Лахджа тоже смотрела на Уль-Шаама и гадала, почему все драконы такие красивые. Вообще все. Как коты – без единого изъяна.
Мистика какая-то.
В научно-историческом музее было и много другого интересного, помимо этих витрин бахвальства. Археологический отдел, геологический, зоологический. Картины и статуи, чучела и минералы. Поля остановленного времени удерживали пойманные на лету молнии и порывы ветра, океанские волны и огненные вспышки. Можно было полюбоваться макетами знаменитых парифатских городов и инкарнами древних батальных сцен.
– Ум-м, сколько тут наворованного из других королевств, – брела Лахджа вдоль стенда с какими-то иноземными реликвиями. – Все сходится, вы, ребята, настоящие британцы. Туманный Авалон, островные чародеи, каперы в законе… помощь другим государствам в войнах с вывозом ненужного имущества.
– Да, – не понял иронии Майно. – Вот это скипетр, корона и державная спираль последнего императора Сохадат. После гибели империи несколько магов спаслись в Мистерии, и один из них привез с собой немало реликвий и ценностей, в том числе императорские регалии.
– Какой молодец, – восхитилась Лахджа.
– Конечно. Он спас все эти вещи. Там бушевала война чародеев, знаешь ли. Вся империя превратилась в руины.
– А я думала, вы не ведете войны.
– Мистерия их не ведет. А Сохадат вел. Но если ты так переживаешь за украденные у них ценности, можешь поехать в Джарию и поискать наследников древней династии. Будет непросто, конечно, две с половиной тысячи лет прошло… но я в тебя верю.
Лахджа прищурилась. Майно прищурился. Они пристально уставились друг на друга, пока Астрид пыталась выковырять что-нибудь из витрины. Зал империи Сохадат не пользовался популярностью, и кроме семьи Дегатти здесь никого не было.
– Астрид, не воруй, – сказала Лахджа, оттаскивая маленького демоненка. – Воровать можно только древним магам.
– А когда я стану древним магом, я могу воровать? – решила внести ясность в вопрос Астрид.
– Конечно. Но ты сначала стань. Магам, Астрид, можно все, лишь бы у Мистерии прибавлялось, а не убывало. Они такие законы сделали – чтобы магам было хорошо. Везде. Как бы ни было другим.
Толстый важный чародей, который как раз подошел к витрине, шумно втянул воздух и гневно посмотрел на Лахджу. Потом перевел гневный взгляд на ее мужа.
– Воспитывайте своего фамиллиара, коллега! – пробасил он, громко фыркнув.
– Обязательно, – пообещал Дегатти. – Дома. Дети, мне кажется, музей вам надоел.
Астрид неопределенно повертела ладошкой, а Вероника повторила это за ней. Она-то на все таращилась очень внимательно, но ей хотелось быть как старшая сестра.
А Астрид и правда уже прискучило. Впереди еще миллион миллионов залов и миллион миллионов экспонатов, а она уже кушать хочет и подарки.
– Зачем ты пытаешься меня злить? – спросил Дегатти, когда они вышли из музея.
– Ну так, – ухмыльнулась Лахджа. – Кто, если не я?
Волшебник хмыкнул. Ну… он знал, на что идет. Женитьба на демонице подразумевает веселую жизнь – и у него еще не худший вариант.
Жена-демон, дочь-демон… у которой, кстати, день рождения. Надо пообедать, а потом можно и по магазинам… и тут на пальце задрожал перстень.
– Вератор?.. – поднес его ко рту Дегатти.
– Майно, есть работа как раз по твоей части. Берешь? Решай быстро.
Несколько мгновений волшебник колебался. Каждый раз внутри что-то екало, а перед глазами вставала картина, которую увидел тогда Хаштубал.
С Хаштубалом у них после того случая отношения охладились. Нет, они никогда и не были дружескими, Хаштубал Огнерукий вообще трудно сходится с людьми, но с Майно у него потом был разговор, который сводился к «ты совсем окирел, Дегатти?!»
