Татьяна Гончарова "Не все герои носят халаты"

Не все герои носят халаты
Татьяна Гончарова

Что там, за школьной партой, за пределами родительского дома. Какая она, взрослая жизнь? Автобиографичная книга о взрослении, о людях и ошибках.

Татьяна Гончарова

Не все герои носят халаты

Глава 1

Часть 1

Когда я ещё училась в школе, меня часто посещали мысли о том, как сильно я хочу учиться в университете. Дело было даже не в том, что мне нравилось учить конкретные дисциплины. Хотя меня уже тогда привлекла литература, и я могла слушать про неё и говорить о ней часами напролёт. Мне хотелось жить жизнью студента: ходить на пары, веселиться с друзьями, выкручиваться из разных сложных и даже опасных ситуаций. Хотелось отделиться уже от родителей и подняться на следующую ступень взросления. Я романтизировала студенчество. Во многом на это сильно повлияли рассказы моей сестры Маши. Она была на восемь лет старше. И в один из самых сложных периодов всей моей жизни – пубертат, она как раз училась на старших курсах.

Приблизительно раз в полгода я приезжала к ней в гости. Она тогда жила в общежитии на юго-востоке Санкт-Петербурга. Именно в этом обшарпанном панельном доме на 6 этаже я увидела ту самую весёлую и безответственную жизнь, которая так манит любого школьника. Это были вечерние посиделки с друзьями, подъёмы в 6 утра, чтобы отключить будильник со слова: "Чёрт с ним" и занимательный процесс создания шпаргалок или, как их называла Маша, шпор. Как только не изворачивались ленивые и находчивые студенты, чтобы закрыть сессию на медицинском факультете. Дело это не из лёгких, если говорить начистоту.

Хочу рассказать вам несколько самых впечатляющих способов списывания на экзамене. Сразу оговорюсь, что микронаушники или телефоны совершенно не могли помочь. Мудрёные долгим опытом работы профессора научились ставить глушилки связи. Сколько бы я не называла это неизящным способом, его эффективность нет смысла оспаривать.

Создание шпор – это своего рода искусство. Примерно, как искусство продажи или обмана. Крайне тонкое и наказуемое. Я искренне верю, что в нём добиваются успеха только удачливые любимцы судьбы. Друзья моей сестры чаще всего практиковали два метода. Первый – переводилки. Как вероятно делали дети нулевых, приклеивали себе скотч со следом отпечатанного текста или рисунка. Так получался недолговечная и слабо заметная татуировка. Метод был хорош. Однако сложно было подобрать такое место на теле, где бы уместилось много текста и которые было бы незаметно для преподавателя. В общем-то кроме бедра в наборе с юбкой и руки с длинным рукавом ничего на ум и не приходит.

Второй способ мне нравится куда больше. Я и сама пару раз прибегала к его использованию. Для этого нужны кроксы или тапочки вроде них и собственно говоря, сама шпора. Лёгким движением руки шпору ты кладёшь, как стельку. При возможности и необходимости вынимаешь ногу и смотришь на заветные символы. Если приловчиться, то можно даже переворачивать шпору ногой. Кроме того, существуют разные вариации, как, например, ламинирование листа или использование другой обуви. Это достаточно тихо, быстро и незаметно. Разумеется, у этого способа тоже есть небольшой минус. Имя ему зима. Вряд ли во время январской сессии ты сможешь прийти в кроксах на экзамен и не привлечь лишнего внимания.

Я оставлю эти советы здесь. Пользоваться крайне аккуратно и только в случае крайней необходимости! Могу сказать, что шанс их удачного применения действительно крайне мал.

В общем, студенческая жизнь за пределами пар и сессий была для меня удивительно притягательной. Живя мечтами об университете, я усердно мучилась в старших классах. Нет, я не допустила ошибку. Именно мучилась, а не училась в 10 и 11 классах. Это было ужасно. В школе я шла на золотую медаль, поэтому мне нужно было подолгу зубрить абсолютно все предметы, даже те, что я не планировала сдавать и те, что мне не нравились по разным причинам. Если же я, будучи выраженным холериком, резко бросала учить какую-либо из дисциплин, меня тут же вызывали к завучу на воспитательный разговор. Единственным аргументом за продолжение моих мучений была злополучная золотая медаль. Теперь она пылиться у меня в комоде как самый важный артефакт…

Кроме того, по мере приближения экзаменов, рос градус давления на учеников с всех сторон: директора, учителей, репетиторов, родителей. Крайне тяжело было даже существовать в этом бесконечном стрессе, не то, что учиться 7 дней в неделю. Я бесконечно рада, что теперь для меня это не больше, чем просто воспоминание.

