Ольга Мушенок "Василина для шейха"

– Проходи, Алексей.

Зачем он пришёл? Порадоваться нашей беде? Отец бы его тут же выгнал, однако у мамы видимо другие планы.

Можайский протянул ей какие-то документы и мама, не задумываясь, открыла ящик тумбочки, взяв в руки ручку и собралась поставить подпись.

– Что ты собираешься подписать? – я остановила маму, взяв из её рук бумаги.

– Дочка, у нас нет другого выхода. – пробубнила она, когда я поняла, что она собирается продать дело всей жизни нашего папы.

– Выход есть всегда, мама! – переключаю недовольный взгляд на Можайского, твёрдо заявляю, – До свидания! – толкаю ему в грудь бумаги.

Можайский с презрением на меня посмотрел и с каким-то злорадством ответил:

– Серега станет овощем, ипподром сгниет, а лошади сдохнут без должного внимания, – усмехнувшись, трёт переносицу и переключается на маму, у которой из глаз ручьём текли слезы, – Так вы, Ольга, уважаете труд супруга?

– Довольно, – повышая голос, выхватывает документы и быстро ставит свою подпись, а тот бросает нам в ноги маленькую сумку и не надо спрашивать, что там.

– Как и договаривались десять миллионов твои!

Мама медленно поднимает её с полу и вытаскивает оттуда пачки с пятитысячными купюрами. Она с сожалением поднимает на меня любимые до боли глаза, собираясь что-то сказать.

– Я тебе этого никогда не прощу мама, и навряд ли, тебя простит отец. Ты папиному врагу продала, то за что отец боролся всю жизнь!

Мне прилетела звонкая пощечина, я шагнула назад, прижав ладонью горящую щеку. Никогда до этого дня мама не поднимала на меня руку, в нашей любящей семье всегда царила гармония и понимание без слов. Сейчас же всё поменялось, за один день мама превратилась в физически и морально не здорового монстра. Я её люблю не меньше папы, но, тому, что она совершила не нахожу понимания.

– Доченька, прости, – она протянула ко мне руки, а я убежала в свою комнату и закрылась на щеколду.

Мне не хотелось причинять ей боль словами, желаю лишь поскорее видеть всех нас счастливыми, как двадцать четыре часа назад. Маме поздно переосмыслить свои действия, а я должна, хоть как-то уложить все происходящее в своей голове и уже с настоящим идти вперед. Услышав мужские крики с улицы, подошла к окну. Можайский на заднем дворе давал распоряжение водителям грузовиков подъехать ближе к конюшне, чтоб им было легче загонять лошадей. Дядя Валера сидел на пеньке у моего окна и погрузился в безмолвную грусть, и его я таким до этого дня не видела. Поймала на себе пристальный взгляд Можайского, подмигнул мне так, будто решил все проблемы и то ли ещё будет. Я закрыла окно шторами и сжала сильно кулаки. От этой скотины ждать ничего хорошего не стоит, он тот от кого одни беды.

Стук в дверь.

– Вася, это Вика.

Мне меньше всего кого-то хотелось видеть, тем не менее держать все в себе нельзя.

Она плакала вместе со мной, сидя на кровати.

– Всё наладится, вот увидишь. Завтра ты уедешь в Москву на практику и будешь ближе к отцу. Сама же знаешь в городе возможностей больше найти деньги, можно устроиться на подработку в ту фирму, где проходишь практику.

– Я так и собираюсь сделать, ведь деньги нужны как можно скорее, – отвечаю на Викину поддержку, – Вик, а ты не можешь у своего Александра попросить в долг для меня денег. Я обязательно верну.

– Уже маме твоей отдала двести тысяч и возвращать ничего не нужно. Так Саша передал.

– Спасибо.

Я весь день просидела в своей комнате, даже кушать не выходила. Собирала чемодан вещей на завтра, позвонила в больницу. От разговора с врачом поняла, что папины дела плохи и каждый день отдаляет его от успешной операции, и шанса не просто ходить, но и чувствовать ноги. Папа лежит парализованный, у него сломан поясничный отдел позвоночника. Мышцы человека очень быстро сохнут и атрофируются, особенно после таких тяжёлых травм. Папа уже не молод, он старше мамы на пятнадцать лет, поэтому время идёт против него.

