта, как для предпринимателя, так и для руководителя. Вспомнил Аньку. Может, надо было не строить из себя умника, а поехать с ней на море? Всё оплачено. И наплевать, что потом они не будут вместе. Возможно, и надо было. Но теперь уже чего, уже проехали.
Когда Виктор высадил своих пассажиров, было уже за полночь. Подъехал к дому, места не было. Сначала хотел заехать в гараж, отцепить прицеп, но было как-то лениво. Это всё завтра. Проехал вдоль дома и припарковал машину прямо на дороге под окнами. Когда Виктор вышел, потянулся, расправляя затекшие ноги, он опять, уже, наверное, в третий раз за последнее время, словил это непонятное чувство озарения. Глубокий вдох. Потянув носом прохладный ночной воздух с ароматом каких-то цветов или цветущих деревьев, ощутил осознание всего сущего. Всё вокруг на мгновение стало понятным и логичным. Так, наверное, собака, обнюхивая что-либо, получает полную информацию о предмете. Он не мог описать данное чувство, так же и не мог понять, что это. Это длилось не более одной-двух секунд. То ли приходило понятие о прошлых жизнях, то ли становилось всё ясно о смысле этой.
– Невероятно – шёпотом сказал Виктор. – Это что-то невообразимое.
Он постоял ещё немного возле машины, прислушиваясь к себе, но чувство прошло так же мгновенно, как и возникло. Попробовал дать ему оценку. Как будто ты смотришь на мир с заложенным носом, с берушами в ушах, а на глазах у тебя большие матовые очки, через которые не видно предметов, а лишь слабые их очертания. И вдруг ты снимаешь всё это и начинаешь чётко всё видеть, слышать и осязать. Даже в этом случае человек не ощутит такую огромную перемену в своём восприятии мира. Появилось сильнейшее желание испытать это чувство снова, задержать его и понять природу такого явления. Если бы Виктор был верующим, это можно было бы назвать Божьей Благодатью. Постоял ещё немного и медленным шагом направился к дому.
Наутро решил съездить в гараж, отцепить прицеп и отвезти накопившиеся дома ненужные вещи. Купил он его давно, в начале девяностых. Кирпичный кооперативный двухэтажный гараж находился в северном микрорайоне, в народе называемом Фанерой. Использовался он больше как склад всякого ненужного хлама, который и выбросить было жалко, и «может быть, когда-то пригодится». Виктор любил минимализм, поэтому дома не держал ничего лишнего, только основное. А вот в гараже был настоящий склад. Иногда Виктор наводил там порядок и безжалостно выбрасывал разный хлам, но со временем он как-то копился снова. Вот и сейчас он сложил в коробки ненужную одежду, обувь. Коробка с пустыми стеклянными банками. Зачем? Может, пригодится.
«Варенье буду варить», – подумал он. Взял рюкзак, в котором не так давно лежало целое состояние. Тоже – в гараж, чего будет здесь валяться. Проверил внутри – пусто. Случайно рукой что-то нащупал в кармашке. Отстегнул застёжку. Достал тёмно-зелёный кулон на серебряной цепочке. Он как-то совсем про него забыл. Когда вернулся из леса, всё так стремительно закрутилось, что эта маленькая, приятная на ощупь вещичка совсем вылетела у него из головы. Виктор опять стал разглядывать необычную вещь. На дорогое украшение она не походила, скорее, это был некий религиозный предмет, типа крестика у христиан или полумесяца у мусульман. Виктор не носил никаких украшений: ни цепочек, ни перстней. У него не было даже наручных часов. Кулон, лёгкий на вес, был симпатичный и не выглядел вызывающе. Ярский машинально надел его на шею, взял свои вещи и направился вниз к машине. Спускаясь по ступенькам, держа перед собой две картонные коробки, Виктор заметил соседа, закрывающего дверь в свою квартиру. Костик, шустрый паренёк лет двадцати, жил с родителями на втором этаже, дымил как паровоз. Каждый раз, когда они где-то пересекались, у того в зубах была сигарета. Вот и сейчас он сначала прикурил, щёлкнув зажигалкой, а уж только потом стал закрывать замок на двери.
– Костян, привет, сосед! – кивнул ему Виктор, выглядывая из-за своих коробок.
– О, Витёк, дарова, дружище, погоди, ща подсоблю! – Он сбежал на этаж ниже впереди Виктора и, открыв дверь, придержал её, давая тому пройти.
– Пасиба, – кивнул Виктор.
– А ты в какую сторону направляешься? Может, по пути, так я присоседюсь с тобой.
– На Фанеру. Поехали, если по пути. – Виктор направился вокруг дома, к машине.
– О, чётко, а я на Кирилку. Повезло. Тогда я с тобой.
– Лады, – кивнул Виктор. – Только в машине не курят.
– Замётано. – Костян жадно затянулся пару раз и двумя пальцами стрельнул сигарету далеко на газон.
– Чё мусоришь? – укорил его Виктор.
– Сорян, – сказал Костик на самом деле без малейшего сожаления.
