Дмитрий Валентинович Амурский "Исторический калейдоскоп 1: Русь и Россия"

Хабаров отдал приказ начать осаду. Его люди соорудили свои укрепления по периметру и начали из них обстреливать даурский городок из пушек. Когда удалось пробить брешь в стене, русские пошли на штурм. После жестокого боя удалось овладеть внешними стенами. На следующий день взяли следующее кольцо укреплений. А сражение за внутренний ("верхний") городок оказалось самым тяжёлым, так как оставшимся в нём даурам уже некуда было деваться, и они бились со всем отчаянием обречённых. Тем не менее, их отвага привела лишь к тяжелейшим потерям. В своём донесении ленскому воеводе Ерофей Павлович сообщал, что потерял четверых убитыми и 45 ранеными, тогда как у дауров погибло 427 человек во время штурма и ещё более двухсот при других обстоятельствах, а 243 женщины и 118 детей были взяты в плен.

Хабарову досталась богатая добыча. В Гойгударовом городке люди Ерофея Павловича пробыли полтора месяца, отправляя ко всем окрестным владетелям пленных дауров и передавая через них предложение покориться московскому царю. Но те не слишком торопились, дожидаясь, пока захватчики уйдут.

25 августа 1651 года люди Хабарова отправились дальше. Вскоре им встретился очередной городок, оставленный жителями. Как выяснилось, там правил князёк Банбулай. За стенами городка располагались поля, на которых колосились уже поспевшие зерновые. Люди Ерофея Павловича захотели их сжать, а руководитель экспедиции охотно продавал им серпы по рублю, а косы – по два рубля. Когда с жатвой было покончено, Хабаров рассказал своим охотникам, как богаты даурские городки на реке Зее, и те, кто хотел заняться землепашеством, отказались от мыслей осесть в Банбулаевом городке.

До устья Зеи экспедиция дошла за два дня. Поднявшись вверх по течению этой реки, люди Ерофея Павловича заметили крупный и хорошо укреплённый городок. Хабаров отправил разведчиков на лёгких стругах. Оказалось, что городские стены никто не охраняет. Пользуясь благоприятной ситуацией, разведчики овладели укреплениями без боя. А владетели городка, Толга, Туронча и Омутей, вместе со своими лучшими людьми в это время пировали за пределами стен. Когда дауры спохватились, русские уже поднялись на стены и башни. Омутей и его родичи успели сбежать, а вот Толге и Туронче не повезло: их окружили.

Хабаров пытался предотвратить ненужное кровопролитие и предложил князькам принять подданство России и платить ясак. Те вроде как согласились и даже послали за Омутеем. Когда тот вернулся, все три местных владетеля присягнули московскому царю. Вскоре поступил и ясак, 60 соболей.

Дальнейшие сведения об этом эпизоде сильно отличаются. Есть публикация, в которой утверждается, что Хабаров проявил себя очень жестоким человеком, казнив множество дауров. Есть версия, что русские и дауры начали приспосабливаться друг к другу и Ерофей Павлович начал готовить городок к зимовке. Но 3 сентября 1651 года многие местные жители сбежали. Четверо суток русские ожидали их возвращения, а 7 сентября Хабаров отдал приказ сниматься с места и садиться на дощаники. Оставаться в городке Толги на зимовку он посчитал слишком опасным, подозревая местных дауров в вероломстве.

Русские вернулись в Амур и направились вниз по течению. Прошли, не останавливаясь, через земли, населённые гогулами, потом дючерами. 29 сентября заметили на левом берегу Амура утёс, рядом с которым проходила протока. Это место признали подходящим для зимовки. Дощаники завели в протоку, на высоком месте построили две сторожевых башни и одну проезжую, а между ними поставили стены. Внутри городка места оказалось немного, поэтому все избы для проживания участников похода там не поместились. Часть срубов пришлось ставить под стенами.

5 октября 1651 года Хабаров отправил сотню охотников для заготовки рыбы к устью ближайшей реки: там как раз шли на нерест лососёвые. Здешние земли были неплохо заселены, поэтому местные жители, ачаны, наблюдали за чужаками и сразу же заметили, когда пришлых стало меньше. 8 октября рано утром к зимовью Хабарова подошли две больших лодки, в каждой из которых находилось по 50 – 60 человек. Ачаны высадились на берег, бесшумно сняли часового и принялись поджигать стены городка.