Выйдя из комнаты на кухню, там сидела подруга мамы тетя Милена гладя маму по спине. Мама безудержно плакала, держа в руках деньги. Её глаза опухли от слёз и мне до коликов в сердце хотелось помочь ей. Я присела рядом на стул и с любовью обняла маму.

– Доченька, я бы так никогда не поступила, – сбивчиво, заикаясь в истерике вопит.

– Знаю мамочка, знаю любимая, – целую её в висок.

Сейчас я единственный человек, без которого ей не справится. Мама держалась за грудь так, будто сердце вырывалось из её груди.

– Нам в кредите отказали, – плачет она, – Видите ли, я официально нигде не трудоустроена.

– Ничего мамочка, я попробую завтра устроиться в фирму, где буду проходить практику. А если нет, то попробую с репетиторством иностранных языков.

– Полиглот ты наш, – шепчет, обнимая меня тетя Милена.

Рано утром, я вышла к машине отца, где дядя Валера с мамой помогли погрузить чемодан с вещами в багажник.

– Можешь теперь не беспокоиться за генератор, я его отремонтировал, масло только нужно подливать, а остальное в порядке, – предупредил дядя Валера, закрывая багажник.

– Хорошо, покупатели машины мне будут звонить или вам?

Да, мы вынуждены были выставить на продажу папин пикап.

– Я оставил свой номер, чтоб проинформировать покупателя обо всем.

Я кивнула.

Села в машину. Приоткрыла окно, где мама провожала меня взглядом.

Капал мелкий дождик, я включила дворники и тронулась с места, медленно выезжая из двора в открытые ворота.

Поставила машину на парковке общежития института. Меня встретила вахтерша и дала ключи от комнаты, где я поспешила бросить вещи, и переодеться в белую блузку и с небольшим вырезом юбку до колен. Послушный волос оставила распущенным, придав ему пенкой объёма. Нанесла макияж, не повседневный, но и ни яркий. Провела по верхней, а потом по нижней губе помадой, так-то лучше! Деловой стиль я создала, надеюсь я вызову доверия у директора фирмы.

Дождик полил, как из ведра, я оставила машину на парковке у супермаркета, напротив известного холдинга, где меня ждали по рекомендации куратора. На платную парковку у меня были деньги, но сейчас любая копейка дорога. Открыв зонтик, перешла дорогу и вошла в здание.

– Остановитесь, – тут же мне путь преградил охранник, – Предоставьте пропуск.

– Здравствуйте. У меня нет пропуска.

– Тогда я не могу вас пропустить. – строго ответил он, указывая на выход.

– Меня ждет ваш директор, я практикант лингвист-переводчик. Вы можете ему сообщить о моем приходе?

Охранник задумчиво почесал затылок и взяв какой-то журнал в руки, спросил у меня:

– Ваша фамилия и имя?

– Василина Барская.

– Есть такая под номером один, – более спокойным тоном сказал и принялся меня досматривать металлодетектором.

Сзади послышался, какой-то шум, охранник подтолкнул к стене и я увидела толпу мужчин восточной национальности. Они взяли в кольцо идущего мужчину, наверное важный человек раз с ним столько телохранителей. Мне стало не комфортно, как и охраннику, который стоял рядом.

– Кто это? – спросила я, провожая взглядом мимо проходящих важных персон.

– Тихо! – сердито отвечает мужчина, когда те уже не могли услышать нас, – Это сам Эмир, сегодня прилетел из Каира!

– Ого-го. Важная шишка значится. Вот в чьих водах все денюжки.

– Прикуси язык, девочка. Если услышит кто-то из его людей, то со свистом вылетишь. Повезёт если так, а если до Эмира дойдёт, то не сдобровать тебе! Всё ступай!

По таблице этажей, определила, что мне нужен десятый этаж. Двери лифта открылись не успела и шагу ступить, как он заполнился охранной Эмира. Видно, что специально встали так, чтоб никто не вошел. Я невольно закатила глаза цокнув. Мне по барабану Эмир или сам президент для меня все равны между собой и всё же в тех серых глазах, что-то таилось, что вызывало волнение. Так что я не делала резких движений, готова подождать своей очереди и зайти в свободный лифт.

Я не расслышала что сказал Эмир, а после, все они оставили место в лифте и один жестом руки подозвал меня.

А что, я не против! Никогда еще не находилась так близко с таким серьёзным человеком.