Так вот, после двух лет мучений наступило время кровавой бойни, когда падали духом даже самые стойкие, прозванное в нашей стране ЕГЭ. Я ни в коем случае не критикуют данную систему. Мне нравится эта задумка. Ведь так выпускники из разных уголков страны имеют равные шансы на поступление в лучше ВУЗы страны и получение качественного образования и нужных для работы связей. Однако драматизм, который разворачивают вокруг экзаменом, сложно переоценить. Тебя постоянно пугают, что ты не сможешь набрать хорошие баллы и поступить. Тебе внушают, что твоё будущее будет не так уж и светлым в случае неудачи. И ты начинаешь в это верить. Ты начинаешь тратить свои ценные нервы на какие-то экзамены, убиваясь в случае неудачи. Я не говорю сейчас, что нужно совершенно забыть об них и прекратить всякую подготовку. Я за то, чтобы бедные дети не переживали так сильно. Никакая неудача не способна перечеркнуть твою жизнь. Об этом важно говорить в каждой школе каждому ученику.

После длящегося несколько месяцев бесконечного беспокойства с экзаменами было покончено. Я не могу сказать, что я сдала их блестяще, но даже этого хватило для хорошего университета в Санкт-Петербурге. Безусловно, я могла столкнуться с более благоприятным исходом. Если бы попался вариант полегче или не такой строгий проверяющий, то я бы набрала больше баллов. Однако я имею то, что имею.

Так и наступил долгожданный этап моей жизни – студенчество.

Часть 2

Всю жизнь родители учили меня общечеловеческим ценностям и нормам. Учили готовить и убираться. Учили решать конфликты и договариваться. Одним словом – готовили меня к взрослой жизни, которая должна была начаться со дня на день. Однако всё пошло не по плану.

Приехав в Петербург, мы всей семьёй остановились у Маши. Тогда она уже окончила университет и устроилась на работу, вышла замуж и жила в собственной квартире, которую ей подарили на свадьбу родители. В её тесной, зато своей, как принято говорить у нас на родине, однушке умещались я, мама с отцом и сестра с мужем Антоном и кошка, которую так и звали кошкой. Было тесно и неловко. Разумеется, периодически возникали столкновения на бытовой почве, чаще всего между Антоном и мамой. Мама всё время не туда складывала тряпки, губки и включала раздражающий свет. К тому же были проблемы с кошкой, она вела себя крайне неадекватно: кидалась на тебя, даже если ты её кормил и кусала за пятки всех сидящих за кухонным столом. Но это всё были мелочи, ведь теперь мы были все вместе. Такое последний раз было, когда встречали новый 2015 год. С тех самых пор Маша не приезжала в родной город из-за занятости в университете и на работе, и мы не могли собраться вот так за чаем с тортом, чтобы обсудить дела насущные.

Когда уже наступил сентябрь, я была готова лететь через весь Петербург в свою комнатку в общежитии. Я так ждала заселения, которое бы ознаменовало конец детской эпохи и наступление взрослой жизни. Это естественно. Как любому ребёнку, мне хотелось поскорее стать взрослым, чтобы самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Но заселение в общежитие незапланированно затянулось.

Из-за напавшего в тот год на весь мир вируса, студенты крайне долго стояли в очереди, чтобы получить комнату. Я не знаю, было ли это связано с двухнедельным карантином или, может быть, с бумажной волокитой. Я была в числе последних из-за не очень высоких баллов за экзамены.

Мои родители не увидели в этом большой проблемы. Посчитав примерную скорость продвижения очереди, которая обновлялась каждый день в личном кабинете университета, они установили, что к середине октября я смогу заиметь своё долгожданное место. Они решили, что это время я смогу пожить у Маши, а затем уже переехать в общежитие. К тому же, мама хотела, что бы первое время в новом городе за мной присмотрели, старшая сестра прекрасно подходила для этого. Она согласилась приютить меня на полтора месяца. Антон не был против этого. Он вообще крайне мало с нами общался, будто боясь или стесняясь чего-то.

