Алёна Половнева "Шесть минут до конца лета"

– Не смейте своевольничать подобным образом! – Анастасия Емельяновна напустилась на вахтершу, которая дрожала как осиновый лист, то ли от страха, то ли от начальничьего гнева. – Только попробуйте вызвать полицию!

– Что-то произошло? – невинно поинтересовалась Мати.

– Вам что здесь надо? Вы почему здесь? – напустилась она на них.

– Мы увидели, как люди в панике бегут отсюда, – громко заявила Женя. – С криками. Привидение, говорят…

На шее у нее висела старая фотокамера Земскова.

– Глупости это всё! – отрезала Анастасия Емельяновна.

– А кто кричал? – полюбопытствовала Женя.

– Никто не кричал!

– Это призрак! – вдруг заявила вахтерша. – Это призрак вопил, точно вам говорю!

Пожилая вахтерша в бифокальных очках была насмерть перепугана и вертелась вокруг своего стола, у самых дверей, словно хотела выбежать прочь из здания, когда все на секундочку отвернутся.

– А я считаю, что полицию стоит вызвать, – сказала маленькая плотная телом китаянка в модных кроссовках, спускаясь по лестнице. Видимо, это была Майя Цзиньсуновна, начальница Матильды.

– Это еще зачем? Не порите ерунды! – возмутилась Емельяновна.

– Это диверсия!

– Это глупости!

– Мы пойдем посмотрим, – решилась Мати.

– Я не могу тебе этого позволить! – отрезала ее начальница.

– А мне? – спросила Женя и широким движением сняла камеру с шеи. – Библиотека еще не закрыта, я вполне могу прогуляться по коридору… На каком этаже кричали?

– На третьем, – ляпнула вахтерша, и Емельяновна пригвоздила ее взглядом.

– На свой страх и риск, – сказала Майя Цзиньсуновна.

Женя кивнула ей и, изображая осторожную решительность, двинулась к лестнице. Мати, немного помедлив, отправилась за ней.

– Вот здесь книжному клубу какая-то пыль на головы просыпалась, – сказала вахтерша, невольно понизив голос.

Она увязалась за ними, сбежав из эпицентра начальничьей ссоры, и придержала Мати за рукав, указав пальцем вниз, на лестничную площадку цокольного этажа. Женя, сдержав улыбку, решительно спустилась.

Как они и планировали, промышленный вентилятор, маленький, но мощный, сдул с выступа под самым потолком магнитный порошок, смешанный с люминолом ТАТ-33. Пыль разлетелась широким веером, но не достигла пола, а прилипла к магнитному винилу, прикрепленному под перилами и у кромки ковра. Люминол остался на полу, красиво засыпав всю поверхность красного с зеленым ковра. Здесь было темно, поэтому люминол отчетливо светился бирюзовым.

– Жуть какая, мамочки! – воскликнула Мати вполне искренне.

Женя азартно защелкала камерой. Нужно сделать фото с разных ракурсов, чем эффектнее, тем лучше.

– Надо батюшку вызвать, – сказала вахтерша, топчась наверху лестницы.

– Подожди ты со своим батюшкой! – одернула ее Емельяновна. – Сначала уборщицу! И нечего тут фотографировать!

Она спустилась вниз и потянулась было в сторону камеры, но Женя решительно и быстро обошла ее и зашагала вверх по лестнице. Емельяновна раздраженно ковырнула пыль носком туфли. Люминол осел на темной лаковой коже. Невнятно чертыхаясь, мгновенно забыв про несанкционированную фотосъемку, начальница бросилась вверх по лестнице и бегом скрылась за дверью уборной. Туфли, видимо, были любимыми.

– Этот пигмент, он же безвреден? – спросила Матильда Женю в коридоре третьего этажа. Она, похоже, умудрялась сочувствовать даже своей мучительнице.

– Абсолютно, – уверила ее Женя. – Для кожи, для тканей. Немного портит слизистую, но, надеюсь, Анастасия Емельяновна не моет обувь языком, как кошка.

Матильда засмеялась. Женя отдала ей фотоаппарат и осторожно посмотрела по сторонам. Стараясь не попасть в поле зрения камер наблюдения, Женя отодвинула неплотно прилегающую решетку воздуховода у самого пола, сунула руку внутрь и достала маленький цифровой диктофон. На его карте памяти было записано два часа тишины, двукратный крик, который они репетировали у Мати дома, насмерть перепугав соседей, и снова два часа тишины. Она щелкнула кнопкой, воспроизведение остановилось. Жестяная вентиляция многократно усилила звук, видимо, сделав его довольно жутким, раз люди бежали отсюда, сверкая пятками. Еще, похоже, именно крик перекрыл гудение вентилятора, раз никто его не заметил.

