Светлана Скиба "Алькар. Три реликвии"

Алькар. Три реликвии
Светлана Скиба

Тьма снова сгущается. Повелительница теней продолжает вести охоту за Лиловыми. Чтобы спасти своих близких и всех жителей Алькара Соне предстоит сразиться с ведьмой и отправиться туда, откуда еще никто не возвращался.

Светлана Скиба

Алькар. Три реликвии

Глава 1

– Какое странное ощущение, – сказал Макс, когда искрящиеся капли коснулись его ладони. Он отдернул руку, но затем вновь подставил ее под струю. – И еще это звук.

– Ты его тоже слышишь? – удивилась Соня.

– А разве не все его слышат?

– Не все.

– Я почему – то сейчас вспомнил родителей и Альберта. – Прошло уже четыре года как их не стало, но ему до сих пор было тяжело говорить о них. Хотя разве четыре года – это срок, чтобы боль утихла?

Серебристые капли воды тоненькими ручейками стекали по белоснежным стеблям Цветка Памяти. Из его недр хрустальным перезвоном доносилась переливчатая мелодия. Она гипнотизировала, очаровывала, манила, очищала изнутри. Это был звук жизни, звук самого Алькара. Не того израненного, мучимого сумраком и промозглым дождем нет, другого Алькара. Живого, сильного, с искрящимся лиловым светом, что теплым одеялом согревал даже самую крохотную частичку этого мира.

Каждый день Соня смотрела на серебристо-лиловый небосвод, сквозь который проглядывались размытые очертания двух сфер, похожих друг на друга словно близнецы. Их так и называли Зеркальные Луины. Днем воздух прорезали теплые лучи, отбрасывая разноцветные блики, а ночью краски тускнели, становились плотнее и холоднее.

Иногда Соне снились закаты, за которыми она когда – то любила наблюдать на Земле. Страстные, багряно-золотые разводы, застилающие горизонт. Она понимала, что ей больше не суждено их увидеть, тем не менее не жалела об этом. Именно сейчас, на Алькаре она чувствовала себя дома, там, где ей и суждено было быть. Она часто задумывалась о предназначении, о том, какая роль отведена для нее. И понимала, что в процессе пути, а возможно, в самом его начале.

Главное, с Соней была ее семья, собравшаяся по крупицам после долгой и вынужденной разлуки. Они отвоевали счастье быть вместе, по праву заслужили его.

За год, проведенный на Алькаре, мама расцвела, помолодела, ее глаза вновь озарились тем особым огоньком, который бывает только у влюбленного человека. Отец тоже выглядел счастливым, вот только проступившая седина и ранние глубокие морщины, испещрившие лицо, напоминали о тяжелом бремени, выпавшее на его долю. Заключение в замке Повелительницы теней оставило на нем неизгладимый отпечаток, и дело было далеко не во внешности. Порой Соня не узнавала в нем того прежнего папу, спокойного, рассудительного, полного неиссякаемой уверенности в себе. Часть его навсегда осталось в той камере с решетками с дюйм в диаметре. Это заключение что-то подломило в нем, сделало более уязвимым, подозрительным, нервным. Теперь Александру известно, что тихая размеренная жизнь может сменить свой вектор в любой момент. Это понимал не только он. Соня никогда не узнает, что было там, в подземелье Морении, никогда не узнает, что его пытали, пытаясь выведать, где находится кольцо Сансары. Но она догадывалась об этом, хоть отец и ничего не говорил.

Со всеми, кого знала Соня, произошли изменения, своего рода метаморфозы, просто для каждого она была своя. Это не означало, что Макс с Нарцем стали лучшими друзьями или госпожа Цетилия, вместе со своим старшим сыном Лавром, преисполнились доброжелательности к Соне. Напротив.

Но были и приятные перемены, например норник Пульф. Спроси у Сони год назад про него, она бы только разражено фыркнула, сейчас же все изменилось. Нет, он не переродился в благодушного старичка, угощающего детишек конфетами. Пульф по обыкновению много бурчал, хмурил кустистые брови и по привычке ругал любую погоду, какой бы она прекрасной не была. Но теперь Соня знала, какой он есть на самом деле, и что за этой ворчливой оболочкой скрывается доброе сердце. Один раз они ходили на Пруды признаний и под удивленные, косые взгляды влюбленных парочек, обосновавшихся в этом месте, провели там весь день.

