Антон Клещенко "Вечный студент"

Вечный студент
Антон Клещенко

Бытует мнение, что в университетские годы образуются лучшие пары. Одноимённый герой романа решил проверить данное утверждение на практике. К чему он придёт? Станет ли счастлив со своей музой в лице преподавателя или обретёт нечто иное? Каждый вопрос и ответ имеет право на существование…

Вечный студент

Антон Клещенко

Фотограф Донат Шушков

Дизайнер обложки Донат Шушков

Благодарности:

Екатерина (Модель для обложки) Перевозчикова

© Антон Клещенко, 2023

© Донат Шушков, фотографии, 2023

© Донат Шушков, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-2382-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обращение

Дорогие, многоуважаемые читатели! Данная книга предлагает вам с головой окунуться в лучшие студенческие годы жизни молодого парня, которому удалось обрести целый спектр незабываемых эмоций и чувств в столь долгие и в то же время мимолётные пять лет обучения в вузе.

В центре романа открытый к новым свершениям и захватывающим творческим планам молодой студент и, конечно же, мудрая девушка-преподаватель, благодаря которой книга увидит свет.

Действие разворачивается в стенах местного университета города Киров, а всё повествование ведётся от первого лица автора.

Все организационные вопросы решены, теперь остаётся только насладиться чтением.

Предисловие

Данная книга отличается от всех других написанных автобиографических романов; как и её автор, имея много общего со всеми людьми, на протяжении всей своей жизни сохраняет какую-то индивидуальность.

Роман в большей степени основан на реальных событиях автора и его социального окружения, однако, все имена героев, за исключением самого автора, выдуманы, а все совпадения случайны.

Глава 1. Как я вообще здесь очутился

Знаете, как здорово, когда человек на сто процентов уверен в том, кем он хочет стать по завершении замечательной школьной поры и в том, чем он будет заниматься всю свою оставшуюся жизнь? Вот и я не знаю. У меня была небольшая тяга к английскому языку, даже какое-то время к репетитору ходил заниматься. Готовясь усердно в последние месяцы перед сдачей экзаменов, мы с моим другом в какой-то мере метили пальцем в небо в отношении нашего ближайшего будущего, однако тогда об этом ни мы, ни наши одноклассники особо не переживали.

Дождавшись назначенного дня икс, преподаватели повели наш и другие классы по улице в другую школу для сдачи очередного экзамена. Июньским утром на улице было настолько хорошо, что это заметили все. Приятный прохладный ветерок поддувал в наши сияющие лица, в то время ещё более счастливые, чем сейчас. Ребята лишь были в лёгком волнении, особенно перед входными дверьми в пункты приёма экзаменов, но в такие моменты острее чувствуешь, что живёшь не зря, ведь ты способен испытывать яркие эмоции, которые потом вспомнишь не раз с трепетом в душе.

Благополучно отстрелявшись, мы с замиранием сердца ждали результатов в электронном виде. Эти две недели длились очень долго. Всё-таки мы верили, что впереди прекрасное далёко (как в советской песне).

Когда наконец мы получили результаты с подсчитанными баллами, некоторые из ребят расстроились, так как рассчитывали на большее. Обидно было особенно тем, кто готовился на совесть. Мы с моим другом, в свою очередь, набрав в сумме весьма средние и посредственные баллы, уже тогда учились относиться ко всему философски. Мы даже подшучивали над собой часто по таким поводам, а когда ты способен посмеяться над собой, становишься менее уязвимым человеком.

Благополучно поступив в университет родного города, сначала мы, конечно, были в эйфории. Но счастье длилось не долго. Спустя два-три месяца, ближе к Новому году, мы уже тогда разочаровались в системе образования и в выбранных нами специальностях: у меня была лингвистика, а у Андрея – международные отношения. Быть может, они и престижные, достойные в какой-то мере даже, но точно не в нашем маленьком городе с процветающей безработицей.

Как вы уже поняли, нас хватило ненадолго. После первой сессии мы ещё удержались, но потом началась весна две тысячи пятнадцатого года. Я её запомнил естественно, ведь тогда я впервые испытал сильнейшую хандру. Каждый раз, когда тёмным сонным утром меня везла на занятия чахоточная маршрутка, всё, что я хотел, чтобы она никогда не останавливалась.

