***
Хельга, моя сестра и главный прознатчик города Гехта, всегда говорила: если хочешь что-то узнать, не только слушай людей, но и смотри на них, старайся понять натуру каждого. Как из множества разноцветных стежков складывается вышивка, так отдельные обитатели дома дают понять, что же в нем происходит.
Здесь я видел пока что двоих: главу клана Вердъальв и его племянницу. С Ториром все ясно: суровый замковый вурд, привыкший к жизни на окраине, самовластный владетель, своевольный, но разумный, всегда готов встать на защиту своего очага. Гордость раньше него родилась и прежде хеска не иссякнет.
Керна же… А что, собственно говоря, я знаю о племяннице Торира, чтобы делать выводы? Поговорил несколько минут с девушкой, даже лица которой толком разглядеть не мог, сам выражался фразами из учебника по этикету, чуть с лестницы не свалился, раскланиваясь. Откуда же возникло то светлое чувство, которое при первой встрече с человеком я испытывал лишь однажды, когда увидел Герду? Тогда сразу понял, что…
Мне вдруг нестерпимо захотелось умыться. Нет, не то – ощутить прикосновение к лицу воды, снега… Все равно… Представить, что вода эта наполняет сложенные ковшиком ладони Герды. Любимая моя, единственная…
В дверь комнаты постучали.
– Хеск Къоль, хозяин просит вас спуститься в пиршественный зал.
***
В пиршественном зале собрался, похоже, весь клан. Время ужина. Место, которое мне отвели за столом, соответствовало статусу гостя.
Обитатели Вердгарда смотрели с интересом, но без удивления, а Торир не стал оглашать во всеуслышание, кто я и откуда взялся. В замках новости распространяются быстро, и к сплетням это не имеет никакого отношения.
Керна приветливо улыбнулась. Я заметил, что при снежно-белых косах глаза у нее черные. Редкое сочетание.
Сидящий рядом с племянницей Торира темноволосый молодой человек уставился на меня мрачно. Мнит соперником. Но у меня есть Герда, а интересы здесь связаны исключительно с разгулявшейся нечистью. Завершу задание Орма, уеду домой и, может быть, после вовсе не вспомню ни замок Вердгард, ни кого-либо из его обитателей.
В зал вошел еще один человек. Лицо красное, обветренное. В волосах нерастаявшие снежинки.
– Вьюга усилилась. Если до полуночи не уймется, завтра мы не сможем открыть ворота.
Глава 2
В любой книжной лавке где-нибудь у входа обязательно стоит короб, в который небрежно свалены небольшие, в две ладони, дешевые книжки о приключениях хитроумного прознатчика, а чаще – стражника, который выслеживает и в отчаянной схватке побеждает различных злодеев и негодяев. Хельга, всегда поощрявшая мою любовь к литературе, строго-настрого запрещает покупать такое чтиво, а капитан Оле Сван говорит, что не прочь заполучить авторов этих шедевров на месяцок к себе на выучку, чтоб узнали, чем на самом деле занимаются в Палате Истины, и прекратили кропать чушь. Никакой городской охранитель не действует в одиночку. Даже к мелкому жулику являются с приказом об аресте, а потом ведут его по улицам в каталажку как минимум двое стражников. Это не трусость и не подлость, как презрительно цедят некоторые, а правило Устава, необходимость которого проверена жизнью. И смертью. Задержание же более опасных преступников вовсе напоминает хорошо продуманную и организованную военную операцию. В которой участвуют только стражники. Бывают, очень редко, случаи, когда по тревоге поднимают всю Палату Истины или же прознатчик по каким-то своим причинам появляется на месте финальной схватки (кстати, если дело доходит до рукопашной, истинники считают, что где-то схалтурили, злодея надо брать быстро и без лишнего шума), но стоит в стороне, с пистолетом за подснежниками не гоняется и в осажденную яму не ломится. Так же как стражники преступников не вычисляют, а просто имают тех, на кого им укажут.
Другая откровенная чушь в этих книжонках – работа истинников описывается исключительно как прекрасное и увлекательное времяпрепровождение. На деле же если в служебных буднях стражников еще можно углядеть намек на приключения, то у прознатчиков – сплошная скука и рутина. Кроме того, приходится разговаривать с неприятными и неумными людьми, ползать на коленях по месту преступления, копаться в отбросах, посещать мертвецкую. У Хельги всегда наготове несколько пар грубых перчаток.
