Я развожу руками.
– Тогда – цалую, Лёва!
И он уходит в марево глядичий вниз по Дзержинского, к Скверу, а я бросаюсь внутрь пустого почти помещения, где уже давно не живёт та профессорская семья, поскольку вся улица приговорена к скорому сносу: меня срочно требует разрывающийся шалым звоном красный казённый телефон.
– Дежурный по штабу республиканского студенческого строительного отряда «Узбекистан-71» слушает!
…В начале апреля того же, 71-го года я написал по просьбе редакции многотиражки «Ташкентский университет» репортаж с вечера на геологическом факультете по случаю Дня геолога. На этом факультете учился мой одноклассник Женя Виндушев, Жэка, как мы все его звали, поэтому я хорошо знал тех, о ком писал. Публикация под заголовком «Нечасты встречи у геологов» заняла оба подвала на развороте и почему-то произвела на редакцию особенное впечатление. Впрочем, я уже давно к тому времени занимался журналистикой вполне профессионально, о чём лопухи с журфака, нигде, кроме своей учебной газеты, да изредка – в этой многотиражке, не печатавшиеся, даже не подозревали. «Сосватал» меня им будущий редактор «Пионерской правды» Вадик Носов, с которым мы пришли в журналистику в один день в середине ноября 67-го и были взяты под уютное крыло Таней Орловой, как раз затеявшей в «Комсомольце Узбекистана» газету в газете «Факел» для школьников. Вадик и наплёл им, что якобы открыл на истфаке «самородка», и те даже прислали глазастую девочку с первого курса взять у меня интервью. Это меня сильно повеселило, я тотчас сделал той девочке Ларисе – очень, надо сказать, сексапильной, куда более интересное предложение, мы дружно забили на то интервью, и это долго ещё, пока как всё в молодости, не испарилось само собой, злило мою однокурсницу Надюшу Алешкову, которая и на полное сближение со мною не шла, и далеко особенно не отпускала.
– Старик, ты что сделал с Лариской – она писать разучилась! – цапнул однажды меня, хохотнув, за ворот с верхнего марша лестницы Главного корпуса Миша Алимов, тогда редактировавший «Ташкентский университет». Потом мы с ним работали вместе какое-то время в «Комсомольце Узбекистана» – и он же меня оттуда и выжил, став замом редактора, после чего его небольшие таланты усохли совсем, зато мелочные придирки проснувшегося в Мише чинодрала – гипертрофировались.
– Так ты ж её учил – немудрено! – удачно вывернулся я из его лапы, не порвав воротник. Может, после этих моих слов он и затаил обиду, хотя мы долго ещё беспечно приятельствовали и никакой злопамятности я за ним не замечал.
– Да ладно, шут с ней с Лариской… Что летом думаешь делать?
– Писать, как всегда.
В студенческие годы я стабильно половину дня проводил в универе, а вторую, порой допоздна, в ташкентских редакциях, принося домой маме вполне мущинскую зарплату – 54 руб. 75 коп. повышенной стипендии (строго говоря, лишь рублёвую часть – копеек у старосты Коли Столярова вечно почему-то не оказывалось) да по сотне-полторы гонораров. И всё же мама, которой исполнилось 55 тоже в том самом 71-м, так и не ушла из школы на пенсию до моего окончания универа: «Гонорар это деньги не верные – нынче есть, а завтра не станут печатать – и митькой звали. Вот когда будет зарплата…».
Тогда уже я чаще всего пропадал в «Вечёрке», располагавшейся до осени 74-го в осколке бывшей гостиницы «Россия» – самого перед революцией крупного «отеля» столицы Туркестанского края. Хорошо помню редакционные кабинеты – бывшие просторные гостиничные номера, со стеклянными, до потолка, двустворчатыми широкими дверями, любовно озеленённые редакционными дамами. Как и прекрасную звонкую железную лестницу на 2-й этаж, тоже оставшуюся от «героев былых времён». Как и балкончик с пузатой кованой балюстрадой в отделе культуры обеих редакций, где мы любили стоять с его завом в «Окшоме», замечательным тихогласым рассказчиком Уткуром Хашимовым и Витей Хатамовым, завотделом городского хозяйства – с ним мы часто вместе мотались во всякие коммунальные рейды, глядя на поднимающийся по ступеням Дома знаний любознательный народ и прихлёбывая чаёк. Именно там, в этом съеденном временем здании, помнившем ещё моего деда-постояльца, я познакомился с самым блестящим ташкентским журналистом той эпохи Львом Савельевым, во многом сформировавшим мою творческую манеру и мои принципы журнализма. К нему меня привела по упомянутой лестнице, мягко резонировавшей от прикосновений моих любимых польских вельветок, душевнейшая Зухра (Зоя) Агзамходжаева, первой встретившая внизу, неся шефу (и не только шефу – для неё…) чайник со свежезаваренным 95-м чаем, долговязого мальчонку с зажатой в руке рукописью репортажа. Потом они с подругами – Светланой Замостяновой и Эльвирой Адайкиной, работавшей ещё совсем молоденькой с моим папой в Госиздате республики, тепло и ничем мною не заслуженно опекали меня по поводу и без повода; мне целовать бы им руки, а я, бесшабашный и молодой, как всегда, думал только о собственном творчестве… Там же получил позже от названных и не названных тут изумительных людей и лестно-забавное прозвище «Савельев в молодости», чем особо горжусь, хотя помню об этом теперь уже, видимо, только я, да может ещё Лёва Оффенгенден в Израиле и Геннадий (по паспорту Валентин) Емельянцев в Сиэтле, если покамест жив. Да, и, конечно же, Эля Адайкина, храни эту пронзительно светлую душу бог!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=69485623&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
