– Миша, надо фотоаппарат принести, у тебя же есть в мешке. Глядишь, и в историю впишут как первых очевидцев, – поддержал шуточную версию и я.
Мы шли по следу всё дальше, рассуждая на эту тему и никак не вникая в другую: может быть, это не человек вовсе прошёл. И даже пули в стволы не загнали. Вот уж воистину наивные лопухи! Так прошли несколько сотен метров. След то пропадал на растаявшем снегу, то вновь проявлялся в гуще тёмного леса. Впереди наш путь преградила валежина – след вёл через неё. Мы сунулись также через неё, не отходя далеко, чтоб не сбиться. Вдруг я увидел некоторую странность в этих следах, наклонился к стволу упавшего дерева и стал внимательно рассматривать. На подтаявшем снегу, сохранившемся на стволе, я увидел чёткий отпечаток когтей.
– Миша, медведь! – почти закричал я, но тут же перешёл на полушёпот. – Это же медведь, чёрт возьми, а не человек в ичигах! Смотри, когти видны. Ну и лапища у него! А я думаю: алтаец-то косолапый какой-то! Прошёл-то он недавно – наверное, на берлогу пошёл. Догнать можно. Может, рискнём, а, Миш? – разжигал я сам себя.
Со стороны, наверное, было видно, что я хорохорился, а внутри поджилки тряслись. Но и азарт уже захлёстывал, овладевал разумом. Моё настроение передалось Мишке, будто не медведь громадный шёл впереди. Однако в нём неожиданно сказалась неизвестно откуда взявшаяся уверенность бывалого охотника. Он закурил, прищурился от дыма и рассудительно произнёс:
– Только помощник из меня с этой пукалкой несерьёзный, да и время уже к вечеру клонит. А вообще, я был бы не против узнать, что это такое – охота на медведя. Давай на завтра отложим, может быть, не уйдёт далеко.
Миша своей рассудительностью остудил немного мой пыл. Против такой железной логики трудно возражать.
Утром, чуть свет, быстро перекусив и собрав рюкзачок, собрались вдогонку. Накануне подзарядили пулевых патронов для Мишкиной одностволки. У нас была такая решимость, что все сомнения отметались сразу. Подумалось: «Из бывалых медвежатников и то не каждый, наверное, так уверенно себя чувствует, преследуя медведя». А мы, два молодца, скорее от абсолютной неопытности, как глупые щенята, ещё не зная ни малейшего страха от встречи с медведем, уже через полчаса стояли на вчерашнем следу, в том месте, где накануне его оставили. Решили покурить, «обмозговать» план действий, тем самым невольно сбив с себя излишнюю прыть. Насладившись и слегка успокоившись, тронулись по следу, который местами хорошо был заметен, благо, что чуть подморозило. Временами нужно было очень тщательно вглядываться, чтобы увидеть отпечатки, порой возвращаясь на несколько шагов назад. На собак рассчитывать особо не приходилось, хотя они иногда и указывали своим видом: приподнятой шерстью на загривке, опущенными хвостами, осторожными трусоватыми шажками и частым принюхиванием – зверь прошёл здесь. В молодых собаках, в отличие от их хозяев, инстинкт самосохранения явно преобладал над охотничьим.
Вскоре мы обратили внимание, что забрели уже в незнакомое урочище. Я, на правах более опытного, шёл впереди, двигаясь уже не спеша, внимательно вглядываясь в чащу и часто прислушиваясь. Мне понятно было, что за истекшие сутки зверь мог уйти далеко, но неизвестность всё-таки настораживала, в голове витала мысль, что косолапый мог где-то рядом уже и залечь. По моему мнению, место для берлоги здесь вполне подходящее: заметен был небольшой склон на солнечную сторону, часто встречались валежины с большими корневыми выворотнями и воронками от них. Но у хозяина тайги, видимо, на этот счёт был свой план. Его следы вели вперёд и вперёд, практически в одном направлении. Медведь шёл спокойно и размеренно, не отвлекаясь ни на что.