Люди Ерофея Павловича не растерялись. Облачившись в доспехи, 36 русских принялись оборонять стены, стреляя в нападавших из пушек и пищалей, а семь десятков охотников выбрались через ворота и атаковали ачанов со спины. Бой длился около двух часов. Городок удалось отстоять. Ачаны побежали к лодкам и вскоре ушли вверх по Амуру. На следующий день вернулись рыболовы. С тех пор охрану городка усилили, оставляя ночью на дежурстве по нескольку человек, а стены укрепили.

Зимой занимались обычными делами, охотой на пушного зверя, да сбором ясака с местных племён. Ачаны дали заложников и 80 шкурок соболя. Их союзники дючеры – 200 шкурок и братьев вождя.

А 24 марта 1652 года на Ачанский городок напали маньчжуры. Их отряд, насчитывавший более двух тысяч человек (по другим сведениям – 600 человек), вышел из Нингуты ещё в конце 1651 года. За три месяца это войско, которым командовал фудутун Хайсэ и полководец Сифу, преодолело более тысячи километров и, в конце концов, обнаружило место, где зимовали русские. Маньчжуры имели при себе 6 пушек и 30 пищалей. Их атака началась на рассвете. Первым делом люди Хайсэ собирались уничтожить русских, которые ночевали в срубах за пределами городских стен. А потом намечалось расправиться с остальными.

Но люди Хабарова не потеряли присутствия духа. В одном исподнем они выбирались из срубов и через стены острога лезли к своим. Затем, взяв оружие, открывали ответный огонь по врагу. Первый натиск маньчжуров удалось отбить. Но за ним последовал второй, третий и так далее. К концу дня люди Хайсэ смогли занять срубы под стенами острога и с их крыш открыть прицельный огонь по защитникам городка. Русским пришлось залечь на время, а маньчжуры подошли к стене и начали прорубать в ней брешь. Когда пролом был готов, нападавшие стали подтаскивать туда пушки. В этот момент наступило некоторое затишье в ходе сражения, так как маньчжуры не хотели подстрелить своих.

Этого хватило, чтобы люди Хабарова собрались с силами и подкатили к бреши свою пушку. Маньчжуров, идущих на штурм, начали расстреливать прямой наводкой, а пушкари на башнях поддержали огонь сверху. Когда ошеломлённые враги побежали в безопасное место, Ерофей Павлович оставил полсотни человек охранять острог, а сам во главе полутора сотен русских бойцов бросился преследовать противника. В вечерних сумерках не было заметно, что защитников Ачанского городка совсем немного по сравнению с количеством маньчжуров. К тому же люди Хабарова захватили две вражеских пушки и тут же применили их против врага.

Штурмовая группа фудутуна Хайсэ обратилась в бегство, увлекая за собой и остальное войско. В суматохе маньчжуры бросили обоз со снаряжением и продовольствием, а также немалое количество оружия. Как докладывал потом Хабаров, его отряд потерял 10 человек убитыми, а 76 получили ранения. Вражеские потери Ерофей Павлович оценил в 676 человек. А добычей экспедиции стали 830 лошадей, обоз с хлебом, 2 пушки, 17 пищалей и 8 знамён.

Русским немало помогло то обстоятельство, что более половины маньчжурского войска составляли дауры, тунгусы и другие жители Приамурья, которых полководцы богдыхана захватили в плен и насильно обратили в солдаты. Эти подневольные люди не желали воевать и при первой же возможности разбежались. За провальный поход фудутуна Хайсэ наказали, а непосредственно командовавший войсками Сифу был отстранён от своей должности и получил 100 ударов плетьми.

Люди Хабарова похоронили своих павших товарищей возле Ачанского городка, починили стены и продолжили собирать ясак. После победы над маньчжурами это стало проще, так как сильных всегда уважают. А когда Амур освободился ото льда, участники похода починили свои дощаники и пустились 22 апреля 1652 года вверх по течению, в земли дючеров. В прошлом году Ерофей Павлович не останавливался в них, торопясь найти место для зимовки. А теперь намеревался собрать с дючеров ясак.

В том месте, где река Сунгари впадает в Амур, русских поджидало новое войско маньчжуров, ещё большее по численности (6 тысяч человек). И только чудо спасло людей Хабарова от новой кровавой битвы, победить в который было бы крайне сложно. Ни русские, ни маньчжурские дозорные не заметили вражеского войска, а дощаники прошли это место под парусами при хорошем попутном ветре.

