Змей и Цветок
Надежда Харламова
Псевдоисторический роман о дочери ацтекского вождя во времена испанских завоеваний. Отец главной героини, предвидя неизбежность войны с чужеземцами, отправляет дочь в более развитый, мощный и защищённый город – Теночтитлан. Однако, как нам известно из истории, правитель Теночтитлана, император Монтесума, принимал ряд крайне странных и неразумных решений, в результате которых испанские завоеватели практически без боя занимают город. Ну, а дальше, как говорится, "любовь зла, полюбишь и…" чужеземца, прибывшего с целью захвата империи.Новелла "Змей и Цветок" – женский взгляд на крупнейшую военную кампанию в период колонизации Мексики, результатом которой стали миллионы жертв и разрушение местной цивилизации.
Надежда Харламова
Змей и Цветок
Глава 1 – Вести из столицы
Шёл год Первого Тростника[1 - год Первого Тростника – 1519 год от Рождества Христова]. В великом городе Теночтитлане правил благословенный тлатоани[2 - тлатоани (tlatoani) – правитель, император] Монтесума Шокойоцин, а империя ацтеков была крупнейшей и сильнейшей во всём Анауаке[3 - Анауак – в данном контексте территория центральной Мексики с захватом части побережья Мексиканского залива].
Над величественным озером Тескоко небо ещё рдело багряными полосами, когда юная Майоаксочитль, дочь касика Сочимилько, сидела возле матери и, теребя подол платья, послушно внимала родительские наставления. Майя очень любила уютные семейные вечера за рукоделием и беседой. В детстве мать рассказывала сказки и легенды, в отрочестве – делилась историями из собственной жизни и жизни предков. Сейчас, когда старший брат Тепилцин состоял на службе у принца Куаутемока, мать чаще проводила вечера с дочерью вдвоём. Майя делилась девичьими секретами, а мать – женской мудростью.
В комнату, где беседовали женщины, вошла рабыня. Она коснулась правой рукой пола в знак почтения и объявила:
– Госпожа Тональнан, госпожа Майоаксочитль, владыка Эхекатль вернулся и готов отужинать.
– Благодарю, Ксоко, – склонила голову мать. – Пойдём, Майя, мы не должны заставлять отца ждать.
Дом касика, вождя Сочимилько, представлял собой просторное жилище, разделённое на насколько зон: спальни для членов семьи, комната для рабов, столовая, кухня, бани и место для святынь. Снаружи к главному входу вела широкая лестница, возле которой стояли воины, охранявшие семью вождя. С другой стороны дома раскинулся небольшой сад, где росла великолепная белая акация, источая сладковатый, дурманящий аромат.
В просторном зале вождь Эхекатль уже сидел на циновке в ожидании семейства. Погружённый в раздумья, он смотрел на боевой щит, богато украшенный перьями и, хмурясь, потирал подбородок. Вошедших женщин заметил не сразу.
– Целую землю перед тобой, отец, – поприветствовала Майя.
Эхекатль рассеянно кивнул, жестом пригласил присесть рядом и разломил маисовую лепёшку, тем самым позволяя всем остальным членам семьи присоединиться к ужину.
– Ты угрюм и задумчив, муж мой. Дурные вести из столицы? – заметив тревогу на лице мужа, спросила Тональнан.
– Теули. Будь они неладны! – хрипло процедил вождь.
Весть о необычных чужеземцах, что высадились у берегов Табаско, очень быстро разнеслась по всему Анауаку. Пришельцы управляли страшными огромными животными, носили железные одеяния и ни один ацтекский воин, будь то простой пехотинец или богатый вельможа, не имели защиты от чужеземного оружия.
– Вы уже, конечно, слыхали о бледнолицых теулях, что прибыли из-за моря на огромных деревянных лодках, – покачав головой, касик сделал глоток пьянящего октли, – Наш тлатоани считает, что они сыны Кетцалькоатля и посланы нам Богами за грехи. Я же уверен, что они просто разбойники и не имеют отношения ни к нашим Богам, ни к нашим грехам. Их интересует только золото – мягкий, блестящий и абсолютно бесполезный в бою металл.
– Отец, я слышала, их армия совсем невелика. Нас гораздо больше! – возразила Майя.
