Велесова книга
Алёна Ильинична Кощеева
“Иван Кравцов слишком спокойно живёт”, – кажется, так думают окружающие. И приходится ехать в Москву, участвовать в гостех проекте с полным погружением в виртуалку. Ладно уж. Задача ведь простая – гуляй по Древней Руси и находи противоречия историческим фактам. Но люди, боты и даже Ванины сны считают иначе. С каждым часом они разрушают настоящее и прошлое, выбивают почву из-под ног.Осознать и принять себя – страшно. Понять реальность – опасно. Найти правильное решение – сложно.Можно ли починить мир, в котором ты живёшь?Забить нельзя исправить…
Алёна Кощеева
Велесова книга
Если ты стремишься к большему,
Вселенная предоставит тебе возможности.
0. Победа
Голубое небо выглядело неестественным, словно из рекламы светского курорта. Ярким, насыщенным, без единого облачка. Старенький стул протяжно скрипнул. Иван нахмурился, выпустил клубок дыма в приоткрытую балконную дверь. Никотиновые волны игриво выскочили и зависли в воздухе. Так лучше. Натуральнее. Или привычнее. С туманом, дымкой или тучами дышать легче, спокойнее. Знаешь, что есть, с чем бороться. А когда в жизни всё гладко, ровно, то неизбежно возникает ощущение, будто упускаешь нечто важное, значимое. То, что действительно имеет смысл.
Черной стрелой пролетела мимо ласточка и с весёлым писком умчалась по своим птичьим делам. «И мне пора» – Ваня потушил окурок в стеклянной пепельнице, медленно встал. Тягостно вздохнул, оглядел комнату. В неё почти не проникал солнечный свет. От этого всё чувствовалось тяжелее, чем на самом деле. Массивная старая кровать, угловой письменный стол и даже фотография густого сибирского леса казались грузными, давящими.
Мама на кухне не в такт напевала мотивчик старого романса. Аромат жареных котлет заполнил квартиру. Но от этого хотелось лишь поскорее выйти на улицу.
– Ма, я пошёл, – крикнул Иван и натянул новенькие белые кроссовки.
Он замер в ожидании матери, прокрутил в голове план первой лекции. Пожилая женщина, шаркая тапочками о деревянный пол, суетливо вышла из кухни, вытерла руки о фартук, такой же старенький, как она сама. Недовольно причмокнула и спросила:
– Снова в столовой поешь?
– Каждый день одно и то же, – Ваня поцеловал женщину в щёку, – преподавателей хорошо кормят, – усмехнулся и добавил, – не так, как студентов.
– Ладно, – с прищуром ответила она, – давай, с Богом, – перекрестила сына и похлопала по плечу.
«У Бога наверняка есть дела поважнее, чем ходить со мной на работу» – пробубнил Иван и тревожно оглянулся. Если мать услышала его комментарий, то к вечеру подготовит самые удивительные по её мнению истории, когда вера спасала людей. Нет, вроде пронесло.
Дверь жалобно скрипнула и захлопнулась. Ваня по-спортивному шустро затарабанил по ступеням, даже пару раз перепрыгнул через две. Новенькая обувь будто кричала ему «Активнее! Беги! Вперед! Дела ждут!». Но уже на третий пролет появилась одышка. Он сбавил темп и мысленно оправдался «да я бы мог быстрее, просто не хочу».
Едва открылась подъездная дверь, свежий весенний воздух вскружил голову, притянул из глубин памяти воспоминания о студенческих года. Ээээх! Прогулять бы сейчас пары и болтаться возле ближайшего озерца в тишине, спокойствии, среди деревьев. Сидеть на изумрудной травке с фотоаппаратом в руках и ждать пока утята подплывут к берегу… Иван мотнул головой, нахмурился. Лишние мысли – прочь! От праздности мало хорошего. На тридцать седьмой год нужно быть серьезнее, в том числе, в размышлениях. Хотя, кому нужно?