В июне Ерофея Павловича нагнал отряд Терентия Чечигина. Получив подкрепление и пополнив запасы пороха и свинца, участники похода собирали ясак с дючеров, потом с дауров. В конце июля 1652 года Хабаров и его люди остановились во владениях князька Кокурея, сына Турончи в устье реки Зеи. Ерофей Павлович хотел построить там острог и зазимовать в нём. Но более сотни человек из отряда выступили против этого. 1 августа они захватили три дощаника с казной и запасами и пустились вниз по Амуру. Попытки догнать их на лодках и убедить вернуться успеха не имели.

В этих обстоятельствах оставаться на зимовку в устье Зеи было опасно. Хабаров составил докладную записку Францбекову и отправил её в Якутский острог с надёжными людьми. Помимо всего прочего, он попросил военной помощи от Сибирского приказа. Затем распустил среди дауров слух, что вот-вот на Амур придёт огромное войско из Москвы. Это известие дошло до маньчжуров и заставило их отвести свой отряд от устья Сунгари вглубь страны, чтобы избежать нежелательной войны. После проигранного сражения у Ачанского городка они побаивались русских.

Собрав оставшихся людей, Хабаров 9 августа вышел из устья Зеи и направился вниз по течению Амура. 30 августа 1652 года он обнаружил острог, построенный беглецами из его отряда. По приказу Ерофея Павловича рядом был сооружён второй городок, в котором установили пушки. По беглецам дали залп, но это их не напугало. И тогда Хабаров собрал своих людей с оружием рядом с острогом и скомандовал начать штурм. Этого оказалось достаточно, чтобы беглецы сдались.

Ерофей Павлович учинил суд и приговорил 12 человек к наказанию палками. По некоторым данным их "батогами били вместо кнута, без рубах насмерть". Четверых зачинщиков бунта заковали в кандалы по рукам и ногам и посадили на несколько дней в тесной каморке.

В этом самом городке и зазимовали. До весны 1653 года люди Хабарова добывали пушнину, ловили рыбу для собственного пропитания и собирали ясак с гиляков.

Тем временем в Сибирском приказе шло расследование действий воеводы Францбекова и всех его людей. Начало этому процессу положил донос, поступивший 18 февраля 1652 года от дьяка Петра Григорьевича Стеншина. У Стеншина с Францбековым были давние счёты, начавшиеся ещё на прежней службе. Став ленским воеводой, Францбеков припомнил своему неприятелю былое и учинил тщательную проверку всех дел. Разумеется, вскрылись многочисленные нарушения, за которые Стеншина посадили в тюрьму, конфисковав всё его имущество.

Пётр Григорьевич этого не забыл и тщательно собирал компромат на Францбекова. Поскольку в его доносе было очень много конкретных фактов, Сибирский приказ не мог оставить такое без рассмотрения. И в феврале 1652 года в Якутский острог отправили государственного сыщика стольника Ивана Павловича Акинфова.

Прибыв на место, сыщик обнаружил, что казна воеводства пуста, зато в доме Францбекова при обыске нашлось денег, соболей, имущества и кабальных расписок на сумму 12 742 рублей. При этом самым главным должником воеводы оказался Хабаров: он задолжал 7 000 рублей.

Не осталась без рассмотрения и просьба Хабарова прислать на Амур большой военный отряд. Глава Сибирского приказа, боярин князь Алексей Никитич Трубецкой, повелел начать подготовку к этому, а для проверки информации на месте отправил на Амур Дмитрия Ивановича Зиновьева, дав ему 150 стрельцов, и позволив набрать по пути ещё столько же.

Когда на Амуре весной 1653 года сошёл лёд, отряд Хабарова двинулся вверх по течению Амура до владений князька Кокурея в устье реки Зеи. То место приглянулось Ерофею Павловичу ещё в прошлом году. Он намеревался всё-таки построить там острог и посеять хлеб на окрестных землях. 25 августа 1653 года туда же пришёл Зиновьев с тремя сотнями стрельцов и тридцатью охотниками.