Тем временем под ногами у нас слегка похрустывало – под утро стало прохладнее, оттого талый снег подстыл – создавалось много шума. Это обстоятельство также слегка убавило прыти. Решили немного переждать, чтоб слегка обмякло и снег перестал «греметь». Выбрали валежину посуше, присели, закурили.
– Далеко уже ушли, а он всё топает и топает, будто на юг собрался, – посетовал я. – И чем ему здесь место не нравится? Думаю, если через пару километров не достанем, придётся бросать. Как ты, Миш? – обратился я к другу.
Миша расплылся в хитрой улыбке, соображал, признаться или нет:
– Честно говоря, мне что-то расхотелось. Да я с самого начала не уверен был, зачем нам это надо. Опять же, если логически рассудить: вот, допустим, подстрелим мы его, а дальше что? Куда мясо девать? Тепло ведь ещё, испортим. А потом, мы одни ведь в тайге, и, если что-то пойдёт не так, никто не поможет. Полезно думать! – заключил Мишка почти торжественно.
Я смотрел с удивлением на своего напарника: мы уже второй год учились вместе, но впервые увидел его таким. Раньше он казался бесшабашным авантюристом, искателем приключений. Я был старше года на два, но сейчас вдруг почувствовал, что друг обошёл меня в мудрости сегодня.
– А и то верно! Это в лучшем случае. А в худшем, как бы не поменяться нам ролями с медведем, с нашим-то опытом, – пришлось согласиться мне. – Вовремя мы с тобой тормознулись. Правильно, надо думать больше. Бог с ним, пусть живёт. Может, когда-нибудь доведётся потягаться с медведем, какие наши годы! – произнёс я в заключение, от чего почувствовал облегчение на душе от принятого решения и в то же время разочарование от неисполненной, мгновенно захлестнувшей мечты – добыть такой желанный трофей. Адреналин, до этого бушевавший в крови, незаметно иссяк и превратился в какую-то сладостную истому. Сразу захотелось пить.
Время перевалило за полдень. Сам Бог велел разводить костёр и кипятить чай. Но для этого нужно было найти хоть какой-то источник воды. Пришлось потратить ещё около часа, пока не обнаружили сырую мочажину, образующую небольшое болотце, на краю которого возлежал огромный гладкий валун. И будто под тяжестью этого исполина из болотца вытекал тонкой струйкой ручеёк, сразу же ныряя вниз и возрождаясь невдалеке по склону уже заметным и журчащим по камешкам ручьём.
Пока перекусывали, определились по карте и компасу с местоположением и наметили дальнейший путь. Решили спуститься далее по склону к виднеющемуся внизу неглубокому распадку, который, судя по карте, должен вывести к долине речки Яндач, примерно к тому месту, где выгружались. А там рукой подать и до зимовья. По времени должны успеть к темноте.
Двигаясь по следу и сосредоточив весь свой интерес на нём, я почти не обращал внимания на окружающую местность. И вот теперь, когда внутреннее напряжение улетучилось, я обнаружил, что находимся мы на довольно высоком и открытом плоскогорье, устланном мхом и черничником с густыми зарослями шиповника и черёмушника. Я обнаружил здесь уже знакомый мне маралий корень. Редкие раскидистые кедры вперемежку с отдельными елями и пихтой не мешали разглядывать распростёршиеся внизу склоны. А далее на юго-восток просматривались в синеве уже высокие массивные горы с редкими, но ярко выраженными белыми гольцами. Где-то там было начало реки Большой Абакан, была Хакасия. Меньше месяца прошло с тех пор, как мы с Володей путешествовали в тех далях. Об этом приключении я ещё не рассказал Мише – как-то не довелось – для этого впереди было времени предостаточно. Приятные воспоминания нахлынули на меня, нахлынуло любопытство: как там Матёрый, где Игорь? Как у них складываются дела?