– Я боялся спугнуть Ливса Салимана. Я давно догадывался насчет него, но у меня не было доказательств. К тому же твой дедушка наказал мне присматривать за тобой, но не вмешиваться. Видимо, я понял все слишком буквально. Прости меня.

Пульф часто повторял это, а еще он постоянно вспоминал Артура Киля. С каждым днем Соня все больше убеждалась, что ее дедушка все знал наперед, знал, что их семья воссоединиться на Алькаре. Или просто всем сердцем верил в это.

Соня и Макс свернули на узкую тропинку, утопающую в густых зарослях парящих кустарников. За последний год, они разрослись до небывалых размеров. После того как грязные потоки перестали поливать земли Алькара и пронизывающие вихри сменил ласковый ветер, все живое словно очнулось от долгой спячки. Мир вдохнул животворящей силы. Бледно-розовые бутоны, украшавшие Пруды признаний приобрели насыщенность и аромат, благородная лилия, теперь была не редкостью и в Низкой балке. Даже серебристые лягушки и розовые креветки стали упитаннее и приобрели еще большую бестактность.

Пара вышла к лечебнице семейства Горринг и двинулась дальше по Сизой улице, ведущей к чащобе Заброшенного сада, где Соня любила гулять. Разлапистые кроны деревьев, образовав плотный полог, создавали приятную прохладу, спасающую от жары. Серый непромокаемый плащ Соня с радостью сменила на тонкую футболку и шорты, а берцы, подаренные Максом на тряпичные кеды.

В Заброшенном саду, показавшемся Соне при первом знакомстве зловещим, зацвел вереск. Бледно-сиреневые цветы пышным ковром стелились вдоль дороги. Она поглядывала на притихшего Макса и полной грудью вдыхала сладковато – травяной запах вереска. Это был тот самый вереск, который растет на Земле. Видимо, какой – то землянин прихватил семена вереска с собой, когда переходил через зеркало.

– Как твои тренировки? – спросила Соня. Макс немного прихрамывал, лодыжку его правой ноги плотно перетягивал спортивный жгут.

– Усложнил задачу, наконец, мне удалось выполнить двойную спираль, – ответил он с явным удовлетворением.

Соня вздохнула и показательно цокнула.

– С такими нагрузками ты можешь не дотянуть до самого турнира.

Макс лишь отмахнулся, криво улыбнувшись.

– Ну, серьезно, ты себя загоняешь.

– Пойми, это не какое-нибудь городское соревнование, в нем участвует больше двухсот человек, считай весь Алькар. Только с нашего Тиберлоу двадцать заявок, включая дилетанта Нарца.

– Ты зря так говоришь, он не плохо летает, и ты это знаешь.

Поймав на себе укоризненный взгляд друга, Соня добавила:

– Не нужно недооценивать соперников.

Макс нахмурился и с силой отшвырнул ногой сухую корягу (видимо представив, что это Нарц), перегораживающую путь.

– Так значит, ты за него болеешь.

Соня устало подняла глаза к небу, словно моля о пощаде.

– Я болею за наш город. К чему каверзные вопросы?

Макс с еще большим усердием пнул несчастную ветку.

– Я просто хотел узнать о твоем выборе.

Конечно, выбор…

Соня догадывалась о каком выборе он говорит, и ей резко сделалось душно. Они дружили больше года, хотя казалось целую вечность. Обычно, Макс понимал ее как никто другой, но в тоже время они постоянно спорили, его упрямство и узколобость доводили Соню до ярости. Тем не менее, они были лучшими друзьями, а может быть кем-то больше. Может быть… Но пока Соня не могла сделать выбор, не могла дать ответ, не только Максу, но и самой себе. И тут дело даже не в Нарце, хотя он тоже занимал свое место в ее сердце. Боже, как это все сложно…

От необходимости отвечать Максу, ей помог Финт так удачно встретившийся по дороге. Они как раз вышли из Заброшенных садов на Бурлящую улицу и столкнулись с варданом лоб в лоб.