– Это так, дочь моя, – снисходительно кивнул вождь, – Однако они иначе вооружены, управляют диковинными существами, а их главнокомандующий очень хитёр. Он взял под контроль всё побережье Табаско и, полагаю, пойдёт вглубь Анауака. Возможно, кто-то из наших недругов, захочет заключить с ним союз.
Эхекатль славился безупречной репутацией и преданно служил императору. Тем не менее, касик зачастую имел собственное мнение относительно некоторых политических вопросов, отличное от мнения тлатоани.
– Я считаю, вам необходимо отправиться в Теночтитлан, – после небольшой паузы продолжил Эхекатль, – Сейчас в это неспокойное время будет лучше, если вы будете жить под защитой императора и его армии.
Поражённые словами касика женщины замерли, не веря своим ушам. Невероятна сама мысль о великой угрозе, нависшей над столь могущественным государством. Вражеские племена не раз нападали на ацтеков, но ничем хорошим для них это не заканчивалось. Соседние тлашкальтеки были злейшими врагами империи, но они не возводили величественных храмов-пирамид, не строили городов, не имели такой же мощной армии – на протяжении всей своей истории они пользовались достижениями других народов. И хотя ацтекам так и не удалось заставить эти племена покориться, серьёзной угрозы тлашкальтеки, в общем-то, не представляли.
В то же время подконтрольные Теночтитлану племена исправно платили дань, поставляли рабов для жертвоприношений и отправляли войска по требованию тлатоани во время военный кампаний. И вряд ли кто-то из них осмелился бы взбунтоваться, зная как страшен гнев ацтекского императора.
– Таково моё решение, – вздохнув, наконец произнёс касик. – Теночтитлан хорошо защищён, а наш сын Тепилцин – прекрасный воин. Сам принц Куаутемок отмечал его успехи на поле боя.
– Знаю, ты, как благородный вождь, не оставишь управление городом в эти трудные времена, – Тональнан мягко положила руку на плечо мужа, – Однако я твоя жена и вверена тебе Богами, а значит должна быть подле тебя даже в такое тревожное время. Но ты, Майя, – обратилась она к дочери, – отправишься к семье нашего старшего сына Тепилцина в столицу. Волею Богов он защитит тебя, наш драгоценный Цветок.
Касик посмотрел на жену с недовольством, но возражать не стал. Быть рядом и поддерживать мужа святая обязанность женщины, и Эхекатль не мог позволить своей дорогой Тональнан отказаться от обещаний, данных Богам.
– Матушка, мне будет горестно расставаться с вами, – запротестовала Майя взволнованно, – Неужели теули настолько опасны, что укрыться возможно лишь под стенами столицы?
– Я искренне надеюсь, что проклятую скверну удастся побороть ещё в зачатке, – нахмурив брови, угрюмо произнёс вождь, – Однако грядёт война и лучше, если я позабочусь о своей семье сейчас. Пока ты погостишь в доме брата до Второго Кремня[4 - год Второго Кремня – 1520 год]. Полагаю, к этому моменту, станет ясно, что теули представляют из себя на самом деле.
– До Второго Кремня? – возмутилась дочь, – Целый год?
– Может быть и дольше. Но я обещаю, что как только угроза войны минует нас, ты сможешь вернуться обратно в родной Сочимилько. Не тревожься, у тебя будет время подготовиться и попрощаться. Я отправлю в качестве сопровождения своих лучших воинов и обязательно принесу щедрую жертву богине Шочикецаль, чтобы она оберегала тебя.
Майя растерянно слушала отца. Конечно, рано или поздно ей всё равно бы пришлось покинуть отчий дом, но она совсем не ожидала, что это произойдёт так внезапно.
– В Теночтитлане у тебя будет шанс найти хорошего жениха, – подбадривала мать, – Возможно даже из семьи самого тлатоани!
– Да-а-а, наш император богат на сыновей и племянников, – ядовито усмехнулся вождь.
– Но если я выйду замуж, вернуться в Сочимилько уже едва ли получится, – произнесла Майя вслух, а про себя недовольно фыркнула: «Нет уж! У отпрысков тлатоани уже имеется по супруге, а то и не по одной. Оказаться младшей женой во дворце императора мало чести»
Сердце Майоаксочитль снедала обида – так внезапно отец отправляет её, не объяснив толком к чему эта спешка. Теули находятся далеко на побережье, легенды о них сомнительны, быть может до Сочимилько они никогда и не доберутся, но она понимала – отец крепок в своих намерениях. Переубедить не получится.