А однажды, когда я опоздал на пять минут в университет, меня принципиально не пустила женщина-преподаватель, которая почему-то не любила парней (кстати, никто из них там не доучился). Я не нашёл ничего лучше, чем не возвращаться туда в тот день совсем, несмотря на то, что у меня были по расписанию и другие занятия. В такие моменты мне всегда судьба подбрасывала болезнь, чтобы я всё переосмыслил. Я сильно простыл, пришлось на неделю или две выйти на больничный. Как вы уже догадались скорее всего, я больше не ходил на занятия. Родители, конечно, расстроились, но приняли моё решение.

Друг мой, к слову, также вслед за мной ушёл оттуда. Потом даже его родители были недовольны моим влиянием на него, но это были просто эмоции.

Как вы знаете, в нашей любимой стране парни подлежат обязательной срочной службе. Это коснулось и нас с Андреем. Перед тем как нас призвали, мы проводили время и отдыхая, и с пользой: занимались тогда на турниках, ходили в бассейн бесплатно, так как у Андрея мама там работала, да и просто гуляли, наслаждаясь свободой и лёгкостью до осени.

Нам пришлось пройти обходной лист в университете, где мы всё ещё числились спустя полгода как мёртвые души. Собственно, там нашу судьбу и решили. Мы, конечно, далеко не имели образцового здоровья, но кого это волнует? Поставили нам ограниченную категорию и отправили служить на благо Родины-матушки.

Служба в первое время длилась очень долго и тягостно, но человек такая тварь, что ко всему привыкает рано или поздно. Хоть меня и других ребят муштровали с ежедневной зарядкой, бегом, учебными занятиями военной службы связистов, еженедельным наведением порядка в расположении, надо отдать должное: в учебной части хоть что-то происходит. Когда же я слёг с гайморитом в госпиталь, меня после выздоровления решили перевести в другую часть. Также поступили и с другими «ка'личами», – так называли иронично тех, кто отлынивал от службы по состоянию здоровья.

В новой части мне совершенно случайно, благодаря моему росту, посчастливилось попасть в первую шеренгу для участия в Параде Победы на Красной площади в Москве. Тренировки и строевая поначалу казались изнурительными, но затем даже нравились, так как мы все шли к одной цели, – отдать почёт и уважение ветеранам Великой Отечественной войны. Этот парад в две тысячи шестнадцатом году я запомнил на всю жизнь, как одно из самых ярких воспоминаний. Непередаваемые эмоции были, когда мы идеально, как монолитом прошли перед зрительной площадкой, улыбаясь ветеранам, которые с трудом, но стояли, прижав руки к фуражкам, отдавая нам воинское приветствие.

На память после всего нам полагались медали за участие в Параде.

Затем служба пошла совсем однообразная. Чаще всего нас на целый день отправляли на войсковое стрельбище, но мы там не стреляли, а занимались уборкой территорий. Вообще, пострелять мне так и не удалось за целый год: ведь единственный раз, когда была такая возможность, я лежал в госпитале. Тем не менее, последние месяцы службы я провёл в карауле, охраняя посты с боеприпасами. И смешно, и грустно: я стоял на вышке с боевыми патронами, при этом, в случае открытого нападения, должен был открыть огонь, но я даже ни разу не стрелял. Сутки через сутки с другой ротой мы в общей сложности отстояли более пятидесяти караулов, за что нам даже в военных билетах вроде бы отметку сделали.

Наконец наступил мой последний день службы. За ограду я вышел уже в гражданской одежде. Я вкусил запах настоящей Свободы, как будто меня из тюрьмы выпустили. В тех условиях я научился ценить её ещё сильнее и, конечно же, стал любить ещё больше родителей, которые меня поддерживали по телефону в течение года: благо, что нам разрешали его использовать.

Вернувшись домой на поезде, первые два месяца мы просто гуляли с Андреем и отдыхали, как могли: надо было насытиться этим чувством свободы до беспамятства.

