Взгляд перешёл в сторону трёхметровой металлической цистерны, из которой махала рукой рыжеволосая девушка. На бледной ладони её виднелись вкрапления засохшей грунтовой краски.
– Здравствуй, Алиса.
– Как тебе моя стрижка? Удлинённое каре.
– Очень похожа на волосы, – улыбнулся парень.
Девушка засмеялась:
– Да уж, причёской тебя не удивить. Постой ещё секунду, у меня для тебя кое-что есть, – она полностью вылезла из цистерны и побежала вглубь изгибов древних металлических конструкций.
Данила, не понимая, что от него требуется, через какое-то время начал свою работу…
– Вот, это тебе, – девушка появилась так же внезапно, как и исчезла – в руках она держала коробку с пазлами.
– Спасибо… наверное. А зачем мне пазлы?
– Так Новый год же скоро. Подарок.
– Спасибо…
Алиса застыла в ожидании, радостно смотря прямо на него.
– Что? У меня ничего для тебя нет… я, собственно, и к пазлам не был готов.
– Но ведь праздник же, – в её потухшие глаза очень быстро пришло надменное смирение. – Ладно, давай продолжим работу.
Вдруг нахлынувшая апатия обуславливалась ещё и тем, что к их запястьям были пристёгнуты электронные браслеты – «приборы для отслеживания рабочей деятельности» – выдающие руководству информацию о местоположении субъектов, их кровяное давление и сердцебиение. Изначальной задачей подобных браслетов было выявление болезней и предотвращение летальных случаев среди рабочего состава. Но заводское руководство быстро осознало все выгоды получаемой информации, и теперь спокойный пульс работника может показаться начальству подозрительным.
«Хотя с новыми законами стоит ли бояться наказания?»
– Какие рычаги давления могут применяться к нам, если деньги больше не имеют силу?
– Я тебя не понимаю, – рыжеволосая малярша услышала сказанные вслух размышления Данилы.
– Тебе разве сегодня не приходили госновости?
– Я их сразу удаляю. Толку от полученного знания нет, зато появляется огромная возможность не выспаться ночью. Это плюс к закрепляющейся аритмии сердца.
* * *
11:45
Приятное тепло, обволакивая желудок, расходилось по всему телу, когда Данила глотал разжиженные гранулы овсяной каши. Чай с лимоном и имбирём – как единственный катализатор вкусовых ощущений – добавлял трапезе небольшой налёт удовольствия.
– И что, Олегыч, вкусно? – смуглый старик весело косился на собеседника сквозь венозные морщины век.
– Дело не во вкусе. Не в удовольствии. Это единственная не порошковая еда, которую я могу себе позволить.
– Брезгуешь порошком? Зря! Я раскрою тебе секрет – твоя еда тоже сплошная химия. Только ещё и безвкусная. На, возьми говядинки…
– Спасибо, я откажусь.
В пятнадцати квадратах тускло освещённой комнатки стало тихо. По ту сторону обеденного стола сидело ещё трое рабочих; тучный человек напротив в упор смотрел на Данилу, но глаза его не видели парня и еле заметно подёргивались.
– Сань, чё смотришь? – в толстяка полетели частицы каши с чаем.
– Военную хронику. Наткнулся на довольно интересный блог солдата пятидесятых годов, – бегающие глаза остановились, приобретая осознанность, и посмотрели на собеседника, – мальчуган воевал с камерой на голове, вёл онлайн-трансляцию. Недавно кто-то сделал склейку и выложил в сеть посерийно.
– Не может быть! – теперь в человека полетел заменитель говядины с быстрорастворимым картофелем. – Его должны были сразу посадить за измену родине! Записывать на камеру все военные действия и выкладывать в сеть? А если враг увидит?! Это точно постановка, и сейчас бы оригинал не пропустили бы в сеть…
– Да кому это надо? Это ж хроника. Власти только и занимаются тем, что оправдывают свой террор ошибками предшествующих им правящих сегментов. Им только в радость видос про несостоятельность нашей армии в прошлом – это как причина её слабостей и спустя сто лет. А то, что этот пацанёнок должен был быть расстрелян как изменник – ты слишком хорошего мнения о наблюдательности власти. Никакой Большой брат за нами не следит.
– А что за мальчуган-то?
– Зовут Митрофан Космодемьянов. А канал – «Тайны войны». Гляньте, если интересно.
Данила куском булки стёр остатки каши со стенок термоса, положил в рот и запил всё чаем:
– Всё, всем приятного сна, – сказал он, вставая со скамьи. Самодельные нары со скрипом приняли уставшее тело, быстро заполняя сознание радостью безмыслия.
