– Ты права, Настя. Это не мое дело. Ты уже девочка взрослая, делай, что хочешь.
Сказав это, он встает и, больше не глядя на меня, уходит. Я остаюсь наедине со стаканом яблочного сока и горькой обидой.
Ненавижу его! Всю душу вымотал, всю кровь выпил! С третьего класса жизни не дает. Десять лет! Десять, мать вашу, лет я жду, когда он обратит на меня внимание! Десять лет я ищу в его глазах хоть какой-то намек на интерес ко мне, как к девушке.
Десять лет мечтаю о нем.
И ничего. Пусто. Ноль. Совсем.
Стоит ли говорить о том, что первый поцелуй, о котором я грезила, у него случился не со мной. Первый секс, соответственно, тоже.
Плакала ли я, когда узнала? Мне казалось, я умру. Я четыре дня не ела и не вставала с кровати. Я жить не хотела.
С тех пор мало, что поменялось. Он живет в свое удовольствие, а я продолжаю лелеять глупую надежду.
Отпив сок через трубочку, я слезаю со стула и иду наружу. Ноги за это время успели отдохнуть, так что, наверное, и потанцевать смогу.
– Денежка! – тут же кричит мне прыгающий с бутылкой пива в руке Ваня, – иди сюда!
Я подхожу ближе и с улыбкой смотрю на танцующих под модный трек девушек на лужайке. С нарядом я не угадала. Это блестящее платье и каблуки вообще не в тему. Все девчонки либо в шортах, либо в джинсах. Громко смеясь, красиво извиваются под музыку.
– Иди сюда! – повторяет Иван, подскакивая среди девчонок, – че встала, как неродная?
Греховцева поблизости не видно. Скользя глазами по толпе, выискиваю его шевелюру. И лучше бы я этого не делала, потому что обнаруживаю его в углу террасы, примыкающей к дому, целующимся с какой-то брюнеткой. Она сидит на парапете, широко разведя ноги, а Кир, стоя между них, орудует у нее во рту языком.
Он впервые делает это при мне. Теперь я понимаю, почему он не хотел, чтобы я сюда приезжала.
Мне плохо. Я отчетливо чувствую, как под ребра медленно входит нож. Сумасшедшая боль и невозможность сделать глоток воздуха. Музыка, голоса, смех приглушаются, земля под ногами начинает раскачиваться.
– Настя, – хватает за руку пьяный Ваня, – потанцуй со мной, крошка…
Я облизываю сухие губы и заставляю себя отвести взгляд от горячей парочки. Не смотреть. Ни в коем случае. Нельзя. Иначе свихнусь.
– Почему бы и нет?
Снимаю сумочку с плеча и бросаю ее в кресло из ротанга. За ней идут каблуки, а в следующее мгновение я врываюсь в танцующую толпу.
Знаете, кто всегда королева танцпола? Самая пьяная или самая несчастная. Это факт!
– Вань, – перекрикиваю музыку, – принеси мне коктейль… с водкой!
Иван мешкает всего секунду, а затем, закинув голову вверх, громко ржет.
– Конечно, крошка!
Не смотреть. Не смотреть. Ни в коем случае не смотреть в их сторону. Я специально танцую к ним спиной. Двигая телом в такт, громко подпеваю песне. А в груди в этот момент отмирает еще одна частичка моего сердца. Так случается каждый раз, когда я узнаю о его очередной подружке.
– Держи, – протягивает Иван бокал.
– Что это?
– Секс на пляже, крошка!
– Мерси! – не переставая танцевать, присасываюсь к трубочке.
– Все для тебя, крошка – ухмыляется он.
– Вкусно! – показываю ему большой палец.
– А то!
Дергаясь передо мной, парень пытается обвить свободной рукой мою талию. Я позволяю, хотя когда-то клялась себе, что прикасаться ко мне будет только Кирилл. Ему это не надо. Он готов прикасаться ко всем, кроме меня.
Не удерживаюсь. Проявляю слабость и оглядываюсь через плечо, мечтая о том, чтобы он это увидел. Но на террасе их уже нет. Где они? Забыв и про музыку, и про Ваню, резко разворачиваюсь и начинаю продираться сквозь толпу.
Ступни ног внезапно становятся ледяными. Торчащий из груди нож начинает медленно проворачиваться.
Но в тот момент, когда я уже готова бежать в дом, чтобы найти их, замечаю высокую фигуру Кирилла на выходе с заднего двора.
– Эй, Насть, ты куда? – окликает недовольный голос одногруппника.
Вряд ли он способен остановить меня. Босые ноги сами несут меня к Греховцеву. Только обойдя впереди стоящих людей, я вижу рядом ту брюнетку.
Они стоят, сцепившись кончиками пальцев и, кажется… собираются уезжать.
– Кирилл!
Услышав мой голос, он находит меня взглядом в толпе. Быстро оглядев, замечает бокал с коктейлем, босые ступни и скупо усмехается.
– Отлично повеселиться.
– А ты? Уже уезжаешь, да? – иду по влажной траве, – я с тобой!
Так было всегда с тех самых пор, как он получил права и стал водить собственную машину. Да меня родители отпускают только потому, что знают, что возвращаюсь я всегда с Греховцевым!
Он же не собирался оставить меня здесь?!
– Не в этот раз, Настя, – говорит он, когда я подхожу к ним вплотную, – вызови себе такси.
– Кирилл… пожалуйста, не уезжай, – опускаюсь до мольбы, но резко осекаюсь, когда его новая подружка встает на цыпочки и, обняв рукой за шею, с улыбкой что-то шепчет ему на ухо.