Виктор хотел сказать ещё чего-то нравоучительное. Типа, чисто, не где убирают, а где не мусорят, но понял, что бесполезно, и промолчал. Костик был из тех товарищей, что никогда не закрывают рта. Он болтал без умолку, знал сотни анекдотов и разных историй. Вот и сейчас он оживлённо рассказывал своё очередное приключение, а Виктор молча ехал, изредка поглядывая в зеркала на прицеп.
На пересечении улиц Архангельская и Краснодонцев круговое движение. Перекрёсток оживленный, дорога двухполосная. По правилам, въезжая на круг, ты пропускаешь уже едущих по кольцу и занимаешь правый ряд, если тебе надо на выезд, либо внутренний ряд, если продолжаешь двигаться по кольцу дальше. Но также не запрещено продолжать движение по кольцу и по внешнему ряду, соответственно включив левый поворот. А вот из внутренней полосы на выезд ехать нельзя. Сначала надо перестроиться, а уж потом выезжать. Но кто их соблюдает, эти правила? И уж тем более редко кто включает сигналы поворота. Виктор много раз видел, как особо одарённые выезжали с кольца из внутреннего ряда, и если авто, едущее в этот момент по внешней полосе, продолжало движение по кольцу, то создавалась аварийная ситуация. По правилам, виноват, конечно, тот, кто выруливает с внутрянки. И по правилу правой руки, и по всем канонам ПДД, но каждая ситуация рассматривалась отдельно, и каждый водитель мог оказаться как виноватым, так и правым. Зависело это и от инспектора, оформляющего протокол, и от осведомлённости и хитрости участников. В общем, так себе перекрёсток.
Ярский, слушая Костяна вполуха, включил сигнал поворота, пропуская едущих по кольцу, собрался уже влиться в поток, и тут произошло нечто. Позже Виктор не раз анализировал эту ситуацию, пытаясь понять, где было начало того необычного эпизода: во время его въезда на кольцо или чуть раньше.
Костик споткнулся на полуслове и замер, уставившись в лобовое стекло. Нет, он не замолчал, просто тембр его голоса изменился до хриплого баса, а слова растягивались в заунывную песню. Как будто запись голоса проматывали на скорости раз в десять медленнее обычного. Виктор оглянулся по сторонам. Всё вокруг стало статичным, как на картинке. Хотя нет, все двигались, но двигались со скоростью медленно ползущего ленивца. Холодный озноб прошиб Виктора от нереальности происходящего.
– А-а-а-а я-а-а-а та-а-а-ако-о-ой…., – Костян медленно растягивал слова.
И тут Виктор увидел самое главное. «Нексия», которую он только что пропустил, по-черепашьи медленно тащилась по внешнему ряду кольца, а с внутреннего на выезд, тоже медленно, но явно раза в два быстрее полз «Джип-Чероки». Тот, даже не утруждая себя включением правого поворота, шёл наперерез «нексии», направо, в сторону Фанеры. Даже в таком замедленном темпе было понятно, что аварии не избежать. Виктор уже почти выехал на кольцо, когда увидел столкновение. Правым передним крылом тяжёлый «джип» врезался прямо в водительскую дверь «нексии». Медленно, как в заправском блокбастере, полетели стёкла и куски пластмассы. «Нексию» стало разворачивать направо, и в то же время левые колёса оторвались от земли. Виктор однозначно знал, что сейчас тот перевернётся. Избегая столкновения, машина, двигавшаяся по внешней полосе, резко взяла вправо и стала приближаться к «Ниве» Виктора. Ещё доля секунды – и «нексия» уже лежала на крыше, а чиркан, вылетев на встречку, врезался в рейсовый автобус. Отскочив от него, как пружина, «джип» подпрыгнул и остановился прямо посередине полосы. Обычно в экстренных ситуациях работают интуиция и реакция. Здесь же у Виктора появилось время обдумать ситуацию. Прицеп, конечно, сильно ограничивал маневр. До произошедшей аварии он намеревался сделать правый поворот и выехать вправо на Архангельскую, в сторону Фанеры, но там, на выезде, уже лежала перевёрнутая «нексия», чуть левее, выпуская клубы пара, уныло стоял сморщенный «джип». Слева на них надвигался внедорожник со знаком «Рено» на решётке радиатора. Тормозить было уже поздно, и Виктор вдавил газ до пола, вывернув руль вправо, уходя от столкновения с реношкой, подождал, пока реноха поравняется с прицепом, и вывернул руль влево, уходя левее на Краснодонцев. Бросил взгляд в левое зеркало. Реношка прошла в сантиметрах от прицепа, чудом не задев его, и со свистом тормозов, со всего маху уткнулась в бордюр около «нексии».
Правые колеса прицепа уже поднимались, начиная переворачиваться. Тогда Виктор снова крутанул руль вправо, проползая правыми колесами почти по бордюру вдоль Краснодонцев. Прицеп дёрнулся, но не перевернулся. Виктор снял ногу с газа, посмотрел на спидометр – скорость почти восемьдесят, и это на неуклюжей, неповоротливой «Ниве»!