13:00
– Даниил Олегович, вы давеча интересовались, дословно: «рычагами давления на вас начальством». Спешу вам сообщить, что зарплата у вас не исчезнет без вашей помощи. Но к вашей зарплате теперь полагаются ещё и государственные льготы, которых вы также можете лишиться. Так что не беспокойтесь и продолжайте свою работу, – человек в чёрном костюме повернулся к следующему работнику: – Валерий Валентинович, вот ваш чертёж. Внутренние втулки насоса без резиновых прокладок…
Плотная стена металлической пыли обволокла Данилу, когда он вышел из затхлой каморки в искорёженные пространства ржавой стали и гнилого дерева. Секунду он наблюдал сквозь воздух заводской мир – где-то, среди этого кладбища былых цивилизаций, его ждала огромная катушка медного кабеля и четыре часа монотонной работы.
?
* * *
17:00
Гудок к окончанию рабочего дня совершал ежедневный реверс человеческой деятельности. Стабильный откат тысяч судеб, для того чтобы на следующее утро начать всё сначала.
Как в перематываемой назад плёнке, Данила прошёл охранный пост и сквозь туман сигаретного дыма спустился в метро.
Плотно утрамбованный людскими телами, он позволил себе расслабиться в вагоне ускоряющегося состава. Перед глазами возник блог солдата Третьей мировой войны 2156 года. Молодой парень, лет семнадцати, снимал своё лицо очень близко, от чего на заднем плане тяжело угадывался плацкартный вагон поезда. Идентифицировать пространство было возможно, скорее, из-за шума вокруг: плач матерей, неуверенные успокаивающие речи их детей, шелест одежды и брезентовых сумок.
Долгое время парень силился что-то сказать, но явное эмоциональное давление препятствовало речи, он просто смотрел в камеру, а губы его дрожали.
– Я, на самом деле, без понятия, что сказать. Мне… конечно, мне грустно, что вы сейчас не рядом… но… вы ведь знаете, что я люблю вас, – горькая улыбка тронула дрожащие губы, – и я надеюсь, вы разобрались с интернетом и сейчас смотрите. Я только хочу сказать… я обязательно вернусь!
Кадр оборвался, и монтажная склейка переместила начинающего блогера на несколько дней вперёд – появившееся казарменное пространство было заполнено коротко стрижеными подростками в военной форме. Каждый смотрел в сторону стены, где по неровностям белой краски ложился видеоряд проектора с нарезкой военных действий.
Под тяжёлый рок американской группы American System на медийную сцену выезжали огромные бронированные машины. Боевые ракеты разрезали небо, исчезая в недосягаемости зрительского взгляда. Флот Российской армии был представлен во всех вариациях положения камеры. Стройные ряды военного марша рябили в глазах своей безупречностью, а невидимый враг боялся и страдал где-то там – за пределами операторского кадра.
«Мы Русские! Нас не побеждали раньше, не победят и сейчас!» – заключительная фраза застыла мелкими волнами на неровных слоях настенной краски.
Аплодисменты и плавное затухание пространства.
«Улица Маркса, переход на станцию Достоевская», – механический женский голос сообщил Даниле, что пора выходить, призывая его поддаться формирующемуся людскому потоку.
Точкой пересечения двух веток метро стала маленькая старушка, что пела ещё неясную для слуха песню. Народ с большим усилием извивался и перешагивал сгорбившееся на коленях тельце, стараясь её не задеть. Но это удавалось не всем – грязные следы ботинок и рук обильно покрывали толстое зимнее пальто женщины.
Мясное течение несло Данилу прямо в её сторону, и с каждым убывающим позади метром парню становилось всё более некомфортно. Его максимальная отстранённость и незаинтересованность были призваны оправдать нежелание помочь нуждающейся, но лишь оставляли внутри парня зияющие пустоты. Периферия глаз проецировала в мозг вид несчастного человека, вытесняя все остальные мысли.
Наконец старушка осталась позади. Оставила Данилу с пониманием того, что он мог ей помочь, но не…
Внезапный звонок заставил парня дёрнуться. Приложение, отвечающее за распознавание мозговых волн, как и всё остальное – работало некорректно, поэтому он сразу же ответил на звонок, хотя думал это сделать в вагоне. Без возможности быть раздавленным многотысячной толпой. В голове раздался приятный женский голос:
– Даня, привет ещё раз, это Алиса.
– О! Привет. Не знал, что у тебя есть мой номер.
– А теперь и у тебя есть мой. Не хочешь увидеться?
Повисла небольшая пауза.
– Если ты откажешься, я пойму. Сегодня был тяжёлый день, и сразу после работы идти куда-то…
– Алиса, остановись! Я просто сейчас еду в… метро и параллельно пытаюсь выжить… да, я с удовольствием с тобой куда-нибудь схожу, где мне лучше вы…
Болезненная вспышка света ослепила глаза. Всего на мгновение. Прежде чем отправить сознание во тьму.
