Не дружи с этой девочкой
Екатерина Николаевна Широкова
Тома растёт без отца и с мамой-психологом, а её подруга-тихоня Катя вынуждена врать, чтобы вырваться на многообещающее свидание, потому что родители чересчур мнительны после потери сына, весельчака и красавца. Исчезнувший старший брат – запретная тема в Катиной семье, но он не бросил сестрёнку и часто является ей в качестве призрака. Новый парень – настоящая мечта, но как предъявить его маме, если в школе очень некстати пропала девушка, да ещё и при странных обстоятельствах, а одноклассники уже подозревают неладное
Екатерина Широкова
Не дружи с этой девочкой
Когда потом следователь с нажимом в голосе спрашивал, не было ли в тот день ничего странного, настораживающего, Ася предпочла бы скорбно и даже профессионально сообщить, что да, мол, нехорошо кольнуло сердце, как-то особенно по-матерински ёкнуло, но – нет. Обычный был день, самый что ни на есть обычный.
Она без сил возвращалась домой на метро и мысленно ругалась на мамаш, которые водили к ней своих неуправляемых детей, ожидая волшебных пилюль или таких же пинков и не желая признавать свою родительскую никчемность. Асю это удручало – как деньги платить докторам, и приличные деньги, так они готовы вкладываться, а как провести со своей же кровиночкой лишний час в день, так в кусты. Устали. Некогда.
Тьфу. Она этого не понимала. Они с дочерью всегда жили вдвоём и были близки, насколько это возможно в её семнадцать лет. Отец на горизонте не появлялся, но Ася вовсю старалась компенсировать отсутствие мужского начала в их крошечной, но слаженной семье. Они были командой. Так она следователю потом и сказала, но тот почему-то скривился, будто кислятину надкусил. Не поверил, а зря, отношения у них были, можно сказать, идеальные. Не без мелких бытовых трений, конечно, но без настораживающих маркеров.
На тот вечер в планах был ужин, который приготовит Тома – неаполитанская кухня, продукты с матери, готовка – с дочери. Кухню выбирали по очереди: кто выбрал, тот и готовит.
Ася аккуратно отперла замок и машинально прислушалась и принюхалась – на кухне темно и едой или горелым не пахнет, а у дочери в комнате тишина. И табличка на дверной ручке повёрнута «зелёной» стороной светофора – значит, взрослым можно входить. Ася надела тапочки, помыла руки и постучалась – разрешённый сигнал «светофора» не отменял нормы этикета.
Дочь валялась поперёк кровати с плюшевыми наушниками – её излюбленная поза, и при виде матери она резко захлопнула ноутбук, выключила музыку и гневно уставилась на невольного нарушителя:
– Ты чего врываешься, мам?!
– Там был зелёный, – быстро оправдалась Ася, – я не нарочно, прости.
– Да? – Тома сразу успокоилась. – Ну ладно тогда. Я давно пришла и забыла перевесить табличку.
– А что у нас с ужином? – деликатно напомнила Ася, в душе сокрушаясь, что теперь небось придётся варить макароны или пельмени, а это лишние калории. Не похудеешь. – Тоже забыла?
– Ой! – Тома вскочила и убрала компьютер на стол, поглубже под учебники. – А сколько уже? Ладно, мам, я сейчас исправлюсь! Я быстро!
Тома демонстративно рванула на кухню и принялась метать на стол все ингредиенты по списку. Ася тоже нацепила фартук, еле сдержав разочарованный вздох – есть на ночь не в её правилах, но инициативу надо приветствовать.
И подошла к дочери, зверски кромсающей бедную рыбу, чтобы обнять сзади.
– Обнимашки, – примирительно прошептала Ася и заодно клюнула тонкую, по-девичьи трогательную шею.
– Три, – автоматом посчитала Тома, – не забудь ещё один раз после ужина.
– Не надо акцентировать, что обнимашек должно быть ровно четыре, тогда эффект пропадает, – Ася не одобряла, когда дочь со скрытой насмешкой относилась к введённым в детстве маленьким традициям, хотя и понимала, что бунт неизбежен. В тринадцать Тома часто отказывалась обниматься, но через пару лет традиция всё же заново устоялась и Ася этому радовалась.
– Я просто переживаю, что ты забудешь, – невинно хлопнула шикарными от природы ресницами Тома.
– Подлиза, – Ася пихнула дочь в бок и занялась салатом.
Она гадала, скажет ли Тома что-то про неловко спрятанный от материнских глаз экран компьютера, но всё же удивилась, когда та вдруг торжественно объявила:
– Я хочу пойти на свидание.
– Вот как? – промурлыкала Ася, вонзая нож в лимон. – И ты спрашиваешь у меня разрешение? Ты же знаешь, что имеешь право сама выбирать себе друзей? В том числе и противоположного пола?
