– Мне понятен ваш скептицизм. Но разделить с вами его не могу. Дело то серьёзное
– Не сомневаюсь в этом. Но что-то нет ясности, какая моя роль во всём этом. – сказал молодой человек. А юноша стал доставать из пакета диски и раскладывать их на стойку перед собой.
– Что это? – спросил молодой человек и посмотрел на диски.
– Это Вагнер. Это Шуберт. Это Моцарт. Это Бах, – ответил юноша, указывая на диски по очереди.
– Это безусловно прекрасно. А зачем они мне?
– Как же, вы сами сказали, что у вас нет ни единого диска с классическими произведениями. Вот, теперь будут, – сказал юноша. Молодой человек взял один из дисков, которые выложил юноша, и стал рассматривать его. На простой белой бумаге шариковой ручкой было красиво толстым шрифтом выведено «Моцарт».
– И что прикажешь мне со всем этим делать? – сказал молодой человек.
– Как, что? То же, что и с остальными дисками. Продавать людям.
– Послушай, когда я говорил, что за всю историю моей работы в этой лавке, ни один приобщенный к высокому господин не подошёл к этой палатке и не спросил произведения кого-либо из этих мертвых мужей, которых ты тут разместил, как в морге, я говорил это серьезно.
– Так они и не подходили, потому что этих дисков тут не было. До этих пор. А теперь, когда они есть, шансы, что их купят появятся. А так, их вообще не было, – сказал юноша. Молодой человек посмотрел на него и улыбнулся.
– Чёрт. А ты убедительно излагаешь. С такими аргументами спорить бессмысленно. Хорошо. За какую цену ты продашь мне всё, что у тебя есть?
– Разве в цене дело?
– Ну, тут уж прости. Так работает рынок, без цены ничего не продаётся.
– Хм… Я говорю, что цена сейчас не главное.
– А что тогда главное?
– Главное, чтобы их купили.
– Но без цены произойти это не может. Такой уж этот основной закон рынка – продажа и покупка, а между ними мостик в виде социального договора. А договор этот и есть цена.
– А вот я уверен, что вполне возможно.
– Это как? Хотелось бы узнать, – удивленно спросил молодой человек
– Нам нужен новый способ передачи общественно важной культурной информации. Это немыслимо и дико, как мы можем назначать цену за то, что никому не принадлежит. Хотя возможность получить это должна быть у всех. Это как воздух. Вы же не можете рассчитать его стоимость?
– Здесь я вынужден согласиться. Но как я могу продать то, у чего нет цены.
– Это вы должны понять для себя сами, что здесь цена, условность или основной предмет торга.
– Ладно. Давай проверим твою теорию единственным способом, который возможен. И посмотрим, что из этого получиться.
– Хорошо. Я думаю, что мы заключили отличную сделку, – юноша протянул руку молодому человеку и тот на секунду застыл, а потом хлопнул ему по руке, и они скрепили свой договор рукопожатием.
«Заметки на полях №8»
«Жуткая боль внизу живота. Такой ещё не было. Вот оно, начало процесса, ведущего к смерти. Почему-то создаётся ощущение, что этот процесс не обратим. Интересно, это каждый из нас начинает подмечать?! Хотя да, конечно, каждый рано или поздно, в том или ином виде. Ну, может быть тут, как и везде, есть свои исключения, вроде законченных наркоманов и алкоголиков, этим всё равно, для них боль и отчуждение – повседневная среда. Да уж, вот она ценность жизни, точнее сказать, её индивидуальные ощущения. Ты можешь быть одним из самых влиятельных и богатых людей на свете, а у тебя находят жопный рак, да тот еще, который не исследован и вылечить его шансов нет совсем. А в это же время, на другой части света, тот же жопный рак находят у простого рабочего угольной шахты. И у кого из них будет больше раздуваться внутри ощущение несправедливости, переходящее в неприятие, которое перерастет в ненависть ко всему. Точно можно сказать одно, они оба начнут подводить итоги своего бытия. Избавит ли одного от всех этих мучений то, чем он может гордиться: деньгами, властью, да и в целом, роскошной жизнью, наполненной эпичными воспоминаниями. А может, другой осознает свою никчемность в еще более ярких и объемных цветах. И кто же из них в итоге победитель в этой жизни. Тут победитель – это тот самый жопный рак, малюсенькие клеточки размером с крошку. И вот так, неожиданно для них, жопный рак на финишной прямой забирает золото в этом соревновании, стирая все заслуги на пройденной ими трассе. Чувствуете унижение, когда вы проиграли всё, что у вас было, жопному раку», – в подобных размышлениях молодой человек проводил большую часть своего рабочего времени. Он называл это «мысленный остров», куда он мог отправиться в любой момент, при этом оставаясь на виду у сотни прохожих.
