Дым над болотами
Геннадий Юдин
Детективный триллер, в декорациях бабьего лета и осенней провинции. Денис Вольнов – журналист криминального издания отправляется в провинциальный город в поисках сенсации и бесследно исчезает. На поиски пропавшего коллеги отправляется Анастасия Прямых, сотрудница той же газеты, около года назад пережившая тяжелую болезнь. Вскоре женщина понимает, что исчезновение Дениса – не единичный случай, а кровавый след, и пропажи людей тянутся из прошлого уже очень много лет. Сама того не желая, Анастасия оказывается втянута в расследование этих мрачных и покрытых тайнами и густым торфяным дымом событий. Кажется, что сам город, приняв обличие гигантского и уродливого чудовища, препятствует установлению истины и поискам пропавшего журналиста. Содержит нецензурную брань.
Геннадий Юдин
Дым над болотами
Часть 1. Вместо жизни (если не …, то …)
***
Мужчина открыл глаза… Он почти не чувствовал конечностей, они были до одурения тяжелы и отказывались слушаться. Он попытался сформировать обломки мыслей в какую-то структуру, но не выходило сосредоточиться. «Где я? То есть что я? То есть… Блядь!» – он попытался продрать глаза, и только сейчас обратил внимание, что лежит в каком-то подвале в почти полной темноте.
В глазах летали странные шары, похожие на те, что появляются, когда долго посмотришь на горящую лампочку или другой источник света, а потом резко отводишь взгляд в другую сторону. Голова отказывалась думать… «Меня опоили, обкололи, где я, мать твою?» – он попытался стащить с рук, завязанных за спиной, веревку, но та плотно охватывала запястья, вгрызаясь в кожу и проступавшие под ней вены. «Вот это влип», – мелькнуло у него в голове.
… Он попытался собрать мысли в голове в нечто связное. Так… Кажется, бар… Кажется, двое местных обещали рассказать про здешние городские легенды. Кажется, он поставил телефон на зарядку, а затем спьяну решил оставить его дома. Так значит, возможно, его уже ищут, возможно, уже сделана распечатка его звонков, а место нахождения телефона вычислили полицейские хакеры? Вот только каким образом это приближает его к свободе? Со своими новыми «друзьями» он познакомился в баре, контактами не обменивался, да и вообще, кажется, никому со вчерашнего вечера не звонил. Кстати, с чего он решил, что «со вчерашнего вечера»? Какой вообще сегодня день? Он попытался подумать, но боль тяжелым набатом тысяч колоколов ударила в голову. Пульсации в висках заставили его поморщиться.
«Вот это влип», – вновь мелькнуло у него в голове.
***
«Ой, вот только не это, только не про депрессию, хорошо?» – Анастасия с вызовом посмотрела на собеседницу, но, собрав всю волю в кулак, промолчала. Не хотелось обострять ситуацию, ведь Лера, сидевшая напротив, не имела в виду ничего плохого, да и вообще, она была ее, если не подругой, то как минимум, приятельницей. Просто Лера понятия не имела, о чем рассуждала, а слова любого человека вроде: «У меня депрессия из-за всего этого», вызывали у Насти, в зависимости от настроения, либо ухмылку, либо вполне естественную агрессию, которой она, правда, не давала выхода.
Бросил очередной молодой человек – ага, и сразу же депрессия, поручили сложный проект на работе и скоро «дедлайн» – ну да, туда же… Вот только дело в том, что мокрые страдания в спальне под «Артик и Асти», пьянство и распутство в ночном клубе, сальные сообщения посреди ночи объекту обожания или чего хуже бывшему, не имеют ничего общего с депрессией. Точно также, как тупое смотрение на календарь в ожидании пары ласковых от креативного директора. Абсолютно…
Депрессия – это свинцовое одеяло космических размеров, вызывающее неописуемый ужас Лавкрафта и безразличие одновременно. Это, когда неделю не можешь нормально есть, потому что элементарно не лезет, хотя желудок саднит от тысячи иголок голода, а мир окрашен даже не в серые тона, нет… Он попросту бесцветен. Это, когда на почве постоянного утомления, раздраженности и недоедания начинаешь терять вес, тая с каждым днем. По крайней мере так это было у Насти… Депрессия спровоцировала анорексию, и организм по принципу домино стал давать сбои. Фишка за фишкой. Деталь за деталью.
