Александр Леонидович Миронов "Ультрафен. Книга 2"

Наконец он попал в дежурку и подал Прокудину бланк. Тот передал его Феоктистову: оформляй…

Анатолий, разговаривая о чём-то с Викентием Вениаминовичем, принял листок, но заполнять стал не сразу. Посмотрел вопросительно на Заичкина, как бы спрашивая: ну что, Владимир Васильевич, что будем делать?.. Домой или в капезе?..

Заичкин опустил глаза. Анатолий заполнил бланк.

– Распишитесь, Владимир Васильевич. – Заичкин взял ручку. – Наверное, нет смысла объяснять вам, что этот документ означает?

– Кха, знаю, – едва слышно ответил Заичкин.

Его новое положение было слишком невероятным.

Как только формальности были выполнены, Андрей Андреевич заторопился.

– Ну, Владимир Васильевич, поехали, – сказал он и первым направился из дежурки. – До свидания. – Это уже относилось ко всем присутствующим.

Заичкин на прощание лишь кивнул и, поёживаясь, подкахыкивая, последовал за ним. Викентий Вениаминович вышел следом. Феоктистов уловил его взгляд на себе, его усмешку.

Провожать гостей пошёл Прокудин.

Присутствующие милиционеры в молчаливом недоумении провожали их до выхода, потом сквозь окно до чёрной "Волги", которая стояла среди множества спецмашин.

Вскоре "Волга" резко взяла с места и понеслась с площадки в город. За ней рванули две машины ГАИ, "Жигули" и "Москвич", – сопровождать начальника ГАИ.

Иркутский гость заронил в душу Анатолия чувство, похожее на смятение, беспокойное чувство. Он задумчиво смотрел через окно и думал: "Что бы это значило?.. На что он намекает? О глазе, о проницательности?.. Может его, удивило неожиданное раскрытие Заичкина?.. Хм, так пусть знает наших!" – усмехнулся он и за шуткой почувствовал успокоение.

Вернулся Прокудин.

– Ну а теперь, Анатолий, пойдём ко мне, – сказал он.

– Нам тоже? – спросил Михалёв.

– Нет, с вами завтра утром. Особенно с тобой. Свободны.

Прокудин и Феоктистов направились из дежурки, но их остановил голос Папяна.

– Фыактыстов! Ты нам ничо не хош сказат?

Анатолий обернулся. Сотрудники ГАИ смотрели на следователей с ожиданием.

– Вообще-то, Миша, сейчас рановато говорить о виновности вашего шефа, мы не суд. Но по результатам следствия, предварительно, вывод такой – свинья ваш командир. А остальное в суде услышите.

7

Машину прокуратуры сопровождали две машины – ГАИ. Одна, обогнав "Волгу" у стадиона "Ермак", шла впереди. Вторая – сзади, обе с включёнными маячками. Время от времени на перекрёстках они включали звуковые сигналы, на улицах транспорт шарахался от них в стороны.

Подъехав к зданию прокуратуры, пассажиры из "Волги" вышли и, молча, направились к входу. Сотрудники ГАИ тоже вышли и встали возле своих машин. Заичкин по привычке сделал им рукой знак: ждать! Но, вспомнив, кто он теперь, отмахнулся с досадой: пошли вы…

В кабинете Андрей Андреевич не пригласил Заичкина сесть, а, молча, ткнул на первый стул, стоящий у приставного стола. На что тот сразу не среагировал, ещё не привык к полужестам, к полутонам. Уже зайдя за стол и усаживаясь на своё место, Андрей Андреевич приказал:

– Садись! – Заичкин сел.

Викентий Вениаминович прошёл к окну, встал к нему, опершись в подоконник задом и скрестив руки на груди. Под его взглядом Заичкин поеживался.

– Пфу-пфу-пфу! – отпыхиваясь, произнёс Андрей Андреевич, – Ну и дела в нашем союзном королевстве. Скажи, Заичкин, как ты всё-таки попался?

– Как?.. Да хрен его знает, как? Глупо, непонятно, сумбурно. Кха!