Матильда старательно фотографировала пустой коридор. Они решили, что снимки должны быть свежими и неподдельными, поэтому, спрятав диктофон и подгадав время, Женя швырнула из-за плеча подруги горстку люминола. В сумерках коридора пролетело едва заметное бирюзовое пятно.

– Жуть какая! – обрадовалась Мати.

Внизу не было никого, кроме Майи Цзыньсуновны.

– Что там? – спросила она.

В ее голосе не было ни испуга, ни досады, ни возмущения.

– Ничего, – сказала Мати, – мы шли по коридору и на всякий случай фотографировали.

– На каждом шаге, – подтвердила Женя. Китаянка бросила на нее нелюбопытный взгляд.

– Дома проявим и посмотрим, – пообещала Мати.

– И оцифруем, – добавила Женя.

– Вдруг там и правда призрак?

– Матильда! – Майя со сложным отчеством укоризненно покачала головой. – Вы же умная девушка…

– Призрак?

В дверях стояли перепуганные девчонки из клуба «Кавычки». Они занесли Матильдину корзинку для пикника.

– Так говорят… – протянула Женя, а Майя Цзиньсуновна вздохнула.

– Извините, мы все съели, – одна из девчонок протянула им их корзинку. – Было очень вкусно.

– А вот ваша книжка, – другая девчонка протянула Жене «Третью жену».

– Это Третья Жена! – крикнула вахтерша, поспешая к ним от лестницы. Осмелев, она все-таки осмотрела цокольную площадку. – Это она, точно вам говорю! Она же пропала! Померла, наверно, горемыка! Убил он ее, точно вам говорю!

– Прекратите выдумывать! – велела Емельяновна. Она только что подошла, отмыв свои туфли до блеска. – Кто убил? Кого убил? Кто пропал? Вы еще здесь?

Последний вопрос был адресован Мати и Жене. Те его проигнорировали. Матильда заново укладывала свою корзинку – «кавычки» побросали внутрь доску, ножик, бокалы и свернули салфетки как попало – и тихонько ворчала. Женя прижимала свою новую книгу к груди и прислушивалась к разговору двух начальниц.

– Я думаю, надо вызвать полицию, – тихо говорила Майя Цзиньсуновна. – Кто-то кричал, мы должны отреагировать в рамках наших полномочий.

– Я уверена, что это просто чья-то глупая выходка, – напротив, слишком громко и слегка надрывно говорила Анастасия Емельяновна.

Они стояли друг напротив друга – высокая статная блондинка с большой душной грудью в треугольном лифчике и маленькая собранная китаянка – и сверлили друг друга взглядами. Рядом вертелась взволнованная вахтерша. Она прекратила свои суеверные завывания и теперь молча, но нервно грызла ногти и сплевывала огрызки на ковер. Зато девчонки из «Кавычек» воспользовались моментом, прыснули на улицу и растворились в сумерках.

– Мне страшно, – сказала Женя тихо. – Я иду домой.

– Я тоже, – голос Мати подрагивал вполне натурально, а моська и вправду казалась испуганной. Она снова обняла свою корзинку, нерешительно потопталась и, словно не удержавшись, предложила: – А может лучше позвонить Владиславу Вячеславовичу?

– Давайте хоть так, – согласилась Майя Цзиньсуновна, кинув недобрый взгляд на Мати. – Доброй ночи, девочки.

Поняв, что на этот раз их точно выпроваживают со всей решительностью, Женя и Мати поспешили на улицу.

– Все в дугу легло, даже мой роман! – смеялась Матильда из-под корзинки.

– Так рождаются легенды! – Женя тоже улыбнулась.

– Видишь, все получилось, а ты переживала…

На прощание они обнялись, и Женя припустила домой. Время шло к одиннадцати. Хотелось в душ и спать, но настроение было отличное. Надо же, все получилось!

Зайдя в подъезд, она на цыпочках поднялась в свою квартиру.

Женин дом был старым, послевоенной постройки, но крепким и ухоженным. Внутри была деревянная лестница, в подъезде, как его ни мой, ни скобли, ни лакируй, все равно пахло мышами, как во всех домах в Писательском квартале. Внизу сверкал огнями и гремел girl-power-музыкой «деГуж». Он занимал почти весь первый этаж, а второй делили две большие квартиры. Одну в наследство от бабки получила Женя, другой владела семья ее одноклассника Аркаши.

Аркаша был дома, это Женя выяснила, прислонив ухо к его двери. Он смотрел телевизор и что-то сам для себя комментировал вслух. Значит, пока все в порядке.

Женя напилась воды из электрического чайника и развернула еще два бруска популярного мыла, купленных в супермаркете за углом. Как она и подозревала, в линейке ароматов между орхидеей и грейпфрутом оказались еще два – лотос и алая роза.

