Лекарики
Андрей Семке
Одна знакомая дама сказала, что, когда ей плохо, она берет мои книги и читает рассказы. Они, как витамины и антидепрессанты, превращают жизнь в чудоремию. Лекарики – это пересказы историй, реальных, жизненных. Эта книга о любви. Я очень хочу, чтобы все любили и были любимы. Когда человек любит и любим, у него автоматически есть всё – желание жить, творить, радоваться каждому дню, нравиться, быть здоровым, весёлым, счастливым! Будьте любимы и счастливы, счастье – не цель, счастье – образ жизни.
Лекарики
Андрей Семке
© Андрей Семке, 2023
ISBN 978-5-0060-2244-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Лекарики
Название этой книги не случайно. Одна знакомая дама сказала, что, когда ей тошно, она берет мои книги и читает рассказы. Они, как витамины и антидепрессанты, превращают жизнь в чудоремию. Лекарики – это пересказы историй, реальных, жизненных. Эта книга о любви. Я очень хочу, чтобы все любили и были любимы. Когда человек любит и любим, у него автоматически есть всё – желание жить, творить, радоваться каждому дню, нравиться, быть здоровым, весёлым, счастливым!
Прошу прощения за описки, ошибки, опечатки. Главное, чтобы их не было в вашей жизни! Будьте любимы и счастливы, счастье – не цель, счастье – образ жизни.
Лекарство от депрессии
Кто виноват
– Вчера пришёл к врачу после ковида на обследование, говорю, что ноги крутит. А он мне в ответ, а что вы хотите, это ковид.
– Это ещё мелочи. Вот я вчера пришёл к глазнику, говорю, мол, правый глаз почти ничего не видит, болит зараза, слёзы из него текут ручьём. Врач меня успокаивает и говорит, это теперь навсегда, ковид – зараза такая, смиритесь.
– Ребята, что вы за ерунду плетёте. Был я у хирурга, шило в ногу воткнул, а оно с крюком, как у якоря, назад не выходит. Показываю врачу: «Вытащи шило из ноги, болит сильно». А он мне в ответ: «Вы ковидом болели?». Отвечаю: «Болел». «Тогда вытащу», – смирился доктор. Вытащил он мне шило, а в справке пишет: «Переболел ковидом. Инородное тело в бедре – последствие этой болезни!»
Холодец
– Я тёщу обожаю, и она меня тоже. Да что там обожаю, люблю безмерно. А всё почему? А потому, что я холодец готовлю такой, что она готова мне всё простить, лишь бы я его сделал. Тогда она друзей собирает, знакомых, всех угощает и приговаривает: «Это мой зятёк, кудесник, сотворил!» Так и говорит: «Сотворил».
– И что же в вашем холодце такого изумительного? Поди ноги и кости свиные да говяжьи.
– А не скажи! Купил я кастрюлю огромную двадцатилитровую, специально, чтобы холодец варить. На рынок иду, самые лучшие голяшки свиные выбираю, потом коленки говяжьи, затем лапки куриные. Всё это хорошо обжигаю, у меня есть специальная паяльная лампа для этого. Налью в неё чуток бензина, зажгу и каждую ножку аккуратно огоньком пройду, чтобы на ней ничего лишнего не осталось. Потом все култышки на дно кастрюли кладу, посыпаю всё черным перцем горошком, мелко режу лук и морковь, а ещё приправа у меня есть особая. Ставлю на огонь, только пену серую снимаю, чтобы бульон был светлым. Пока всё на огне стоит, чарочку выпью, а всё, что на дне рюмки останется, в кастрюлю выливаю. Так вот часов пять-шесть готовится.
– И сколько за это время чарок можно опрокинуть? Так и не дождешься, пока приготовится всё, усохнешь от змия-то?
– Я аккуратно пью, с закуской, чтобы не захмелеть сильно. Да ещё же надо яичко отварить, морковку красивыми звездочками нарезать, петрушку нашинковать. Это всё для украшения. Нальёшь бульон в форму, а сверху овал яичка с желтком посередине, по краям морковь оранжевая звёздочками и чуток зелени разной. Когда застынет, такая красота, Пикассо и не снилось с его «Звёздной ночью».
– Так её Ван Гог написал.
– Знаю, поэтому Пикассо она и не приснится. Приеду к тёще с холодцом, по дороге вина куплю красного, соленьями её подвал богат. Стол накроем, а друзья и знакомые ко времени сами подтянутся. Два дня гуляем. Холодец спасает, весёлые, а не пьянеем. Так что не знаю: любит меня тёща или нет, а вот мой холодец знатный она точно любит.
