от него не спасёт.
Закручинился Сянуме, припомнив последний сон. Повесил голову. Вдруг, и правда, напрасен его путь? Олени остановились. Талан зарычал тихонько. Денду соскочил на снег, забегал вокруг нарт суетливо. А белая куропатка на плечо охотнику села, затрещала, запфыркала.
Сянуме напряг глаза, вглядываясь в даль. Казалось, всё по-прежнему, только место встречи земли и неба будто ближе стало. Обрадовался охотник:
– Ов-хов! Мы к краю земли подошли! – Оглядел встревоженных спутников, руками развёл удивлённо. – Эй-неначай! Почему вы не ликуете? Скоро-скоро будем там, куда мудрый шаман Тубяку нас направил, с Матерями встретимся.
Пока увещевал Сянуме приятелей, край земли ещё к ним придвинулся. И понял тут охотник, что большой снег надвигается. Не иначе, как Сырада-няма неводить
путников задумала. Развернул он оленей, поставил нарты набок поперёк дороги, накинул ровдугу
, укрывая всех.
Только баруси глупый всё кругами носится, в укрытие идти не спешит, на имя не отзывается. Кувыркается, вскидывает вверх то руку, то ногу свою. Дямаде Талан смотрел, смотрел на своего седока из-под полога, а потом сорвался, и ну с ним заодно кружить. Махнул Сянуме рукой на демонов. Что им будет? Снежная буря страшна тем, кто из плоти и крови состоит, оленей вот и белую куропатку поберечь нужно. А баруси да дямаде своими правилами живут, знают, что творят.
Подумал так Сянуме, обнял оленей за тёплые шеи, устраиваясь поудобней, а куропатка порск – и вылетела наружу. Бросился охотник следом, а баруси тут как тут: толкнул в грудь бесцеремонно и решительно: дескать, сиди внутри, смертный, не путайся под ногами.
Сидит Сянуме в обнимку с оленями, слушает, как гул грозный всё ближе и ближе подходит. А холод лапы протягивает властно, леденит дыхание, заставляет веки смежить, в темноту затягивает. У оленей морозная бахрома на мордах повисла, льдинки на ресницах моргать мешают. Жалобно мычат олени, носами тыкают хозяина, а он застыл неподвижный, как нухуко
.
Привиделось ему, что идёт он по тундре, по правую руку зимний год царит, а по левую – летний. Навстречу две женщины спешат, одна другую обогнать хочет, да каждая своего года держится. По снегу вышагивает Сырада-няма в праздничной парке, украшениями позвякивает, словно льдинками, манит к себе. А по упругому мху лёгкими шагами мамка ступает, такая, как перед расставанием была – косы посеребрёные, взгляд ласковый. Подошла первой, щеки сына коснулась рукой нежной. Откуда ни возьмись, на меже, разделяющей зимний и летний годы, чум появился прозрачный. Видит Сянуме в том чуме себя малышом несмышлёным и мамку молодую, красивую. У очага жаркого сидит малыш, строит аргиш из оленьих зубов и кусочков коры неловкими пальчиками. Мамка гладит его по голове, смеётся от переполняющего счастья тихонько, песню ему поёт.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69424546&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
