Аля Кьют "Все его желания"

Все его желания
Аля Кьют

Никогда не заключайте пари с мрачными мажорами. Эти мальчики играют в жестокие игры. Я рискнула. И теперь, вместо того, чтобы учиться, должна стать бесправной игрушкой Бенингтона Торнтона. Он говорит: «ползи» – я ползу. Он говорит «ложись», а я лишь уточняю куда. Но самое страшное, что в глубине души, мне это все безумно нравится.

Аля Кьют

Все его желания

Пролог

Я потерла глаза пальцами, устав от мерцания ноутбука. Вечером в кафедральной библиотеке давно уже не было методиста. За своим столом сидел профессор Робертс и тихо что-то обсуждал с одним из магистров. Еще двое корпели над диссертациями на первом ряду. И, конечно, как всегда, рядом со мной сидел Торнтон. Уверена, он специально выдумал это правило о совместных занятиях. Хотел поиздеваться. Ему нравилось это.

Чертов извращенец Бенингтон Торнтон. Моя ошибка и возмездие в одном лице. Порочный ублюдок и сладкое наказание за все грехи.

Я в очередной раз поморщилась, глядя на свои заметки. Мне нужно было найти исследование Смита по трагедиям Еврипида, но я не очень представляла, как это сделать без помощника. Как бы я ни относилась к Оливии, но она разбиралась в каталогизации книг и прекрасно ориентировалась среди верениц стеллажей и полок.

От этих мыслей меня отвлек взгляд Торнтона. Он всегда смотрел так, что у меня начинала кожа зудеть. Даже не видя его, я начинала чесаться. И ерзать.

– Что? – одними губами спросила я, резко повернувшись к нему.

Бенингтон взял меня за руку, встал и потянул за собой.

– Пойдем.

– Черт, сейчас? С ума сошел? Мне надо заниматься, – зло шептала я, следуя за ним.

– Будешь заниматься. Не переживай. Дай мне десять минут, Морковка.

– Нет-нет-нет, – отбивалась уже в лабиринте книг, куда он увел меня, спрятал от чужих глаз.

Это было не в первый раз. Торнтону нравилось мучить меня именно в библиотеке. А у меня не было ни шанса отказать, сопротивляться или просить о помощи. Я принадлежала ему. Как вещь. Как рабыня. Любимая игрушка лорда Торнтона.

Ох, как же я его ненавидела за это. И себя за то, что меня завело одно только предвкушение грязных игр.

Бенингтон толкнул меня вперед, и я прижалась лицом к стеллажу. Пальцами ощутила гладкие корешки книг, а попкой тут же почувствовала возбуждение Бенингтона. Он прижался ко мне сзади, задрал юбку и протолкнул пальцы в трусики.

– Уже мокрая, Кэти. Ты возбуждаешься, едва мы заходим в библиотеку, да?

Я постаралась презрительно усмехнуться, но с губ сорвался лишь рваный стон.

– Нет, меня заводят книги. Ты тут ни при чем.

– Ах, конечно. Книги, – посмеивался Торнтон, трогая мои мокрые трусики. – Какая-то особая форма фетишизма? Это лечится?

Мне бы заткнуться и не бесить его, но я не могла. Доставать Торнтона – единственное, что мне не запрещено.

– А лечится твое помешательство на библиотеке? Уверена, если рядом нет женского рта, ты и подрочишь тут с удовольствием.

Бена ни капли не смущала моя грубость.

– Слава богу, твой рот всегда при мне, Морковка. Повернись.

Я встала перед ним лицом. Бенингтон склонился, почти касаясь моих губ своими. Я так хотела его поцелуя. Сначала ударить по этим бессовестным губам, а потом зацеловать.

– Расстегни рубашку, Кэти.

– Бен, пожалуйста… – попросила я. – Давай дома.

– Дома – само собой. Расстегни сейчас. Здесь. Немедленно. Хочу посмотреть на тебя.

Разумеется, он не только смотрел. Едва я расстегнула пуговицы дрожащими пальцами, Торнтон стал щипать меня за соски, продолжая шептать мне в губы.

– Красивая, послушная девочка. Никакого лифчика, как я и велел. – Он куснул меня за губу и продолжил тихо говорить самые ужасные и возбуждающие слова на свете. – Обожаю твои соски, детка.

Я задохнулась и задрожала, когда он склонил голову и стал посасывать, жестко потирая во рту языком, прикусывая и отпуская, чтобы подуть. Я едва сдержала крик, закрыв себе рот рукой.

– Тихо, тихо, Кэти. Ты же не хочешь, чтобы твой любимый профессор Робертс узнал, чем ты занимаешься тут вместо написания эссе? Он будет разочарован. Будь тихой. Хорошо?

Закусив губу, я закивала. Бенингтон оставил сосок, чтобы заняться вторым. Его рука снова оказалась у меня под юбкой. Царапая ногтем влажный шелк, он изводил меня до исступления. Я то загребала его волосы пальцами, то снова закрывала себе рот рукой, боясь закричать.

Наигравшись с моей грудью, Бен выпрямился и зашептал мне в ухо :

– Скажи, Кэти. Скажи, что хочешь, и я дам тебе это.

– Ненавижу тебя, Торнтон. Чтоб ты сдох, – выпалила я, задыхаясь от желания убить его или кончить.

Убить или кончить? Кончить или убить? Сначала кончить, потом убить. Да, это идеально.

– Все там будем, – философски изрек Бенингтон. – Но не сегодня. Скажи. Ну же, Кэти!

Он надавил на клитор, и я невольно прижалась к нему изо всех сил, обняла крепко, подалась бедрами вперед, сдаваясь в очередной раз.