В университет приехал на удивление быстро. Уже за сорок минут Иван был полностью готов к паре. Лет пятьдесят назад доски заменили на мониторы, а в аудиториях отчего-то всё ещё пахло мелом. Может быть, это дух знаний? Время тянулось мучительно медленно. Неприкаянные секунды заставляли рисовать напротив себя силуэты студентов, не давали насладиться уединением. Даже от ласкового солнца за окном и щебетания птичек веяло издевательством. Нехорошо приезжать настолько рано. Совсем не знаешь, чем себя занять.
Старенький смартфон на столе пикнул о новом сообщении.
«Ув. Иван Валер. на пару не приду, есть ув. прич.» – увидел Иван на экране и внутренне возмутился привычке молодёжи всё сокращать. Конечно, не напечатать пару лишних символов – бесценная экономия времени!
– Но спасибо, – поблагодарил он, – Хоть другие будут внимательнее слушать. Тебе, Савелий, лучше погулять, а не тратить время на изучение нудных технологий и методов программирования.
Иван ответил «Ок» и положил телефон обратно. В коридорах понемногу просыпалась жизнь. Слышались разговоры, шаги. Сквозняк доносил смешанные ароматы духов.
– Здравствуйте, Иван Валерьевич, – робко пропищала девушка и медленно пошла к своему месту.
На её короткой юбчонке красовалась большая алая роза с фиолетовым контуром. Изображение заволновалось разноцветными точками и через долю секунды превратилось в нежный лиловый гибискус. Ага. Светодиодная печать. Причем такого качества, что от обычного принта не отличишь. Иван едва заметно кивнул и отвел взгляд в окно. Преподавателю рискованно так неотрывно рассматривать юбку студентки. Штрафы за нарушение личных границ молодежи нынче раздают направо и налево. И плевать всем, что этот кусок ткани так и кричит «Взгляни на меня! Сейчас роза, а уже фиалка! Посмотрел? А теперь тюльпан!». Так уж в нашем мире устроено – создаем массу броских предметов, до неприличия акцентируем на них внимание, а потом жалуемся на нетерпимое общество.
Девушка небрежно повесила сумку на стул и уставилась в потолок, будто вспоминает что-то важное. Хотела, чтобы преподаватель снова на неё посмотрел. Наивный детский флирт. «М-да, – вздохнул Иван, – в этом возрасте, кажется, головы занимает одна любовь, гормоны же…». Наверняка, она и не думала, что его больше интересует технология светодиодной печати на ткани, чем сама девушка.
И всё-таки хорошо, что день начался с пустой аудитории, а не с пестрящих всеми цветами радуги новомодных нарядов. Анимации на экранчиках обручей для волос и заколках, на рубашках и брюках, меняются с неуловимой для взгляда скоростью. В итоге студенты больше напоминают новогодние ёлки, чем людей, стремящихся к знаниям. Если они заходят в аудиторию по очереди, то ещё хоть как-то можно привыкнуть. Найти точку фокусировки. Иначе яркие пятнышки неизбежно вызывают рябь в глазах настолько, что сосредоточиться на лекции крайне трудно.
Вальяжно заплыл студент со стаканом чая в руках. От напитка исходил приятный цитрусовый аромат. На лбу парня красовалось неровное пятно черного потухшего экрана.
– Это ещё что? – устало спросил Иван.
Первая пара не началась, а скука и утомление взяли верх над настроением.
– Это чай, – показал пальцем студент на стакан, – а это татушка. Ща, ща, – он суетливо поставил напиток на преподавательский стол и щелкнул по лбу.
Пятно медленно посветлело, сравнялось с цветом кожи лица. Потом застыло на секунду, продолжило белеть и превратилось в картинку черепной кости. Иван вздернул брови. Что-то новенькое.
– Круто? Да? Круто же! – растянулся парень в довольной улыбке.
Слишком уж дружеской для общения с преподавателем. Иван закатил глаза и вздохнул:
– Не уверен, что это изменит к лучшему содержимое, но круто.
