Захар посмотрел на экран телефона и помрачнел. Да, всё произошло слишком быстро. У них есть камеры, но мало, и не всегда они могут засечь важные моменты. Так вот, в чём была причина.
– Пришли мне, пожалуйста, это видео. Я покажу его сегодня тренеру. И спасибо тебе, Алиса. Это очень важно. И для Федьки, и для клуба.
***
Федька разволновался совсем. Тренер позвал его сегодня в клуб, сказал, есть серьёзный разговор. Что за разговор? Неужели его исключат из клуба совсем? Так была хоть какая-то призрачная надежда, что его ждут, что он нужен, что он – часть общего дела, что он вернётся. Мальчик собрал всю свою волю в кулак и открыл дверь раздевалки. Все ребята уже были здесь. Они поздоровались, кто-то даже подошёл и пожал Феде руку, но в основном приветствовали прохладно.
Следом в комнату ввалился Шаповалов, нарочито толкнув Федьку так, что тот едва не упал, удержавшись на костыле.
– Что за кипиш? По поводу? Я вообще сегодня с друзьями в квест-комнату собирался, пришлось не пойти. И с каких это пор инвалидов тоже приглашают на собрания?
– Инвалидов? Вижу, тебе скучно, Шаповалов, – раздался строгий голос тренера, рядом с которым стоял Захар. Он вздохнул и вставил в телевизор флешку. – Сейчас я вас всех повеселю, уж очень занятное видео мне принесли.
Захар подошёл к Феде и протянул руку:
– Привет!
– Привет! – шёпотом ответил Федька.
На экране появилась запись матча в замедленном режиме. Вот Федька ведёт мяч, рядом не отстаёт Генка, что-то ему кричит. К этому моменту вокруг уже много игроков, но чётко видно, как Генка ставит Федьке подножку и тот падает кувырком, а последним движением бьёт по мячу, и он летит в ворота противника. Если бы не удачный ракурс съёмки, никто бы не понял, как после этого Генка Шаповалов изо всех сил буцнул Федькину ногу, которую тот и так уже повредил из-за падения.
В раздевалке повисла тишина. Все поочерёдно повернулись к Шаповалову.
– Что? Ну, может, я его и толкнул. Я не помню. Разве такого не бывает? Там скорость, адреналин, азарт.
– То есть, это азарт сподвиг тебя преднамеренно покалечить товарища по команде, и так уже лежавшего без сознания? Если посмотреть внимательно, после удара по мячу Федя уже не двигался. Да, не все сразу поняли, что он потерял сознание. Шум, гам, адреналин, нервы из-за необходимости этой победы, азарт. Но не жестокость, Гена, и не подлость. Я, конечно, могу тебя спросить, зачем ты подставил подножку, выслушать. Только мне кажется, что то, в чём все подозревали Федю, должен был сделать ты. И это только чудом не получилось, потому что Федя спас положение.
– А в чём меня подозревали? – в недоумении спросил Федька.
– Пошли слухи, что тебе купили путёвку в дорогой спортивный лагерь. Но все мы знаем, что он слишком дорогой, да и вообще туда не попасть просто так. Посчитали, что тебе её пообещали за то, что ты поможешь нам проиграть матч. Генку же считали героем, казалось, что он тогда забил этот гол, – сказал Захар.
– Это были не слухи. Я действительно собирался в лагерь, – ответил Федька. – Но не по такой мерзкой причине. У бывшего директора папиного предприятия сын очень хотел играть, но у него не особо получалось. Я с ним занимался целый год, каждую свободную минуту, просто потому что понял, как мальчик любит футбол. Они после этого уехали за границу, и его там с радостью приняли в детскую команду, хотя до этого не давали никаких шансов. Эту путёвку достал папин директор мне в знак благодарности, но тоже не бесплатно. В результате мы её вернули, потому что… ну, вы знаете.
– Федь, я бы хотел перед тобой извиниться, – сказал тренер. – У меня не было доказательств ни твоей вины, ни невиновности. Хотя я не верил, что ты на такое способен. Всё равно, как тренер, я должен опираться только на факты.
– Браво! Качать героя! – Генка манерно похлопал в ладоши. – Я так понимаю, что теперь могу быть свободен?
– Боюсь, Гена, что совсем свободен. Не думаю, что даже в школе тебе теперь будут рады. Да и твои благодетели вряд ли захотят брать к себе предателя. Мало ли, вдруг тебе кто-то что-то ещё покруче предложит, и ты согласишься.
Генка вышел, хлопнув дверью так, что с неё посыпалась штукатурка.
– Федь, прости, я тоже сомневался…, – сказал Захар.
– Ничего. И я бы, наверное, сомневался на твоём месте. Спасибо, что всё прояснили. Для меня это было очень важно.
– Федь…
– Федька…
– Ребята, я не обижаюсь, правда. Слишком много было неизвестных. Но только даже это открытие не сможет вернуть меня в футбол. Я обязательно загляну к вам позже, а сейчас хочется побыть одному.
***
– Глаза сломаешь! – над ухом послышался голос Захара.
