– Лизетт? Так наш Гастон не только повелитель зёрен, но ещё и девичьих сердец? – всерьёз заинтересовался незнакомкой Бонифас. – Шляпка, наверное, принадлежит ей?
При виде прибежавшей на зов хозяина кошки, Валентин с трудом скрыла насмешку, наблюдая разочарование главного сластолюбца в городе:
– А шляпку мы нашли возле реки. Как мне помнится, такая была у Мари, вот собираюсь занести ей.
– Вы что кроты? Ничего не видите и не слышите? – удивился Бонифас.
Гастон иронично вскинул брови:
– Насколько мне известно, со слухом у кротов нет проблем.
– Пфф, не суть. Что мне до кротов. Весь город уже гудит – ваша Мари вчера сбежала с каким-то коммивояжёром.
Валентин злорадно улыбнулась:
– Хм, ведь вы за ней волочились, Бонифас. Утомили девушку, вот она и сбежала подальше.
Бонифас проигнорировал колкость и нагоняющим ужаса тоном промолвил:
– А некоторые вспомнили гигантского кабана. Того самого, которого вроде бы прикончили лет сто назад. Говорят, якобы чудовище на самом деле не убили, а лишь отогнали, и вот оно вернулось и снова начнёт…
– Кто может верить в эту чушь? – перебила Валентин. – Детей этой легендой пугать и не более. Уехала ваша зазноба с другим ухажёром и правильно сделала. А кабан тот, как и прочие «чудища», всего лишь несчастное животное, жертва бездельников-фантазёров.
– Я то, как раз и не верю в россказни о кабане, – фыркнул Бонифас. – А что касается Мари, странно всё это. Хотя она никогда не отличалась высокой нравственностью. Её любой пальцем помани…
На этой фразе Гастон и Мари, не снисходя до ответа и прощания, побрели прочь от бесчестного ловеласа. Вслед им Бонифас прокричал:
– Всё же будь я на месте хрупкой девушки, то по безлюдным паркам один не ходил бы. Так держать, Валентин! В эти непредсказуемые времена даже мучной кавалер лучше, чем ничего.
***
Проводив Валентин до дома, Гастон замялся:
– Я собирался в ближайшие дни порыбачить. Подумал, может вам нечем заняться. То есть, я хотел сказать, вдруг вы не заняты и… Тогда я бы взял с собой что-то перекусить, и мы могли бы там…
– Устроить пикник? – помогла ему Валентин.
– Да, – просиял мельник. – В общем, если вы составите мне компанию, я буду счастлив. Но если это неудобно или у вас уже есть планы…
Валентин с умилением посмотрела на запинающегося в волнении молодого человека:
– Я пока не уверена, очень много дел. Но я постараюсь. В любом случае, уверяю вас, Гастон, что с огромным удовольствием порыбачила бы с вами.
Гастона раздирали сомнения, то ли Валентин действительно желает новой встречи, то ли просто деликатничает. «Вдруг оскорбления Бонифаса повлияли на её чувства? И были ли они вовсе?» – вечно румяные щёки мельника утратили свой привычный цвет. Ему бы очень хотелось, чтобы гигантский кабан существовал не только в городских мифах, но и в реальном мире. Как было бы славно, наткнись чудовище на развязного недруга и разорви его на мелкие кусочки. «И меня заодно. Чтобы не мучиться. Лучше уж быть растерзанным диким зверем, чем безразличием Валентин», – решил Гастон.
– Постараюсь за завтра управиться с делами и пришлю вам записочку с Маленьким Тибо, – ободряюще проговорила девушка. – С меня пирожные на десерт, договорились?
Счастье снова наполнило каждую клеточку тела и торжествующе потекло по венам Гастона. Щёки молниеносно налились жизнью.
– Я буду ждать!
Часть 3
На протяжении пяти поколений семья Делаж владела несколькими гектарами виноградников. Небольшое семейное предприятие зарекомендовало себя как уважаемого поставщика первоклассных коньячных спиртов. Крупные негоцианты ценили свойства закупаемого продукта и тайно ликовали, ведь производитель столь качественного дистиллята не имел амбиций выходить на рынок под собственной торговой маркой.
По счастливой случайности виноградники Делаж менее других пострадали от филлоксеры. Кроме того, в одном из бывших солевых складов, теперь обустроенных для выдержки бренди, у удачливой семьи зрело солидное количество спиртов. Между тем самые ценные бочки и оплетённые соломой бутыли хранились в погребе их дома.
Именно здесь большую часть времени проводила Валентин. Собственно с неё, а вернее, обнаружения её непревзойдённого обоняния и отменной памяти на вкусы, пришла идея зарегистрировать коньячный дом «Делаж». Следуя своему призванию, Валентин взяла на себя роль мастера погреба, иногда помогая отцу и сестре с прочими хлопотами.