Родители уехали домой в начале сентября. Я осталась одна перед лицом всего нового. Метро, большие торговые центры, высотные дома, занятия в университете, много новых лиц – всё это так захватывало и манило меня. Я готова была спать по три часа, чтобы успеть выполнить все задания в университет, сходить на пары, погулять с новыми друзьями и помочь сестре по хозяйству. Целых две недели я буквально не замечала ни капли усталости. Перед моими глазами открылся новый, абсолютно незнакомый мир, который я хотела до мелочей изучить. У меня не хватило бы терпения делать это медленно и постепенно.

Честно говоря, я чувствовала себя должной Маше за то, что она пустила меня к себе пожить. Поэтому я старалась проводить как можно больше времени вне дома, чтобы никому не мешать, вести себя тихо, находясь в квартире, и выполнять домашние обязанности. Я без устали убиралась в квартире и готовила всякие вкусности: томила привезённое домашнее мясо, пекла кексы и печенья.

Стоит признать, что я не самый опрятный человек на свете. Я без зазрения совести и по сей день разбрасываю по дому вещи. Но кухня должна быть всегда чистой. Не знаю, почему, но мне всегда была крайне важна именно кухня. В родном доме меня никогда не заставляли на ней убираться. И не было неприятных обстоятельств, типа тараканов, которые бы вынуждали меня делать это.

Разумеется, я не устраивала вокзал в квартире сестры, я старалась жить в идеальной чистоте, убираясь не только на кухне.

Часть 3

Я никогда не понимала, почему в Петербург едут "по зову сердца", в отличие от Москвы, куда все едут вынужденно. Для большинства людей Петербург что-то вроде русского Парижа, города сказки. Я считаю такое отношение – напускным пафосом. Никогда не видела смысла романтизировать места. И точно знала, зачем приехала сюда я – получать высшее образование. И была искренне этому рада.

Осень была тёплой, почти без дождей и ветра. Это был бархатный сезон. Мне нравилось гулять по атмосферным тесным улочкам прекрасного северного города. Его архитектура глобально отличалась от домашних хрущёвских построек, которые окружали меня всё детство. Со временем отторжение города у меня прошло, и я стала наслаждаться гармонией нерасторопного Петербурга. Он оказался очень приветливым и вежливым.

Без преувеличений, это чудесный город. Он красивый, интеллигентный, продвинутый. Когда идёшь по Петербургу, не перестаёшь удивляться той мысли, что пару столетий назад тут творилось история: начинались и заканчивались войны, происходили революции, митинги, рождались и умирали правители.

Честно говоря, я никогда не испытывала ничего подобного в Москве, хотя я была, к примеру, на красной площади, где тоже писалась история за долго до того, как Петербург был основан. Однако Москва со своим красным кремлём, словно яркая обёртка от конфеты, привлекает твоё внимание, а на вкус она так себе. Не хочу сказать, что столица нашей великой страны выглядит так себе, однако сама красная площадь вызывает у меня именно такие чувства. При правильных ракурсе и освещении, которых безусловно умеют добиваться телевизионщики, она кажется удивительно красивой. Хочется сфотографировать на память каждый её миллиметр, хочется ею любоваться часами. Однако всё совершенно иначе, когда ты смотришь воочию. После двух суток в душном вагоне ты приходишь в самый центр Москвы, чтобы увидеть ту самую легендарную красную площадь, которую показывают по телевизору только по большим праздникам. И что ты видишь на самом деле?.. Толпы китайских туристов, которые путаются под ногами и не дают спокойно пройти, серую плитку на площади вместо красной и собор, который до ужаса похож на спас на крови. И так много суеты. Все куда-то торопятся даже в самом туристическом месте. Мне казалось, что там, на площади я будто лишняя. Словно не для меня всё это…

Идя по широкому Невскому или какой-то узкой улочке около него, ты ощущаешь себя иначе. Даже в толпе чужих разукрашенных людей ты чувствуешь себя принадлежащим к чему-то великому, важному. Словно ты не просто вспоминаешь историю этого места, ты сам причастен к ней. Когда ты просто едешь в автобусе по городу, когда выходишь из вагона на старую красивую платформу, когда просто сидишь на паре и смотришь в окно – ты словно что-то великое, но пока неоткрытое миром.

Это может казаться странным, однако в любом городе я чувствую себя по-разному. Где-то я чувствую себя угнетенно, ненужно, грустно. Я рада, что в Санкт-Петербурге я чувствую себя воодушевленно. Это не может не радовать.

