Но возмещенья мук не обещая.
Взор донны, наподобие огня,
Столь живо жжет, желаньями смущая,
Что чувств иных нет в сердце у меня.
XI
То блещущее пламя, чьим пыланьем
Когда-то путь любви мне был открыт,
Сжигает так, что, если воспарит
Душа вослед Аморовым призваньям,
Слабеет воля под его сияньем
И слепнут очи, сразу отгорит
Мой должный пыл, подавлен и разбит,
Я становлюсь бесчувственным созданьем.
Пока я в замешательстве таком,
Смеются над моим нелепым видом,
А кто вздохнет порою, сострадая.
Так, значит, эта страсть, которой жгом,
Вскрывает всё, что полагал я скрытым,
Меня свободы начисто лишая.
XII
Зрачки мои не в силах воспринять
Любовный свет, что искры испускает
В глаза мои и в сердце проникает,
Оставив в нем, Амор, твою печать —
Как образ той, от коей мне страдать,
Так и того, кто мной повелевает,
И боль меня всего одолевает,
Как вижу я мадонны благодать.
Так, супротив желания и воли,
В присутствии ее я должен сразу
Куда-то отводить глаза свои.
О тягостный удел, причина боли:
На ту, что так всегда желанна глазу,
Взглянуть не смею от своей любви!
XIII
Взгляни я на прекрасных два зрачка —
Пылает сердце в их огне желанном
И в душу мне таинственным чеканом
Вбивается их образ на века.
Мой господин, другого огонька
Не шли мне, рая не сули обманом,
Сей пламень мне – отрадой и тираном,
Спасенье в нем, и гибель с ним близка.
Прошу я, лук свой отложи разящий,
Довольно, что я пленник этих глаз
И что твои нерасторжимы путы.
Пока ты всё прекраснее и слаще
Мне делаешь ее, как вот сейчас,
Лишь смерть меня спасет от пытки лютой.
XIV
Великий пыл любовного желанья
Зажег мне сердце юное и точит,
И всё сильнее в нем день ото дня;
Продлится до конца существованья,
Иные страсти гонит из меня
И правит мною всюду как захочет.
. . . . . . . .
XV
Мне не под силу, как направлю взгляд
На розы-губы, на глаза-светила,
На лик и кудри золотые милой,
Что на земле мне дарит рай услад,
Умом постигнуть, знать я был бы рад,
Что в ней чудесней, что меня пленило:
Стать ангелицы дивной, легкокрылой
Иль смех, чьи ноты сладостно звучат.
Когда искрятся эти звезды светом
И днем как будто меркнут небеса,
Весь дольний мир в улыбке расцветет.
К ним сердцем устремляюсь, и при этом
Во мне преображенья чудеса,
Я на земле вкушаю райский плод.
XVI
Улыбка и чарующее слово,
Кудрей сплетенье, где мой взор увяз,
И руки, что меня сто тысяч раз
Убили и вернули к жизни снова, —
Всё это языки огня шального,
Что грудь мне жжет и ослепляет глаз
С тех пор, как донны лик меня потряс
И лика видеть не хочу иного.
Так выглядит, мне думается, та
Отрада, что блаженством одаряет
И возвещает смертным благодать.
Им чистая сияет красота,
Им добродетель крылья оперяет,
Чтоб вознести в лазоревую гладь.
XVII
Бывает, что, уйдя в себя на миг
И весь отдавшись мысли сокровенной,
Я высоко парю над сферой бренной
И вижу в небе ту, чей светлый лик
Льет благодать, как воду льет родник,
И чей лучистый взор меня мгновенно
Слепит и оплетает сетью плена,
Чтоб неземной восторг во мне возник.
Тогда, свое являя совершенство,
Небесные черты и добродетель,
Что Бог ей дал, над миром водворив,
Она родит в моей душе блаженство,
Какого лишь один Амор владетель,
И разжигает мой к добру порыв.
XVIII
Гляжу на вас, на светлую, благую,
И входит, донна, сквозь глаза в меня
Та нежность, что покой дарит, гоня
Из сердца муки, боль мою страстну?ю,
Желания внушает зачастую,
Все суетные мысли проясня,
Так вашу красоту постигну я,
Единственную в мире, неземную.
И здесь я прославляю свой удел,
Амора, что отдал меня во власть вам
С тех пор, как взор на вас я бросил смело.
Сильней мой дух желаньем не горел,
Чтоб обладать недостижимым счастьем —
Принадлежать красавице всецело.
XIX
Меня терзает чувственный недуг,
Когда смотрю и глаз отвесть не смею
От ваших, как прикованный, и млею,
И вздох из сердца испускаю вдруг,
Что усмиряет бурю тысяч мук,