На линейке в честь конца года танцевала Алиса, и Федька не отрывал от неё взгляда, забыв, где находится. Он по-дружески пнул Захара в плечо:
– Сам смотри не сломай!
– Не-е-е, я другу дорогу переходить не стану. Притом такому, как ты!
– Ну, какому такому? – Федька начал краснеть.
Тут он заметил, как сквозь толпу к нему пробирается маленький Алёшка, в одной руке таща девчачий портфель, а за другую… Алису.
– Между прочим, это она нашла видео и спасла тебя и твою репутацию. Это её младший брат снял случайно, – успел всё так же на ухо прокомментировать Захар.
– Аися, это Фека! Фека – лысый луг… Фека нока боит.
Девочка мило заулыбалась и протянула Федьке руку.
– Ну, здравствуй, Федька-лысый луг! Сколько ему говорила, чтоб старался выговаривать все буквы, так он вечно торопится и тараторит.
– Фетька лысый длуг, – повторил Алёшка.
Ребята засмеялись и одновременно потрепали его по макушке.
– Вот бы ещё понять, почему «лысый»?
– Да, верно. Вроде как, и не особо лысый я…, – Федька пригладил волосы, аккуратно уложенные в причёску.
Он знал, что Алёшка ещё на год остаётся заниматься у профессора, значит, и Алиса тоже останется в их школе на целый год. Но впереди лето, и они поедут домой, потому Федька решил больше не терять времени.
– Слушай, а какие у тебя планы на сегодня? Уроков ведь не будет, а я обещал Алёшке в кино сходить. Да, Алёшка?
– Ага, – донеслось снизу, где малыш рылся в портфеле сестры.
– Так ты как? Давай сходим в кино сегодня?.. Сводим Алёшку…, – Федька чувствовал, что сейчас зальётся краской, и было одно желание – сильно зажмуриться.
– Сводим Алёшку? – повторила Алиса.
В голову Федьке вдруг пришло спасительное разумное объяснение:
– Ну, да. Тем более, я ещё не поблагодарил тебя за помощь с видео. Так что приглашаю!
– Конечно, сходим! С огромным удовольствием! – весело ответила девочка. – Я очень рада, что смогла помочь. И ты теперь вернёшься в команду.
– В команду вряд ли. Из-за травмы, – Федька покрутил в руках костыль, который всё ещё был ему нужен. – Однако, репутация тут намного дороже. Тренер мне предложил за лето набрать малышей в детскую команду и тренировать их. Ему сложно выделять столько времени, а с моей помощью он сможет готовить ребят в клуб с раннего возраста.
– Это ведь просто здорово! – искренне обрадовалась Алиса. – Ты сможешь заниматься любимым делом!
– Да, и быть полезным. Когда вырасту, я хочу работать с детьми с ограниченными возможностями, чтобы они не чувствовали себя чужими среди тех, у кого всё в порядке. Чтобы не считали себя ущербными инвалидами, на которых пальцем показывают. На самом деле эти люди несчастны, потому что все мы их такими делаем своим отношением.
– Федь, да это же намного круче, чем быть самым известным футболистом в мире!
– Ну… не знаю, круче или нет, но точно это сделаю.
– Фетька – лысый луг…, – вдруг отозвался Алёшка и старшие ребята посмотрели на него. – Лусый длуг… Вот! – Малыш поднял альбом и повернул к ним. Там большими печатными буквами значилось:
«Фетька – мой лутьшый друг».
– Так это значит «лучший друг»! – воскликнули ребята хором и засмеялись, с обеих сторон обнимая Алёшку, а тот стал прыгать от радости, хлопать в ладошки и кричать:
– Лутьсый длуг!
Победа будет наша! (12+)
красноармейцу 222-го стрелкового полка 49-й стрелковой дивизии
Хуторцо?ву Максиму Ани?симовичу посвящается.
Лёвка кривился, хмурил брови, пытался делать вид, что ему не всё равно. Мама качала головой, всплёскивала руками и продолжала говорить о его несерьёзном отношении к урокам и вообще к своему будущему. А всё из-за очередной двойки по истории. Ну не любит он историю, не интересно ему! Какая разница, кто там и что сделал, если это было сто лет назад? Вот если бы в школе был предмет по изучению будущего, новейших технологий – в этом бы Лёвка точно преуспел.
– Нет, ты только посмотри! Он ведь меня даже не слушает! – мамина отчаянная реплика теперь уже предназначалась папе, который вошёл в комнату, задумчиво почёсывая профессорскую бородку. – Твой прадед…
– …в двенадцать лет снаряды подавал и героем стать успел. Мам, да знаю я! Слышал уже сто раз. Сколько можно? Я не прадед. Я Лёва, мне двенадцать, и живу я в XXI веке. У меня другие заботы и медали. Какая мне разница, что там прадед делал?
– Отец, я так больше не могу. Поговори ты с ним!
Папа сложил руки на груди:
– Ну, двойку тебе исправить придётся. Так что, в выходные никаких гулек. А в том, что ты про прадеда говоришь, ты неправ. Очень неправ. Благодаря ему сегодня есть ты, и у тебя есть будущее. Если бы история изменилась тогда, сейчас неизвестно, кем и где был бы ты, и, вообще, был ли.