Хорошо, что я все это знал заранее, потому как мне, хотя и предполагалось, что на службе ордену Багряного Дода буду иметь дело исключительно с древними книгами и рукописями, предстояло последовать примеру сестры. Дознаться, что за нечисть орудует в Вердгарде и как она проникает в замок.
На улице уже стемнело, да и вьюга, как говорили, разыгралась не на шутку, так что во дворе делать было нечего, и все время, что оставалось до того, как в замке потушили огни, я расспрашивал людей. Безрезультатно, ничего путного так и не узнал. Все видели служанку Бьяртей и кхарнаря Гейра живыми, отправляющимися по своим делам, а после – только ледяные статуи. Что можно сказать о погибших? Бьяртей была злющей визгливой бабой, но отличалась выносливостью и трудолюбием. Гейр же лентяй, каких мало, при этом весельчак, балагур, выдумщик и вообще славный парень. Правда, не все женщины это мнение разделяли. Те, кто постарше, недовольно поджимали губы, а несколько девушек вовсе не захотели говорить о покойном кхарнаре, коротко огрызнулись: «Ничего я не знаю!»
Я вообще заметил, что жители замка не особо стремятся откровенничать с пришлым, сторонятся меня. Если бы не помощь Керны, вообще ни с кем не пообщался бы. Племянница Торира, приветливая, доброжелательная, всюду ходила со мной, показывала замок, заводила разговоры с людьми. Она же сказала, что сейчас приставать к кому-либо с расспросами о нечисти не имеет смысла. Завтра народ, взбудораженный появлением нового человека, попривыкнет, успокоится и вечером, как всегда, соберется в общем зале на посиделки. Тогда, пристроившись в уголок, можно будет спокойно слушать разговоры слуг, занятых неспешной вечерней работой, а также песни и сказки.
Славная девушка Керна Вердъальв, красивая, добрая и умная.
***
Встал я рано. Специально с вечера надулся воды, чтобы проснуться на рассвете и осмотреть замковый двор, пока он тих и безлюден. Вряд ли на тропинках, ведущих от кхарни и колодца, сохранились какие-то следы, но можно было пройти путем, по которому следовали в последние свои минуты жертвы нечисти, оглядеться, прикинуть, откуда могло быть совершено нападение.
Тропинка, ведущая от сарая с упряжью до кхарни, не дала ничего. Хорошо утоптанная дорожка меж сугробов, по которой ежедневно ходят люди. Обе постройки стоят обособленно. Если нечисть не спикировала на Гейра с небес, то догнала его или вышла навстречу. Кхарнарь же не замечал ее или не счел опасной, приняв за знакомого человека.
А ведь и служанка Бьяртей оглянулась, а не посмотрела вверх. Значит, тварь все-таки ходит по земле.
Если тропинка между кхарней и сараем была одна, то к той, что вела от колодца к кухне, примыкали с разных сторон еще несколько. Бьяртей как раз миновала такой перекресток, когда кто-то окликнул ее. Как учила Хельга, я постарался повторить движения жертвы.
Умерив свой шаг почти вдвое, чтобы приблизить его к семенящей женской походке, я к тому же начал шаркать подошвами. Я несу тяжелое, наполненное водой ведро, на ногах у меня разношенные башмаки. Торопиться некуда, подождет зараза повар, не лопнет. А коли лопнет, то так даже лучше. Смотрю под ноги, чтобы не оступиться. Прохожу мимо примыкающей сбоку тропинки. Кто-то окликает. Ну что еще надо? Делаю следующий шаг, одновременно оглядываюсь.
Сугробы здесь были пониже, чем по краям дорожки, ведущей к кхарне. Если бы я смотрел прямо, «в лицо» позвавшему меня, то ничего бы не заметил. Но, поднимая глаза, зацепился взглядом за что-то, лежащее на снегу. Опустился на колени, пригляделся. Будто кусочек сетки, сплетенной из тончайших серебряных нитей.
Находка лежала неудобно, толком не разглядеть. Но ни брать ее в руки, ни наклоняться я не решился. Хорошо, что за годы службы хронистом сумка с письменными принадлежностями стала для меня чем-то вроде части одежды. Вытащил маленький складной ножик для заточки перьев, раскрыл, осторожно подцепил…
– Приблудный пес что-то вынюхивает?
Вздрогнув, я оглянулся.
