Все Уайты любили горные велосипеды. Дети, как оказалось, регулярно участвовали в горных велогонках. Анна прекрасно знала, насколько это тяжёлый вид спорта. Она сама видела многокилометровую трассу близ Тахо – там не было ни одного ровного участка. Именно на ней тренировались Уайты.
Итак, все были в сборе.
Крис попросил официантов сдвинуть несколько столов посреди двора. Ему не хотелось, чтобы первая общая встреча проходила в закрытом помещении. Теперь обстановка была романтической. Они все сидели на открытом воздухе. Уже стемнело, и официанты поставили на столы несколько зажжённых свечей.
Чувствовалось, что настроение у группы приподнятое.
Анна думала, что всех их привело в Гималаи одно – знакомство с Крисом. Это он заразил всех своей безудержной любовью к Непалу.
Для Джека и Хелен это был второй приезд в страну. Они побывали здесь с Крисом ровно двадцать лет назад, практически в свой медовый месяц. Тогда они нанесли на свои флисовые свитера вышивку с надписью: «Непал». Теперь оба с гордостью демонстрировали эти вышивки за столом. Им настолько понравилось путешествие, что все эти годы пара мечтала вернуться, чтобы показать Гималаи детям.
За столом все разговоры вертелись вокруг двух предметов: таможни, на которой американцам пришлось провести три часа, и приключениях Криса, который за свои семьдесят лет успел повидать немало стран и побывать не в одной передряге – вот уж кто часами мог рассказывать о своих приключениях.
Анна с интересом слушала Криса. Он вспоминал о поездках в Китай, Индию, Мексику, Африку и Аргентину, но почему-то ни словом не обмолвился про Горный Алтай – собственно, там они и познакомились около двадцати лет назад. Это показалось Анне странным, ведь рассказать было о чём.
Неожиданно Анна вспомнила один эпизод из их путешествия.
Тогда Крис и Рой, два пятидесятилетних друга-американца, которых только что доставили в городской офис из аэропорта, поставили её боссу, владельцу туристической компании, условие: их путешествие должно было проходить в нехоженых районах Горного Алтая, где нет ни одной живой души.
В то время иностранцев, рискнувших приехать в российскую глубинку, было мало. Платили они долларами, а потому соблазн согласиться был огромный. Визитки с золотым тиснением добавили клиентам авторитета. И хотя маршрут был давно утверждён, а договорённости с проводниками заключены, владелец турфирмы согласился на авантюрное предложение. Большую роль сыграло и заявление американцев, что они могут легко ориентироваться по карте. Это означало, что инструктор, знающий местность, им был не нужен.
Сама Анна должна была работать с туристами в качестве переводчика и повара. И вот вместо пешего маршрута по знакомой тропе на Белуху она, тогда ещё молодая девушка, вместе с американцами оказалась верхом на лошади в безлюдных горах недалеко от плато Укок. Из местных с ними был только проводник, который нашёл им лошадей, – девятнадцатилетний паренёк-казах из села Джазатор. То был последний населённый пункт, от которого было рукой подать до монгольской границы и откуда они стартовали.
Анна хорошо запомнила тот жаркий августовский день.
Они спускались по пологому склону, сплошь покрытому густым кустарником. Уставшие, разморённые жарой лошади еле переставляли ноги, почти по колено утопая в плотном ковре из растительности.
Первым, не торопясь, ехал проводник. Он вёл за поводья ещё одну лошадь, на которую были навьючены мешок с припасами и рюкзаки.
Следом за ним, метрах в пяти, шёл, спешившись, Крис – белая футболка, солнцезащитные очки, чёрная, надвинутая на глаза бейсболка. Его лошадь ступала чуть поодаль. Он держал её за поводья.
Ещё через несколько метров замыкали шествие верхом на лошадях Анна и Рой.
Рой, бородатый, с обезоруживающей белозубой улыбкой, сидел на лошади чуть развалившись и, как обычно, травил байки о путешествиях. Он был талантливым рассказчиком и большим шутником. В этот раз он в подробностях рассказывал, как они с Крисом и Белен ехали по Тибетскому нагорью в грузовике с углём, чумазые, как черти. Анна безудержно хохотала, то и дело наклоняясь вперёд и рискуя свалиться с лошади.
Когда Анна в очередной раз вытерла выступившие от смеха слёзы и взглянула вперёд, она вдруг увидела, как Крис внезапно исчез. За ним исчезла и лошадь.
Всё случилось молниеносно, без единого звука – будто в реальность вмешалась потусторонняя сила и поглотила Криса вместе с конём. Секунду назад был – а теперь пропал без следа.