В сию же секунду после того, как лифт тронулся с места, я пожалела о своей смелости.

Эмир не просто смотрел на меня в зеркальные двери лифта, а словно оценивал, даже показалось, трется об меня и дышит мне прямо в макушку. Я сделала шаг вперед и опустила глаза, боясь их поднимать. Я занервничала, дергая туда-сюда замок сумочки. Как на зло, мы останавливались то на третьем этаже, то на четвёртом, и конечно же, охрана тут же поднимала лифт. Мужчина своим громадным видом выделялся на фоне остальных, этого невозможно не заметить. И да, перед ним я выглядела маленькой бабочкой.

Неужели десятый этаж! Я с облегчением вздохнула и поспешила на выход.

– Здравствуйте, я Василина Барская, – вежливо начинаю, подойдя к стойке секретаря. Кладу свои рекомендации от куратора, аттестат школы иностранных языков, зачетную книжку и характеристику, – я поступила для прохождения практики, – мило улыбаюсь.

– Здравствуйте, – поправляя очки, спрашивает, – а медицинская комиссия, то есть справка от психиатра, нарколога, окулиста и, конечно же, гинеколога, есть?

– Минуточку, – посмотрев в сумке, я не нашла справку, только я точно помню, что я все документы положила.

– Вы, первый день, а уже заставляете нас сомневаться в вашей ответственности.

Кто-то положил свою руку мне на плечо, отчего я невольно дернулась оборачиваясь. Один из телохранителя Эмира с куфией на голове, держал в руках мою справку, которую я тут же смущённо выхватила и поклала на стол секретаря.

– Простите, – извинилась перед ней.

Вот что бывает, когда в страхе не даёшь отчёт своим действиям. Даже не заметила, что из рук выпал важный документ, когда тихо дрожала в лифте.

Я не поблагодарила мужчину, обернулась, но его уже не было рядом. Они стояли в другом конце помещения и главный Эмир с ними. Он по виду примерно возраста моего папы.

– Вы меня слышите?

– Да, конечно, да, – быстро отвечаю на голос.

Директор вас ожидает, – показывает ручкой на дверь, в которой будет решаться папина судьба.

Глава 3

Временами забывая от растущего беспокойства имя директора, перечитывала на золотистой табличке по нескольку раз, проговаривая про себя, стараясь не запнуться при обращении к нему.

– Здравствуйте, Андрей Витальевич!

– Здравствуй. Здравствуй, юная леди, – с нескрываемым интересом просматривал мои документы, лежавшие у него на блестящем от чистоты стеклянной столе.

Его кабинет светлее, чем я ожидала. Вид на просторы многоэтажных зданий справа от него, там растекались по всей стеклянной стене капли проливного дождя, они быстро рисовали широкие линии, а на смену им появились новые.

– Не стой у дверей, проходи, присаживайся. Будем знакомиться ближе, потому как ни каждый день, да и не каждый месяц встречаешь перспективных студенток.

Он хотел было что-то добавить, как отвлек один из его звонящих телефонов лежавших на столе. Видимо передо мной человек с большой буквы и на его плечах большая ответственность не только за это предприятие, но, и за пол города. Первое директора впечатление обо мне взбодрило и на душе стало более спокойней, это придало надежды, пусть и маленькой капли быть принятой не только на практику, вероятнее и на работу, если, конечно же, получится договориться. Пугало лишь отсутствие стажа работы и совсем юный возраст, который Андрей Витальевич не мог ни подметить, сразу же его подчеркнув. Может у меня и нет стажа работы, однако меня не удручают огромные текста на английском, арабском языке и, даже нет страха перед иностранными гражданами, их предложения я с самого первого слова или иероглифа уже перевожу. Все намного проще, не так страшно, как представляют мои однокурсники, ждя экзаменов, как собственной казни. Увы это правда! Ночами девчонки не спят перед зачетами и я вместе с ними, не потому что готовлюсь, составляя им компанию дрожать, а наоборот напоминаю им легкие правила, которые они почему-то не могут без подсказок вспомнить. Один добрейшей души преподаватель кафедры, однажды сказал, что не удивится если я буду писать с закрытыми глазами или на ощупь пальцев переводить продавленные текста сделанные для слепых людей. И это правда! У меня лучший разговорный без акцента, словно я родилась и выросла на ближнем востоке. Но, я из русской семьи и мои корни уходят глубоко к славянам. Мама родилась и выросла в Боснии, а после уехала учиться в Россию, где вышла замуж за папу. О моих славянских корнях говорит моя внешность, светлый волос, который на солнце переливается чистым блондом. Синие глаза, а, иногда блестят оттенком голубого неба или моря, на которое мы ездили с родителями всего пару раз. Ростом я выше мамы с её метр шестьдесят пять, я в папу пошла. Длинные ноги, которым как Вика говорит может позавидовать любая женщина. Иной раз её искренность похожа на зависть, хотя по подругиным словам она считает, что высокие женщины для дела, а низкие для любви. Так что никогда Викины слова меня не кусали.