На меня презрительно смотрел юноша, что за ужином сидел рядом с Керной. Асмолд, сын Торира.
Фунс! Не до него сейчас!
Я снова перевел взгляд на след, оставленный нечистью. Несколько капель талой воды скатились с лезвия ножа и канули в сугроб. Хана улике.
Поднявшись на ноги, я убрал нож в сумку. Нельзя разговаривать с человеком, когда держишь в руках оружие. Особенно если сердце переполняет гнев.
– Собака – благородное животное.
Сын Торира смотрел на меня с явной враждебностью. Почему? Я появился в замке Вердгард только вчера и вряд ли успел оскорбить или обидеть кого-то из его обитателей. Если только…
– Асмолд!
По боковой тропинке к нам спешила Керна.
– Доброе утро, хеск Ларс. Асмолд, дядя Торир разыскивает тебя. Идем скорей! – Кивнув мне, она взяла младшего Вердъальва за руку и повела прочь. Тот послушно следовал за девушкой.
Отойдя на несколько шагов, Керна оглянулась и снова кивнула, улыбнувшись так, будто само солнце стало светить ярче.
Солнце, солнце мое… Над замком Вердгард занимается погожий день, и дорожки расчищены от снега, а обрывок загадочной сетки не замело, но вчера говорили, что из-за разыгравшейся вьюги нельзя будет даже открыть ворота. Я чуть не бегом устремился на дозорную башню.
Внутри стен было спокойно и солнечно, но снаружи белые снеговые щупальца, извиваясь, оплетали замок со всех сторон. Ничего нельзя было разглядеть за их мельтешением.
В ближайшее время никто не сможет покинуть цитадель. И жрец Дода в замке Вердгард точно не появится. Как и никто другой. Разве что нечисть…
***
– Рано в этом году началось, – сказал, как сплюнул, Торир Вердъальв.
– Началось что?
– Ледяная Дева явилась искать своего суженого.
Замолчав, Торир отвернулся к пылающему камину. Я также молча ждал.
– Иногда я готов проклясть своих предков, – заговорил наконец хозяин замка Вердгард, – за то, что они остались здесь. Когда подступал ледник, все умные пытались перебраться поближе к Бьёрнкрогу, королю Хлодвигу, другим людям, к жизни. Но Вердъальвы всегда были упрямы, как камни. Не захотели уйти. А может, упирались до последнего, а потом просто стало поздно. Когда люди начали возвращаться на север, они были изумлены тем, что здесь, прямо на краю мира, кто-то живет. Старики не рассказывают детям, и даже в семейных хрониках нет упоминаний о том, как оставшимся в Вердгарде удалось продержаться несколько ледяных лет, как они сражались или договаривались с теми, кто приходил из-за великих снегов. Скорее всего, договаривались, потому как выжили. И появились новые традиции. Которые непомнящие потомки посмели нарушить.
Торир снова замолчал, глядя на пламя.
До чего же в замке Вердгард большие камины. Тех, в которых разводят огонь в Къольхейме, сюда поместятся два, да еще место останется. Но только такое мощное пламя может согреть стылые стены северной крепости. Как же обогревались люди, замурованные здесь ледником? Что сжигали они в гигантской топке?
– Был закон, – голос Торира звучал глухо, – раз в двадцать пять лет один из юношей рода уходил в Пустое Стеде, чтобы встретить там Ледяную Деву и стать ее супругом. Так было, пока жребий не пал на Ислейва, брата моего деда. Но он любил простую человеческую девушку. Кроме того, мать не хотела отпускать сына. Говорят, ложилась поперек порога, плакала. Вдвоем женщины убедили юношу остаться. Они также смогли уговорить весь клан. Никто не захотел заменить Ислейва. Тогда не случилось ничего. Но через год в урочное время началось страшное ненастье. У ворот сугробы наметало в рост человека, а во дворе замка не упало ни одной снежинки. Так продолжалось несколько дней. Люди говорили, что Ледяная Дева пришла за своим женихом. Ислейв хотел выйти, но мать и жена снова воспротивились. Да и кто мог тогда покинуть замок? С тех пор это повторяется каждый год. Начинается все раньше, длится дольше, ветра и морозы свирепеют. Но в самом Вердгарде все спокойно. Ледяная Дева не перестала являться даже после того, как Ислейв не выдержал и ушел в Пустое Стеде. Даже когда клан пытался откупиться. Мы просто закрываем ворота и ждем, пока все закончится. Но сейчас… Может быть, кто-то из слуг Ледяной Девы сумел проникнуть в замок?