Хабаров устроил высокому гостю из Москвы торжественную встречу. Тот раздал царские награды всем участникам похода. На следующий день Зиновьев встретился с местными князьками, пообещал им праведный суд и защиту, после чего одарил тканями и посудой. А на третий день Дмитрий Иванович, прочитавший в Москве донос Стеншина, сместил Хабарова с должности и направил в Москву для разбирательства.

Ерофей Павлович попросил показать бумагу, в которой бы это было написано. Его опыт общения с сибирскими воеводами слишком наглядно показывал, что посланцы из столицы часто позволяют себе заниматься самоуправством. Но Зиновьев только побил дерзкого приказного и посадил его под стражу. А затем начал собирать с людей Хабарова любые свидетельства злоупотреблений Ерофея Павловича. И таких набралось немало.

Командовать амурской экспедицией оставили есаула и пушкаря Онуфрия Степанова. Ему дали распоряжение завести пашни в устье реки Урки и в следующем году посеять там хлеб для пропитания шести тысяч человек. А ещё в устьях рек Зея и Урка следовало построить укреплённые городки.

15 сентября 1653 года Зиновьев отправился в обратный путь, захватив с собой Хабарова, полторы сотни стрельцов, весь собранный ясак и ясачные книги. Также с ним отправились зачинщики августовского бунта 1652 года, бывшие главными критиками и обвинителями Ерофея Павловича.

По пути Зиновьев грабил служилых людей, которых встречал, чем вызвал ненависть даже у врагов Хабарова. Поэтому Дмитрий Иванович устроил всё так, чтобы прибыть в Москву первым. В декабре 1654 года он отчитался перед главой Сибирского приказа Алексеем Никитичем Трубецким и его помощником дьяком Григорием Протопоповым. Так что когда Хабаров приехал в феврале 1655 года, в Сибирском приказе уже были настроены против него. Но его опрос Трубецким и Протопоповым показал, что Ерофей Павлович сделал много полезного для государства и его проступки на фоне всего этого выглядят слишком мелкими и малозначительными.

Почувствовав поддержку главы Сибирского приказа, Хабаров подал жалобу на Зиновьева, обвинив того в издевательствах, вымогательстве взяток и присвоении имущества. Следствие по этой жалобе вёл боярин Григорий Семёнович Куракин. Он оказался достаточно объективным, чтобы понять все обстоятельства дела, не испытывая сословных пристрастий. Зиновьев отпирался и лжесвидетельствовал, но его всё равно признали виновным в злоупотреблениях служебным положением. Но так как Дмитрий Иванович был московским дворянином, его лишь предупредили и повелели вернуть имущество, незаконно отнятое у Хабарова. Вернуть удалось в лучшем случае четверть или даже меньше. Остальное хитрый Зиновьев успел продать, а часть вещей, опознанных Ерофеем, называл своими и давал об этом клятву на кресте.

Тягаться с московским дворянином было тяжело и слишком опасно. Отдав возвращённое имущество в погашение своих многочисленных долгов, Хабаров 5 июня 1655 года написал челобитную царю Алексею Михайловичу, моля зачислить его на государеву службу в тот чин, в какой сочтут нужным. К челобитной прикладывался послужной список Ерофея Павловича, а также перечислялись все случаи, когда казна не расплатилась с ним (за ущерб от Головина, за хлеб, отданный для снабжения продовольствием Якутского острога и т. п.).

Денег Алексей Михайлович не дал: в стране из-за проблем с финансами как раз проводилась реформа, окончившаяся позже Медным бунтом. Долг Хабарова казне оставался: его требовалось погасить. Но за заслуги перед отечеством крестьянского сына произвели в дети боярские, установив ему годовой оклад в размере 10 рублей денег, 10 четвертей ржи, 10 четвертей овса и 1.5 пуда соли.

Сибирский приказ отправил Ерофея Павловича в Илимское воеводство. Там он поселился на Киренге, в своей деревне, и снова занялся хлебопашеством. Илимский воевода подыскал Хабарову место приказчика пашенных крестьян в Киренском присуде. На территории от устья Куты до Чечуя, где находилось несколько десятков больших и малых деревень, Ерофей Павлович должен был следить, чтобы казённые земли качественно вспахивались, а хлеба вовремя убирались, чтобы крестьяне трудились на своих и на государственных полях и не предавались азартными играми, пьянству и прочим злоупотреблениям.