Завершив трапезу, девушка поднялась и, пожелав доброй ночи, с тяжёлым сердцем удалилась в свои покои.
– Майя, позволишь? – Тональнан бесшумно вошла в комнату дочери.
– Конечно, матушка.
Женщина села рядом в дочерью, обняла её за плечи и, тепло улыбнувшись, сказала:
– Грустишь, мой Цветочек?
Майя понуро кивнула.
– Когда-то давно мне предстояла дальняя дорога, – начала Тональнан, – Меня везли сюда, в Сочимилько, к твоему отцу. Ох, и страшно же мне тогда было!
– И как же потом? – вздохнула дочь вождя, – Смирилась?
– Потом я вышла замуж, – мечтательно вспоминала мать, – Эхекатль всегда был мне добрым и понимающим супругом. Его любовь согревала меня в минуты нескончаемой тоски по дому.
– Ты скучаешь до сих пор?
– Нет, – мотнула головой мать, – Не скучаю. Великую радость мне принесли вы. Сначала Тепилцин, а затем ты, Майя. Вы – истинные дети Сочимилько. Вместе с вами я словно заново познавала мир, благодаря вам – увидела яркие краски своей новой родины. Помнишь, как вы доплывали до огорода господина Чимальи и приносили мне оттуда цветы? Ох, и ворчал он потом!
– Он ворчал, потому что Тепилцин воровал для меня молодые початки маиса, – смахивая слезу и улыбаясь, вспоминала Майя, – Они были очень тонкие и сладкие. Мы набирали их столько, сколько могли унести, а потом, развалившись под деревом и прячась от солнца, с наслаждением их поедали.
– Я хочу, чтобы ты сохранила тёплые воспоминания в своём сердце, – заключила Тональнан, – И постаралась понять: для нас с отцом ты самая большая драгоценность. Твоя жизнь важнее всех сокровищ Анауака, и наш долг – сберечь тебя.
– Знаю, мама. Иного и не подумаю. – ответила Майя и крепко прижалась к матери.
***
Ранним утром, пока ещё сонный морок окутывал город, Майоаксочитль вышла в сад. Она прошла по дорожке, что вела к небольшому причалу, села в маленький каноэ и отправилась к плавучему острову, где крестьянские дети соорудили себе шалаш в зарослях маиса. Город Сочимилько расположился на одноимённом озере и был буквально соткан из множества островков, соединённых каналами и плавучими садами, потому местные жители с малых лет умели управлять каноэ.
Лодка девушки бесшумно скользила по водной глади, сопровождаемая умиротворённым пением птиц и окружённая пёстрыми огородами, умело сооружёнными на специальных деревянных сваях прямо на воде. Вдалеке меж островков лёгкой дымкой тянулся сизый туман, скрывая от взора маленькие крестьянские лачуги, а позади оставалось поместье касика, молчаливо смотрящее вслед.
Юной Майе не дозволительно было уходить из отчего дома без сопровождения, но иногда ей всё же удавалось ненадолго улизнуть, как это случилось и сегодня. Добравшись до островка, дочь вождя сошла на берег плавучего сада, прошла по прохладной утренней тропинке и села под раскидистым деревом возле маленького детского «убежища».
«Едва ли у меня получится вот так свободно разгуливать по великому Теночтитлану, – горько усмехнулась Майя про себя, – «Боюсь, там мне и шагу не дадут ступить без сопровождения чичиуакатль[5 - чичиуакатль (chichihuacatl) – в данном контексте «няня», «гувернантка»]»
Дочь вождя не раз бывала в Теночтитлане и знала этот великий и по-настоящему суровый город. Она пребывала в смешанных чувствах: с одной стороны, мысль о жизни в столице захватывала и казалось, открывались новые горизонты, с другой – уже сейчас Майя чувствовала щемящую боль от тоски по родному краю, словно отрывали частичку её самой. Тоже самое она чувствовала, когда брат отправился в столицу на службу к тлакатеккатлю[6 - тлакатеккатль (tlacateccatl) – военачальник, командир] Куаутемоку. Ей казалось, брат всегда будет рядом, их праздные беседы будут длиться бесконечно, а когда придёт время, брата изберут новым касиком Сочимилько. Но его военные заслуги отметил сам принц Куаутемок и призвал на службу в Теночтитлан.