Хотя есть один грустный момент и в этом. Я стала чувствовать себя предателем. Своим интересом к Петербургу, я словно предала родной город. Почему-то я решила, что не могу любить их одновременно, будто я непременно должна выбрать только один из них. Я думаю, это напрямую связано с выбором жизненного пути: остаться около родителей в местном слабом ВУЗе или уехать далеко за хорошим образованием. В сравнении с величественным северным городом, мою малая южноуральская родина проигрывала по всем фронтам. Дома не было такой архитектуры, возможностей, и что самое важное: там не было такого разнообразия людей (я имею в виду и взгляды, и внешний вид). Зато там было всё спокойно и до мозга костей знакомо. Там я могла с закрытыми глазами пройти от дома до школы, хотя они расположены достаточно далеко друг от друга. Это так грустно. Моя душа рвалась между новым, незнакомым мегаполисом и милым, родным городом.

В любых случаях стресса мне всегда помогает логика. Если ты рационально можешь объяснить себе, почему ты делаешь так, а не иначе, то тревога понемногу отпускает. В случае с выбором города, который, я сама себе навязала, я постаралась тоже так сделать. Это нормально, что молодежь стремится в большой город, где больше возможностей для учёбы и работы.

Совершенно недавно от одного интересного человека я услышала любопытное обоснование выбора подобного моему, между родным городком и мегаполисом. Он утверждал, что может работать удалённо из дома и жить с родными и близкими, не потеряв ничего в зарплате. Но он делает выбор в пользу Санкт-Петербурга, просто потому что здесь больше возможностей увлекательно потратить заработанные им деньги. Интересное объяснение.

Кроме очарования северной столицей, мне ещё бесконечно нравились вечерние разговоры Маши и Антона. Они, как и родители, обсуждали быт, работу, проблемы. Однако они делали это совершенно иначе: они были более терпимыми к другим людям, не критиковали за внешний вид, крашенные волосы и проколотые носы. Знаю, звучит банально, когда я говорю, что мои мама с отцом осуждают людей с пирсингом, но это суровая и скучная правда жизни. Кроме того, сестра с мужем спокойнее относились к чужому мнению и чёрному юмору, без которого я не представляю собственной жизни. У них не было установки, что существует два типо мнений – моё и неправильное. Меня бесконечно сильно это радовало. Мне нравилось видеть таких терпимых новых взрослых. И, конечно же, хотелось в будущем стать похожей на них, нежели на родителей.

Маша и Антон часто рассказывали интересные случаи с работы. Оба они были врачами, только сестра работала стоматологом, а он трудился медбратом в травматологии. Они говорили много о странных гиперопекающих родителях своих малолетних пациентов. Или о людях, которые ломали себе всевозможные конечности, катаясь на электросамокатах. Для меня стало откровением, что самый тяжёлый день для врача в травматолологии – это 1 января. Каждый год сотни, даже тысячи людей, отмечая наступление нового года, падают с лестниц и козырьков подъездов, поскальзываются на скользких и не особенно местах и тд. Получить смену в новогоднюю ночь для сотрудников – двойное наказание. И я их понимаю.

Хочу рассказать вам парочку наиболее интересные историй. С довольно комичной ситуацией моя сестра столкнулась в прошлом году. К ней на приём пришёл пациент, богато одетый молодой мужчина с жалобами на острую боль. После осмотра стало ясно – это флюс, надо срочно резать. Поставив укол с большой дозой обезболивающего, она принялась за лечение. Спустя каких-то два часа всё было вычищено, мужчине было сказано пить антибиотики и явиться на следующий день для снятия дренажа. На утро он явился в клинику раньше Маши или Марии Николаевны, как называют её на работе важные люди, с громким заявлением о некачественном лечении. Когда Маша пришла и начала разбираться в ситуации, то выяснила следующее. Мужчине ночью стало очень плохо: его тошнило, мучила жуткая мигрень. При это важно отметить, что вчера у него был день рождения. После визита к стоматологу он не мог есть несколько часов, а пить мог. Поэтому первое, что попало к нему в желудок за шесть часов, был коньяк. Он принимал антибиотики вместе с большим количеством алкоголя, а затем обвинял врача в плохом лечении с проявлением побочных эффектов. Вот человек…

Ещё я помню любимую историю Антона про огорчённого мужчину, который приехал в травматологию, потому что у него в руке застряла стрела из лука, который он подарил сыну на день рождения. Это был настоящий спортивный лук, который способен разгонять стрелы до 150 метров в секунду. Счастливые отец и ребёнок после празднования решили пострелять из игрушечного, как им казалось, лука. Так вышло, что сын сильно промазал мимо банки, которая мужественно выступала в роли мишени, и попал отцу прямо в плечо. Надо сказать, что даже маленькому мальчику хватило сил, чтобы на пару сантиметров вонзить стрелу в плоть.