Долг перед казной, возникший в ходе подготовки к двум Амурским экспедициям, Хабарову так и не простили. Но Ерофей Павлович сумел договориться с ленским воеводой о том, что в погашение этого долга он каждый год будет отправлять из Киренги в Якутский острог по тысяче пудов хлеба.

Наконец-то Хабаров смог воссоединиться с женой и детьми. Их привезли в Якутский острог ещё в 1652 году. Но детей пришлось отделить, чтобы им не перешёл отцовский долг перед казной. А ещё этот долг не позволил Ерофею Павловичу снова отправиться на берега Амура. Он упрашивал разных воевод, он писал челобитные, но постоянно получал отказ. Зимой 1667 – 1668 года он даже решился самолично поехать в Москву, чтобы решить этот вопрос там. В Сибирском приказе челобитную Хабарова приняли и даже повысили ему оклад за многолетнюю добросовестную службу. Но новую экспедицию не разрешили.

Умер Ерофей Павлович зимой 1670 – 1671 годов. Известно, что свою деревню в Киренге вместе с пашнями и мельницей он завещал Киренскому монастырю. Сохранилась челобитная, которую монахи отправили илимскому воеводе 9 февраля 1671 года. В этом документе они сообщали, что Хабаров умер, и просили подтвердить их право владения завещанным им имуществом.

31 мая 1858 года на берегу Амура был основан военный пост 13-го Сибирского линейного батальона. Руководил строительством капитан Яков Васильевич Дьяченко, исполнявший обязанности командующего. А чуть позже генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв-Амурский лично подобрал для этого поста название, Хабаровка, в честь землепроходца XVII века. Ныне Хабаровск – крупнейший российский город на Дальнем Востоке.

В 1909 году при строительстве Амурской железной дороги в 60 км на северо-запад от того места, где когда-то Хабаров увидел первый даурский городок, поставили бараки рабочих, строивших будущую станцию. Станцию, открывшуюся в 1914 году, назвали Ерофей Павлович. В 1934 году такое же имя получил и посёлок городского типа при ней. Так что землепроходец-устюжанин удостоился двух персональных топонимов.

В XXI веке станция Ерофей Павлович получила новое здание вокзала с архитектурными излишествами, призванными напоминать о ладьях русских землепроходцев.

Как убили илимского воеводу

Илимское воеводство основали в 1649 году. Его центром стал Илимский острог, которому в том же году официально дали статус города. Несмотря на суровый климат, в этих краях оказалось возможным выращивать рожь и даже получать неплохие урожаи этого злака. Вскоре воеводство сделалось самым населённым во всей Восточной Сибири.

В 1662 году руководить им назначили Лаврентия Авдеевича Обухова, ставшего двумя годами раньше московским дворянином. Будучи младшим сыном заурядного юрьевского помещика, Обухов расценивал своё новое назначение, прежде всего, как возможность разбогатеть и самоутвердиться. В принципе, это было обычным для воевод того времени, но Лаврентий Авдеевич выделялся из числа прочих особенной жадностью и самодурством. Он довел многих жителей воеводства до полного разорения поборами и повинностями. Особенно тяжело приходилось низшим сословиям: крестьянам, промысловикам и гулящим людям. Многие попали в кабальную зависимость не только к Обухову, но и к его приближённым. Понятно, что воеводу искренне ненавидели.

Летом 1665 года в устье реки Киренги рядом с острогом проходила ярмарка, учреждённая ещё в 1650 году. А надо сказать, что в Сибири с её огромными размерами в XVII веке было сложно заниматься торговлей в нашем современном понимании. Крестьяне могли обменивать излишки зерна или других своих продуктов на промышленные товары не более одного или двух раз в год. Чаще получалось просто невыгодно из-за транспортных издержек. Из-за этого сложилась иерархическая система ярмарок. В удобные с точки зрения логистики и разрешённые властями места в волостях раз в год съезжались крестьяне из ближайших деревень, мелкие купцы и промысловики. Они обменивались товарами, после чего перекупщики отправлялись на ярмарку уездного уровня. Там уже появлялись средние купцы. А самыми важными считались ярмарки в центрах воеводств, откуда местные магнаты отправляли самые крупные партии товаров через Иркутск, Томск или Тобольск уже в Москву.