А ещё эти теули! Майя не любила разговоры о теулях, что всецело занимали отца последнее время. Она помнила, как однажды в детстве мать рассказывала, будто великий бог Кетцалькоатль, «Пернатый Змей», покидая Анауак, пообещал вернуться вместе со своими детьми на огромном корабле со стороны утренней зари и принести мир, покой и процветание их великой стране. Ацтеки всегда помнили его обещание, и сейчас шла молва, что пророчество сбывается – бледнолицые сыны Кетцалькоатля прибыли в Анауак, чтобы нести мир и процветание великой империи.
Но не все верили древней легенде. Поговаривали, будто алчные чужеземцы оказались уж очень охочи до золота. Вероломство теулей, по рассказам, было так велико, что едва ли они могли принести благо.
Так или иначе, юной дочери вождя совсем не хотелось менять свой привычный уклад жизни.
Ещё некоторое время Майоаксочитль пребывала в меланхолии и вела диалог сама с собой, наблюдая как медленно на горизонте встаёт оранжевое солнце, облачая в золото урожай маиса. Рассвет неминуемо приближался, и не желая заставлять родителей волноваться, Майя поднялась, снова села в свой маленький каноэ и отправилась домой.
Глава 2 – Тепилцин
Солнце стояло высоко, когда отряд Тепилцина приблизился к дому Эхекатля. Едва узнав о решении отца отправить сестру в столицу, воин прежде всяких дел поспешил к тлакатеккатлю Куаутемоку, чтобы просить разрешения лично сопроводить Майоаксочитль в Теночтитлан.
Куаутемок возражений не имел и лишь шутливо сказал:
– Что ж, если это необходимо, отправляйся за своим прекрасным Цветком, что растёт во славу Сочимилько.
Внешне дети Эхекатля «делились» поровну: старший Тепилцин походил на отца, унаследовал высокий рост, силу и стать, а младшая Майоаксочитль была такой же миниатюрной как мать с длинными шёлковыми смоляными косами, миловидными чертами лица и игривыми ямочками на щеках. Сдержанный, но жизнерадостный Тепилцин и любопытная, строптивая, но склонная к меланхолии Майоаксочитль очень друг друга дополняли и в детстве были не разлей вода. Юная Майя даже намеревалась отправиться вместе с братом в кальмекак[7 - кальмекак – военно-политическая школа для сыновей знати ацтеков] изучать военное искусство, а узнав, что девочек туда не берут, расстроилась страшно, отказывалась есть и нарочито громко протестовала.
Тепилцин имел звание воина-орла и служил в особом подразделении ацтекской армии. Воины-орла и воины-ягуара представляли собой ведущий военный класc, который состоял из самых храбрых бойцов, имевших благородное происхождение и захвативших наибольшее количество пленных в бою. Из всех воинов Анауака они были самыми опасными – пленение врага показывало силу воина гораздо лучше, чем просто убийство вражеских солдат на поле боя.
Тем временем путь к Сочимилько вёл через множество каналов озера Тескоко, и путешественникам приходилось обходить плавучие сады – чинампы. Каноэ скользило по водной глади среди пёстрых красок богатого урожая плавучих огородов, будь то жёлтые початки маиса, гроздья красного жгучего перца, неуклюжие рыжие тыквы, алые томаты или сочные авокадо. Обилие плавучих островов, созданных руками человека, являлось гордостью местных жителей и одним из самых значимых изобретений ацтеков. Чинампы давали несколько урожаев в год, а в дождливые сезоны на приподнятые поля постоянно добавлялось органическое вещество водных растений, что позволяло поддерживать плодородие почвы на высоком уровне. Благодаря такому изобилию, ацтеки обеспечивали себя необходимым продовольствием даже на островах, не располагая большими площадями почвы, пригодной для возделывания.
