– Из страны богов, – ответила Итфат.
– И что вы делаете со своими богами?
– Славим их.
– А они что делают?
– Правят.
– Понятно.
– А ты из какой страны? – спросила Итфат.
– Я? О, из страны дураков, – ответила Матильда.
– И что вы с ними делаете?
– Мы? У нас нет разделения на «дураков» и «нас».
– Так вы там все дураки, что ли?
– Конечно!
– А мы еще только стремимся приблизиться к нашим богам.
– У нас наоборот, одни дураки кричат другим: «Пошли вон, дураки!» А другие им отвечают: «Нет, это вы пошли вон!»
– Правда, что ли? – спросила Итфат.
– Да ладно, я пошутила, – ответила Матильда. – Из какой я страны… Как бы тебе объяснить. Ну, например, из страны грибов.
– И что вы с ними делаете?
– Собираем. Потом варим, жарим, сушим, маринуем. Потом едим.
– А еще что делаете?
– Еще пляшем, поем. Так и живем.
– Странные вы.
– Просто, когда есть много о чем рассказать, не знаешь, что сказать.
Они недолго помолчали, думая о своем.
– Фати, ты скучаешь по дому? – спросила Матильда.
– Да, – с грустью ответила Итфат. – А ты?
– Я тоже. Ты веришь, что мы сможем вернуться?
– Думаю да. Должен же быть какой-то выход.
– А меня знаешь, что беспокоит, – сказала Матильда, – если ты вернешься к себе, а я к себе, ведь мы тогда уже не будем вместе.
– Да, получается, мы можем быть либо дома, либо вместе, – сказала Итфат.
– Но я уже не представляю, как смогу с тобой расстаться.
– И я тоже.
– А ты не хотела бы к нам? У нас неплохо.
– Не знаю. А ты к нам?
– Тоже не знаю. Я только знаю, что не хочу быть без тебя.
– Тогда нам нужно для себя решить, что лучше: быть вместе, или быть дома, – рассудила Итфат.
– Вот не люблю я такие дилеммы! – воскликнула Матильда. – Вот почему всегда надо выбирать то или другое, а не все?
– Тили-Тили, нам пока даже нечего выбирать.
– Просто, я ненавижу положения, которые вынуждают!
– Как вынуждают?
– Вынуждают и принуждают и заставляют! Это как принуждение есть молочный суп. Меня в детстве заставляли его есть. А я ненавижу молочный суп! Почему я должна его есть? Или вот когда люди любят, или нужны друг другу, или хотят быть вместе, почему они должны расставаться? Не может быть никаких причин, чтобы расставаться! А у нас знаешь, какие драмы разыгрываются на этой почве? Уж они так любят, так не могут друг без друга, так страдают, но вот, обстоятельства вынуждают, и они расстаются. И тогда такая трагедия! А я в подобных случаях всегда себя спрашиваю: ну какого черта, ну не хотите вы расставаться, ну так плюньте на все и не расставайтесь! Потому что все это – молочный суп! Потому что вы вовсе не обязаны давиться молочным супом!
– Тили-Тили! Успокойся. Ну что ты так разошлась? – Итфат провела рукой по ее всклоченной головке, поправила ей бантик, и в тот же момент все внутреннее пространство мегалита заполнилось объемным изображением наподобие голограммы.
В воздухе висели, сменяя друг друга, прозрачные картины: детская площадка, детки играют, воспитательница их зовет, они собираются в стайку, топают дружненько в садик, раздеваются в шкафчики, заходят в зал, рассаживаются у столиков, накрытых к обеду.
За одним столиком сидит девочка с розовым бантиком на макушке и возит ложкой в тарелке.
– Опять вареное молоко! Какая противная пенка! Я не хочу-у-у!
– Девочка Матильдочка молча кушает супчик и не капризничает, – говорит ей воспитательница.
– А я не капризничаю, я просто не хочу!
– Если девочка будет кушать молочный супчик, вырастет большой и красивой. А если не будет…
– А я и так большая и красивая, вот!
– Ты должна все съесть, иначе не получишь сладкого.
– А я обойдусь и без сла-а-а-дкого-о-о!
– Смотри, все дети кушают, а ты что, особенная?