– …и-и-и-иду себе, никого не трогаю… – продолжал фразу Костян, вернувшись на свой прежний темп речи. – Бля-а-а-а, Витёк, чё это было? бля-а-а-а, – он оглянулся назад. Движение остановилось, кто-то сигналил, кто-то бегал около машин.
Виктор остановил «Ниву» метрах в двухста от круга. Вышел посмотреть. Ни царапинки. Обошлось. Костик тоже вышел уже с дымящейся сигаретой в зубах.
– Бля, Витёк, ну ты точно ас, а я такой смотрю, всё, думаю, нам точно пиздец, а ты как-то р-раз, – он показал руками, – и вырулил. Вот, что значит мастерство.
Но это было не мастерство. Виктор точно это знал, но пока не мог поверить. Это было… Да, это было чудо. Две-три секунды для него растянулись на тридцать, а то и сорок секунд. И это не какая-то там иллюзия, это была реальность. На этот раз он был в этом уверен.
Вечером у себя на кухне Виктор опять вспоминал те несколько мгновений, растянувшихся почти на минуту. Время как бы замедлилось, давая шанс на принятие правильного решения, а «Нива» так ускорилась, словно гоночный болид Формулы один. Как такое могло быть? Ведь он находился в здравом уме, да и Костян – свидетель. Хотя Костян, похоже, ничего не понял. Он был уверен, что их спасло от аварии мастерство Виктора, ну и пусть. Пусть он так думает. А Виктору надо было как-то с этим разобраться. Но как? Мозг как будто бы упирался в неведомую стену, когда он пытался сосредоточиться на ситуации с аварией.
Раздался звонок, заставив Виктора вздрогнуть.
– Надо уже поменять его в конце концов, – огрызнулся он. Посмотрел в глазок. Там стоял довольный Костян с улыбкой шире лица. Лёгок на помине. Открыл. Костик держал в одной руке картонную коробку с шестью бутылками пива, в другой – огромного вяленого леща.
– Витёк, я к тебе, – радостно сообщил он. – Если не сильно занят. Обмоем удачный день?
– Да с удовольствием, – Виктор широко открыл дверь, пропуская соседа.
Надо сказать, он был рад гостю. Интересно послушать версию происшествия, увиденную глазами Костяна. Днём Виктор был в такой растерянности, что когда Костян, поблагодарив его, вышел из машины, они даже словом не обмолвились о происшедшем.
Надо отдать должное: рыбец оказался зачётный. Не пересоленый, не пересушенный, огромный и жирный лещ был то, что надо. Виктор порезал его поперек на ровные дольки и аккуратно сложил на большую тарелку. Поставил два высоких стакана с толстым дном. Словом, накрыл эстетично. Костян тут же откомментировал:
– Блин, Витёк, ну ты прям как в ресторане накрыл. Я бы газету постелил да руками рыбец пополам. Ну вот, сразу видно – интеллигенция, – он поднял вверх два больших пальца.
– Ну а чего, аккуратно же, и есть удобно.
Виктор открыл пол-литровую бутылку светлого Carlsberg и разлил по стаканам. Костян уважительно наблюдал, пока Виктор открыл вторую бутылку и долил в стаканы почти до краёв.
Костик взял свой стакан, зачем-то подул на обильную пену, поднял:
– За благополучную развязку.
– Точно. Будем, – Виктор поднял свой стакан.
Чокнулись. Пиво было прохладное, но не очень холодное. Прямо самое то. Виктор с удовольствием отпил большой глоток и принялся за леща.
– Мы в рубашке родились, конечно, – сказал Костян, отрывая от рёбрышек яркий шмат жирной икры. – Я до сих пор не понимаю, как тебе это удалось. Я такой смотрю: этот дуст на нас летит на «рено». Уже сжался такой, думаю: вот сейчас удар, жду, жду. Смотрю, а он уже сзади. Ты так ускорился, как-то быстро. «Нива» у тебя шустрая, оказывается, я и не думал, что так бывает.
Он говорил, а Виктор вдруг отчётливо увидел всю картинку. Как в кино, кадр за кадром, ярко и чётко. Он попробовал сосредоточиться на странном ощущении. Такое впечатление, что где-то в его голове натянули экран, а глаза – это проектор. И этот проектор, как в кинотеатре, прокручивал фильм, проецируя изображение прямо в мозг. Чёткое, идеально точное изображение. Причём Виктор так же слушал Костяна, нисколько не отвлекаясь на просмотр этого своего внутреннего фильма. Он даже мог участвовать в беседе. В нём как будто присутствовали два человека, параллельно делающих два разных дела. Необычность и в то же время простота и ненавязчивость не только не испугали Виктора, наоборот, он с удовольствием с головой ушёл в новое для себя необычное состояние.
– А я целый день на работе всё думал про эту аварию, – продолжал Костян. – И такой думаю: дай-ка вечером к тебе загляну.
– Да, повезло нам, это уж точно, – кивнул Виктор, отрывая чешую от смачного куска леща. – А ты всё там же, на складе, работаешь?