Позже мы решили пожить самостоятельно на съёмной квартире. Куда уж там без чёртовых денег, дорогой читатель? Пришлось найти любую работу, куда возьмут. Андрей стал батрачить в Бургер Кинге, – ресторане быстрого питания, а я устроился в дорожное хозяйство к отцу, – убирать мусор и чистить края дорог лопатой. В общей сложности мы проработали там около четырёх-шести месяцев. Мы экономили на всём, как могли (доходило до абсурда). Даже мыться можно было ходить после бассейна в душе заведения, где, повторяюсь, работала мама Андрея. И, когда за месяц показания счётчиков воды достигли крошечных двухста рублей, хозяйка даже посмеялась, спросив, моемся ли мы вообще. Питались скромно, в основном супом и кашами, но надо отметить: всегда полезной и сытной пищей. Отсюда напрашивается вывод, что люди иногда расточительно пользуются деньгами.

Параллельно работе, по вечерам я готовился сдавать экзамен по биологии, а остальное уже было не нужно. Почему такая смена направления после лингвистики? Это только чёрт знает. Взвесил все за и против, из меньших зол выбрал предмет ближе по душе, хотя и знал его плохо.

Несмотря ни на что, за два месяца мне удалось его сдать на средний балл. Тут заслуга и моя, и школьной учительницы, которая согласилась мне помочь бескорыстно уже после армии, когда я к ней обратился за помощью. Таких людей я очень уважаю. Им бы памятник ставить при жизни.

И вот, товарищи, я отправился в славный город Киров, где успешно поступил в университет уже во второй раз в своей жизни. Только теперь магическим и неведомым образом между биофаком и ветеринарной медициной я остановился на последнем варианте. Здесь-то и началось самое интересное.

Глава 2. Заселение в общежитие. Первые знакомства

На всякий случай я приехал в город двадцать восьмого августа – на несколько дней раньше, чтобы обустроить быт и привыкнуть к новому месту. Тем не менее, таких как я было немало: молодые ребята, которых я ещё совсем не знал, уже выстраивались в очереди за справками в главном корпусе тогда ещё Академии (старое название университета), а после шли в первое общежитие, где им непосредственно выделяли комнаты: кому-то на двоих, а кому-то, как и мне, на троих человек. Наконец, дождавшись своей очереди, я направился с тяжёлыми сумками на четвёртый этаж общежития в комнату №78. Одно место было уже занятой чьей-то сумкой. Как позже выяснилось, его предусмотрительно занял один из моих соседей. В комнате было очень грязно и пыльно. Повсюду были разбросаны остатки мусора и бытовых вещей, которыми уже давно не пользовались. По-хорошему нужен был ремонт. Я решил основательно навести порядок: собрал весь хлам, протёр свои полки в шкафу влажной тряпкой, не забыв и про стол, в конце концов вымыл пол. Обожаю потом голыми ногами ходить по чистому полу, только ради этого чувства бы убирался, оно помогает мне иногда перебороть лень, когда действительно пора взять швабру в руки.

Моими первыми друзьями в общежитии, как ни странно, стали рыжие тараканы. Товарищи, мне и самому неприятно писать про них, но не отметить этого факта не могу. Всё-таки это извечная проблема многих общежитий, тем более в небольших городах. Поначалу было мерзко их замечать, но потом я устраивал им бойню: как будто затеял истребить биологический вид в отдельно взятом ареале обитания – студенческом общежитии. Ничего не помогало, они всё равно появлялись раз за разом. Особенно неприятно просыпаться и видеть шевелящиеся усы на тумбочке в десяти сантиметрах от лица. И тогда я начал думать. Вспомнил, как мне предлагали один способ по борьбе с ними: ещё в Сыктывкаре (так называется моя малая Родина) моя соседка сверху – тётя Валя – травила их с помощью борной кислоты, рассыпая её на приманках в виде варёных яиц или сладкого варенья. Вот тогда только эти твари перезаражали друг друга и начинался геноцид тараканов, как бы это забавно ни звучало. Но давайте всё-таки вернёмся от насекомых к человеку разумному.

Когда в комнате после моей уборки стало чисто и даже приятно жить, я подкрепился остатками выпечки и бутербродов, которые мне всегда с любовью отправляла моя бабушка в дорогу. Казалось бы, порядок в доме, желудок набит, так чем теперь заниматься? Я совершенно не знал, куда себя деть. В ближайшие два дня мне было очень скучно и грустно, так как все мои друзья либо остались в Сыктывкаре, либо уехали в другие города устраивать свою жизнь.