– Ну я просто так, чтобы ты знала, – буркнула Тома.
– Хорошо. Я и не против, потому что доверяю твоему вкусу. Расскажешь, кто он и где вы познакомились?
– Ты же сказала, что доверяешь, – сыронизировала дочь.
– Но мне же интересно! У тебя есть полное право на личное пространство, но я могу дать совет, как друг.
– Конечно. Его зовут Никита. Он студент. Не знаю, какого курса. Мы пойдём гулять в парк. Там и познакомились.
– Звучит заманчиво, – поощрительно улыбнулась Ася.
Она даже призналась потом следователю, что перед сном удалённо проверила историю браузера дочери и самолично пробила некоего Никиту Мяснова, студента-медика третьего курса Пироговки. В соцсетях всё вполне невинно, фото многочисленных девочек и прочей ереси нет, только он показался ей слишком взрослым для школьницы.
Но Ася решила пока понаблюдать, получить больше информации. А запретами тут всё равно ничего не добьёшься.
Тома почти бежала к условленному месту в парке, но всё равно опоздала. Её подруга явно давно стояла там и испуганно жалась к углу беседки, высматривая парня в просвете между кустами. Тома быстро скользнула к их скамейке и язвительно шепнула прямо в ухо:
– Ну что, не пришёл твой кавалер? Неужели всё было зря? А я целый спектакль разыграла для мамы, весь вечер слушала лекцию о безопасных контактах! – Тома мученически закатила глаза, но Катька завистливо ахнула вместо предполагаемого сочувствия.
– Везёт! Твоя мама всё тебе разрешает, а меня бы убили только за то, что я в его сторону посмотрела.
– Но сейчас-то ты жива, – обиженно брякнула Тома и встрепенулась, разглядев за спиной подруги одинокий мужской силуэт, – так что наслаждайся каждой минутой, пока я тебя прикрываю! Я не всегда такая добрая.
Парень нырнул к ним сквозь прореху в кустах и весело подмигнул Томе, а Катька резко обернулась и уставилась на него, как заворожённая. Идиотка, если так пялится на мужика, он сбежит дня через два. От ужаса.
– Дышать не забывай, – посоветовала Тома, а Катька громко выдохнула, покраснев до корней волос, когда Никита ласково, но мимолётно коснулся её щеки и тут же убрал руку.
– А ты, значит, та самая Тома?
– Та самая, – резковато ответила Тома, но парень ничуть не смутился и продолжил рассматривать новую девушку поверх Катькиного плеча. Вообще-то он понравился ей гораздо сильнее, чем она ожидала, потому Тома и ощетинилась – чтобы не выглядеть соперницей перед этой раззявой. Другого шанса на личную жизнь у Катьки может и не быть, а Тома своё ещё возьмёт – планета большая, народу много.
И Тома заранее нарисовала жалостливый портрет картавого студентика, чудом дорвавшегося до самой недоступной девочки в их школе, и приготовилась посмеиваться над этой нелепой парочкой, но Никита был не таков. Отнюдь. Он по-хозяйски оглядел узкий таз Томы, задержавшись на длинных ногах и красивых коленях, торчащих под лохмотьями, оценил грудь третьего размера и вернулся к дерзким глазам.
Уже не таким дерзким, слишком уж властным был этот взгляд, как будто у Никиты была какая-то власть над Томой.
– И часто ты оказываешь подобные услуги, та самая Тома? – прищурился он, беря Катьку за руку. Та сомлела от счастья и неверяще поглядела на Тому, приглашая порадоваться за неё.
– В первый раз. Эксклюзив для Катьки, но ты обращайся, если что.
– А почему такие сложности, я так не понял, – Никита театральным жестом предложил девочкам пройтись по боковой аллее, – у тебя предки сектанты, что ли? Почему тебе нельзя ни с кем общаться, Кать?
Катька заморгала, но всё-таки обрела дар речи и возмутилась:
– Почему же ни с кем? С ней, – она показала на Тому, – можно.
– Это я уже понял. Но почему больше ни с кем?
– У меня был старший брат Костя и с ним случилась очень плохая вещь несколько лет назад, вот с тех пор родители надо мной и трясутся. И они никакие не сектанты, просто боятся.
– Ясно. А что именно случилось с твоим братом? Что-то из разряда «жесть»?
– Дома мы об этом не говорим, а мне тогда было шесть лет, мало что запомнила.
– Но что-то же ты должна помнить? Не два же годика было.
– Очень хорошо помню, как попросила коллекцию игрушечных гоночных автомобилей, раз Косте она больше не понадобится. Папа на меня наорал, а потом извинялся. А Костя просто пропал – вот и всё, что знаю. Подробности обсуждали шёпотом и следили, чтобы я не подслушала.