И если для окружающих лицо Кира по-прежнему не выдает никаких эмоций, то я замечаю мелькнувшую во взгляде скрытую улыбку. Слишком хорошо я его знаю. И сейчас ему понравилось то, что она шепнула.
– Всем пока, – поднимает он руку, а напоследок обращается ко мне, – до понедельника, Настя.
Смотрю им вслед, а когда они исчезают, залпом выпиваю коктейль и иду к бармену за следующим.
Веселье продолжается. Я танцую лучше всех, пою караоке лучше всех. Шучу и флиртую – тоже. Заметила, если делать это все разом, получается не думать о том, где сейчас гребаный Греховцев и чем он там занимается.
В себя прихожу, когда понимаю, что Паша усаживает меня в такси и называет водителю мой адрес.
– Эй! – восклицаю вяло, – а что… уже все?..
– Все, Денежка, все… – посмеивается парень, сам шатаясь от выпитого, – в следующий раз снова приезжай… с тобой весело.
– Приеду! Мы же теперь друзья?
– Друзья, друзья… ты это, тазик не забудь рядом с кроватью поставить.
Глава 3.
Лицо Алешки, моего двенадцатилетнего брата, первое, что я вижу, когда наутро разлепляю глаза.
– Мам, пап! Она проснулась! – орет придурок на всю квартиру.
– Смойся! – хриплю я, прячась с головой под одеялом.
Она раскалывается от боли, но тазик, судя по всему, мне сегодня не пригодится. Я смутно помню, как заявилась домой. Маму чуть удар не хватил, когда она увидела меня в прихожей.
Припоминаю, как плела ей про один единственный коктейль и собственную аллергию на алкоголь. А потом резко провал.
– Настя! – слышу строгий голос матери, – мы с папой ждем объяснений!
Притворяюсь спящей еще минуту, но поняв, что родителей так просто не проведешь, высовываю из-под одеяла голову.
– Каких объяснений?
– Ты вчера пьяной домой пришла! – восклицает мама, сложив руки на пышной груди.
Папа стоит чуть позади нее в точно такой же позе. Как обычно молчит, но смотрит на меня с осуждением.
– Я же говорила, что выпила всего один коктейль, – охрипшим, но беспечным голосом выдаю я, – просто на голодный желудок… или это аллергия какая-то… я не знаю…
– Ты не выглядишь сейчас так, словно выпила всего один коктейль.
– Да у нее похмелье! – втыкается звонкий голос Алешки.
– Алексей, выйди! – чеканит папа.
Сквасив кислую мину и незаметно показав мне средний палец, брат покидает спальню.
– Ты приехала на такси! Почему тебя не привез Кирилл?
Произнесенное мамой его имя отдается в груди тупой болью. Он неожиданности я даже глаза прикрываю.
– Ему Раиса Николаевна позвонила, попросила срочно приехать.
Ложь вылетает из меня легко. Не скажу, что очень люблю лгать, но это всегда получается само по себе. Не успеваю подумать, а изо рта уже вылетает очередное вранье.
– Что у них случилось?
– Мам, я не знаю, правда… Вроде, ничего серьезного. Родственник какой-то неожиданно приехал, что ли…
– Ясно. Как только Кирилл оставил тебя без присмотра, ты тут же напилась!
Ох, мама!.. Знала бы ты, как права. Так и есть. В моем срыве виноват только Греховцев.
– Позорище! – продолжает она сокрушаться, папа в подтверждение ее слов качает головой, – ты же девушка! Что о тебе твои однокурсники подумают?
Мои однокурсники по углам девкам за щеку давали, курили какую-то дрянь и блевали в кустах гортензий. Вряд ли их шокировало мое вчерашнее поведение.
– Мам, все нормально. Я просто немного отравилась, – смотрю на них, наполняя свои глаза страданием, – можно я еще немного посплю?
– Спи. Немного, потому что после обеда к бабушке съездить надо.
– Хорошо.
Дверь за родителями закрывается, но вскоре через небольшую щель до меня доносится ехидный голос Алешки.
– Алка-а-ашка!
Давай, беснуйся, братик. Не за горами тот день, когда ты сам займешь мое место. И тогда моя месть будет страшной.
Завернувшись в одеяло, я отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Только вот уснуть не получается, потому что я страдаю. Вчера Греховцев оставил на моем израненном сердце еще одну зарубку. Самую глубокую. Прекрасно зная, как я мечтаю оказаться на месте той вчерашней брюнетки, целовал ее на моих глазах. Садист.
Шмыгнув носом, лезу под подушку за телефоном, но его там не оказывается. Приходится развернуться и приподняться, чтобы взять его со стола.
Он почти разряжен, но зарядки хватает, чтобы прочесть два сообщения. От Таси и от… Греховцева.
Из вредности читаю сначала то, что написала подруга.
«Ну, как? Как там все было?»
«Чуть позже позвоню и все расскажу» – печатаю ответ. Не люблю я эти долгие переписки.
И только после этого тычу пальцем на сообщение Кирилла.
«Как самочувствие, Настя? Голова сильно болит?»
Вот сволочь. Он еще и стебется.
– Да пошел ты! – сплевываю на экран и прячу телефон под подушку.
К бурлящей в груди обиде подмешивается злость. Как он мог?! Как он мог меня там бросить? Уехать с этой… прости Господи, шмарой? Почему он так жесток со мной? Почему даже попробовать не хочет? Может, я окажусь лучше них всех? Может, ему понравится!