Алиса
«Связь оборвалась по техническим причинам. Пожалуйста, дождитесь повторного соединения или перезвоните позже», – механический женский голос не внушал доверия, заставляя руки девушки дрожать всё сильнее. Алиса заглушила машину и нажала кнопку аварийного сигнала, сзади сразу послышались гудки участников пробки – и без того безвыходная дорожная ситуация усугубилась.
Когда она соединила сознание с сетью, закадровый искусственный голос сразу же дал ответ на немой вопрос: «…серия терактов в питерском метро прогремела только что, в 18:32 вечера, в различных областях города. Установить масштабы катастрофы пока не представляется возможным…»
На онлайн-трансляциях очевидцев были лишь освещённые пламенем клубы дыма, пропитанные звуками массовой истерии.
«Что же делать?! Что делать?! Мамочка! Что мне делать?!» – Алиса не заметила, как выбралась из машины.
Никто из участников пробки ей больше не сигналил. Многие люди также начали выходить из своих машин, скованные шоком, не в состоянии дать отчёта своим действиям.
Как будто издалека, Алиса услышала звонок, перед глазами возникла надпись: «Мама».
«Ответить».
– Привет, мам.
Нервный, дёрганый голос почти простонал в трубку:
– Доченька! Доченька… Алис, с тобой всё в порядке?
– Да… да, всё хорошо. Я сегодня на каршеринге. Как у тебя дела? Судя по голосу, всё очень плохо?
– Ой, ну не начинай, а! Мы так давно не общались… тут такая ситуация, а ты…
Перед глазами появился второй входящий вызов: «Даня».
– Мам, прости, тут у меня очень срочный звонок, как-нибудь загляну к тебе… – и она перевела разговор: – Да, Дань, как ты?
– Алис, извини, видимо… сегодня встретиться не получится, – послышался хриплый шёпот сквозь безумные фоновые шумы. Девушка кивнула, не понимая, что собеседник её не видит, и Данила прервал связь.
Осознание того, что она стоит посреди спального района, в нескольких километрах от арендованной машины, пришло очень медленно и неясно. Алиса развернулась и позволила остаткам сил править ею в сторону дороги.
* * *
Густая кровяная капля начала деформироваться и пениться, попав на металлическую поверхность закипающего чайника, сразу прекратив свой бег. Кровь стекала с регуляторов освещения, стен и ручек дверей, – взрыв повредил электронику в голове, и теперь всё приходилось делать вручную. Кровь окрасила ванну, воду и лежащего в ней человека багровыми тонами. Она смешивалась с тонкими струями алкоголя, бегущими по щекам и подбородку, попадая ядовитыми каплями на израненную грудь.
Двухлитровая бутылка заводского «шила» хранилась у Данилы несколько лет, на всякий случай. «На чёрный день».
– Похоже, момент-таки наступил! Главное – не упустить свой блядский шанс! – и он сделал ещё пару глотков.
«Люди читают книги. Пишут картины. Играют в игры. Люди растворяют себя в минималистичных, упрощённых историях. Потому что реальный мир слишком сложен. Потому что в реальности никого из нас не ожидает счастливый конец.
Мы – герои, мы – злодеи, бандиты, захватчики. Мы меняем судьбы и решаем, кому жить, а кому умирать. Нами восторгаются и нас ненавидят!
Но потом книга закрывается, экран тухнет, холст замирает в бездействии – истощённые человеческим воображением, не способные больше дарить свои упрощённые миры.
И мы остаёмся прежними – теми, ЧЬЯ судьба стоит на кону. Теми, кто ожидает. Мы тот самый человек, что на секунду показался в кадре. Те, кого спасают, и те, кто не доживает до финала. Кто не умирает красиво или живёт достойно…»
Потерянные мысли безудержным хаосом гуляли в голове парня, пока жидкость не исчезла в бутылке. Пока не исчезла бутылка…
Исчезла боль…
Ничего не стало…
?
* * *
Алиса видела, как МЧС-спасатели выбивают дверь. Как санитары скорой помощи исчезают в деформированном дверном проёме. Видела, как они выносят обнажённое тело Данилы и скрываются в серой «газели» с красным крестом.
– Вам с нами не положено, – было пресечено её желание в сопровождении друга.
– Вам положено остаться и ответить на наши вопросы, – огромное создание, состоящее из большого объёма мышц и жира, в чёрной полувоенной форме, приблизилось и аккуратно взяло девушку под локоть, – пройдёмте.
– Что?! Я не… я… – начала сопротивляться Алиса, но пальцы следователя до боли сжались на её руке.