Я не нашёл ничего лучше, чем отправиться гулять и осматривать достопримечательности Кирова, захватив с собой пустой рюкзак – мой обязательный атрибут прогулки, ведь он всегда может пригодиться в самый важный момент. Город я не знал совершенно, поэтому пользовался картами на своём телефоне. Благо, хотя бы погода меня радовала. Последние дни августа были по-настоящему летними: ещё не спала медленно уходящая жара, можно было бродить весь день в одной футболке и шортах, также нацепив кепку, чтобы не приходилось всё время щуриться. Люди были благодарны каждому колыханию ветерка и участку тротуара, где могла образоваться тень от домов или деревьев. Палящее солнце вполне справлялось со своей природной миссией, но спасибо ему, что, в принципе, было терпимо, а местами и хорошо. В такие августовские дни я каждый год вижу более счастливые лица прохожих: многие рабочие люди в отпусках, школьники и студенты ещё цепляются за последние моменты беззаботной лёгкости. На улице царила атмосфера чего-то прекрасного и трудно передаваемого. Ко всему этому я всегда рад чему-то новому и интересному, а тут был новый город и впереди лучшие годы жизни.

Мой маршрут складывался наискосок от общежития через весь исторический центр города. Одной из моих любимых улиц стала Спасская: сначала может показаться, что на ней нет ничего примечательного, но затем, если вы наберётесь немного терпения и спуститесь по ней вниз, увидите, как разворачивается пешая брусчатка из камней, на которой множество местных украшений: помимо скамеек и двойных фонарей, расставленных с соблюдением определённых расстояний, что добавляет изысканности этому, данную маленькую площадь возглавляет скульптура «Место встречи», являясь памятником влюблённых мужчины и женщины, выполненном в стиле Дымковской игрушки – народного достояния Кирова. Между дамой и кавалером красуются часы, циферблат которых подвешен на закруглённом столбе. На памятник с обеих сторон площади смотрят окна и двери зданий: часто в виде больших арок. Сами здания представляют собой Краеведческий музей, Музей истории мороженого, Музей истории шоколада. В нескольких метрах от памятника расположен старинный автомобиль чёрного цвета, куда часто забираются люди для фотографий. Ну и конечно не обошлось и без современных кафе, магазинчиков со сладостями, кофеен и прочих забегаловок, которые только портят своим видом всё историческое наследие города. Проклятый капитализм. Но что поделать? Все живут, как могут.

Помимо эстетического удовольствия, которое я испытал при виде вышеупомянутого памятника, мою голову, буду честен, сразу же посетила мысль, что я обязательно посещу это место с девушкой, если найду себе кого-нибудь в этом городе: уж слишком там романтично.

За время двухдневной прогулки мне ещё удалось осмотреть палеонтологический музей, где я был самым заинтересованным посетителем: ведь если я уже зашёл туда, надо брать от этого максимум. Никто больше так не читал все описания на стенах, как это делал я, но мне было всё равно, даже если бы я не запомнил этого. Здесь больше всего привлёк моё внимание образ археоптерикса – переходной формы пресмыкающегося и птицы, а также ближайшие виды человека: австралопитеки, неандертальцы и прочие.

Рядом я заскочил и в парк Аполло: там профессиональные фотографы представляли свои работы на больших плакатах, которые тянулись вдоль аллеи деревьев.

Не забыл я и про театральную площадь, неподалёку от которой меня радужно встретил своими освежающими брызгами воды местный фонтан, падающий каскадом на своё основание. Забегая вперёд, скажу, что я в нём искупался, но это отдельная история.

Одной из самых главных достопримечательностей Кирова, конечно, является Александровский сад с близлежащей набережной. Сад по периметру ограждён чёрным металлическим забором, имеет несколько входов с разных сторон, и, насколько я помню, попасть внутрь удавалось даже ночью. Когда я в первый раз, изрядно уставши, добрался до него, то нисколько не пожалел. На входе передо мной развернулась длинная и широкая аллея, по краям которой росли деревья, среди которых были берёзы, липы, рябины и черёмухи. Также можно было отдохнуть на местных скамейках, которые часто были заняты, перезагрузить мысли, написать стихотворение или роман. Источников вдохновения в саду было великое множество. За краями аллеи было посажено много деревьев, но уже более хаотично, среди них были переплетены узкие тропинки. Сама аллея заканчивалась возвышенной ротондой. Она одна, сама по себе, уже заслуживала внимания. По её периметру были образованы перила, на которые часто облокачивались туристы для незабываемых фотографий. В центральной части ротонды её мощные белые столбы служили основанием для круглого купола с полушаровидным возвышением. Поднявшись по лесенке вверх, я заметил одинокое пианино: сюда часто приходили музыканты, чтобы поиграть на свежем воздухе, при этом часто завоёвывая положительное внимание окружающих.