– Как вовремя я вас встретил, – обрадовала Финт, с чем Соня не могла не согласиться. За это год, что она жила на Алькаре Финт подрос сантиметров на десять не меньше, его фигура приобрела еще большую угловатость, отчего он стал походить на вытянутый самокат.

– Я вас везде ищу, уже и в орлианник заглянул и в «Тусклый фонарь», – продолжил Финт, любовно обнимая увесистую стопку учебников.

– Мы как раз туда направляемся, – ответил Макс, кивком пригласив друга пойти вместе.

Глядя на учебники Финта, Соня вспомнила о невыполненном домашнем задании по галактикуму. В этом году занятия стали более сложными, углубленными, да и спрашивать с нее начали так, будто она родилась на Алькаре, а не на Земле. В любом случае Соне учеба давалась легко, особенно если сравнить с Максом, стабильно пропускающим занятия или Лары, для которой Тиберлойский язык оказался непреодолимой стеной.

«Это несправедливо, возмущалась она. – На Земле я уже должна закончить школу, а здесь началось все по-новому».

Пока Соня размышляла о домашнем задании, которое все же нужно было выполнить до завтрашнего дня, они подошли к покосившемуся зданию. Кафе вполне оправдывало свое название: около выцветшей вывески парил тусклый, и к тому же ржавый фонарь. Внутри кофейня выглядела куда привлекательнее: витающий в воздухе аромат выпечки мог вызвать аппетит, даже если ты не голоден. Тихая музыка приятным фоном разливалась между круглыми столиками, к которым неспешно приближался официант, ставший еще более медлительным.

Как только троица села за излюбленный стол в дальнем углу у окна, Финт сразу же засыпал друзей вопросами.

– Кто-нибудь зна- знает, что Леона хочет на день рождения? Я уже не-несколько дней ломаю себе голову и ничего не могу придумать.

– Я не в курсе, – пожал плечами Макс, – но только не дари ей больше инструкцию по уходу за непослушными волосами как в прошлом году.

– И книжку с рецептами для стройной фигуры, думаю не стоит, – добавила Соня.

– Так что же ей на-надо? – Финт тяжело вздохнул с мученическим выражением лица, – если я опять по-подарю ей не то, что нужно, она…

– Она тебя убьет, – закончила за него Соня и улыбнулась.

После ее слов Финт совсем скис и даже внезапно ускорившейся официант, который принес всем карамельное какао и пирожные, не скрасил его настрой.

– Ну…вообще-то я знаю, что хочет наша подруга, – неожиданно заявила Соня, расправившись с «Волчьей радостью».

Глаза Финта, которые приобретали разный окрас в зависимости от его настроения, засветились огоньками надежды.

– Но тебе это не понравится, – предупредила она, отвечая на выжидающий взгляд друга, который говорил, что он готов на все. – Леона мечтает о золотых кусачках.

Надежда, только что озарившая лицо Финта, сменилась недоумением.

– Но они же опасные! Слово ку-кусачки ей ни о чем не говорит?

Соня лишь вздернула бровями.

– Она мне про этих кусачек уже второй месяц талдычит. После того как вышла новая песня «Одиноких болотников» «Кусачка моего сердца».

Финт страдальчески вздохнул.

– И что мне те-теперь делать?

– Остаться в стороне или стать ее героем, – с сознанием дела ответил Макс. – Стань кусачкой ее сердца, – напутственно добавил он, отчего Соня громко прыснула, а Финт загадочно улыбнулся.

– Они ведь только на Не-недозволительном рынке продаются? – уточнил он.

– Ага, – кивнул Макс, прищурившись, – ты действительно, готов рискнуть?

Прошло несколько минут, прежде чем Финт нерешительно кивнул. Пригладив свои отросшие волосы, странным образом напоминающие прическу солиста группы «Одинокие болотники», от которого Леона сходила с ума, он решительней добавил:

– Я готов ри-рискнуть. Макс, ты полетишь со мной?

Макс обреченно кивнул.

– Я с вами, – заявила Соня, кинув укоризненный взгляд на своего друга, – ты уже несколько раз летал без меня.

– С твоим отцом, – отметил Макс.

– Это еще хуже, – бросила она.

На самом деле ей нравилось, что ее папа и ее лучший друг нашли общий язык, более того, они стали друзьями. Макс тянулся к нему с первого дня знакомства, а Александр отвечал взаимностью. Сначала Соне показалось, что он делает это из вежливости, ну что может связывать этих двоих? Шестнадцатилетний подросток, проводивший большую часть своего времени с орлианами и взрослый мужчина, работающий в Белой башне. Тем не менее они, действительно, сдружились. Порой в жизни происходят парадоксы. Да, они были разными, но, тем не менее, стали друзьями, как и Соня с норником Пульфом.

– Давайте не затягивать с полетом. Как насчет завтра? – Макс обвел друзей взглядом.

– Уже так ско-скоро? – напрягся Финт.

– У Леоны день рождения послезавтра, – напомнила Соня.

– Хо-хорошо, – согласился Финт, снова обретя неуверенность в голосе, – тем более завтра выходной, не нужно идти на за-занятия. Хотя я собирался заглянуть в Подземную би-библиотеку…

– В следующий раз заглянешь, – решительно сказал Макс, – завтра, значит завтра.

Договорившись о встречи, друзья разошлись каждый по своим делам. Соня спешила домой. Сегодня вечером в семье Киль намечался званный ужин. Изначально были приглашены Пульф и Сальвина Севеллин, ставшие постоянными гостями в их доме, но узнав о намечающимся ужине, Нарц тут же изъявил желание присутствовать. Статный брюнет с безупречными манерами и умением держаться в обществе казался идеальным, как и его прическа, которую так хотелось растрепать.

«Ты особенная, не такая как все, – частенько говорил Нарц, всматриваясь в Соню темно- изумрудными глазами, – ты подобна редкой жемчужине на дне океана».

От его слов, таких сладких, как пирожное «Волчья радость», Соне становилось не по себе. Было в них что-то притворное. Или просто Соня не романтичная натура. И все же это было странное, двоякое чувство. Если она жемчужина, то кто Нарц? Смелый ныряльщик, влюбившийся в красоту ее перламутровых переливов или же коллекционер редких украшений?

Выйдя с Бурлящей улицы, Соня двинулась по Млечному переулку, а затем свернув на Сизую улице, направилась к Серебряной роще. Легкие порывы ветерка играли в ее волосах, шелковым водопадом спускающихся на плечи. Мелодичное щебетание птиц ласкало слух, в воздухе жужжали насекомые, пахло хвоей и разнотравьем распустившихся бутонов. Алькар утопал в зелени, даже в стыках между тротуарной плиткой настойчиво пробивались молодые ростки.

Серебряная роща величественно встречала прохожих роскошными особняками, вычурными клумбами и журчавшими фонтами, выстроившимися в ряд. Соня подошла к двухэтажному белоснежному дому, увитому пышным плющом, и коснулась замочную скважину своим волшебным ключом. Замок щелкнул, и она вошла во двор. Рядом с небольшой ротондой, обвитой вьющейся лозой, соседствовала нарядная клумба, разбитая мамой и Ларой. Вольер, в котором жил Смерч пустовал, орлиан уже как полгода обосновался в общем орлианнике со своими сородичами.

Соня вошла в дом. Уже в холле она ощутила аппетитные ароматы, доносившиеся из кухни, где по обыкновению господствовала мама. Теперь, когда вся семья была в сборе, громоздкий стол цвета венге уже не смотрелся таким угрюмым. Его покрывала белоснежная скатерть, обрамленная серебристой канителью, на грубые неотесанные стулья были нахлобучены мягкие сидушки с пышной оборкой. Композицию из холодного оружия, угрожающе поблескивающего со стены, сменили полочки с жизнерадостным сервизом и кухонной утварью. Соня была не против изменений, все эти женские штучки добавляли уюта, делая дом живым.