Солнце беспощадно обжаривало привокзальную площадь так, что от асфальта поднимались испарения, создавая вид знойных пустынных песков. Молодой человек, мучаясь от жары в своей палатке, остановил взгляд на женщине, которая шла медленно, а её образ был размыт испарениями, поднимающимися от асфальта, лежащего на привокзальной площади. Женщина приближалась, и образ её становился всё отчетливей. Молодой человек смог разглядеть женщину. Женщина была средних лет, хотя ее вид добавлял ей возраста: тощего телосложения, старая серая юбка, на ногах заношенные сандалии, а на её лице не было ни капли косметики, и поседевшие волосы она уложила в самый простой пробор на левый бок. Она прошла еще несколько метров, и молодой человек понял, что она идёт к нему. Он для себя разработал некую методику, которая позволяла ему определить из толпы людей человека, который направлялся к его палатке. Их всех объединяло, что за два шага, все, без исключения, смотрели на свою обувь. Так было и с этой женщиной, походя, она поправила сумку, а потом посмотрела на свои заношенные сандалии.
– Здравствуйте молодой человек, – сказала уверенно женщина.
– И вам доброго дня, – ответил молодой человек, развалившись на стуле и куря сигарету. – Чем могу быть вам полезен? – сказал он, выпуская дым вверх к потолку палатки. Женщина подняла глаза и посмотрела на дым, который завис над молодым человеком.
– Хм… – усмехнулась женщина. – Сомневаюсь, что вы мне можете чем-то помочь, – сказала женщина, посмотрев на молодого человека холодным взглядом.
– Возможно, я не в силах решить все ваши проблемы. Но я, как минимум, могу помочь вам подобрать музыкальный диск. А так, кто знает. Говорят, что музыка может влиять на судьбу человека кардинальным образом.
– Может. Только не в вашем и уж точно не в моём случае, – сказала женщина. Молодой человек выпустил дым от очередной затяжки, но теперь в стену палатки. Глаза женщины вновь проследовали за дымом. Молодой человек не мог не обратить своё внимание на эту странность.
– Если вам не нужны диски с музыкой. Тогда этот разговор становится куда более интересным. И так, чем могу быть вам полезен? – сказал молодой человек и выпустил дым вверх. Женщина снова стала смотреть на клубы дыма
– С чего вы взяли, что мне от вас что-то нужно? Разве я похожа на человека, кому что-то вообще нужно?
– Если честно, то я не готов давать оценки людям и уж тем более выявлять их потребности. Ну, если речь, конечно, не идёт о выборе музыкальных дисков.
– Вы наивно полагаете, что на земле живут люди, про которых можно сказать то, что они знают, чего хотят на самом деле. Я вас уверяю, что таких людей попросту нет. И быть не может.
– Ну почему же. Вот, к примеру, я… – начал говорить молодой человек и поймал себя на мысли, что, если проникнуть в самую глубину, то там будет пусто и стройной концепции желания у него не сформировано, так, только хаотичные обрывки. – Ну хорошо. Предположим, что я, может, и не знаю, что мне нужно. Но было бы абсурдно предполагать, что нет таких людей, которые знают.