Проведя весь день за ассамбляжем[2 - Ассамбляж – процесс смешивания виноградных спиртов различных свойств и выдержки в один напиток. Большинство коньяков создают именно методом ассамбляжа. Исключением является «Миллезим». Мастер погреба может принять решение, что выдержанный спирт обладает столь выдающимся букетом и вкусом, что ассамбляж его только испортит. На этикетках миллезимного коньяка указывается год урожая.], девушка разлила полученный напиток по элегантным бутылкам. Осталось закупорить, наклеить этикетки и утром отец Валентин сможет загрузить полностью готовые к продаже коньяки в свой экипаж.
Этикетки из типографии должна была забрать Жаклин, но обыскав весь дом и погреб, Валентин не нашла их. Сестра девушки накануне жаловалась на плохое самочувствие, и к этому часу, верно, уже уснула. Как не хотелось Валентин тревожить сестру, иного выхода не оставалось.
– Жаклин, как ты? Я никак не могу найти этикетки, – вкрадчиво обратилась Валентин, приоткрыв дверь в спальню сестры.
Больная резко подскочила на кровати:
– Который час? Ты уже этикетки клеишь? Я что, всё проспала?
– Ничего страшного. Как ты себя чувствуешь?
Жаклин откинула одеяло и поднялась:
– Кажется, я пришла в себя. Идём, помогу тебе, – проговорив это, она прижала ладонь ко рту и побежала в уборную.
Валентин сочувственно вздохнула и отправилась заварить сестре мяты.
Глава нового, но перспективного коньячного дома, мирно посапывал в кресле. Как ни странно, но именно в таком положении, по его собственным заверениям, Месье Делаж, высыпался лучше всего. Завтра ему предстоял сложный день, и девушка постаралась как можно тише пройти мимо отца, не нарушив его отдых. Если проснётся позже, то сам переберётся в кровать.
Вернувшись наверх с отваром, мастер погреба застала сестру сидящей на кровати. Со скорбным видом, Жаклин закрывала нижнюю часть лица кружевным платочком:
– Только не мята, умоляю!
– Если хочешь, чтобы тебе стало лучше, придётся выпить, – ласково промолвила Валентин, усаживаясь рядом с сестрой.
Жаклин поддалась уговору и, приняв чашку, плаксиво протянула:
– Мне так жаль, что тебе пришлось всё делать самой.
– Не беспокойся, моя дорогая. Я скоро закончу и лягу спать. Вот только я обыскала весь дом и не нашла этикеток. Ты их забрала сегодня?
– Разумеется. Обычно я их кладу в ящичек твоего рабочего стола в погребе. Ты там смотрела?
Валентин развела руками:
– В первую очередь. На комоде при входе тоже не нашла. Кажется, я вообще везде проверила.
– Удивительно. Я помню, как шла и чтобы не помять, аккуратно несла их в руках, – Жаклин старательно вспоминала свои действия, превозмогая усталость измождённого отравлением организма. – Потом ненадолго забежала к месье Перо, а после сразу домой. Как же нам быть теперь? Ведь к завтрашнему утру бутылки должны быть готовы.
– Постой, ты говоришь, что заходила к месье Перо? А у него ты не могла их забыть?
От снизошедшего озарения, Жаклин чуть не выронила чашку:
– Ох, точно! Он дал мне подписать договор, и дабы случайно не опрокинуть на этикетки чернила, я положила конверт с ними на подоконник. Уже у месье Перо я почувствовала себя дурно, потому даже не помню, выходила от него с этикетками или нет.
Переборов лёгкое раздражение на сестру, Валентин ринулась к двери:
– Скорее всего, они до сих пор там и лежат. В любом случае я на это надеюсь. Отдыхай, я туда и обратно!
– Уже почти стемнело, возьми наш кабриолет! – наставительно прокричала Жаклин, взволнованно глядя на уже захлопнувшуюся дверь спальни.
Валентин решила не беспокоить лошадь, ведь та наверняка уже спала. К тому же молодая кобыла обладала вздорным нравом, и всякий раз, когда шорох или зверёк тревожил её сон, начинала возмущённо ржать и неистово бить копытами. Однако, увидев своих хозяек, капризная лошадка успокаивалась.
Девушка поостереглась, ведь спросонья кобыла могла успеть наделать шуму и разбудить отца, а потому, не воспользовавшись экипажем, отправилась к мастеру дистилляции пешком.
На половине пути Валентин зажгла переносную стеклянную лампу, и благополучно добралась до дома месье Перо. Увидев, что сквозь зазоры закрытых ставен просачивается свет, уверенно постучала кованым кольцом дверного молотка.
Хозяин дома уже успел переодеться в домашнее платье, но увидев Валентин, ничуть не удивился:
– Добрый вечер, Валентин. Предполагаю, вы пришли за этим? – не предлагая девушке пройти, мастер дистилляции потянулся за лежащим возле входа конвертом. – Жаклин его забыла сегодня.
Валентин облегчённо вздохнула:
– Как я рада, что этикетки нашлись!
Месье Перо передал девушке забытый её сестрой предмет:
– Я собирался занести конверт завтра днём, если бы раньше никто из вас за ним не вернулся. Вы не опасаетесь ходить одна в столь поздний час? Вас никто не сопровождает?