Дальше всё происходило, как в замедленной съёмке. Анна ощущала, как расширяются её глаза, как мышцы лица схватывает оцепенение, как кисти рук изо всех сил сжимают поводья. Мозг отказывался поверить в увиденное. Она взглянула на Роя. Беззаботная улыбка американца пропала, вместо неё Анна увидела гримасу ужаса.
– Крис! – закричал Рой не своим голосом и что есть силы натянул поводья.
В её голове начали стремительно рисоваться картины всевозможных увечий – она понимала, что при несчастном случае любой тяжести у них не было шанса оказать Крису помощь. Да и искать помощи было негде, ведь они намеренно удалились от людей.
Проводник развернулся и в недоумении уставился на Роя. Он не видел, как пропал Крис.
Анне казалось, что время тянется мучительно долго. Рой спешился, взял лошадь под уздцы и стал медленно двигаться к тому месту, где только что шёл Крис.
Анна боялась пошевелиться.
Минуты через две они услышали шорох. Потом из кустарника показалась голова Криса.
– Всё в порядке, я жив, – донеслись до Анны слова Криса, но она не узнала его голос.
Рой поспешил на помощь товарищу и вытянул его за руку. Белоснежная футболка была испачкана в земле, свалившуюся наземь бейсболку Крис держал теперь в руках. Очки исчезли, а на обычно уверенном лице американца читались недоумение и растерянность.
Анна спустилась с лошади и осторожно приблизилась к мужчинам.
Меж густого кустарника зияла широкая расщелина. Примерно на глубине метра, неестественно раскорячившись, висела лошадь. Тело бедного животного застряло между двумя краями расщелины. Глаза лошади были выпучены от ужаса, а ноги беспомощно шевелились, пытаясь нащупать почву.
Глубина расщелины была метра два с половиной. К счастью, книзу она сужалась, и если бы лошадь не застряла, то раздавила бы американца своим весом. Ему повезло, что, свалившись с такой высоты, он ничего не сломал. Оставалось удивляться, как Крис не заметил яму.
Когда Анне стало ясно, какой опасности только что подвергся американец, ей стало дурно, и она на минуту прислонилась к лошади, потеряв равновесие.
Проводник оставался единственным, кто не впал в шоковое состояние и действовал быстро. Увидев застрявшую лошадь, он бросился за верёвкой и стал кричать, что необходимо срочно вытаскивать животное, иначе лошадь погибнет. Его крики привели американцев в чувство, и они стали помогать ему обвязывать лошадь верёвкой.
Мужчин было трое, и теперь всё зависело от них – спасут они лошадь или нет. Анна осторожно обошла расщелину и присела на камень неподалёку – смотреть, как мучается животное, было невыносимо.
Лошадь всё же удалось спасти. Она ободрала до крови шею и бок, но травмы были несмертельные. Кости оказались целы.
Через некоторое время они спустились на луг, где можно было выдохнуть и расслабиться.
Они остановились под раскидистой кроной дерева, отпустили лошадей пастись, а сами уселись на траву. Никто не говорил ни слова. Видно было, что Крис не ожидал, что подобное происшествие могло случиться именно с ним. Анна видела, что его не отпускала мысль «почему». По всему было видно, что он лихорадочно ищет причину и не находит.
Рой никак не мог отойти от шока. Вероятно, его потрясло осознание того, что он мог вот так запросто потерять близкого друга, находясь в несложном – как они оба считали – походе: ни на леднике, ни на вершине в пять тысяч метров, а практически на ровном месте.
Анна усиленно прокручивала в голове их последние дни похода. Она тоже искала причину, по которой могло случиться это происшествие. К тому моменту Анна уже много раз бывала в горах и всегда чувствовала, что там она – только гостья, которой пристало вести себя уважительно. Поэтому Анна всегда просила у гор разрешения находиться на их территории. В случившемся она явно усматривала какое-то предупреждение, но понять его, видимо, мог только Крис.
Странно, что Анне пришёл на память именно этот случай, словно кто-то напомнил ей, что в горах нельзя расслабляться.
Меж тем на улице заметно похолодало. Анна поёжилась.
– Что ж, я вижу, вы все устали и засыпаете прямо за столом. Давайте быстренько пробежимся по нашему плану, – сказал Крис, обращаясь ко всей группе.– Завтра у вас свободный день. Высыпайтесь, отдыхайте, привыкайте к новому времени, к климату. В одиннадцать часов желающим предлагаю посетить Пашупатинатх. Это храмовый комплекс индуизма на берегу реки Басмати, рядом со старым кладбищем. Там вы сможете увидеть индуистский обряд кремации усопшего. Если повезёт, конечно. Потом по плану посещение буддийского храмового комплекса Боднатх. В оставшееся время погуляете в Тамеле, а вечером все вместе поужинаем в каком-нибудь хорошем ресторанчике.