Я навсегда запомнил, что в сад нередко приезжали молодожёны для создания счастливых свадебных фотографий, особенно на ротонде. В другой части сада можно было заметить высокий мост, под которым проезжали автомобили. Ограждения моста были увенчаны большим количеством замочков: так здесь после свадьбы скрепляли узы брака, а ключи могли сбрасывать прямо вниз в лесную зону. В такие минуты я всегда мыслил романтично и позитивно: представлял, что это могло произойти и со мной когда-нибудь.

За эти дни я также успел узнать о лучшей столовой нашего города. Почему лучшей, спросите вы? Потому что там можно действительно вкусно и сытно отобедать за самые низкие цены по городу. Имя этой великой кормилицы – «Колобок». Когда мне было лень готовить в общежитии, я всегда ходил именно туда. На тот момент, а это было пять лет назад, можно было поесть на сто двадцать-сто тридцать рублей, при этом взяв суп, пару кусков хлеба, гарнир с котлетой и компот. Как вы можете заметить, даже в столовой я всегда пытался покушать, заказывая домашнюю пищу, ведь как ни крути, тоска по родному гнёздышку и маминым с бабушкиными харчами давали о себе знать иногда.

Прошло два дня. Ко мне приехали мои будущие соседи по комнате. Первым был Саша. Он, кстати, и оставил свою сумку заранее (о чём я писал выше), тем самым заняв отдельную койку. Саша был худощавого телосложения и среднего роста парень с тёмно-русыми волосами, которые лежали немного рваной чёлкой набок, а виски были у него выбриты коротко. Одевался Саша, насколько я помню, всегда стильно и со вкусом: любил носить клетчатые рубашки, яркие кофты и балахоны, зауженные книзу брюки или джинсы, также не забывая про атрибуты в виде часов или колец и цепочек. В общем он был этаким красавчиком из американских фильмов, но при этом сверхамбициозным парнем, поэтому в дальнейшем он стал ведущим на большинстве общественных мероприятий вуза. По характеру был весьма общительным, даже очень, открытым, надёжным, ироничным (любил острить над людьми).

Затем приехал Никита. Он был среднего роста, со светлыми волосами, зачёсанными набок, мускулистого телосложения. Одет был не так пёстро как Саша, но также со вкусом, отдавая предпочтение рубашкам и джинсам. Характер у Никиты был непростой: он был более закрытым человеком, предпочитая лишний раз не сотрясать воздух на трёп, но нам всё равно удавалось его разговорить иногда, ведь к каждому человеку нужен свой подход.

Мы с парнями без проблем нашли общий язык, деля одну комнату. Называли мы себя сокамерниками или арестантами. Саша вообще во время первой беседы спросил у нас, верим ли мы в Бога, тем самым ещё раз показывая свою любовь к провокациям и колкостям. Но потом, он же заметил очень забавную вещь, сказав нам: «Заселили, блин, трёх аморалов в комнату».

Саша был прав: мы могли смеяться над самыми ужасными и аморальными вещами. Но в этом и прелесть юмора: пока шутка остаётся шуткой, у неё не должно быть каких-либо границ. Самое главное – знать, в какой компании уместно говорить, что угодно, а в какой лучше держать язык за зубами.

Начались первые учебные дни. Основная образовательная программа включала в себя анатомию и гистологию животных, всё остальное на первом курсе накладывалось отдельно, многие предметы были общеобразовательными. На физкультуре мы с парнями очень любили играть в волейбол в зале, либо заниматься на улице в тёплое время. С Никитой мы даже оставались дополнительно, чтобы подольше поиграть.