***
Бестиарий, составленный командором ордена Багряного Дода Лодином двести лет назад, изрядно велик и толст. Упади такая книга с верхней полки, так и прибить может. Зато сведения о нежити и нечисти, содержащиеся в ней, обильны и достоверны. Такое впечатление, что каждую из упомянутых тварей командор выслеживал и истреблял лично.
Меня интересовали те, кто обитает в Белом Поле, снежные оборотни, а также все, кто связан с холодом. Только мросов, ледяных русалок и метелиц решено было сразу оставить в покое как нечисть общеизвестную. В Вердгарде угнездилось нечто более редкое.
Главу про буранников я тоже пролистнул, не читая. Это один городской хронист впервые услышал про них совсем недавно, в замке Рокхейм, а местные давно научились распознавать нечисть – таким, правда, способом, что по доброй воле в гостеприимную северную цитадель я бы больше не сунулся. Кстати, боятся буранники, как ни странно, холодной воды.
Не так давно, когда нам пришлось беречь и защищать королеву Брюнхильду, я слышал, что Ее Величество также была обещана снежной нечисти. Ледяная Дева по понятной причине не упоминалась, но, похоже, в замках Рок и Вердгард любили одинаковые легенды, только главные действующие лица менялись. Однако о том, что буранники забирают живых людей, в бестиарии ни слова.
Информация про Ледяную Деву в книге один в один повторяла рассказанное Ториром. В замке Вердгард, очевидно, и записывали. Ничего толком не понятно, кроме одного: за все время осад ее холодное величество ни одна, ни вместе со своими загадочными подданными в цитадель Вердъальвов не проникала, людей в лед не превращала, и вреда, кроме заваленных снегом ворот, от нее не было.
Просмотрев все главы о нечисти и нежити, водящейся на просторах земли Фимбульветер, я перешел к разделам, где говорилось о тварях легендарных, то есть о таких, о ком были упоминания, но воочию их никто не видел. То ли ко времени жизни в Видимом мире командора Лодина все они были истреблены, то ли изначально водились исключительно в прихотливом воображении рассказчиков.
Начинало эту часть книги повествование о фунсах. После я нашел упоминание о нечисти, пробудившейся в замке Мёнлус. Даже название ее было приведено, но настолько заковыристое, что не только произнести, но и прочитать его было невозможно. Перечень бед, которые могла причинить эта тварь, впечатлял. Херред моего друга Харальда еще легко отделался. В конце главы шла приписка: «Последнее появление было в пятый год правления короля Хлодвига». Понятно. У великого государя вовсю шла борьба с наступающим ледником, правителю Фимбульветер и его людям только возни с нечистью не хватало, ее мимоходом вколотили под каменную пирамиду, где тварь и просидела в обалдении почти пятьсот лет.
А про то, что некая погань способна, набрасывая тонкую инеистую сеть, превращать людей в ледяные статуи и зачем ей это нужно, нигде ни строчки, ни слова. То ли новая беда появилась, то ли в замке Вердгард мне успешно дурят голову.
Но если второе, то, во имя неба, как?! Человек знает множество способов убить другого человека, а потом заморозить труп, но сотворить из существа из плоти и крови кусок прозрачного льда – ни в коем случае. А ежели в клане Вердъальв все живы, но завелся мастер, способный ваять подобные скульптуры, то Ториру нужно не в храм Дода письма слать, а ко двору государя нашего Хрольва – он и королева Брюнхильда покровительствуют людям искусства.
Я еще раз внимательно перечитал подробный указатель к бестиарию. Нечисть перечисляется по названиям, виду, местам обитания, повадкам. Ничего нужного мне. Но, может быть, замораживающая людей дрянь не водилась в земле Фимбульветер сто пятьдесят лет назад, а сто сорок – уже была? Напала один раз, затаилась, а теперь, когда люди забыли о ней, вылезла снова? Так было с нечистью Мёнлуса. А что творилось в замке Вердгард до того, как мать и невеста решили не отдавать Ислейва Ледяной Деве?
Мне нужны хроники клана Вердъальв.
***
Торир у крыльца давал какие-то указания Асмолду. Я бы с большей охотой поговорил со старшим Вердъальвом без свидетелей, но не мне указывать главе клана, он сам решит, стоит ли отсылать сына, до поры сохраняя наше дело в секрете.