На этом все стали расходиться по номерам.
– Энн, задержись на минутку, – попросил Анну Крис. – Надо кое-что уладить. – Он протянул ей какие-то бумаги.
– Что это? – Анна с любопытством стала разглядывать протянутые листки.
– Это чтобы твой муж меня не засудил, если что, – с лёгкой усмешкой отозвался Крис.
В документе было написано, что она осведомлена об опасностях маршрута и добровольно соглашается взять на себя ответственность за любые травмы, увечья и заболевания, если те вдруг случатся во время путешествия.
Анна опешила – во время их предварительной переписки Крис ни единого слова не упомянул ни об опасностях, ни о том, что ей придётся что-то подписывать. Анна вопросительно посмотрела на американца. Взгляд Криса не выражал ничего, кроме детской наивности, подразумевающей только одно – что это всего лишь незначительная формальность.
Анна прекрасно понимала, что таким образом он снимает с себя всякую ответственность за её безопасность. Но было ли это правильно? Ей никогда не приходилось подписывать подобные бумаги. Вероятно, по американским законам, в случае снятия с себя всякой ответственности за безопасность путешествия Крис должен был бы застраховать участников группы в страховой компании. Ей же, незнакомой с американскими законами, он предложил взять всю ответственность на себя. Просто и без дополнительных затрат.
Анна задумалась: «Интересно, изменилось бы моё решение поехать в Гималаи, если бы Крис прислал мне этот документ заранее?» Она ещё раз посмотрела на американца. Тот по-прежнему изображал «невинную овечку», предлагающую ей якобы формальные бумаги.
Анна снова вспомнила инцидент в Алтайских горах.
– Надеюсь, что маршрут всё-таки не так опасен, как мне теперь кажется, – сказала она, поставив подпись и протягивая бумаги Крису.
– Конечно нет, – слишком поспешно ответил американец. – Я ведь с тобой. Я позабочусь о тебе, будь спокойна.
Но теперь Анна не была в этом слишком уверена.
Неподалеку от них Эмили о чём-то беседовала с Белен. Увидев, что Анна освободилась, она предложила ей пойти в номер вместе.
Номер находился на шестом этаже. Анна подошла к лифту и нажала на кнопку.
– Лифт? – с пренебрежением бросила через плечо американка. – Ты же собираешься в горы! Теперь везде только пешком.
И легко побежала по ступенькам лестницы.
Покраснев, Анна устремилась за ней.
В номере Эмили со всей серьёзностью занялась подготовкой ко сну – процедуры в ванной, куда она не закрыла дверь, длились целую вечность. С собой у американки оказался внушительный арсенал специальных средств: по уходу за зубами, по уходу за кожей, для зрения, какие-то лекарства – прозрачный вместительный несессер был набит до отказа.
В отличие от Эмили, у Анны имелся скромный набор гигиенических и лекарственных средств. Главными из них были сода и перекись водорода. Чтобы избежать простуды и отравления, Анна предпочитала проводить профилактику. Для этого каждое утро она собиралась выпивать стакан тёплой воды с растворённой в ней содой – половиной чайной ложечки. Перекись водорода Анна использовала как противомикробное средство. На одну четвертую стакана воды она добавляла шесть капель перекиси. Полученную смесь закапывала в нос и полоскала ею горло.
После вечерних процедур Анна хотела было завести тёплый «разговор по душам», но Эмили ограничилась сухими ответами на вопросы, не вдаваясь в подробности.
Обе они очень устали и заснули довольно быстро.
Посреди ночи Анну разбудил резкий звонок телефона. Она приподнялась на кровати, не понимая, что происходит. Эмили взяла с тумбочки свой телефон, отключила звонок, потом села на кровати и невозмутимо сказала:
– В Непале я собираюсь пить три литра воды в сутки. Чтобы осилить такой объём, придётся вставать ночью.
Она взяла бутылку и принялась пить воду.
«Поверить не могу!» – подумала Анна, поворачиваясь на другой бок.
Назавтра Анна проснулась в отличном настроении. Первым делом она вскипятила воду и выпила стакан кипятка, предварительно размешав в нём соду.
В окно сквозь полуприкрытые жалюзи радостно били яркие лучи непальского солнца. С трудом отворив глухую балконную дверь, она выскочила на крошечный балкончик вдохнуть свежего воздуха.
Анна ожидала увидеть чудесную панораму города, но этого не случилось. Со всех сторон её обступали красно-кирпичные стены других крошечных отелей. Гостиницы были построены почти вплотную, так что кирпичную кладку соседнего здания можно было погладить вытянутой рукой. Лишь поверх окружающих строений Анне удалось разглядеть вдалеке кусочек горной цепи, опоясывавшей город. Разочарованная, она вернулась в комнату.