Киренская ярмарка была волостной и собирала много народу из Илимского воеводства. Лаврентий Авдеевич Обухов в 1665 году тоже захотел её посетить. Но сначала он совершил объезд близлежащих деревень, где издевался над крестьянами, а также высматривал среди их жён самых симпатичных и зачастую брал их силой. Будучи воеводой, Обухов считал себя выше любых законов, церковных или государственных.

Вволю натешившись и напившись задарма крестьянской браги, воевода вместе со своими приближёнными заявился на ярмарку. Разгуливая по торговым рядам, он вёл себя вызывающе, выбирая самые лучшие товары и назначая на них свою цену, не имеющую ничего общего с реальной стоимостью. Попутно Обухов приставал к женщинам.

Обобрав торговцев, воевода сел в дощаник и вместе со своей свитой отправился вверх по Лене. А участники ярмарки побежали жаловаться местному приказному человеку, которым тогда был в Усть-Киренском остроге Никифор Романович Черниговский, казачий пятидесятник. Черниговский начал разбираться, что произошло, и вдруг узнал, что воевода заковал в железо и увёз с собой его второго зятя, целовальника Петрушку Якимова Осколкова (по другим сведениям – Обухов пытался изнасиловать жену или сестру самого Черниговского). Это разозлило Никифора Романовича. Он приказал своим сыновьям, Анисиму и Василию, догнать дощаник с воеводой, вернуть незаконно взятые товары и освободить Петрушку Осколкова. А самого Обухова Черниговский повелел доставить на Чечуйский волок, где, скорее всего, хотел с ним очень серьёзно поговорить.

К сыновьям пятидесятника присоединилось около двух дюжин людей, обиженных Лаврентием Авдеевичем. 28 июня 1665 года, недалеко от нынешнего села Кривая Лука у острова, впоследствии названного Обуховым, лодки с преследователями нагнали дощаник воеводы. Народные мстители забросили крючья на верёвках и притянули дощаник к берегу, после чего пошли в атаку. Когда было убито или ранено около двух десятков людей воеводы, Обухов попытался спастись вплавь. Но его нагнал служилый человек Федот Лукьянов и заколол в воде пальмой (сибирской разновидностью глефы).

Всё произошло так быстро, что никто из нападавших даже не имел возможности прикинуть, чем им это грозит. А когда задумались – то сразу осознали, что наказание за убийство воеводы может быть очень суровым и жестоким. Забрав соболей и деньги с дощаника воеводы, смутьяны разделили их между собой и отправились на Чечуйский волок. Там их уже поджидал Никифор Романович Черниговский. Обсудив то, что произошло, решили уходить на Амур, где их не могли достать государевы люди. Примечательно, что вместе с ними отправился иеромонах Гермоген, основавший двумя годами ранее пустынь в Киренском остроге, а также священник Максим Леонтьев и четверо монахов. С собой божью люди прихватили иконы и церковную утварь, необходимую для служб.

По пути к беглецам присоединялись и другие горемыки, недовольные своей жизнью, так что зимовать возле устья реки Тунгир остались 84 человека, в чьём распоряжении было семь дощаников. Из этих людей только 22 участвовали в убийстве Обухова.

Никифор Романович Черниговский за зиму хорошенько обдумал ситуацию и по весне отправил своих сыновей в Якутский острог, сдаваться властям. Вместе с ними ушли ещё несколько человек, не особенно желавших "вольной" жизни на Амуре. Всех их по прибытии допросили и бросили в тюрьму до решения московских властей. А Черниговский с оставшимися товарищами двинулись в Албазинский острог, в котором с 1663 или 1664 года уже обитали 64 казака, бежавших из Нерчинского острога. Теми казаками верховодил Абрашка Парфенов.

Когда население Албазинского острога увеличилось, его обитатели выбрали себе предводителя. Им стал Никифор Черниговский. Повёл себя казачий пятидесятник очень разумно. Он собирал ясак с дауров и отправлял его в Нерчинский острог, тем самым показывая, что действует в соответствии с государевыми указами.

Прошло время, страсти улеглись. В Сибирском приказе разобрались со всеми обстоятельствами убийства Обухова и доложили Алексею Михайловичу. Царь долго раздумывал, как лучше всего поступить, и 15 марта 1675 года приказал:

"Микифорка Черниговского с детьми, с Федькою, с Онисимкою, с Васкою, да Ивашка Перелешина с товарыщи, семнатцать человек, за их воровство казнить смертью. А которые к ним после убийства приставали по дороге и торговых и промышленных людей грабили, сороку шти человек, учинить наказание – бить кнутом и отсечь по руке".