– Это исключено, – сказала женщина. – Вопросов много, а ответов нет. И вот скажите мне, любезный, как в такой неразберихе может родиться что-то полноценное. Что-то поистине фундаментальное, что могло бы образовать вечный храм, – сказала женщина, а молодой человек, хоть и пытался внимательно слушать, его увело в сторону выражения вечный храм. «Вечный храм. Если храм вечный, то что находиться в нём, тоже стало быть вечное».
– Возможно вы и правы. Но задача приручить стихию вокруг нас остается первоочередной. И мы в этом, хоть как то, но всё же продвигаемся. Это как разделение труда, только труд этот делят поколения, представленные цивилизацией. Целые поколения собирают одну деталь какой-то будущей модели, которую они не увидят. Тут всё логично. Потому что так уж сложился временной цикл, – сказал молодой человек.
– Вот видите, какие вы правильные выводы сделали, что путь наш не верен. А все мы продолжаем по нему следовать, наивно полагая, что в конце этого пути мы обретем суть истины. Это агония, мы просто сгораем в ней и всё. Просто без причины, без смысла. Адский котел, где варятся сотни миллиардов судеб, – говорила женщина, в некоторых местах своей речи приходя в эмоциональные состояния. Молодой человек ощутил странное чувство, что слова женщины имеют некий вес, который придавливает его мысли.
– Предположим, что вы правы. Но это не имеет смысла в условиях, когда люди проживают жизни и не знают, что они на самом деле горят в адском пламени. Если мы все, по вашим словам, находимся в этом самом котле и при этом прибываем плюс-минус в среде, комфортной для себя, то какая разница, котёл это или райский сад?
– Хм… Разница, молодой человек, огромная. Вы, разумеется, видели, как что-то горит. Ну вот, предположим, взять хотя бы вашу сигарету, когда она сгорает, от неё остаётся только пепел и разная гарь на стенках, ваших ещё пока молодых, лёгких. Огонь оставляет за собой лишь разрушения. И чего тут хорошего? Нам всё это уже досталось в огне, как и тем, кто нам всё предал в таком виде, и мы поступим так же. Разве это хорошо? – говорила проникновенно женщина. – И что самое главное, винить то некого… Каждый день мы убиваем бога. Каждый день мы терзаем его. Он хоть и всемогущ, но убить его окончательно в наших силах.
– Так, а делать тогда, что нужно? – сказал молодой человек.
– А ничего.
– Как ничего? – сказал молодой человек.
– А вот так, ничего. Этот процесс не обратим.
– Тогда, что нам остаётся?
– Только верить, что Бог что-то ещё сможет исправить. Хотя сил у него становиться меньше с каждым днём.
– А помочь мы ему можем?
– А вот этого я не знаю. И знать не могу, – сказала женщина и полезла в сумку. Немного покопавшись, она достала три диска. – Вот, – протянула она диски молодому человеку.
– Что это? – сказал он, взяв их в руки.
– Это аудиокниги. На них то немногое, что мы знаем про него.
– О Боге?
– Разумеется. Об Иегове. Да славится имя его, – сказал женщина.
– И зачем они мне?
– Сами послушаете. Другим отдадите.
– Ну хорошо. Спасибо. Как-нибудь обязательно послушаю.
– Как-нибудь? – сказала женщина, рассердившись на слова молодого человека. – Тогда. Давайте их обратно. Раз они вам без надобности, – сказала женщина и протянула руку.