«А у нас всё, как всегда: за бедою приходит беда» – вспомнил он строчку из стихотворения. Сначала дети наряжаются словно попугаи, ведут себя как цветные танцующие пауки в брачный период. Потом делают светодиодные татуировки. А через двадцать лет обвиняют весь мир в своих проблемах. И никак это не отрегулировать. Только в школах можно диктовать дресс-код. А в университете по мнению правительства учатся «взрослые люди, которые полностью отдают отчет своим действиям».
Говорят, предъявлять требования к их внешнему виду, значит не уважать их жизненную позицию, нарушать личные границы.
Говорят, для здоровой психики, всем нужно самовыражаться.
Говорят, отнимать такую возможность равноценно убийству человека.
И еще много чего говорят.
«Эпоха лишних слов» – подумал Иван и окинул взглядом аудиторию. Почти все собрались, можно начинать перекличку. В два разворота рабочий смартфон превратился в планшет. Логин. Запуск приложения. На большом настенном экране-доске отобразился список с фамилиями.
– Алькунов, – холодно диктовал электронный мужской голос.
– Тут, – имя студента сменило цвет с серого на зеленый.
– Беркун.
– Есть.
– Вязева.
– Да!
– Васильев.
– Присутствует, – ответили с задних парт, но имя замигало красным.
– Бесполезно, Кудров, – преподаватель неодобрительно помотал головой.
– А вдруг багулина и прокатило бы! – задорно рассмеялся студент в ответ.
– Нейросеть не обманешь, – такое наивное простодушие вызвало у Ивана теплую отеческую улыбку.
Дверь в аудиторию резким рывком распахнулась – появились опоздавшие. Две девушки и парень разом закричали «Здесь!». Перекличка уже дошла до буквы «П». Одной из них повезло, рядом с именами других появились оранжевые восклицательные знаки. Опоздавшие. Список закончился, данные синхронизировались и запустился тест на десяток вопросов.
Перед каждой лекцией и студенты, и преподаватель обязаны указать своё настроение, физическое состояние, отношение к окружению, благоприятность обстановки. Эпоха лишних слов, действий и чрезмерного внимания к ненужным деталям. Кроме системы должна быть еще культура отвечать правду. Но это мало кого волнует. Данные соберут, проанализируют и если кто-то недостаточно счастлив долгое время, примут меры. Которые, конечно, ничего не изменят.
– Ну, начнем, – наконец-то приступил к лекции Иван и вывел на доску задачу нахождения максимального элемента массива среди n элементов.
Мелодичный голос громкоговорителя прошелестел «Лекция окончена, следующая пара практическое занятие по теории основ электроцепей в двести второй аудитории третьего корпуса». Студенты медленно засобирались и двинулись к выходу. Иван провожал их взглядом и, прощаясь, кивал. Из рабочего телефона резко, так, что ёкнуло сердце, раздался голос ректора.
«Черт побери, хоть бы пиликал сначала» – фыркнул Иван.
– Иван Валерьевич, поздравляю! – торжественно объявил голос, – Ваша кандидатура одобрена! Жду вас в конце дня, подготовим документы.
– Куда одобрена? Какие документы? – не понял преподаватель и уставился на телефон.
Пренебрежительная тишина. Ну да. Голосовое ко времени. Живые диалоги нынче не в тренде. Чем больше мыслей и догадок роилось в черепной коробке, тем больше хмурились брови. Иван встал, уперся руками в стол. «Снова решаете за меня? – злился он на ректора, – Что на этот раз? Очередной акселератор? Курсы для детсада по программированию? Майнинг рускоина?».
Из коридора доносились отголоски оживленных рассуждений студентов о светодиодных татуировках и новых местах тусовок. Наверняка скоро появится нечто вроде общества защиты бактерий, живущих в человеческом организме, от излучений мигающих светодиодов. С лозунгами вроде «У микробов тоже есть права! Спасем микрофлору – спасем будущее!». Иван усмехнулся этим мыслям и немного расслабился. Может, обучать молодых бизнесменов тому, как грамотно отстроить IT-инфраструктуру в будущей, еще не родившейся компании, не так уж плохо. Только не по выходным. И не по вечерам. И не перед парами. Личное время должно быть неприкосновенным. Мама ждет помощи с ремонтом. Это важнее, чем любые универские дела.