Погода выдалась сегодня удачная для путешествий: в меру тёплое по-осеннему солнце уже было на полпути к западу, ещё приятно ласкало кожу и не отпускало с этой поляны. Уже выкурено по второй сигарете и нагрелся пенёчек под мягким местом. Я догадывался, что не один испытывал некое блаженство от гостеприимства горной тайги – каждый из нас не хотел первым прервать это наслаждение. Но оба одновременно вдруг услышали лай собак где-то внизу по склону, по которому мы и намеревались возвращаться. До этого я и не заметил, что собак рядом нет и как давно они где-то «шарахались».
Мы подхватились, закидывая на ходу за плечи рюкзаки, взяв ружья наизготовку. Склон не был крутым, так что можно было почти бежать на голос собак. Впервые я услышал такой лай Загри – громко и злобно, почти без интервала. Аза вторила ему глухо и редко. Что там могло быть, какого зверя они обнаружили? Почему-то воображение рисовало в первую очередь медведя. Мысли роем вертелись в голове. Впереди открывалась небольшая полянка, оттуда и слышна была возня, какое-то урчание, всхрапывание или сопение, иногда треск сучьев, и видно было мелькание Загри – он то метался по краю поляны, то углублялся в лес, как бы показывая, где находится объект их беспокойства. Аза по-прежнему лаяла глухо, почти хрипя, где-то на одном месте и не показываясь. Всё так же было непонятно, что за зверя взяли они в оборот. По голосу, по темпераменту я ещё не научился распознавать. Стоя на противоположном краю поляны, мы спешно прикидывали, как действовать. Решили: Миша будет осторожно подходить вдоль левого края поляны, а затем ждать, не заходя в чащу. Я буду обходить справа и постараюсь углубиться в лес, чтоб понять, что там происходит. По возможности, конечно, стрелять. Загря, завидев хозяина, ещё более осмелел, заголосил пуще, снова сунулся в чащобу. Меня разрывало просто на части от любопытства и непонимания, как правильно вести себя. Едва удерживался от желания быстрее бежать в ту сторону, в гущу событий, понимая, что так можно только навредить и спугнуть зверя. Осторожно, но стремительно, как мне казалось, преодолел метров пятьдесят, вглядываясь в глубину леса. Неожиданно краем глаза слева увидел движение: что-то шевельнулось совсем не там, куда вглядывался. Открылась сразу вся картина: в том месте, где поляна смыкалась деревьями и кустарником, заметен был небольшой крутой обрывчик, у его основания торчал откуда-то из-под земли хвост Азы. Я закричал Мише, чтоб шёл сюда, уже почти догадываясь, в чём дело. Вдвоём мы ухватились за задние ноги собаки и потянули наружу. Аза уже не лаяла, а только молча сопела сквозь сжатые челюсти, но почти не подавалась из норы. Боясь причинить ей боль, напряглись ещё. Наконец показалась голова собаки, а вместе с ней мы увидели серебристо-серый загривок зверя. Тут и Загря подскочил, схватил барсука (это был некрупный молодой барсучок), вырвал из пасти Азы и в буквальном смысле задавил уступающего ему в несколько раз по размеру зверька. В считанные минуты всё было кончено. Мише с трудом удалось отобрать добычу у собаки, применяя при этом тот лексикон, который и собаки понимают не хуже людей. Подействовало. Ну что же, и это добыча: барсучье мясо считалось неплохим деликатесом, если грамотно к этому подойти. А сало ещё как может пригодиться нам при простуде. Мы оба были довольны таким исходом, не пришлось даже ружья применять. А как порадовали собачки! По сути, это их первая серьёзная добыча, их первое боевое крещение. И ничего, что всего лишь молодой барсук – всё начинается с малого. Главное – у них проснулся охотничий азарт. А у нас появилась большая надежда на своих питомцев.
Подавив в себе приступы эйфории в предвкушении сытного и вкусного, а главное – необыкновенного, ужина, полные оптимизма и веры в удачу, мы бодро двинулись вниз по распадку к речке. Собачки, всё ещё возбуждённые, радостно играючи, с лаем рванули вперёд, показывая неуёмную готовность найти и подарить хозяевам любого зверя, который попадётся на их пути.