Рядом со своей кроватью рьяно отжималась Эмили.
«Надо же, какое рвение!» – подумала Анна и поспешила вниз, на завтрак – и, конечно, уже без лифта.
Поехать на старое кладбище Катманду, к реке Басмати, захотели все, кроме Криса. Тот под предлогом неотложных дел остался в отеле.
Загрузившись в минивэн, группа отправилась на свою первую экскурсию. До места добрались быстро. Вход на территорию старого кладбища для иностранцев оказался платным. Заплатив десять долларов c носа, туристы вошли в стальные решётчатые ворота, почему-то украшенные, как заметила Анна, знаками свастики.
Тут же, у самого входа, их внимание привлёк огромный деревянный стенд, разбитый на колоритные многоцветные квадраты. Стенд был огромный – в человеческий рост. Яркие квадратные ячейки походили на разноцветные витражные стёкла, составленные в единую мозаику. Цвета квадратов завораживали – таких насыщенных красок Анна не встречала ни в России, ни в Америке.
Возле стенда суетился улыбающийся индус. Оказалось, здесь продавали индийские растительные краски и деревянные шаблоны для нанесения рисунков на кожу. Другими словами, здесь продавали наборы для временных татуировок. Предложение было ориентировано на детей: слоники, цветочки, мозаичные орнаменты.
Все женщины, как одна, остановились перед стендом, заглядевшись на сочные краски диковинных южных оттенков. После дружных восклицаний «Как красиво!» американки с восторгом перешли к выбору экзотических шаблонов. Все они нашли, что это чудесный подарок для их дочерей и племянниц. Индусу крупно повезло.
Дальше до самого выхода к реке им встречались и другие торговцы – к удивлению Анны, даже рядом с местом кремации люди умудрялись продавать. Однако лавочники больше не интересовали группу – ничего особенного здесь больше не предлагали.
Пыльная рыжая дорога спускалась к грязной, чуть шире питерской Фонтанки реке Басмати.
Чёрные коровы, беззаботно щиплющие редкую травку, худосочные козочки, глазеющие по сторонам, и череда каменных круглых патио вдоль правого и левого берегов, где индусы складывали погребальные костры, – такое вот зрелище открылось группе.
На противоположном берегу теснились старые трех-, четырехэтажные здания – разноцветные, с облупленной штукатуркой.
«Да, странноватое место для экскурсии за десять долларов, – подумала Анна. – Больше похоже на заброшенный пустырь».
Они дошли до моста, где собралась толпа зевак, – на противоположном берегу проходила церемония кремации. Анна вместе со всеми присоединилась к толпе. Американцы вынули камеры и увлечённо принялись за съёмку незнакомого индуистского обряда.
Как ни странно, местные тоже оживились, достали телефоны и стали фотографировать американцев в ответ – уж слишком экзотично смотрелась маленькая кучка белых туристов в большой толпе почти чернокожих индусов.
Снимать на видео, как складывают погребальный костёр и сжигают тело, Анне показалось странным. Она спустилась с моста на берег. Отсюда вверх по склону высокого холма уходили массивные каменные ступени из мрачного серого камня. Они вели к старому городскому кладбищу, заложенному, как выяснилось, аж в XV веке.
Вдоль ступеней громоздились маленькие, немного выше человеческого роста, каменные храмы, возведённые бесчисленным индуистским богам. Их было множество – как позже узнала Анна, около пятисот. Странно, но индусы сами выбирали, кому молиться, каждый почитал своего бога.
Из-за серых камней выглянуло чьё-то ярко разрисованное лицо. Анна отшатнулась. За ним появилось второе. Анна взялась было за фотоаппарат, но лица тут же скрылись. Через некоторое время прямо перед Анной, словно из-под земли, выросли два тощих разрисованных индуса в ярко-оранжевых одеждах. Они делали Анне знак рукой. Анна стояла в нерешительности – индусы выглядели очень странно.
К Анне приблизился Павел.
– По-моему, они зовут тебя с ними сфотографироваться. Какие прикольные! Пошли?
Анна с опаской приблизилась к индусам. Один из них был совсем старик, краска на его лице напоминала боевой раскрас африканских племён, тело высохло, превратившись в буквальном смысле в «кожу да кости».
Павел с Анной сделали по очереди несколько снимков со странной парочкой и пошли вверх по лестнице. Индусы начали что-то кричать им вслед.
Павел обернулся.
– Анна, по-моему, они просят денег за снимки.
– Денег? – Анна остановилась. – Ну конечно! Как до меня сразу не дошло? Это они так зарабатывают.