– А зачем было сбегать, сопротивление оказывать?

– Не знаю, – закрутил он головой. – Ничего не понимаю.

– Ну, а как ты на бабу наехал? Сильно пьяным был?

– Кха… Да не то чтобы. С обеда ещё уехали на Китой, поддавали, кувыркались…

– С кем?

– Да с общаги на Московской, Вальку и Тоньку взяли. Помнишь, наверно?..

Андрей Андреевич кивнул и тут же поёжился от неловкости, он уже принял дистанцию между собой и Заичкиным и теперь не хотел с ним иметь ничего общего, даже общих знакомых, тем более в столь пикантных мероприятиях, когда-то их объединявших.

Чтобы сменить тему, на которую вольно или невольно вышел Заичкин, сказал:

– И перекрёсток-то вроде большой, хоть армейские манёвры проводи.

Заичкин к счастью последовал по его мысленному тропу. Заговорил:

– Вот-вот. Трамвай видел, пассажиров видел, а её не заметил. Как специально чёрт на машину толкнул. Правда, занесло маленько, – и примолк.

Хозяин и гость, похоже, не слушали его, на лицах отчуждённость и безучастность, даже презрение. Стало горько и стыдно: как быстро люди меняют своё отношение к тем, кто был недавно их товарищем, другом. Вспомнился Фомич – даже тот, на кого он надеялся, с кем связывает многое что из их общих интересов, и тот заложил, паскуда. А что ещё ожидать от него, когда их по другим делам раскрутят? – как намекали Феоктистов и Михалёв. А Фомич немало поработал над машинками ему подогнанными, и по его разнарядкам…

– Собственно, подробности вашего наезда нас не интересуют, – перебил его размышления Викентий Вениаминович, – теперь суду определять степень вашего преступления. Нас интересует, как вышел на вас Феоктистов?

– Так я уже сказал: не знаю, кхе…

Заичкин сидел вполуоборот к гостю, взъерошенный, подавленный.

– Ну, хорошо. Когда вы были в кабинете у следователей, кто там находился?

– Дак Малина, Бердюгин.

– Не заметили ли вы что-нибудь у них необычного? В руках, на столах?

Заичкин пожал плечами, напрягая память. Когда там было что-то замечать? Как обухом по голове: "Вы арестованы!.." И Малина там ещё. Все в мозгах перевернулось.

– Не торопитесь с ответом. Припомните. Может какие-нибудь предметы, скажем: цилиндр, коробку, футляры от чего-нибудь, может быть свёртки?

– Кха! Коробка была! – футляр от бинокля. Цилиндр! – оживился Владимир Васильевич, обрадованный тем, что, кажется, может быть чем-то полезен. Почувствовал это скорее подсознательно, и всё усилия направил на угождение, на стремление заработать хоть какие-то дивиденды на будущее. Живо реагировал даже на оттенки голосов.

– Так, хорошо. Какого цвета были эти предметы.

– Тёмные. Точнее, тёмно-коричневые. Нет, цилиндр был чёрный.

– Какой длинны?

– Как пинал или футляр от чертежей. Ну, как у студентов. Они потом с ними и ушли.

Викентий Вениаминович понимающе покивал и обратился к Андрею Андреевичу:

– Ну что, Андрей Андреевич, может, пригласим Светлану Ивановну?

Заичкин насторожился.

Андрей Андреевич потянулся к телефону.

– Аллё, Светлана Ивановна, хорошо, что тебя застал. Зайди ко мне.

Бросил трубку. Машинально пригладил волосы, поправил галстук. Пальцами отёр уголки рта, словно готовился к любовному свиданию.

Войдя в кабинет, Светлана насторожилась. Заичкин вызвал это чувство.

– Хорошо, что не ушла, – дружески заговорил шеф, – присаживайся, – показал на ряд стульев напротив Заичкина.

Малина, стараясь быть спокойной, прошла и села поодаль от Заичкина по другую сторону стола.