Вот с такого, в общем, небольшого, приключения и начали мы осваивать охотничье-промысловую науку в глубине Горно-Алтайской тайги.
3
В числе первоочередных задач у нас в планах числилась ещё одна: до наступления большого снежного покрова мы должны были сходить в верховье реки Тогуна и найти вторую избушку, километрах в десяти от зимовья. Когда Ермолин перед отъездом наставлял нас на промысел, упомянул об этом пристанище. Она может нам сгодиться при устройстве путиков.
В один из дней мы с Мишей тронулись в путь, захватив небольшой запас консервов, вермишели, крупы и сахара, а также банку с керосином и свечками. Путь наш лежал по узкой возвышенной полоске леса, разделяющей болото и пойму реки. Болото это начиналось от нашего зимовья и простиралось на три километра в длину. От центра к краям оно было практически чистым от деревьев и кустарника, только ближе к кромкам заросло мелким осинником, ивняком, ольховником и всяким кустарником. По другую сторону от нас, примерно в двух километрах, начиналась гряда темнохвойного леса, плавно уходящая вверх по пологому склону. И уже дальше она упиралась в каменные кручи, поросшие кедровым стлаником, пихтачом и ельником.
Температура была немного ниже нуля. Ночью шёл снег – по свежей пороше нога ступала мягко и бесшумно. Лишь изредка чавкала под ногами грязь, если нечаянно попадал кто-то из нас в незастывшую лужу. Собаки резво и радостно носились по лесу. Их так же, как и нас, радовала перспектива нового путешествия по угодьям – каждый новый выход приносил им новые познания. Аза уже довольно легко находила белку. Загря неохотно присоединялся к облаиванию: подбежит на голос Азы, выяснит ситуацию, «вякнет» пару раз и отваливает с таким видом, что «не царское, мол, это дело – с белками связываться». Далее искал свой интерес самостоятельно.
Два дня назад Аза загнала на наклонившееся дерево какого-то тёмного зверька, крупнее белки. Он не ушёл далеко в крону и был хорошо виден. Мы с Мишей вначале не могли понять, что это за зверь такой. Конечно, сердце моё ёкнуло от мысли, что наконец-то собака соболюшку загнала. Но через минуту сообразили, что это американская норка.
Сегодня наши собаки ещё не нарушили тишины заснеженного леса: тщательно обыскивая округу, бегали пока молча. Да и следов на снегу практически не наблюдалось – после свежей пороши зверьё, видимо, пережидало «перенову» в окружающей обстановке, не решаясь выдать следами своего присутствия. Птицы же, напротив, радовались такой погоде: крупный чёрный дятел-желна, выискивая короедов, обследовал деревья и сопровождал нас почти весь путь своим протяжным мяукающим голосом. Мелкие птахи, поползни и синички, сновали по стволам и веткам деревьев, тоже находили свой корм. Сопровождали нас также и любопытные ронжи, мелькая ярким пёстро-коричневым оперением меж деревьями. Часто вспугивали кормящихся на берёзах рябчиков, но собаки не позволяли нам даже приблизиться к ним – разгоняли своим внезапным шумным появлением.
Скучная снежная целина хорошего настроения не придавала. Такая обстановка наводила меня на такие же скучные философские размышления – не было необходимости заострять внимание на чём-то серьёзном и материальном. Мой друг тоже шёл молча и сосредоточенно о чём-то думал. Показалось, что Мише, как и мне, начинало уже наскучивать такое однообразие в нашем походе. Оба мы были большие романтики. По этой причине, а отчасти, в силу своей молодости и кипучей энергии, нам хотелось, чтобы каждый день преподносил нам чего-то нового, интересного и необычного. Хотелось больше встреч со зверями и птицами, разнообразия следов на снегу – пока что это служило индикатором нашего настроения и оптимизма. Нет, мы не жаждали крови, не ради выстрела мечтали чаще видеть зверушек и птиц. Наверное, не хватало остроты ощущений, ведь всё-таки в глухой тайге живём, за много километров от жилья. И не так уж достаточно времени нам отпущено, чтобы успеть увидеть многое.