Рассказы Маши и Антона поражали меня. Это было смешно, но в то же время заставляло задуматься о том, как сильно они, как и все врачи, любят людей. Как только могут они сочувственно выслушивать их жалобы, видеть, как они страдают от боли и порой от собственной глупости и помогать им. Моё сердце бы не выдержало… А они делают это каждый божий день. Их гуманность и мужество не могли не поразить. Эти два качества немногие из того, за что следует уважать человека. Так мама часто говорит. И с этим я не стану спорить.

Все разговоры Маши и Антона я слушала так, словно сидела среди каких-то известных личностей: политиков или спортсменов. Я старалась уловить какую-то великую мудрость жизни, которая доступна только им. Хотя это были обычные люди, которые, как и я каждую ночь спали, а на утро хотели есть.

В подобные моменты в мою голову закрадывались сомнения, правильную ли специальность я выбрала. Буду заниматься менеджментом, который совершенно никак не помогает людям, лишь внушает им что-то купить, словно обманывает на деньги…

Часть 4

В самом начале октября мне случилось оступиться на ступеньках и упасть. Как только я попыталась встать, испытывая скорее неловкость, чем огорчение, то почувствовала, что моей левой ноге что-то сильно мешает двигаться, словно к ней на прикрепили теннисный мяч. Он не причинял боли, лишь сковывал мою стопу. Так я умудрилась крайне не вовремя растянуть связку на левой ноге. Не могу сказать, что когда-либо это может оказаться вовремя. Как раз я шла в лабораторию на важную практику, которую в итоге пришлось пропустить. Добрые петербуржцы не прошли мимо моей беды. Какой-то мужчина из толпы остановился и предложил помочь. Меня не столько порадовало то, что мне сейчас помогут, а то, как же петербуржцы отзывчивы по отношению к чужой беде.

У меня не было особо выбора, и я согласилась на его предложение. Он благородно помог мне добраться до остановки и даже предложил вызвать такси до больницы, но это я могла сделать и сама. Всё-таки я травмировала ногу, а не голову. Искренне поблагодарил мужчину, я принялась звонить Маше. Вдоволь посочувствовав, она обратилась к Антону, который по счастливому совпадению сейчас был на смене в травматологии.

Я вызвала такси и уехала в больницу, ожидая там примерно того же уровня сочувствия, что и от случайного прохожего на улице и сестры. Там Антон встретил меня и честно глядя мне в глаза и видя, как сильно я мучаюсь при малейшем движении ногой, спокойно шёл рядом, не интересуюсь тем, как моё самочувствие и не предлагая помощи. Я не сочла это жестокостью или грубостью. Мне подумалось, что он устал после смены от всего изобилия стонущих переломанных людей. А моя ситуация была не так уж и плоха, что бы я не могла сама идти. Поэтому я тяжело плелась за ним по бесконечным белым коридорам.

Пока мы ждали очереди на рентген, я попыталась поговорить с ним. Не о чём-то особенном. О будущем, учёбе, специализации.

Важно уточнить, что он всё ещё учился в университете. К 30 годам он всё никак не мог получить высшее образование, хотя медицине действительно долго обучаться (5 лет специалитет, 2 года аспирантура). Он то отчислялся и устраивался на работу не в медицинской сфере в Петербурге, то уходил в академический отпуск, из которого потом не особенно охотно выходил, то уезжал в родной город, не желая возвращаться на север. Маша часто говорила, что он всё никак не может найти своё призвание, поэтому мечется по жизни.

Мне хотелось понять его, подружиться. Для меня важно быть в хороших отношениях с членами семьи, к которым он принадлежал с недавних пор. И, не стану скрывать, мне хотелось чувствовать себя в их квартире максимально комфортно. Для этого необходимо было говорить хотя бы немного.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69396295&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.