Вератор-то тогда отбрехался. Он всегда находит, как отбрехаться. А вступая в дружбосеть, ты знаешь, что возлагаешь на себя определенные обязательства. Но все равно Хаштубалу не понравилось, что его прямо с обеда сорвали драться с демолордом.
Он, конечно, мог отказаться. У Хаштубала огромный плюс в дружбосети, он еще лет сто может пользоваться услугами Вератора бесплатно. Но он никогда не отказывается.
Знает, что если Вератор зовет его – никто другой не справится.
Впрочем, Дегатти подобную миссию не выдадут, можно не беспокоиться. И он тоже может отказаться – сейчас он в плюсе, хотя и небольшом. Но он сам просил Вератора давать то, на чем можно дополнительно заработать, так что…
– Принимаю, – сказал он. – Лахджа, если что, я тебя призо…
Муж исчез. Лахджа прислушалась к внутренним ощущениям – фамиллиарная связь не ослабла, она по-прежнему ощущает Майно. Значит, призыв внутренний, он где-то на Парифате. А судя по тому, что среди его эмоций нет паники, там ничего экстраординарного.
Обычно такие вызовы Вератора длятся считаные минуты. Прыгнул куда-то, колданул что-то для кого-то – и домой. Ничего интересного, рутинный труд волшебника. Но иногда работа затягивается на часы, а бывает, что приходится и заночевать. Однажды Майно целых три дня сопровождал богатого купца, которому требовался чародей на все руки, а в другой сама Лахджа двое суток провела в чужой шкуре.
Так что она спокойно повела дочерей в кафе, а потом по магазинам. Они прошли через улицу Алхимиков и оказались в любимой у Лахджи части Валестры – Липовом бульваре.
Он начинался еще у Клеверного Ансамбля и тянулся через весь город параллельно набережной. Повсюду росли клены, каштаны и липы, с моря тянуло соленым бризом, неспешно катили обычные и големические экипажи, парили над землей ковры-самолеты, гулко вышагивал девятиметровый великан, а Лахджа объясняла Астрид, что магазин игрушек потом, а сначала они кое с кем поболтают.
На Липовом бульваре почти нет жилых домов. Тут сплошные рестораны, конторы и магазины, причем самые кудесные, самые процветающие. Заведение Артуббы, экскурсионное бюро «Паломник», лучший в Мистерии зоомагазин «Клык и коготь», множество лавок артефактов, эликсиров, големов, миним, немтырных талисманов… Здесь же офисы Вератора, Тауване и других высококлассных специалистов.
У Астрид разбегались глаза. Она хотела и туда, и сюда, и еще вон туда!.. Но у мамы были свои четкие планы, и она не обращала внимания на нытье дочери.
– …Артубба, а вот если от меня отвалился кусок и превратился в гомункула – сколько это может стоить? – спрашивала она, попивая кофеек.
– Надо смотреть, – уклончиво ответил черный гном. – Где у тебя этот гомункул?
– Вот… Суть Древнейшего. Он у Майно остался.
Лахджа поджала губы. Кошель-то у мужа. Ну да, они взяли Волосню с собой, но не в руках же ее было таскать.
– Ну допустим, это низший демон, – закинула удочку она.
– Низший демон?.. – усомнился Артубба. – Рожденный из плоти?
– Ну да, я его прикармливала своими волосами, ногтями… кровью… пальцами…
– Что ты делала?!
– Да он не плохой! Уже учится разговаривать! Его только закодировать надо, чтобы он меня не искал и не нападал. Но ты же справишься?
Торговец погладил бороду. Нет, для него это не проблема, конечно. Артубба – лауреат премии Бриара второй степени, профессор Апеллиума и магистр Субрегуля, лучший в мире рассаживатель нечисти по банкам. В его ассортименте даже высшие демоны – разумеется, он справится с какой-то волосорожденной тварью.