– Светлана Иванна, скажите, при аресте вот, Владимира Васильевича, что за предметы были у вас в футлярах? – спросил Андрей Андреевич.

"Андрей перешёл на "вы", – заметила она про себя, значит, серьёзное что-то происходит.

– Не знаю, о каких футлярах идёт речь, Андрей Андреевич?

– Кха! Да как же, Светлана Ивановна, – воскликнул Заичкин, и тут же под её взглядом пригасил голос. – Вы и доктор… Как же, он с одним, а вы с другим ушли.

От следователей не ускользнули заминка Малиной и ненавидящий взгляд, обращённый на Заичкина. Викентий Вениаминович смотрел на молодую женщину с интересом и восхищением. Она сидела к нему лицом, красивая и строгая: с таких женщин картины бы писать. Боже мой, чем ты занимаешься, Кент!..

– Светлана Ивановна, – сказал он участливо, – если это какой-нибудь секрет, то не говорите. Вы ведь не на дознании.

– Мне нечего скрывать. А если Заичкин имеет в виду предметы моей личной атрибутики, то могу перечислить, что в них было. Только, по-моему, этот перечень не для мужского уха.

– Однако Бердюгину вы его доверили, – улыбнулся гость.

– Не сам секрет, а ношу. Он любезный человек и в отличие от некоторых, не убивает женщин, а старается облегчить им их существование. Старается скрасить им жизнь.

– Так значит, это были ваши коробки?

Гость стоял перед окном, и лицо его немного затемнённое, по нему нельзя было уловить душевные и умственные движения. Светились глаза, ровные ряды зубов с одной золотой фиксой с правой стороны. И белела прядка волос над высоким лбом, тоже с правой стороны.

– Да, конечно.

– А вы не могли бы показать содержимое этих коробок?

– Вас интересует моё белье? – удивилась она.

– Ха-ха! В некотором роде…

– Ну, вы и скор!

Заичкин подхохотнул и тут же осёкся: человек у окна скребанул по нему взглядом. Гость подал Андрею Андреевичу знак головой: выпроводи этого!..

– Вот что, гражданин Заичкин, – и в шутку и всерьёз проговорил Андрей Андреевич, – можете быть свободным, в пределах, конечно, подписки о невыезде. Идите домой и больше уделите внимание молитвам. Замаливайте свой грех, может суд это учтёт при вынесении приговора.

– А прокуратура? – вырвалось у Владимира Васильевича.

Ответила Малина, лаконично и сдержанно:

– Вас, Заичкин, с учётом прежних грехов, раньше надо было судить. Зря я в своё время не возбудила против вас ходатайство, может быть, минула бы Кудряшкину роковая встреча с вами. Только под подлецов подобного рода статью ещё не придумали. Надеюсь, сейчас вы всё получите сполна.

У Заичкина задрожали губы, подбородок, лицо стало омерзительным, противным ей. Он хотел было что-то возразить Малиной, но Светлана, не сдержав гнев, процедила сквозь зубы:

– Во-он! Мразь!

– Ты… Вы… Не имеете право…

– Что?!. – выдохнула она, приподнимаясь.

Владимир Васильевич приподнялся, попятился от стола и в пол-оборота поспешил к двери, где тут же и скрылся. И никто его не окликнул, никто не остановил.

Малина осела на стул.

– Живёт же такое… – раздражённо проговорила она и, успокаивая себя, глубоко вздохнула

И тут же раздался раскатистый хохот гостя.

– Ха-ха-ха! Ну и Светлана Ивановна! Ай да молодец! Как она его, а?

Подхохотнул и Андрей Андреевич, до этого было растерявшийся, не ожидавший от Светланы подобного всплеска эмоций. И в присутствии куратора!

– Вот это да! Вот это прокурорский голосок. И как вы не судебный прокурор?

– Была она им, Викентий Вениаминович, – сказал Андрей Андреевич, – и не так давно.

– Да-а? – удивился гость. – И что же? Почему ушла?

Андрей Андреевич промолчал, давая возможность Светлане самой ответить. Но и она промолчала.