– Да, я особенная!
– Ну-ка ешь сейчас же, или пойдешь в угол!
Девочка перестала возить ложкой в тарелке, повернулась и посмотрела на свою воспитательницу. Было заметно, что она как-то вся преобразилась, будто проснулась. Детским голосом, но по-взрослому спокойным тоном, она сказала:
– Вы мной манипулируете. Вы не имеете права меня заставлять. А я не обязана есть, если не хочу.
Воспитательница так и обомлела. Простояв полминуты с раскрытым ртом, она, наконец, тоже будто очнулась:
– Маленькая девочка не может так разговаривать! Ты откуда такие слова знаешь? Тебя кто научил? Мне придется поговорить с твоей мамой! – в полном замешательстве, или скорее в панике, воспитательница кинулась прочь из столовой.
– А сейчас я позову заведующую! – крикнула она за дверью.
Картинка постепенно растаяла в воздухе. Итфат и Матильда на все это смотрели как завороженные. Дива пришла в себя первой:
– Фати, ведь это была я! Это мои воспоминания!
– Я так и поняла, – отозвалась жрица.
– Это потрясающе! Словно кино, нет, словно видео из прошлого!
– Что такое кино и видео?
– Примерно то, что мы сейчас видели, живые картинки. Картинки того, что было или могло бы быть.
– Что было или могло бы быть? – переспросила Итфат.
– Ну да. Например, видео – это когда отсняли, ну, запечатлели на камеру то, что реально происходило. А кино – это когда изобразили, ну, сыграли то, что могло бы происходить, и отсняли. А потом это отснятое показывают и смотрят. А почему ты спрашиваешь?
– Так, припомнила, что-то знакомое, чему меня учили.
– Что именно, Фати? Давай выкладывай, здесь все важно!
– Меня учили: что было, что есть, и что могло бы быть – это все одно и то же.
– В каком смысле?
– Это все вещи одного порядка.
– Фати, теперь уже ты как-то сложно изъясняешься. Я не понимаю.
– Если выражаться твоим языком, тогда то, что было, что есть, и что могло бы быть – это все кино. Потому что это все изначально отснято. Сначала отснято, а лишь потом происходит или может происходить. Понимаешь?
– Как это сначала отснято? Кем? – изумилась Матильда.
– Не знаю. Не могу все припомнить. Знаю только, что вот эти вещи – что было, что есть, и что могло бы быть – все это существует одновременно.
– Как это одновременно? Что ты такое говоришь?
– Представь, существует модель, и существует реализация этой модели – реальность. То, что было или могло бы быть – модели прошлого или будущего. А то, что есть – это реальность. Модели и их воплощения могут существовать одновременно.
– Хела! Никогда не задумывалась над такими вопросами, – сказала Матильда. – Но все равно, непонятно.
– Помнишь, я тебе говорила о моем невидимом собеседнике, Преддверии Времени?
– И что?
– Так вот, Преддверие сказало, что этот мир – метареальность, прототип реальности. А эти серые люди – не люди, а манекены, модели людей.
– Модели-не-модели, а меня реально чуть не съели!
– Тили, я здесь тоже реально видела свой манекен, и обрела свое тело, только когда вошла в него!
– Все, у меня уже голова кругом идет! – воскликнула Матильда. – Лучше ответь, что из всего этого следует? Как нам использовать эту модель-не-модель?
– Тили, прости, я опять вынуждена повторить, что ничего толком не помню.
– Эх, Итфат, жрица-жрица, ты одна сплошная загадка, а я одно сплошное недоразумение! И что нам с нами, с такими, делать?
– Матильда, скажи мне, ты видишь реальность? – спросила Итфат.
– Что ты имеешь в виду?
– Та девочка, вернее ты, когда была еще девочкой, рассуждала так, будто видела суть вещей, суть происходящего. В моей стране видящие реальность считаются просветленными.
– И что это им дает?
– Видящие освобождаются от череды событий.
– Как это?
– Обстоятельства перестают над ними властвовать. Как-то так.
– А обычные люди?
– Обычные не видят реальность. Они просто живут в ней.
– Как рыбки в аквариуме?
– Да, как рыбки. Просто живут, как живется, и все.