– Да. Пожалуйста. Хочу кончить.

Его палец тут же проник под трусики, нашел пульсирующий бугорок и жёстко потер, давая мне именно то, что я хотела.

Укусив Бена за шею, я дергалась в безмолвных конвульсиях потрясающего оргазма.

– Ненавижу тебя, – прошептала я, едва снова смогла говорить.

– Это не новость, Морковка. Раз ты обрела дар речи, займи свой рот более полезной работой.

Он надавил мне на плечи, заставляя встать на колени. Я сама расстегнула его джинсы, достала член. Он уже был возбужден.  Всегда после моего оргазма. Торнтону нравилось смотреть, как я теряю волю, отдаваясь пороку. Его заводили эти грязные игры.

Я взяла его член в рот и приняла почти целиком. Мне не придётся долго трудиться.  Головка уже набухла и пульсировала.  Несколько погружений до самого горла, и Бенингтон взял меня за волосы, лично контролируя, глубину и темп. Я лишь втянула щеки и расслабила горло, дыша носом. Он кончил быстро, замер и тут же отстранился, заправился.

Подняв с колен, Торнтон поцеловал меня в губы. Глубоко, горячо, чувственно, почти нежно. Прикусив мою нижнюю губу, он пососал ее и оставил последний легкий поцелуй в уголке рта. Бен отстранился, протянул руку и достал книгу с полки у меня над головой.

– Не благодари, – бросил он с той самой бесящей меня небрежностью аристократа.

Бен отдал мне книгу, развернулся и ушел обратно в зал.

А я осталась стоять с исследованиями Смита по трагедиям Еврипида в руках.

Бенингтон Торнтон был озабоченным уродом, но он точно не был тупым. Жаль, что я не поняла это сразу.

Или не жаль?

Поступив в престижный университет, я мечтала учиться и получить степень. В мои планы уж точно не входило исполнять все желания бессовестного мажора. Но у судьбы, кажется, были иные планы.

Глава 1. Торнвуд

Я приехала в Торнвуд утром, но уже везде опоздала. Ладно, я опоздала на месяц, то есть целую вечность с точки зрения англичан. Хотя ведь я не в Англии.

Шотландия более терпима к этому?

Нет?

Ладно.

Меня встретила суетливая молодая женщина в очках, с идеальным пучком.

– Катарина Корол? – уточнила она.

Я кивнула, не смея поправлять ее. Катерина Король – мое имя, но здесь вполне сойдет и такой вариант.

– Прекрасно, мисс Корол. Я Оливия Бут, методист, но сегодня еще и на побегушках. Провожу Вас до общежития.

Сказав это, она развернулась и пошла по улице. Почти побежала. Я, конечно, поспешила за ней следом. Пытаясь не отставать и запоминать дорогу, я все равно крутила головой, осматривая город-университет, в котором мне предстояло жить и учиться ближайшие четыре года. Здесь все дышало древними знаниями, традициями и историей. Сам учебный корпус и прилегающий к нему студгородок были похожи на древний замок. Я видела его на картинках, но в реальности все равно захватывало дух.

Даже вполне себе современные места идеально вписывались в общий дух городка. Например, кофейня. Вывеска совершенно не бросалась в глаза, но характерный запах бодрящего напитка я не могла не отметить, проходя мимо.

Из кофейни вышел посетитель. Я чуть отстала, и он вклинился между мной и Оливией. Я моментально отметила его широкие плечи, подтянутую фигуру и небрежную походку. Несколько лет гребли и регби. Растрепанные темно-русые волосы, словно он всю ночь занимался сексом и сейчас опаздывал, забыв причесаться. Тренч цвета охры, темные джинсы и яркие носки – простая и удобная одежда. Но вот обувь незнакомца определенно точно стоила как хороший автомобиль.

Все эти отличительные черты я прекрасно знала.

Аристократия.

Рассматривая его, я совсем зазевалась и прибавила скорость, чтобы догнать Оливию. Не знаю, как так вышло. Улица была не очень и узкая, но я умудрилась толкнуть аристократа, когда пробегала мимо.

Он в этот момент как раз пытался сделать глоток и, конечно, облился.

– Фак, – выругался он тут же.

– Боже, простите. Простите. Я нечаянно. Мне так жаль, – рассыпалась я в извинениях.

Методист, которая услышала наш милый диалог, даже притормозила, а, увидев аварию, вернулась.

Я уже вытащила из кармана рюкзака влажные салфетки и попыталась приложить к пятну от кофе, которое тут же расплылось по его светлому тренчу. Кажется, он что-то говорил, но я не слышала, продолжая пытаться оттереть пятно. Возможно, я делала только хуже, втирая влажной салфеткой кофе еще глубже в ткань, но и остановиться не могла.

– Хватит, Морковка – резко выпалил незнакомец голубых кровей, больно схватив меня за руку. – Просто прекрати. Еще немного, и вместо пятна будет дыра.

Я подняла глаза и встретила взгляд пронзительных синих глаз. Темно-синих, как грозовое небо. Как шторм на море. Казалось, сейчас в меня ударит молния, и я обращусь в пепел.

Он назвал меня Морковкой. Из-за цвета волос, разумеется. И как истинная рыжая я тут же покраснела.

Привет, Британия.

– Мистер Торнтон, все в порядке? – как-то очень визгливо проговорила Оливия, подбежав к нам.

Я перевела на нее взгляд, потом опять посмотрела на свою руку, которую облитый незнакомец продолжал сжимать. Он тут же отпустил меня, склонил голову, вчитываясь в имя на пропуске сотрудницы, и ответил со снисходительной усмешкой:

– Почти, Оливия. Доброе утро.