– Надо смотреть, – повторил Артубба. – Лахджа, а ты сегодня только продаешь? Я думал, хочешь выкупить кого-то из сородичей.
Лахджа окинула взглядом ряды бутылей, кувшинов, жбанов, горшков. В каждом сидит какая-то потусторонняя тварь. В том числе паргоронские.
Магазинчик Артуббы – уникальное место даже по меркам Мистерии. Хотя внешне и неказистое – тесновато и темновато, окна плотно занавешены, а снаружи никакой рекламы, даже вывеска скромная. Сюда редко заходят покупатели, а всех постоянных клиентов Артубба знает лично.
Он продает и покупает сверхъестественных существ – как местных, так и из-за Кромки.
– А что, тут есть мои сородичи? – стала читать ярлыки Лахджа.
– Конечно, – ухмыльнулся Артубба. – Большинство высших демонов, захваченных чародеями, оказываются у меня. Я даю лучшую цену.
– Пф. Меня не интересуют мои… соотечественники. Артубба, это все равно как если б ты торговал рабами-людьми и предлагал эльфу выкупить их из жалости, потому что они тоже гуманоиды.
– Знаю, знаю, вы друг на друга плюете, – покивал Артубба, открывая свой особый шкафчик. – Но в этот раз мне продали кое-что интересненькое. Вот, смотри.
Он потряс зеленой пузатой бутылкой, запечатанной сургучом. Лахджа пригляделась… и увидела по ту сторону стекла крылатого демона.
А, вот что он имеет в виду. Действительно сородич.
– Редкий вид, – заметил Артубба. – У меня таких раньше не было. Очень интересный экземпляр.
– Мам, это кто? – поднялась на цыпочках Астрид.
– Да неважно, – сказала Лахджа, всматриваясь сквозь стекло. – Идите, поиграйте с теми цветными бутылочками.
– Там шуки! – предупредил Артубба. – О-осторожно!..
Подумаешь, шуки. Они как паргоронские крысы.
Говорящие, правда. При виде Астрид они заверещали, стали проситься на свободу, скрестись в стенки сосудов.
– Мне их выпустить, мам? – медленно повернула голову Астрид. За ее спиной сосредоточенно вертела в руках бутылочку Вероника.
– Нет, Астрид, мы не будем за них платить, – отказала Лахджа. – Шуков много, а фархерримов… Артубба, ты как его заполучил? Мои родственники не так уж часто выходят на променады за Кромку.
– Но все-таки выходят, – развел руками гном. – Юные, неопытные… вот один попался.
– Кому?
– Какая разница? Будешь брать? Двести орбов – только для тебя.
– Меня ты пытался купить за шестьсот, – напомнила Лахджа. – А я, вообще-то, апостол.
– Продавал бы я тебя за две тысячи, – пожал плечами Артубба. – Это стандартные расценки за паргоронцев. Двести орбов за третий класс, две тысячи – за четвертый. Пятый… пятого у меня пока не было… но я бы его не продавал, это бесценно.
– А четвертый был? – подняла бровь Лахджа.
– Конечно.
Лахджа удивилась еще сильнее. Этот гном продавал кого-то из банкиров, баронов, вексиллариев?.. Кого, интересно?..
– Ну не знаю, двести орбов… но раз уж мы редкий вид, пойди навстречу, – напустила ленивое безразличие Лахджа.
– Тогда двести пятьдесят, – сразу сориентировался Артубба.
– Артубба, он мне не нужен, – попыталась объяснить Лахджа. – Ни в каком качестве. Я вряд ли даже получу что-то с этого. И у меня нет двести орбов на выкуп пленного.
– Ц-ц-ц, – покачал головой Артубба. – Лахджа, ты так говоришь, как будто это моя проблема. А это не моя проблема. У меня проблем вообще нет. У меня есть демон, которого я хочу продать за двести пятьдесят орбов.