Андрей Витальевич поднес к уху телефон и нервно ответил:

– Зачем переспрашиваете? – остановил катившуюся ручку одним движением, – Я подписал ему отпуск, пусть отдыхает.

Когда положил трубку телефона, переключился на меня и снова зазвонил телефон, но уже другой.

– Да, что за день такой? – недовольно нажал на кнопку телефона ответив, – Да! Я понял вас, наша фирма лучшая в этой стране и мы каждого клиента не оставляем без внимания. Не беспокойтесь.

Я присела за длинный стол и положила руки на гладкую поверхность.

Мужчина сделал глубокий вдох и принялся снова за мои документы. Сканировал их задумчивым взглядом, сдержанно улыбался, иногда приподнимая густые брови удивленно говорил:

– Надо же ни одной четвёрки, хотя с такой внешностью не обязательно иметь мозг.

Я напряглась и выпрямилась в спине, если бы не вынуждающие обстоятельства, то я бы сказала ему пару ласковых. Как воспринимать его слова? Он что думает, если чего-то добился в этой жизни, то имеет право оскорблять? Я тихо и медленно выдохнула.

– Василина, – бросил на меня вопросительный взгляд, а потом перелистнул страницу зачетки на первую, будто проверяет не ошибся ли в имени, – редкое у тебя имя, как и талант, – голос звучал серьезным на последнем сказанном, – который мы без сомнения будем проверять. Ведь как ты уже наверное поняла, я не собираюсь рисковать репутацией фирмы и за любую оплошность, даже не значительную ошибку с твоей стороны тебя с позором отсюда вышвырнут перед тем, как ты начнешь оправдываться. Тебе все ясно? – протяжно спрашивает он.

– Да ясно, более чем, Андрей Витальевич.

– Радует твоя сдержанность и чувство границы между начальником и подчиненным.

Проверял на вшивость значит? Хорошо, что прошла проверку.

– Тем не менее тебе еще есть чему поучиться, потому как тебя слишком много и ты не сразу исполняешь мои требования.

У меня все внутри закипало, что за бред он несет? Как меня может быть много, когда я пару минут назад сюда вошла, как и с его требованиями, которые еще не поступали?! Я могла вежливо послать его и пройти практику в другом месте, но, тогда бы все шансы заработать деньги отцу на операцию снизились бы к одному на миллион. Мне нужна практика именно здесь, где есть практика там и работа будет, и уж точно не за гроши. "Где посеешь зерно там и плоды собираешь".

– Вот тебе первый урок.. Я требую, а ты не теряя время исполняешь! Я задаю вопрос ты коротко отвечаешь!

Это все из-за того, что я войдя не сразу присела за стол и при ответе добавила пару слов? Какой-же он странный человек. И к тому же ему идут все эти странности. Лишнее говорить и делать не станет и, как я уже поняла, очень ценит своё время. Так он мне представился. Ещё я заметила восточные черты лица, глаза – они черные с густыми ресницами и бровями на смуглом лице. Похож на грузина, но нос.. он не с горбинкой, возможно у него отец или мать другой национальности.

– Поняла, – кратко ответила.

– Уверен по окончанию практики с тебя получится хороший специалист и, если я останусь хорошего впечатления о тебе, то возможно в моей фирме появится молодой специалист вроде тебя.

– Спасибо! – хотелось подскочить от радости, а потом поймала его острый взгляд и остолбенела.

– За практику у нас не платят, потому как ты ученик, однако я ценю труд любого человека, особенно уважаю вашего ректора института и поэтому за каждую успешно проделанную работу ты будешь получать неплохую мотивацию в виде денег. Тебе всё ясно?