Но уже 17 марта 1675 года последовало новое распоряжение самодержца, в котором говорилось, что по причине того, что виновные "вины свои принесли, …пришед в Дауры на Албазинском городище острог поставили, и ясашных людей призвали, и аманатов поимали, и пашню завели, казнить и наказание им чинить не велел. А указал им, Микифорку с товарищи, быть в Албазинском остроге. А Микифорковых детей … и товарищей их, которые сидят в Илимском и в Якутцком в тюрьмах, сослати с женами и с детьми в розные сибирские городы, Микифорковых детей – в Енисейской да в Красноярской, а товарищей их – в Томской в пешую стрелецкую службу".

Вскоре вышел и третий указ Алексея Михайловича:

"В день святого ангела великого государя всея Руси повелеваем сжечь грамоту нашу о казни вора и грабителя Никифора Черниговского со товарищами. Воров тех милуем, и надобно их сыскать, и отныне ворами не злословить, осыпать почетом и наградами. Никифора Черниговского именем нашим, великого государя всея Руси, ставим приказчиком Албазина, а рать его именуем русским воинством царским".

Никифор Романович Черниговский к тому моменту умер (его возраст перевалил за семьдесят лет). Но его детям царская милость открыла хорошие перспективы. Василия и Фёдора в 1680 году зачислили в дети боярские. Третий сын, Анисим, служил казачьим десятником. А албазинских казаков наградили двумя тысячами рублей серебром, что приблизительно соответствовало их жалованью за четыре года.

Осады Албазина

В среднем течении Амура ещё в XVII веке жили дауры. Правили ими местные вожди, одним из которых был Албаза. Восточнее места впадения в Амур реки Урка стоял укреплённый городок Албазы Якса, в котором обитало по разным оценкам от нескольких сотен до тысячи дауров. От врагов такие городки защищали валы, рвы и башенки по четырём углам. Но дауры не были воинственным народом. Горький опыт столкновения с маньчжурами в первой половине XVII века приучил их к тому, что лучше спасаться бегством, чем попадать в плен к жестоким чужакам.

Летом 1650 года Яксу попытались захватить полсотни русских охотников из экспедиции Хабарова во главе с Дружиной Васильевичем Поповым. Когда это не удалось, людям Попова пришлось отсиживаться в крепком срубе, отбиваясь от дауров. От гибели русских спасло лишь своевременное появление Ерофея Павловича Хабарова со своей пополненной ватагой.

Увидев, что к чужакам пришло подкрепление, люди Албазы бежали. А их городок достался Хабарову, получив название Албазинского острога. Именно там участники приамурской экспедиции и зазимовали. Но 2 июня 1651 года Хабаров со всем своим войском отправился вниз по течению Амура. А Албазинский острог сожгли, чтобы он не доставался никому.

Но уже в 1663 году на это место пришли 64 казака, бежавших из Нерчинского острога. Верховодил ими Абрашка Парфенов, сын енисейского казака Парфенко Васильева. В 1666 году к ним добавились Никифор Романович Черниговский и несколько десятков человек, бежавших с берегов Лены. Кто-то из них был виновен в убийстве илимского воеводы, кто-то просто захотел вольной жизни. Когда число обитателей Албазинского острога увеличилось, изгнанники выбрали себе нового предводителя. Им стал Черниговский. Благодаря его разумному и осторожному руководству уже в марте 1675 года всех беглецов царь Алексей Михайлович простил и даже наградил двумя тысячами рублей серебром. С тех пор они более не считались преступниками, сделавшись албазинскими казаками. В 1682 году было основано Албазинское воеводство, руководить которым назначили Алексея Ларионовича Толбузина.

Но маньчжуры, завоевав Китай и провозгласив Империю Цин, не могли смириться с тем, что на их северных границах появился русский форпост. И уже в ноябре 1682 года фудутун Лантань и гун первой степени Пэнчунь отправились на берега Амура, чтобы провести тщательную разведку пограничной территории. Чтобы не вызвать подозрений у русских, маньчжуры послали в Нерчинский острог гонца, который сообщил там, что его господа захотели поохотиться на оленей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69437125&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.