Ни резать, ни мылить не хотелось – устала. Женя закинула бруски на подоконник, к остальным, плюхнулась на брошенный в углу новый ортопедический матрас и мгновенно заснула.

Ева

– Эта история была бы слишком скучной и обыкновенной, если бы однажды не взорвалась многоэтажка на Одинцова…

Земсков собрал пресс-конференцию. Пришлось. После того, как Мати и Женя провернули операцию «Крик и пыль» еще несколько раз: в разгар рабочего дня на пятом этаже, откуда сотрудникам очень сложно было убежать, не привлекая внимания, и прямо в вестибюле, перед самым концом первой смены, когда библиотекари были на низком старте – и слух о призраке Третьей Жены, что тиранит белогорскую научную библиотеку, пополз по городу. Когда на третьем этаже погасли все лампы и перестали работать все компьютеры и электрические приборы попроще, а спецы не нашли никаких повреждений ни в проводке, ни в оборудовании, к Земскову стали захаживать журналисты. Когда кто-то из напуганных библиотекарей, мелко крестясь, кинулся в монастырь напротив и слезно умолял священника прийти и изгнать нечисть – об этом, конечно, стало тут же всем известно при тихом вмешательстве Мати и Жени – запросов на интервью стало так много, что заведующий библиотекой решил собрать всех любопытствующих и объяснить все разом.

Но сначала он разослал по всем редакциям пресс-релиз с фотографиями, что сделали Мати и Женя, и призвал провести независимую экспертизу на наличие компьютерной обработки. Желающих нашлось немало, но сколько бы они ни корпели над снимками, следов фотошопа не нашлось. Версия с розыгрышем все еще была актуальна, но ее сторонники остались в меньшинстве.

Что веселого в самом деле может быть в розыгрыше?

А привидение – это привидение!

Сейчас Земсков со сцены в читальном зале рассказывал историю Третьей Жены, и слушателей набилось так много, что кое-кому пришлось топтаться в коридоре, выглядывая из-за чужих плеч.

– Через пару месяцев после взрыва Ева исчезла. Никто ее больше не видел. Все в городе уверены, что она мертва.

Дышать в читальном зале было решительно нечем, поэтому Мати и Женя слонялись в холле, у каталога, от нечего делать открывая и закрывая его длинные ящики. Женя выискивала на карточках смешные имена и фамилии, а Матильда прятала ото всех заплаканное лицо.

Земсков порвал с ней.

Она не ожидала.

И теперь она молчала и плакала, вытирая слезы тонким носовым платком в клеточку. Он был мокрым насквозь.

– Рудольф Михайлович Прянишников, – прочитала Женя.

– Владимир Вениаминович Бабореко, – Матильда улыбалась ей сквозь слезы.

– Правда, что ли? Что написал?

– Свою автобиографию.

Женя разглядывала карточки и ждала, когда Мати наконец заговорит о своей боли.

– Что мне делать, Жень? – не выдержала Матильда. – Как мне быть?

– Ничего, – уверенно сказала Женя. – Отвлечься. Сквознякова Вероника Васильевна.

Матильда смотрела на нее умоляющим взором.

– Он принял решение, – добавила Женя. – Ты ничего не можешь сделать.

– Ничего?

– Ничего.

Интересно, как скоро все окончательно утвердятся в мысли, что Мати – любовница Земского? Он ходит хмур, Мати плачет, а по библиотеке уже пронеслась сплетня, что заведующий помирился с женой.

– Где у вас тут можно записаться в книжный клуб «Кавычки»? – к ним подошла ватага юнцов с модными прическами.

– Оставьте ФИО и телефоны на вахте, следующая встреча состоится завтра в 19.00, – машинально ответила Мати.

Книжный клуб вырос в два раза. Читатели расхватали все книги по краеведению. Краеведы настолько удивились этому ажиотажу, что теперь тоже подумывали открыть свой кружок. Привидение сделало свое дело, библиотека процветала. Только Владу и Мати теперь было не здорово.

Юнцы ломанулись было на вахту, но задержались у стенда с фотографиями привидения Евы и теперь водили по ним любопытными носами – разве что лупы не достали! Земсков в читальном зале рассуждал о гегелевской истине, одновременно через проектор показывая видео с камер наблюдения, где не было видно Мати и Женю, но очень отчетливо просматривалось облако люминоло-магнитной пыли.

– Подлинная истина недоступна познанию, а доступна последнему лишь временная…

На Женин вкус Влад слишком активно убеждал аудиторию, что привидение существует. Мати на секунду прислушалась к звуку его голоса, всхлипнула и вернулась к каталогу.

– Хорватий Чуделеп, – прочитала она, – интересно, что из этого – имя, а что – фамилия?

– Жанна Геннадьевна Ропская-Дорруева, – нашла Женя.