– Да всё в порядке. Мне они нужны. Я, может, давно хотел найти что-то подобное, да вот не знал где. Может это даже и неслучайно, что вы ко мне пришли, – сказал молодой человек. «Как она меня чётко зацепила на крючке, это она так специально или это просто случайность? В целом, схема хорошая. Эффективная. Да блин, она гений маркетинга. Мне теперь реально хочется послушать. А что, если второй дорожкой наложить на эту словесную эквилибристику классическую музыку, которую принёс мне этот блаженный. Интересно, как это будет звучать. И принёс Иегов спасение, только слепы и глухи были люди, и вот тут, запил, проникновенный на скрипке и пауза. Интересное решение. Или вот ещё, под моцартовский «Реквием», найти часть текста, где идёт последовательное утяжеление смысла и подогнать её под кульминацию».
– В этом можете даже и не сомневаться. Случайности в таком деле абсолютно невозможны, – сказала женщина в ответ и оборвала мысли молодого человека. Затем женщина просто стала молча смотреть на молодого человека, не произнося при этом ни единого слова. Молодому человеку даже стало в какой-то мере жутко от происходящего, но он никак не мог решиться прервать это зловещее молчание. И как только он решил, что всё, пора что-то предпринимать, то женщина, не сказав ни слова, развернулась, осмотрелась и, выбрав сторону, пошла как ни в чём не бывало.
«Заметки на полях №9»
«Со мною вот, что происходит, ко мне мой старый друг не ходит… Как там дальше. Ко мне мой старый друг не ходит, а ходит… Да что за… Кто там к нему ходил… Мой старый друг не ходит, а ходит… А ходит…
Вообще, советской культуре пришлось быть заложниками того, что они не могли говорить языком реализма. Всем нужно было прятать политический контекст. Кроме исторических работ, там просто без этого не обойтись. Но взгляды всё равно должны быть правильными. Всё это привело к тому, что в массовом советском культурном продукте отсутствовал образ реального насилия. Хотя социальную проблематику поднимать творцам той эпохи всё же удавалось. И что самое важное, что со своей главной задачей этот продукт культуры справлялся. Задачей объяснить всем, что их реальность является нормой. И тут тоже можно понять почему советские властители всех периодов уделяли контролю над этим столько внимания и сил. Вообще, их стиль управления создаёт образ некой тайной организации. Чей главной целью было создать людям иллюзию, почему и не нужна нормальная еда, нормальные условия жилья, нормальные машины, нормальные предметы быта и все другие чревоугодные прелести свободного рынка. А, ну да. Еще свобода передвижения и свобода вообще. Хотя может понятие свободы просто мифологизированный культурный образ, через который легче продавать товары. И централизованное управление твоими мыслями создает защиту от мерзких лап торгашей. Тогда замысел советской концепции бытия понять можно. Создать другое восприятие к предметам через рыночный аскетизм. Тем самым изменить баланс между духовным и материальным. Только, как показала практика, нет желающих приносить себя в жертву светлому трасендентному будущему. И к слову , про тайные ордены, интересно было посмотреть на государство масонов.».
– Добрый день. Мне нужна ваша профессиональная консультация, – врезался юный голос в мысли молодого человека. Молодой человек настолько увлечённо прибывал в своих размышлениях, что даже не заметил, как к нему подошёл юноша. Он был высокого роста, но щуплого телосложения и вся одежда на нём была на размер больше, это создавало комичность его внешнего вида. И всю эту комичность подчеркивали жирным штрихом очки с толстой роговой оправой.
– Простите, конечно. Но вряд ли я вам могу помочь. Я просто продаю диски, – сказал молодой человек.
– Ну вот. Мне как раз и нужно купить музыкальный диск.
– А я его вам продам. Только вот тут нет ничего профессионального, – сказал в ответ молодой человек. Юноша задумался.
– Простите. Но мне кажется, в любом труде есть профессионализм.
– Что ж. Вы определённо заблуждаетесь. Чтобы мыть полы и чем-то торговать, не нужен профессионализм, для это достаточно просто усилия над собой и выработка определённых навыков.
– Но, простите. Эти работы тоже можно выполнять скрупулёзно.
– Можно. Да, вот только даже если ты прогрессируешь в мытье пола, и он становиться всё чище и чище. Этому есть предел. И как итог, ты всё равно моешь пол, – сказал молодой человек. Юноша снова задумался.