Попытка позвонить ректору и всё выяснить, оказалась безуспешной. Голосовое тоже не проходило. Ладно. Тогда немедля пойти разобраться, как раз окно между парами.
«Блин» – вспомнил Иван и хлопнул ладонью по столу. Обещал же пообедать с Юлей, уже небось ждёт, пока он тут размышляет. Он засуетился, сгреб все устройства, забросил в сумку. «Один час, один, черт побери, час в неделю совпадают окна, – мысленно ворчал он на систему, – и ведь не предупредишь её никак если задержишься или не придешь». Отношения между преподавателями не одобряются руководством. Рабочие разговоры прослушиваются, анализируются искусственным интеллектом. Вот она, однобокая свобода – выбираем меньшинство и массово отстаиваем их интересы, а остальных ущемляем. Сейчас правила диктуют одинокие карьеристы. Они считают, что семья и продолжение рода необязательны, а отношения, о которых знают другие – это навязывание своей жизненной позиции окружающим.
Иван закрыл аудиторию и помчался к Юле. «На пару минут к ней и сразу к ректору» – решил он.
Изящное трёхэтажное здание буфета в жёлто-зеленых тонах, словно царская крепость, расположилось в центре студенческого городка. Вдоль окон торжественно красовались горшки с автополивом. Вьющиеся растения оплетали натянутые от крыши до пола веревки, вились яркими змейками. Сладкий аромат цветов кружил голову, расслаблял.
Не успел Иван дойти до входной двери, как из неё выпорхнула Юля. Она метнула строгий преподавательский взгляд вправо, влево: убедилась, что в зоне видимости нет студентов.
– Пойдем праздновать победу! – Юля с тёплой улыбкой схватила Ивана за руку и потянула внутрь.
– Я на минуту, мне к ректору.
– Пойдем, пойдем.
Она выглядела такой счастливой, что отказать было невозможно.
– Ладно, на пять минут, – дал себя уговорить Иван.
В буфете пахло выпечкой, корицей и свежими овощами. Они вошли внутрь и Юля сразу отпустила его руку. Разгладила узкую черную юбку, провела ладонью по макушке – усмирила торчащие волосы. Её невысокие тонкие каблучки праздничных туфель звонко стучали по кафельному полу к столику в углу. Там уже стояли два керамических стакана с чем-то горячим и пирожные со свежей малиной. От напитков шел терпкий пар, а ягоды источали тонкий, едва уловимый аромат далеких загородных теплиц.
– Садись, – быстро отпускать Ивана девушка явно не собиралась.
– Юль, мне еще к ректору, недолго, пожалуйста – он отодвинул пластиковый стул и присел на угол.
– Давай сразу договоримся, что ты не будешь злиться.
Её губы плотно сжались, брови нахмурились, а морщинки на лбу стали совсем отчетливыми, глубокими. Показывали, что ей больше, чем три десятка лет. Она выжидательно уставилась на Ивана, но тот лишь пожал плечами.
– Ладно, – продолжила Юля, – но я всё равно считаю, что это хорошо.
– Несколько таких фраз и пора бежать на пару, а мне еще с ректором спорить, они меня опять куда-то впрягли, – Иван суетливо отодвинул пирожное, – рассказывай, где ты там победила?
Девушка сделала паузу, выдохнула и торжественно произнесла:
– Ты! Ты победил! – она даже прикрикнула от радости, но тут же осеклась, прижалась грудью к столу и прошептала, – тебя взяли в «Мировое Древо».
Иван замер. Довольная счастливая улыбка Юли раздражала, выводила из равновесия. Сколько бранных слов пронеслось у него за это мгновение в голове, он и сосчитать не успел. Но казалось, их не просто десятки, а тысячи. Сердце стало каменным, холодным. Мысли вопили от возмущения, стремились вырваться наружу. Он угомоних их и спросил Юлю:
