Ольга Канатникова "Отклик мира /небылицы деда Олика/"

Отклик мира /небылицы деда Олика/
Ольга А. Канатникова

Эта книга – одна из иллюстраций того, что каждому даётся свой дар и шанс им воспользоваться. Но дорога к ним открывается только тому, кто упорен, трудолюбив, решителен; кто готов подставить другому своё плечо и поделиться с ближним…

Ольга Канатникова

Отклик мира /небылицы деда Олика/

© Канатникова О. А., 2024

Введение

Истории эти однажды просто пришли ко мне нежданно-негаданно из загадочной чудо-страны, случились, одним словом.

За время работы с героями-персонажами я сдружилась и их полюбила.

Рассказы, на мой взгляд, получились отчасти занятными, отчасти поучительными. Они вызывают у меня и улыбку, и смех, и раздумья, а иногда и комок к горлу подкатывает.

Если вы захотите посетить эту страну, побродить по ней и познакомиться с ее жителями, милости прошу…

Эпиграфы

ВЕТЕР ГАРМОНИИ:

первый порыв – тьма и печаль;

второй – свет и радость;

одно дуновение – смех горечи;

другое – слёзы радости;

нежное прикосновение Зефира, тихо шепчущего:

тени солнечным утром

и звезды безоблачной ночью.

ОБРАЗЕЦ ЖИЗНИ – он приходит из прошлого, живёт в настоящем и скрывается в грядущем, а каждый лишь примеряет на него свой костюм. Но каким будет это платье, зависит только от самого человека.

Часть I

Знакомство

Позвольте представиться, или How do you do?

На планете Земля, в одной из складок фантастической реальности, существует страна, на нашу Россию похожая. С огромной территорией – от одного океана до другого; с лесами, морями, горами. Есть и столица Москва, и культурная столица Петербург, много городов, городков, сельских поселений, деревень и деревушек.

Главное богатство этой страны – жители, её населяющие: люди – есть среди них и волшебники; животные – есть очень умные, есть и говорящие.

Среднерусская возвышенность тоже имеется, на окраине которой притулилась деревенька Весёлово-Горемычное с её замечательным населением. Посмотрим на них одним глазком, познакомимся.

Сизов Николай Иванович (дед Олик) – местный летописец.

Кот Чеши – питомец Николая Ивановича – местная достопримечательность; в первые два года жизни давал в деревне представления на пару с дедом Оликом; концертную деятельность закончил, но по праздникам продолжает надевать бабочки (имеет их несчётное количество – все подарки Клавдии); любит сливки; всегда держит себя достойно; отличительная черта – не болтлив.

Клавдия Николаевна Вороных – огненно-рыжая красавица, местная швея-дизайнер; имеет взрослого сына Василия; соседствует с дедом Оликом.

Василий Васильевич Вороных – до армии – кузнец и тракторист в деревне; после армии – москвич и архитектор.

Мария Вороных (в девичестве Мария Нечайков-ская) проживает в Москве вместе с мужем и детьми; отец Нечайковский Пётр Ильич – проректор Московской консерватории; мать Нечайковская Анна Степановна – архитектор, преподаёт в институте.

Дмитрий Степанович Золотников (дед Митяй) – склонен к скептическому восприятию действительности, вдовец, живёт один в деревне, имеет сына, невестку, пятерых внуков и внучку; сын его Фёдор вместе с семьёй проживает в близлежащем городе; дед Митяй продолжает наследственное дело по изготовлению свистулек; является руководителем группы художественного свиста с подразделениями: «свистуны», мастера-резчики, группа поддержки, в которую принимаются все желающие – даже кот Чеши туда затесался.

Агафья Тихоновна Цветкова (Баба Агапа) – общественный староста деревни; самовыдвиженец и единственный кандидат на эту должность; до пенсии была партийным руководителем разных уровней, работала по всей стране, имела прозорливый ум и железную хватку, с годами ум обострился, хватка усилилась; наследственная травница – пользует всю деревню.

А также: Катерина Босая, её сын Игорюня; Василиса с мужем Петром; Петюня Лучник – незадачливый рыбак и другие.

Все они будут рады с вами встретиться в небылицах деда Олика.

Часть II

Лирическая

Абсолютный слух

Природа сегодня расщедрилась. Утро солнечное, воздух прозрачный и звенит тысячью маленьких колокольцев – так спросонья мне почудилось. Прислушался получше – пчёлки и шмелики вылетели нектар собирать.

Выглянул из дома – соседка с утра пораньше молотком вовсю орудует. Пошёл к Клавдии – может, помощь нужна.

Вижу, Николавна вся в работу ушла. Залюбовался я, на неё глядючи. Одна она такая огненно-рыжая в деревне. Сразу картина перед глазами предстала. Стоит Клавдия у реки: волосы распустила, лицо к солнцу повернула и нежится, купается в его лучах; на голове у неё пламя полыхает, и ветер его в разные стороны колышет. Мне подумалось: «Женщина земная передо мной, дева-саламандра или ещё кто…»

Но что-то отвлёкся я. Когда Клавдию вижу, мысли почему-то по сторонам разбредаются. Кричу, чтобы наваждение стряхнуть: «Клав, подсобить не нужно?»

– Спасибо, Иваныч, я уже управилась. Вася через две недели приедет, всё поправит. Говорит, после города ему деревенская трудотерапия необходима, чтобы свою материальную часть в порядок привести и душой отдохнуть на природе.

Вспомнилось мне, как сын Клавдии после армейской службы в деревню возвратился, и та удивительная перемена, которая в его жизни произошла.

Десять лет назад это было. Вернулся Василий из армии отличником по боевой и политической подготовке, а служил в десанте – там не забалуешь.

Недельку осмотрелся и надумал семьёй обзавестись. И кандидатура у него имелась – тёзка его Василиса: складная да ладная, певунья да плясунья, только росточка небольшого, но характером покладистая, на лицо и фигурку очень приятная, хоть красавицей и не назовешь.

Василий подумал, что тянуть с разговором о свадьбе резона нет, и вечером в клубе всё Василисе и выложил: что пара они замечательная, его бог силой наградил, её – голосом и музыкальным слухом; руки, ноги и голова у них на месте; в работе оба спорые – что ещё для счастья нужно? А добра нажить не трудно – была бы охота.

Но ответ Василисы остудил пылкую голову Василия. Услышал он следующее.

– Ты, Вася, парень хоть куда. Только, к сожалению, как в народе говорят, тебе медведь на ухо наступил. Ни петь, ни плясать, ни играть (хоть и на балалайке) не умеешь. Посему не жизнь у нас будет, а скука смертная. – В общем, отказала.

Призадумался Василий над словами Василисы, но отступать перед трудностями не собирался. Если есть желание и упорство, и слух можно развить, и танцам, и игре на инструментах музыкальных выучиться; только бы учителей хороших найти.

Тогда-то вспомнил Василий про дядю Мишу, отцова друга, работающего в Московской консерватории. Правда, работал Михаил Михайлович по хозяйственной части; но с руководством ладил, и заслуженно, так как работником был умелым, исполнительным, с уживчивым характером; ещё дядя Миша был человеком одиноким и всегда приглашал Василия приехать к нему погостить, а то и насовсем в Москву перебраться. Но Вася, привыкший к сельской жизни, отказывался, говорил: «Какой из меня москвич, я парень деревенский, привык по солнышку жить – солнце встало, и я встал. В городе, да ещё в большом, жизнь совсем другая». Но так он до армии думал. Армия и слова Василисы что-то сдвинули внутри Василия, и решил он попробовать городской жизни; и самое главное – цель себе поставил: освоить народные танцы и балалайку; с пением, правда, было как-то неопределённо и неоднозначно, сомневался в себе Василий по этому вопросу.

Стал Вася в Москву собираться. Уговорил мать продать корову и завести козу (одной ей хватит), да кур пяток оставить; остальную живность распродать, так как уезжает он не только учиться и на её шее сидеть, а устроится на работу и матери деньгами помогать станет, а премудрости по вечерам постигать будет.

Клавдия сына своего единственного очень любила и поступила так, как он сказывал, – уменьшила своё хозяйство до минимума: кошка, собака, коза и куры с петухом. Василий же в столицу отправился над своим музыкальным слухом работать, чтобы Василису завоевать.

Удивительно, но никто ему не сказал, что у Василисы ухажёр появился – Пётр, новый завклубом. Клавдия тоже ничего сыну про Василису с Петром говорить не стала, посчитала: может, её Вася в Москве свою судьбу найдет, и как в воду глядела.

Приехал Василий в Москву, а Михаил Михайлович ему в консерватории работу подыскал, себе в помощники определил – умелые руки в большом хозяйстве без дела не останутся, – и повел с начальством знакомить.

Начальство звалось Пётр Ильич Нечайковский и, как все люди, имело свои причуды. Были они безобидные и, на взгляд начальства, душу веселящие. Две из них проявлялись на работе. Первая – переменная: Пётр Ильич новым сотрудникам представлялся лично и в разных случаях по-разному. Сам решал, учитывая, кто перед ним и какие чувства этот человек у него вызывает, импровизировал, одним словом. Вторая – постоянная: у двери кабинета табличку нестандартную имел.

Ректор посмотрел однажды на табличку своего зама – вспомнил отца, его любимую рубрику «Рога и копыта» в «Литературной газете», её ведущего ЕвГЕНИЯ Сазонова и подумал: «Чем я хуже?» И вторая странно-смешная табличка появилась:

«Проректор – Пётр Ильич НеЧАЙКОВСКИЙ

Ректор – ЕвГЕНИЙ Петрович Сверчковский».