– Началось, – Лёва закатил глаза.
– Не гримасничай! – папа подошёл к книжному шкафу, достал книгу и протянул её сыну. – На вот, лучше почитай. Это история твоего родного края, не какая-нибудь там отвлечённая и обобщённая, а собственно, твоя. И про прадеда там, кстати, тоже есть.
Лёва скривился ещё сильнее при мысли, сколько же у книги почти трёхсантиметровой толщины может быть страниц.
– Спасибо. Наказал. У меня двойка по истории. Когда мне ещё это читать?
– Перед сном. Интереснейшая вещь и гораздо полезнее твоих этих… технороботов.
– Трансформеров.
– Вот уж здесь точно никакой разницы! – заметил папа. – Твой прадед, мой дед, всегда говорил моему отцу, а тот мне, а дед это от своего прадеда усвоил: любые наши поступки влияют на будущее. Без прошлого нет будущего. Даже плохое прошлое даёт хорошие уроки, чтобы не повторять ошибок. А тот, кто не знает своих корней, тот никогда не будет крепко стоять на земле и не будет понимать, кто он в жизни. Сегодня иди уже отдыхай, а на досуге подумай о том, что я сказал.
Лёвка пошёл в свою комнату, бросил книгу на стол и плюхнулся на кровать. Потом минуту подумал и потянулся за увесистым томом: на обложке значилось «Время. События. Люди.». Мальчик стал листать страницы, пестрящие текстом с редкими вкраплениями фотографий его родного города и области и документов.
– Скукота… Это папе интересно. У него как раз древняя профессия. Он генеало?г, а генеало?ги ох как любят семейные истории. Да и вообще всякие истории. Работа у них такая, – Лёвка вернул книгу на стол, повернулся на бок и попытался дремать, но сон не шёл.
Мальчик снова сел на кровати. Отец не отступит, придётся читать. Лёвка потянулся за телефоном, и через несколько минут электронная версия книги была скачана на гаджет.
– Вот так намного лучше! Буду читать понемногу, когда и где получится. Кто вообще сейчас читает бумажные книги? Тем более такую тяжёлую каждый день в школу не потаскаешь вместе с учебниками.
***
Завтра долгие выходные, аж до десятого мая. Но сегодняшний день нужно просто пережить. Всё как обычно: походы по музеям, выставкам и панорамам, посвящённым событиям Великой Отечественной войны и Победы. Безусловно, это, наверное, важно и нужно. Каждый год 9 Мая родители возят Лёву к «Вечному огню» возлагать цветы на могилы воинов. А после они едут в Гусаровку, где похоронен его прадед Дмитрий Анисимович, и кладут букет гвоздик, перевязанный Георгиевской лентой, на его могилу. Лёвка не против традиций, он даже готов их соблюдать. Но скучно всё это и неинтересно. Война была… Но когда это было?! Сто лет назад! Никто уже и не помнит.
Мальчик попытался вслушаться в то, о чём говорила экскурсовод. Опять бои под Гусаровкой. Лёвка стал рассматривать знакомую панораму, выполненную с использованием современных технологий. Такое чувство, что если шагнуть за стекло, сам там окажешься. Действительно, эффект завораживает. Взгляд Лёвки остановился на белокуром мальчугане лет десяти. Чумазый, без рубашки, в одних штанишках, доходящих до колен, таких же грязных, как и он сам, которые держались на одной лямке через плечо. Мальчуган стоял посреди боя вместе с солдатами. Было в нём что-то знакомое. Странно, но раньше Лёвка вроде его не замечал на картине…
Экскурсовод повела класс в следующий зал. Лёвка задержался. В их музее по старинке заставляли надевать специальные тапочки, которые здорово скользили по натёртому паркету. Мальчишка сделал круг по воображаемому катку и, разогнавшись изо всех сил влетел головой прямо в экран панорамы.
Внутри всё содрогнулось от падения. Голова сильно болела в месте удара. В ушах стоял сильный шум, будто кто-то работал электродрелью, что ещё и разделялось на несколько голосов. Лёвка уже жалел о своей беспечности и боялся открыть глаза. Шум не стихал.
Вдруг незнакомый детский голос с хрипотцой заорал ему прямо в ухо:
– Живой? Ишь, как тебя вертануло!
От неожиданности Лёва открыл глаза. Мутное изображение стало проясняться, и он увидел возле себя замурзанное личико, обрамленное белокурой шевелюрой.
– Чего? Ты кто?
– Я? Я-то Митька. А ты? Откудова ты вообще тут взялся? Бой в самом разгаре. Взрывной волной тебя, что ли, принесло?
Лёвка стал мотать головой, пытаясь прийти в себя:
– Какой бой? Что ты такое говоришь? – Лёвка попытался встать на ноги.
Ответом на его вопрос загрохотал автомат, и что-то громыхнуло так, что заложило уши. Митька ухватил Лёву за плечи и силой прижал к земле рва, в котором они находились. Сверху на головы им посыпалась земля.