– Мне кажется вы обесцениваете труд миллионов, а то и миллиардов человек.
– Отнюдь. Труд есть труд. Я говорю о том, что если мы дали эту работу хомоэретусу или неандертальцу, то, так или иначе, они бы с ней справились. И в этом точно нет ничего близкого с ницшеанским сверхчеловеком. По всему, мы можем сделать выводы, что не каждый труд обременён наличием профессионализма. И это самая ужасная проблема человека. Нужно как можно скорей искать более гуманные формы социально-экономического строя.
– У вас интересная теория, – сказал юноша и стал смотреть фонотеку, любезно представленную привокзальной палаткой.
– Вы уже знаете в каком направлении пойдёт ваш выбор?
– Что вы имеете в виду? – сказал юноша и поправил очки.
– Ну, с жанром определились?
– А вы об этом. Вы можете мне не поверить, но я никогда не приобретал себе музыкальные диски и кассеты. Разумеется, я слышал музыку. По радио там или в телевизоре. Но чтобы целенаправленно что-то послушать, это у меня впервые. В детстве всё больше техникой увлекался. Мне больше было интересно, как устроен магнитофон, чем то, что он может воспроизводить.
– Тогда предлагаю начать с самого чистого продукта. Не разбавленного.
– Это как?
– Очень просто. Примесей никаких не должно быть. В таком возрасте оставить свой музыкальный вкус девственным, это признаться дорого стоит. Редкий случай! – сказал молодой человек и бесхитростно улыбнулся. И сразу полез доставать диски, которые недавно ему принесли.
– Вот! – сказал молодой человек, выложив перед юношей несколько музыкальных дисков кустарного производства. Юноша взял первый попавшийся из дисков и стал его осматривать.
– Это Римский Корсаков – Симфониетта на русские темы, – сказал молодой человек.
– И как? – сказал юноша.
– Очень по-русски. Простым языком говорит о сложном, – сказал молодой человек и докурил сигарету.
– Хорошо. Я беру. Сколько?
– Это произведение искусства. Разве я в праве назначать за него цену. Забирайте так.
– Большое вам спасибо. И за диск, и за приятный разговор.
– Не стоит благодарности.
– И всё-таки… – они попрощались и юноша пошёл через вокзальную площадь, изредка оборачиваясь в сторону палатки.
«Заметки на полях №10»
«Мы, баптисты, преклоняемся пред абсолютным могуществом Слова Божия, сознавая, что только Один Бог имеет право определять, чем мы, Его творение, должны быть, что мы должны делать или от чего мы должны воздерживаться; чему должны верить и от чего должны отворачиваться. Мы безусловно преклоняемся пред Владычеством Христа, как пред Господом и Царём над всем видимым и невидимым…» – начитывал текст спокойный мужской голос, который проходил через динамики наушников старенького СиДи плеера. – «В разгар проповеди дверь в баптистскую церковь отрывает Иисус, за ним тянется свет, он гневно идёт через проход, осматривая пристально прихожан. Все замирают. Он поднимается на сцену и тут же забирает микрофон. Тут важно, что микрофон проповедник отдает не сразу Иисусу приходится отнимать его с силой из рук оцепеневшего проповедника. «А ну, дай его сюда» – говорит Иисус. Взяв микрофон в руки, Иисус говорит с прихожанами о том, что их путь не верен и им нужно вернуться в лоно канонической церкви. Люди начинаю свистеть и улюлюкать Иисусу «Вон со сцены. Если нечего сказать, отдай микрофон», – кричат люди с места. Затем проповедник пытается отнять микрофон у Иисуса под овации зала. И тут Иисус и проповедник падают на пол и начинаю бороться за микрофон, катаясь по всей сцене… А это ещё кто?», – внимание молодого человека привлекла съёмочная группа, которую он заметил на другой стороне привокзальной площади.