Я догадывался, что кроме всего прочего сказывалось отсутствие той охотничьей сноровки и опыта, которые делают человека уверенным, спокойным и последовательным в таёжной жизни. А она не терпит суеты и спешки. Опытный таёжник не ищет приключений, наоборот, он старается их избегать, заранее просчитывая свои силы и возможности. Успех его зависит от настойчивости, самоотдачи, терпения и от большого физического труда. Конечно, всегда присутствует какая-то доля удачи в этом, и случайность можно отнести к простому везению. Много на охотничьей тропе происходит случайных встреч с разным зверем, а бывает, что и с людьми разными. Конечно, мы не собирались отсиживаться в зимовье: не для этого сюда приехали – а значит, нам обязательно повезёт с такими моментами здесь, на практике. А что ждало нас в далёком будущем, на жизненном пути, мы представить не могли. Но сейчас ни я, ни мой друг об этом не задумывались…
Внезапно ход моих мыслей прервался. Я рассеянно смотрел вперёд и не мог понять: в самом деле я вижу лося или это плод моего воображения. Только что я думал именно об этом, о случайных встречах на лесной тропе, и… на тебе, сбылось! Мистика какая-то. Несколько секунд, а может, и минут, длилось моё оцепенение. Вывел из него Миша:
– Чего встал, Слон? – проговорил он.
Вот тут я мгновенно среагировал и, резко повернувшись к нему, прошептал:
– Тихо! Лось! – приседая и показывая делать так же, снова зашептал. – Собак… собак надо поймать. Только как можно тише.
Расстояние до лося было, по моему предположению, не менее трёхсот метров. Он стоял и обкусывал ветки молодой осинки. Вероятно, из-за этого не услышал нас – увлёкся едой. На наше счастье, обе собаки, завидев наше необычное поведение, подбежали к нам – без проблем удалось прицепить их на поводки. Шёпотом обмозговали план действий: решили попытать счастья в лосиной охоте, тем более что Ермолин на это нас «благословил». Ничего не оставалось, как открыто подкрадываться к сохатому, лишь маскируясь за отдельными кустиками и болотными кочками. Придётся пожертвовать одеждой – была вероятность вымокнуть. Лично я готов был пойти на это. Для Миши выбрали другую задачу: он с собаками на поводке обойдёт лесочком лося и попытается «толкнуть» его на меня.
Я почувствовал прилив адреналина – такое же чувство когда-то испытал при охоте с алтайцами на марала. У меня по-настоящему дрожали руки, зуб на зуб не попадал, словно я промёрз насквозь. Миша, держа ещё ничего не подозревавших собак, осторожно углубился в чащу и пропал из виду. Я, не шелохнувшись, сидел на корточках и наблюдал за лосём. Тот продолжал спокойно кормиться, переходя от одного куста к другому, слегка удаляясь от меня. Изредка внезапно замирал и, поводя своими ушами-локаторами, вслушивался. Не обнаружив ничего подозрительного, вновь принимался за трапезу. Прошло около двадцати томительных минут. Мне уже трудно было сдерживать себя, видя, как сохатый постепенно увеличивает расстояние между нами. Вот тут и сказалось отсутствие опыта и нехватка терпения. Не дождавшись, когда мой напарник зайдёт в тыл зверю и стронет его на меня, я решил действовать самостоятельно. Осторожно, стараясь не создавать шума от чавканья сапог в болоте, пригнувшись и прячась за кустиками, начал подход к лосю. Медленно, метр за метром я сокращал расстояние, строго следя за поведением сохатого. Его, по-прежнему, пока ничего не настораживало. Уже прошло около получаса с момента, когда я тронулся с места. Расстояние заметно сократилось, но для верного выстрела было ещё далеко. Подумал: «Миша где-то запропастился – наверное, не сориентировался толком и заложил большой круг». Несколько раз на грани выдержки я прикладывался к ружью, прицеливался, оценивая расстояние, но выстрелить не решался. Чувствовал, что ещё требуется подойти ближе.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69427744&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