– И ты не пыталась узнать?
– Пойти в полицию, что ли? – фыркнула Катька.
– Например, – серьёзно кивнул Никита, – или в сети посмотреть.
– В сети ничего нет, а в полицию мне нельзя, – веско сообщила Катька.
– Да хоть сейчас можно составить запрос в архив. Хочешь, сходим? У меня там знакомые есть, с журналистики.
– Я не могу отходить далеко от парка, – покачала головой Катька, – надо раз в час скидывать маме геолокацию.
– А если не скинешь?
– Тогда они вызовут полицию сами и больше уже никуда не отпустят.
– Аргумент, – согласился Никита, – тогда какой план?
– Вы погуляйте, а я здесь посижу, – благородно предложила Тома и показала набитый учебниками рюкзак, – домашку поделаю. У вас два часа, котики. Развлекайтесь.
Тома грызла кончик карандаша и гнала недостойные мысли, но не думать о том, почему Никита вдруг выбрал столь невзрачную девочку даже для одноразового свидания, оказалось практически невозможной задачей. Позже следователь выяснит у его однокашников, что Никита ни с кем подолгу не встречался, но время от времени зажигал с девушками вполне себе эффектной внешности – скоротечно и без взаимных обязательств, но Тома этого по понятным причинам не знала. И терзала себя то ли подозрениями в нехороших намерениях парня, то ли банальной завистью.
Подозревать было намного приятнее, чем завидовать, так что к их возвращению Тома уже была готова ко всему и чуть ли не набросилась с претензиями на парочку, чинно вышагивающую по неприметной дорожке под светом ярких фонарей. И ахнула – Катька преобразилась до неузнаваемости. Обычно сутулая девушка, прячущая скромные прелести под балахоном и выдвигающая вперёд тощие ключицы, сейчас не шла, а плыла, гордо вытянув шею и выпрямив спину. Как будто опытная модель или манекенщица, а не забитая школьница с первой парты.
Тома было решила, что они не теряли положенные два часа даром и умудрились уединиться где-то в людном парке, но по безумно горящим глазам Никиты и лихорадочному румянцу мгновенно угадала, что он до сих пор находится в состоянии крайнего возбуждения, как охотник, сжимающий круги вокруг долгожданной, выстраданной дичи. А Катька явно не отдавала себе отчёт, насколько красноречиво и жадно блестели зрачки молодого мужчины, и щебетала что-то про скорые каникулы и про расписание занятий.
Катька окликнула Тому и, не видя её потрясённой физиономии, принялась благодарить подругу за помощь, Никита же вообще не видел ничего, кроме профиля Катьки, и буквально смотрел той в рот.
Тома сухо попрощалась с Никитой – провожать девушек он не мог, так как по пути домой Катьку могли засечь предки, и начала допрос, как только крепкая фигура скрылась за изгибом аллеи.
– Чем вы там вдвоём занимались?!
Но Катька не почуяла подвох и чистосердечно поведала:
– Ой, Тома, я так счастлива! Никита классный! По-моему, я ему нравлюсь. Прямо сильно. И он столько всего умеет! Ты бы обалдела, если… – и Катька замолчала, разинув рот, как будто едва не выдала великую тайну.
– Ну и?.. Колись, – рявкнула Тома, – а то не буду изображать его подружку вместо тебя.
– Да я просто так сказала, – протянула Тома, – мы гуляли. Все два часа.
– Ага, нашла дуру. Либо рассказываешь, либо ищи другое алиби.
– Да ладно тебе! Ну… короче говоря, Никита круто умеет манипулировать другими людьми. Мы встретили Ирку, и она мне ни слова не сказала.
– Да ну? А она тебя хоть заметила?
– Конечно! Вылупилась, как вобла, и приготовилась выдать гадость, но захлопнулась и так и стояла молча, пока мы шли мимо их тусовки.
– Допустим. И при чём здесь Никита? Может быть, Ирка подавилась,или у неё живот заболел.
– Нет! Я её раньше увидела и сказала Никите, что это моя одноклассница и что она меня достаёт, а тот пообещал, что заставит её заткнуться.
– Неубедительно. Тут что-то ещё, верно?
– Да нет же! – Катька смешно горячилась. – Завтра сама увидишь. Ирка меня больше не тронет.
Тома не поверила, но утром случилось нечто странное.
В раздевалке вокруг Ирки сгрудились всё её прилипалы и, как по команде, дружно замолчали, когда через турникет проплыла Катька с идиотской улыбкой на лице. Похоже, она до сих пор грезила о прошедшем свидании и даже не отреагировала на холодный приём, не предвещающий ей ничего хорошего.