По вечерам после учёбы каждый убивал время по-своему. Саша сразу же записался в студенческий актив, чтобы участвовать во всех местных и региональных конкурсах, где можно было хорошо реализовать свой творческий потенциал. Бывало, он работал диджеем в ночные смены, после чего благополучно спал на лекциях. В общем, как я уже говорил, амбиций у Саши было хоть отбавляй. Мы с Никитой играли в недавно купленный контр-страйк со своих ноутбуков. Игра не самая приятная. Она не из тех, где вы просто получаете удовольствие. Здесь надо обыгрывать оппонентов исключительно своими навыками и мозгами. Поэтому без трёхэтажного мата не всегда обходилось. Порой злость меня переполняла до предела. Никита справлялся попроще: хоть и гневался, но спокойнее относился. Через какое-то время играть Никите попросту надоело и он, как обычно, пополнял свою и без того умную голову новыми знаниями из различных видеороликов на самую разную тематику. Я, в свою очередь, либо играл один, либо смотрел фильмы, изредка мог выбраться на улицу – разве что за продуктами.

Мои тоска и одиночество съедали меня ещё пару месяцев. Я совершенно не знал, чем заняться, куда податься. В свободное время я был предоставлен сам себе. Надо было это время чем-то заполнять. Перед тем как поступить в эту Академию, я совсем не стремился к новым знакомствам и шумным весёлым компаниям, ограничиваясь общением с парочкой проверенных годами друзей. Здесь же моя личность кардинально изменилась.

Глава 3. Поиски пристанища

В одном из разговоров с Сашей я узнал от него, что у нас в Академии есть различные спортивные и творческие коллективы. На волейбол, который мне нравился ещё со старшей школы, я сходил один раз. Там был тренер, который предложил мне показать, что я умею и как двигаюсь. Это очень долго продолжалось, пока я совсем не устал. Затем он спросил:

– Ты всё?

– Ну да. Я уже устал просто так бегать и набивать. И сегодня будут вообще люди на тренировке? – поинтересовался я.

– Вчера приходили. Все сразу играть хотят, а тренироваться не хочет никто. Раньше хоть первыми по городу были регулярно. А сейчас в тройку бы выйти. Ну ты приходи если что по вторникам и четвергам. Да и дома тебе надо посмотреть роли игроков, понаблюдать за чемпионатом России, – сказал тренер.

Учитывая, что секция разваливалась, полноценного состава не было, и первое впечатление о тренере было не самым приятным (поскольку он возводил спорт во что-то более важное, критикуя тех, кто ушёл в КВН или другие коллективы, обосновав это лишь замечанием, что «спортом надо заниматься, а не этой ерундой»), я решил всё-таки найти себе другое применение.

Не так давно наш первый курс заставили вместо одной из лекций пойти на спектакль в большой актовый зал. Местный студенческий театр «Форум» выступил настолько ярко и живо, что даже меня, человека, которому не сдалось всё это искусство и творчество, человека, который в этой жизни практически не прочитал ни одной книги и не сотворил ничего интересного, смог привлечь так, что в моей голове закралась сомнительная мысль: «А может мне тоже попробовать? Вдруг меня возьмут? Всё равно мне очень скучно всегда. Чем чёрт не шутит?»

В курсе всех новостей и студенческой жизни был, конечно же, Саша. И вот, сходив на собрание, в котором объявляли набор и объясняли все требования, мы решили себя попробовать. Позже Саша всё-таки передумал, уйдя в другие проекты и коллективы. А мне предстояло показать своё мини-выступление. Предлагалось прочитать стихотворение или монолог. Подобного опыта у меня не было от слова совсем. В качестве творческого номера мой выбор пал на монолог «Всему чужой» князя Мышкина из романа Достоевского «Идиот». Я нашёл видеоролик с грустной мелодией, позаимствовал её. Монолог звучал следующим образом:

«Что меня мучило тогда?.. Мучило, что всему этому я – чужой. Что же это за пир, что же это за всегдашний великий праздник, которому нет конца и к которому тянет меня давно, всегда с самого детства и к которому я никак не мог пристать… Каждое утро восходит такое же светлое солнце; каждое утро на водопаде радуга; каждый вечер снеговая, самая высокая гора, там, вдали, на краю неба горит пурпурным пламенем; каждая „маленькая мушка“, которая жужжит около меня в горячем солнечном луче во всем этом хоре участница: место знает свое, любит его и счастлива; каждая травка растет и счастлива! И у всего свой путь и все знают свой путь, с песнью отходят и с песнью приходят. Один я ничего не знаю, ничего не понимаю, ни людей, ни звуков, всему чужой… И – выкидыш…»