– Отец спит, а сестре нездоровится. Мне нужно подготовить бутылки к утру, так что до завтра дело не терпит. Спасибо, месье Перо. Доброй ночи.
– Доброй ночи, Валентин, – пробурчал мастер дистилляции и, не дожидаясь, что девушка отойдёт хотя бы на пару шагов, громыхнул дверью.
Плечи Валентин чуть вздрогнули от неожиданности. Но то была рефлекторная реакция, ведь невежливость месье Перо не была для девушки новостью и давно перестала её смущать, тем более его отменные профессиональные качества с лихвой окупали этот изъян.
Уже многие годы месье Перо дистиллировал вино не исключительно для семьи Делаж, но и для других мелких и средних производителей коньяка. И хоть многие считали месье Перо не слишком симпатичным человеком, с величайшим удовольствием сотрудничали с ним. Ведь кроме странноватой скрытности и холодности к окружающим, укорить мастера дистилляции было не за что.
Бесстрашие, сопровождавшее Валентин на пути к дому месье Перо, теперь оставило девушку. Совсем некстати стал накрапывать мелкий, почти неощутимый дождь, впрочем, несмотря на отсутствие мощи, способный вымочить одежду до нитки. Хуже всего было то, что морось ухудшала и так, невысокую видимость. Валентин поёжилась от осознания, что самый страшный отрезок ещё предстоит пройти. Миновать тропу по кромке совсем неосвещённого парка, Валентин могла, только проделав большой крюк.
Но если по безоблачным сумеркам это даже не пришло ей в голову, то по пасмурной зловещей темени задача идти кратчайшей дорогой вызывала панический страх. Смена маршрута обещала потерю по меньшей мере получаса. Девушка посомневалась, и таки отважилась не терять драгоценного времени.
Неподалёку послышался топот копыт. Остановившись, Валентин с трепетом вытянула руку на всю длину, стараясь с помощью своей хилой лампы увидеть источник звука.
Однако переносной осветительный прибор позволял разглядеть лишь пару метров вокруг себя, остальное же оставалось в полном мраке.
Напряженно прислушавшись, но более не уловив слухом никакого движения, девушка вновь заторопилась в сторону дома.
Когда до заветной улицы с газовыми фонарями оставалось не более сотни метров, Валентин ощутила холодок по спине, словно кто-то находился рядом.
Не оборачиваясь, она насколько могла, ускорила темп.
Бежать в полную прыть с лампой в руке, и удерживая конверт под мышкой, было непросто. Теперь, явственно слыша, что преследователь вот-вот настигнет её, Валентин поняла – продолжать бегство бесполезно. Резко развернулась и вскрикнула от абсолютного ужаса. В панике опрометчиво попятилась назад, но поскользнувшись на мокрой земле, упала, выпустив из рук стеклянную лампу.
Огонь погас не сразу. В бешено возрастающем страхе девушка стала отползать прочь, не в силах отвести взгляд от острых клыков в свирепо оскалившейся пасти.
Часть 4
Стремясь чуть облегчить ношу своей овдовевшей матери, Маленький Тибо принялся подрабатывать на несложных поручениях от жителей Коньяка и его предместий. Порой, подловленный одной из дам, он брался сбегать в лавку и быстро принести яйца, масло или другие внезапно закончившиеся у хозяйки продукты. Однако основной услугой Тибо являлся разнос посланий.
Вот и сейчас смышлёный девятилетний мальчик торопился доставить одну из таких записочек. Дело в том, что надушенный конвертик Валентин передала ещё вчера. Доставить его, было наказано не позднее полудня следующего дня. И хоть до крайнего срока оставалась ещё уйма времени, ответственный посыльный вприпрыжку торопился к мельнице. Завидев в окне Гастона, Тибо замахал конвертиком и торжественно оповестил:
– От Валентин!
Мельник с невиданной скоростью преодолел дугу лестницы и вместе со своей кошкой выскочил на улицу.
Вручив конвертик, мальчик сразу предался игре с Лизетт. Гастон же с блаженным видом в пятый раз перечитывал послание.
– Тебе нужна будет моя помощь сегодня? – прервал мечтания мельника Тибо.
– Нет, дружок, я скоро закончу. Валентин назначила мне встречу.
С детской непосредственностью Тибо спросил:
– А что вы будете делать? Целоваться?
Гастон легко нажал мальчику на кончик курносого носа и сорвал с него старенькую шляпу, поля которой в трёх местах были прикреплены к тулье, имитируя пиратскую треуголку. Взъерошив Тибо волосы, он с умильным смехом ответил:
– Вот когда мне придётся поднимать руку хотя бы на уровень собственной головы, чтобы сорвать с тебя шляпу, тогда и расскажу тебе про поцелуи. А с Валентин мы планируем рыбачить и поедать всякие вкусности.
Маленький Тибо сглотнул слюну. Заметив это, мельник добавил:
– А раз уж я сегодня не обедаю со своими родителями, может, меня заменишь ты? Мама как раз собиралась печь открытый пирог с луком и копчёной грудинкой.