Сам Сочимилько располагался на одноимённом озере, впадающем в Тескоко, южнее столицы, а по водной границе соседствовал с городами Кулуакан, Тлалпан и Куитлауак. Приближаясь к родному краю, Тепилцин мечтательно вздохнул, возвращаясь к местам своего детства. Воин-орла никогда не считал Теночтитлан своим домом, несмотря на то, что в столице уже успел обзавестись жилищем и семьёй, а его кроткая и нежная супруга Козамалотль и вовсе готовилась подарить ему первенца.
Когда небольшой отряд Тепилцина прибыл в город, вождь Эхекатль тепло поприветствовал сына, его воинов и пригласил в дом.
– Какие новости, сын мой? В добром ли здравии твоя супруга Козамалотль? Признаюсь, твой визит – неожиданность для нас.
– Всё хорошо, хвала Богам. – улыбнулся Тепилцин, – Моя драгоценная жена готовится подарить мне сына, будущего славного воина Теночтитлана. А я отправился сюда, как только узнал о твоём решении, отец. С позволения тлакатеккатля решил лично сопроводить Майю в Теночтитлан.
– Это мудрое решение, Тепилцин, – Эхекатль по-отечески потрепал сына по плечу, – Никто лучше тебя не защитит нашу славную Майоаксочитль.
В это мгновение дочь вождя, запыхавшись и в чрезвычайном волнении, вбежала в дом, радостная от вести о прибытии воина-орла.
– Тепилцин, братец! Как я рада тебя видеть! – выпалила девушка и без стеснения крепко обняла брата.
– Не торопись, юная киуапилтцинтли[8 - киуапилтцинтли (cihuapiltzintli) – девушка], позволь брату отдохнуть. – с напускной строгостью сказал отец, – Обещаю, завтра мы устроим небольшой праздник. А тебе Майя, необходимо подготовиться к скорому отплытию в Теночтитлан.
– Да, сестра, – подтвердил Тепилцин, – Времени мало. Я вынужден вернуться в столицу как можно скорее. Отправимся через два дня.
***
Следующим вечером был разожжён большой костёр, а городские жители показывали своё куикатламатистли«искусство пения» в честь прибытия Тепилцина. Музыка и танцы занимали особое место в жизни ацтеков – в каждом городе, для каждого правителя была установлена обязанность содержать ансамбль певцов и танцовщиц, оплачивая им установленное жалованье. Считалось, что каждый музыкант «пел» своим инструментом, но на первый план выступала совсем не красота звучания, а внушительность производимого звука.
Майя очень любила ритмичные звуки уэуэтлей, вертикальных цилиндрических барабанов, в сочетании со звуками духовых инструментов и музыкальных раковин атекоколли. А ещё она очень любила танцы! В тот день Майя едва могла усидеть на месте, дожидаясь выступления танцовщиц, а когда с ритуальными танцами было покончено – сама пустилась в пляс. Будучи юной и гибкой, всю свою тоску от неизвестности, что ждала её впереди, она отдавала танцу. На ноги она надела браслеты из ракушек и топала в такт ритуальным трещоткам, сливаясь с общим ансамблем звуков и являя собой важную деталь, украшавшую торжество.
Прыжок влево, затем вправо и резкий головокружительный поворот; удар ногой в такт барабану, удар второй и снова лихой пируэт. Голову дочери вождя венчала корона из перьев, длинные концы которой, ниспадая, крепились к рукам и каждый поворот она сопровождала широким взмахом кисти, имитируя полёт орла. Этот танец включал в себя множество поворотов и широких прыжков и требовал от выступающих мастерства владения тяжёлой неподатливой ритуальной атрибутикой. Его невозможно исполнить, не зная движений и не владея своим телом в совершенстве. И дочь вождя, гордость касика Эхекатля, гармонично сплетала танцевальные элементы в один единый комплекс.
Поздней ночью, когда звуки празднества стихли, а звёзды уже ярко освещали величественный теокалли, Майя тайно пробралась в покои Тепилцина. Она помнила, как в детстве они с братом тайком от родителей и слуг болтали и играли всю ночь до утра, а потом и вовсе могли уснуть, свернувшись калачиком рядышком друг с другом. Когда девушка вошла, Тепилцин ещё не спал. Он вопросительно выгнул бровь и, едва улыбнувшись, спросил:
– Не спится?