– Артубба, да мне срать вообще на него, – поставила бутыль на стол Лахджа. – Двести орбов!.. ты сам сколько за него заплатил? Бутерброд с ветчиной и орб детям на мороженое?
– Кому заплатил – тому заплатил. Всех все устроило.
Лахджа тяжело посмотрела на запечатанного фархеррима. Тот поскребся в стенку, чувствуя близость родича.
Лахджа походила по магазину, сделав вид, что теперь просто смотрит ассортимент. Не то чтобы ей было жалко одного из детей Мазекресс… которые у нее дочь украли, к тому же. Но в той выходке участвовали всего три демона, двое мертвы, а третий… будет некировым таким совпадением, если именно он сидит сейчас тут, за стеклом.
Лахджа невольно вспомнила себя в таком же положении, размазанной внутри волшебной вазы. Участь-то незавидная.
С другой стороны – вряд ли фархеррим бегал по лужку и собирал ромашки, когда его поймали и запечатали. Да и двести орбов… даже один орб – это очень много. Если приблизительно переводить в земную валюту – где-то на тысячу евро потянет.
И ей предлагают заплатить двести тысяч евро за какого-то незнакомого демона? Да чем он будет ей полезен?..
Лахджа молча взяла за руку Астрид и вышла из лавки. Артубба ухмыльнулся и сказал бутылке:
– Восемь… семь… шесть… пять…
Хлопнула дверь, звякнул колокольчик. Лахджа размашисто подошла к прилавку, усадила на него Веронику и заявила:
– Сто орбов.
– Я не покупаю детей, – отрезал Артубба. – И она столько не стоит. На что мне маленький полудемон?
– Я тебе дам сто орбов. За фархеррима, – немигающе уставилась на него Лахджа. – Ты все равно будешь в прибытке.
Лахджа в этом не сомневалась. За нее-то он давал шестьсот – и лишь потому, что Майно был ему должен четыреста. Артубба завысил цену, потому что не видел другой возможности вернуть свое.
Так что за этого фархеррима он выложил орбов пятьдесят, если не сорок. И ждать покупателя за двести он будет еще долго. У Артуббы редкий, дорогой и специфический товар, многие лоты пылятся у него годами.
– Лахджа, видишь ли, у меня уже есть покупатель, который положил глаз на этого демона, – объяснил Артубба. – И он не будет со мной рядиться, а просто придет завтра с полной суммой. Но я не откладываю товары даже для лауреатов Бриара. Кто первый заплатил – тот первый забрал. Двести орбов – и он твой.
Лахджа скрипнула зубами. Лауреат Бриара. Да, этот заплатит. Вряд ли Артубба врет. Тем более, что завтра как раз Бумажный Вепрь, в Клеверном Ансамбле начинаются занятия, так что, да, в Валестру возвращаются многие волшебники, в том числе ректоры и президенты…
Но двести орбов – это целое состояние. У Лахджи с собой столько и нет, двести орбов весят больше пяти килограммов. Пять килограммов золота! Конечно, Артубба охотно отпустит товар за безналичный расчет, у них тут в ходу расписки менял, в центре Валестры стоит жиробанк, а лауреату Бриара любой поверит в долг… но как же не хочется опять залезать в долги из-за какого-то незнакомого демона…
– Расписку примешь? – кисло спросила Лахджа.
– Конечно, – сладко улыбнулся Артубба.
Лахджа заполнила расписку. У нее с собой была своеобразная чековая книжка для крупных покупок. Она, конечно, не имеет права расходовать столько без ведома мужа, и Майно придет в ярость, когда узнает, но… но она уже расписалась, так что поздно.
– Приятно иметь с тобой дело, Лахджа, – подал бутылку Артубба. – Кланяйся от меня мужу.
– Обязательно.