Раб или не раб
– Рабство в мире думаете уничтожено давно? Ничего подобного, как существовало, так и будет существовать. Вот мой отец говорит, что он рабовладелец. Скажешь ему, что это не так, он рассмеётся…
Марик был отменным водителем такси. Он знал дороги, казалось даже, что он знает все колдобины и ямы на них. С улыбкой на лице приветствовал гаишников, здоровался с местными путанами и рассказывал истории про то, как живут местные, на чём поднимаются, кто чем дышит, кто о ком что говорит. Радиосплетня только в роли водителя такси.
– Мой отец – великий рабовладелец. У него отары овец, ему же нужны люди, которые бы за скотом смотрели. Он приезжает в полицию, даёт пятьсот рублей, а ему пять бомжей. Он их искупает, в душе вымоет, одежду даст, накормит и научит, как за овцами ухаживать. Вот так и становятся рабами, за еду, воду и постель. Работают на него и день и ночь, отец у меня добрый, он их не бьёт, учить учит, но не бьёт. Не хочешь работать – уходи, никто тебя не держит, а хочешь кушать, в чистой одежде ходить, спать в тёплой постели, тогда изволь отрабатывай.
Марик посмотрел на пассажиров. Понял, что все устали от его болтовни, но репутацию коммуникабельного водителя нужно было оправдывать, и он продолжил:
– Были, конечно, такие, которые убегали. Один раб украл лошадь и овцу, так его нашли, всё у него забрали и с богом отпустили, так бедняга в горах замёрз, зимой дело было, холодно. Зачем бежал, зачем воровал, работал бы себе и работал, был бы и сейчас живее всех живых. Так что рабовладельчество непобедимо, а в нашей стране и подавно.
Хочу поговорить
– Хочу кучу всякого спрашивать. Но держу себя в узде.
– Спрашивай, ты же не лошадь, я тебя из узды выуздю.
– В русском языке нет такого слова.
– Как нет? Есть, ещё тыуздю, яуздю, мыуздим, всемуздю.
– Всемуздю будет моим фаворитом! Гравитационно-морально сложный и программный.
– От веснушчато-экстремумно-всемуздюямочной красотки слышу.
Добромер
– Как измерить, что превышает: количество доброго и хорошего, что ты сделал в жизни, и как определить количество плохого?
– Для этого есть специальный прибор, называется добромер. Сначала его нужно откалибровать. Сделать доброе дело, а затем плохое, равнозначное доброму. Тогда стрелочка прибора установится на нуле. Теперь можно измерять. Всё что в жизни сделала хорошего на одну чашку добромера, все, что сделала плохого, на другую. Всё просто. Понятно?
– А в каких единицах измерения идут вычисления?
– В добряках или злокляках, в зависимости от того, какая чаша перевесит.
– Ах, вот ты какой, настоящий научный подход. Теперь всё стало на свои места.
Рот в рот
Дуська и Тортилла. Именно так звали маленькую собачку и водяную черепаху. Появились они в доме одновременно. Дуську, замёрзшую и трясущуюся, подобрали на улице. Видимо, прежние хозяева наигрались со зверьком. А вот черепаха приползла сама и поселилась в водоёме во дворе. Первым делом Тортилла сожрала всех головастиков, а потом и вовсе начала охотиться на проползающих мимо улиток и воробьёв, которые норовили поплескаться в прохладной воде небольшого пруда.
Дуська же, впервые после долгого времени попавшая во двор, принялась изучать местные достопримечательности. Пруд с черепахой стали для неё наиболее интересными объектами. Она долго виляла хвостом и пыталась даже гавкать на Тортиллу, но та безмятежно грелась на солнышке на небольшом островке из корней местной лилии.
Когда гомон от назойливой собаки черепахе надоел, а Дуська на секунду потеряла контроль за ситуацией и решила полакать воды из пруда, они встретились. Тортилла посчитала зверя за хороший ужин и рывком, резким, мгновенным вцепилась в нос Дуськи. Та, ошалевшая от происходящего и, видимо, не ожидавшая такого злодейства от медлительной и нерасторопной обитательницы пруда, заскулила и начала мотать в разные стороны головой, что создавало ещё более комичную ситуацию. Черепаха же не отпускала нос собаки и получалось так, что повторяла все движения Дуськи.
Хорошо, что рядом были хозяева и быстро приняли меры по спасению одного зверя от другого. Правда, было совсем непонятно, кого от кого спасали.
В общем операция «рот в рот» завершилась тем, что Тортилла и Дуська больше друг с другом не общались. Собачка обходила пруд стороной, а черепаха медленно плавала по своим просторам в поисках заблудших виноградных улиток и зазевавшихся воробьёв.
Вы готовы?
Скоро на пенсию. Наконец-то. Ждал этого столько времени, и вот наступил момент, когда свобода, море времени, можно заняться самим собой, начать путешествовать или чего-нибудь вытворять.