Не отослал. Оба северянина уставились на меня, как домашние псы на наглую ворону – донимает, а укусить не получается. Похоже, в этом клане дружелюбием и вежливостью отличается одна лишь Керна.
– Хеск Торир, я хотел бы взглянуть на хроники Вердгарда.
– Зачем?
На ночь почитать. Именно за этим сюда и явился. Фунс бы побрал упрямых и подозрительных замковых сидельцев! Мне что, опять тарг показывать?
– Может быть, я смогу найти так какую-то подсказку и понять, что за нечисть убила ваших людей. Если подобное уже случалось в прошлом…
– Бьяртей и Гейр не принадлежали к нашему клану, – перебил Асмолд. – Они были нанятыми слугами. Отец, я думаю, незачем хеску Къолю столь пристально интересоваться (совать свой нос) историей нашей семьи. Скоро прибудет адепт Дода (настоящий), он разберется во всем. Хеск Къоль может покинуть Вердгарл (убраться к фунсам, чем скорее, тем лучше) в любое время.
– За стенами сильная вьюга.
– Ничего, бывают моменты затишья. Тем более столь сообразительный и проворный хеск точно сумеет выбраться.
Силы неба, что я вообще тут делаю? Действительно, плюнуть и сидеть тихо, а при первой возможности отбыть восвояси. А неприветливые Вердъальвы и хам Асмолд в первую очередь пусть хоть все здесь перемерзнут. Но тогда может пострадать Керна…
– Южная башня, – недовольно процедил Торир. – Архивы хранятся в Южной башне.
Мне оставалось только поблагодарить владетельного вурда за явленную милость и откланяться.
Глава 3
Если летописи замка Мёнлус, которые мне некогда довелось разбирать, содержались в жутком беспорядке, то в Вердгарде их, похоже, вовсе не касалась рука хрониста. Впечатление было такое, что листы, даже не прошитые, лежали на видном месте и всякий грамотный член клана писал на них то, что сам почитал нужным. Когда пачка достигала порядочной толщины, ее засовывали в сундук, не сделав никаких пометок для опознания и даже не проверив порядок страниц. Записи о событиях, произошедших в замке, перемежались хозяйственными расчетами, в одном месте промелькнул рецепт копчения свежей рыбы, фунс знает как и зачем появившийся здесь, в дне пути от ближайшего океанского берега.
Но не это было самое плохое. В конце концов, разбирать подобный бардак в замках владетельных вурдов – одна из обязанностей летописцев. Как и приводить в должный вид хроники городов. Но в Вердгарде ничего связанного с историей просто не было. Имелись только родовые книги, как будто у многих поколений людей, обосновавшихся на самом краю земли Фимбульветер, в жизни происходило всего три события: появление на свет, вступление в брак и смерть. Но как же указ короля Хлодвига, повелевшего во имя сохранения памяти для потомков каждому вурду, в чьих владениях произошло примечательное событие, призывать хрониста и честно, без утайки рассказывать тому о случившемся? А в старые годы летописцы не были привязаны к одному городу и странствовали по всему королевству, дабы самим быть свидетелями истории. Здесь, на краю обжитой земли, вообще ничего не происходило? Нерадивым предводителям клана – всем без исключения! – было плевать на волю короля? Или вековые тайны замка Вердгард столь ужасны, что их вообще нельзя раскрывать никому чужому?
Я просидел в архиве четыре часа. Разбирал документы, а устал так, будто все это время тащил по обледенелой брусчатке ведро, наполненное камнями. Надышался пылью и плесенью. Чесался нос, глаза жгло, в хребте и плечах обосновалась ломающая боль. А главное, пришли растерянность и обида. Ощущение, что меня в Вердгарде невзлюбили не только люди, но и сама здешняя атмосфера. Я пытался найти утешение в думах о Герде, мысленно говорить с ней, но и это не получалось, как будто моей радости не было места в этом враждебном промерзшем замке.
Тихо застонав, я уткнулся лбом в старый пергамент.
***
– Хеск Ларс?
Осторожное прикосновение к плечу.
Керна. Единственный нормальный человек в этом поганом месте.
– Ларс, я помешала? Вы не пришли к обеду. Не хотите есть или вас забыли позвать?
Племянница Торира выглядела искренне огорченной.
– Благодарю, хесса Керна. Заработался.
– Нашли что-нибудь?
– Нет.