Но оказывается: не всё так просто. Вот когда моя мама готовилась выходить на пенсию, ей одна знакомая прямо так и сказала:
– Милочка, к пенсии надо готовиться заранее. Как только наступит этот счастливый момент, всё будет в доме происходить внезапно. В первую очередь сгорит холодильник или стиральная машина, так что перед уходом на заслуженный отдых надобно их поменять на новые. Потом готовьтесь к проблемам с водой или электричеством, в одно мгновенье придётся менять счётчики, перегорят пробки. К этому надо готовиться заранее. И это ещё только цветочки. Как только мелкие проблемы закончатся, начнутся проблемы посерьёзнее. Надо хорошо подлечиться. Иначе, как только появится свободное время на пенсии, его займут походы в поликлиники и аптеки… Продолжать?
Пенсия, скоро, совсем скоро пенсия. Пойду, начну готовиться. С чего только начать? Со стиральной машины или со здоровья?
Проклятье соседей
Николай решил поступать в консерваторию, это был сложный выбор, который вряд ли бы одобрили пацаны со двора, но его жизнь, превратилась в музыкальное проклятье, которое семь лет звучало в квартире слева, справа, сверху…
Он помнил все музыкальные ритмы и всю программу музыкальной школы наизусть. А начиналось всё с девочки, которая жила за стеной, и родители которой поставили пианино прямо к стене Николая. В девять часов утра, как бой курантов, начинались такты «Полонеза» Огинского:
– Ту, ту, тууу, ту ту-туруру, ту, ту, ту, туууу, ту, ту, ту, туууу, ту, ту, турууу, турууу….
Полтора часа сверлящая мозг, угнетающая музыкальная пытка. Потом полчаса перерыв, и уже сверху соседская девочка-скрипачка начинала:
– Тарарам-тарарам-тарарам пам, тарарам-тарарам-тарарам, тарарам-тарарам-тарарарам пам, тарарам-тарарам-тарарарам, там тарам пам пам пам пам пам, там тарам пам пам пам пам, пара пара пам…
Два часа пампамов заканчивалось новой пыткой. Очередной вундеркинд начинал разучивать «К Элизе» Людвига Бетховена, и это добивало Николая, он выходил из себя, брал гаечный ключ и начинал стучать по батареям. Таких барабанщиков было много, но молодые дарования на все стуки и бранные слова отвечали:
Там-там-там-там-там-там-там, тарарарам, тарарарам, тарарарам… Там, там, там, там, там, там, там, тарарарам, тарарарам…
Николай решил стать учителем музыки и поменять всю программу, чтобы больше никогда не слышать траливали, тили-тили…
Котик
В переполненную маршрутку зашла дамочка в красном платье, с большой красного цвета подушкой, на которой лежал серый, перевязанный бинтами кот. Тут же нашлись доброжелатели, которые уступили девушке место. Кот был пушистый, лощённый, откормленный, массой килограммов десять не меньше. Он спокойно лежал на подушке, у него были свои какие-то только ему понятные мысли, глаза были заплаканные и грустные.
По маршрутке сразу поползли сочувствующие фразы:
– Бедняга, видимо, досталось…
– Весна, она такое с котами творит, хорошо, что жив остался…
– Да, человеку пережить операцию тяжело, а тут такое…
Кот спокойно лежал на огромной подушке и только моргал своими глазами, из которых текли и текли слёзы, и нежился от того, что хозяйка гладила ему за ухом. Ему было не до всех этих реплик, у него кошачье горе, его кастрировали…
Настоящий друг
Когда Женьке было пять лет и он ещё не умел читать, в его друзьях числились ребята постарше него. Мальчишка считал, что друг – это тот человек, который не подведёт и в беде не бросит, который с соседскими мальчишками драться будет за тебя, не предаст ни при каких обстоятельствах, поделится корочкой хлеба, посыпанной сахаром. Таких друзей у Женьки было двое: Сашка, который ругался матом через каждое слово, и Вовка, который свистел громче всех в районе, поэтому последнего всегда брали на дело. Если что, то тот так свистнет, что всем понятно атас, надо тикать, иначе всё пропало. Правда, иногда Вовка свистел просто так и от этого свиста у мальчишек проползали мурашки по телу.
Рядом с их улицей был большой сад с персиками. Это была главная достопримечательность в округе, и друзья каждый день как на дежурство ходили в сад, вернее, к охраннику деду Пете. У охранника в заначке всегда было ружьё с патронами, почерневший от времени чайник с заваренным чабрецом и какие-нибудь сладости. Мальчишкам же главное было усмотреть самые персиковые деревья, чтобы потом их обнести. Пока одни заговаривали дедушку всякими небылицами, другие рыскали по саду и метили деревья, на которых были самые большие и вкусные персики.