В конце концов, депрессия – это когда ты пытаешься подавить желание вздернуться желанием наглотаться таблеток. Это – калейдоскоп врачей четыре раза в неделю, сочувствующих, умных, внимательных, но ничем, по сути, не способных тебе помочь. Психологи, психотерапевты, психиатры, – различает ли их здоровый человек? – вопрос был риторическим, но она различала, а еще: диетологи, неврологи, гастроэнтерологи, терапевты. Плачущая мама, становящийся похожим на серый камень папа, мечущаяся младшая сестра. И все они, абсолютно все, каждый день ждут плохих известий о том, что она таки сиганула с какого-нибудь железнодорожного моста или повесилась на дверной ручке в своей съемной квартире. Настя, а заодно все ее близкие, через все это прошла, да… Попала в черную мясорубку депрессии и была вновь выплюнута в мир размякшим липким фаршем.
Выкарабкалась она, к слову, с большим трудом, и то не до конца. Но… Даже здесь есть чертово «но». Когда ты через многие месяцы выныриваешь из этого безмолвного бездонного омута, ты оказываешься фактически никому не нужным. С работы тебя уже уволили, друзья и приятели, как правило, нашли новый круг общения, за исключением пары самых искренних и преданных. Ты возвращаешься в мир хрупким комочком, отчаянно цепляющимся за любую радость и панически боящимся возвращения назад в бездну.
Она почти справилась. Во многом благодаря работе, родным и медикаментам и вопреки всему остальному. Главный редактор их издания Антон Потанин, несмотря на длительное отсутствие, информацию о ее пристрастии к антидепрессантам, наркотикам, психотропным препаратам (которые, к слову, ей выписывали врачи) и прочее дерьмо, согласился вновь ее принять на службу «под свою ответственность». С того момента она фактически возвела Антона в ранг святых.
Мало-помалу, занимаясь самыми беспонтовыми «желтыми» репортажами, заказными интервью и поиском коммерсантов для покупки рекламного пространства, она смогла прийти в себя. Подменить зависимость от психотропных веществ легкой зависимостью от сериалов и аниме, набрать вес до приемлемого, начать улыбаться. Восстала подобно фениксу из пепла. Худая, быстро устающая, с вечно изможденным видом, бесцветной, шелушащейся на широких скулах и ушах кожей, с глубокими морщинками под глазами, которые она остервенело штукатурила «тональником», с испортившимися от авитаминоза зубами, в которые, по ощущениям, необходимо было вложить бюджет небольшого города, из-за возникших проблем с желудком и печенью вечно сидящая на диете, но все же.
Со временем она капля за каплей вновь научилась, если не любить, то уважать себя, а следом, появились и если не друзья, то приятели. Именно так – «если не …, то хотя бы …». Врач разрешил умеренное употребление алкоголя, однако, отметил, что в силу проблем с желудком – вино, шампанское и даже пиво ей противопоказаны, но вот от рюмочки виски или водки проблем точно не случится, а, возможно, и наоборот, будет в этом некоторая польза.
Даже коллектив на работе, несмотря на то, что там были и сплетники, и завистники, и моралисты, и сексисты, и меньшинства, и феминистки, не вызывал рвотного рефлекса. Был там, кстати говоря, и ее бывший парень Денис Вольнов, благополучно сбежавший от нее в один из мучительных приступов болезни. Она не винила его в расставании. Кому будет приятно находиться с вечно ноющим и всем недовольным существом, жрущим горстями таблетки, да еще в такие моменты теряющим всякий интерес ко всем радостям, включая секс и саму жизнь? Настя до определенного момента из-за всей сложившейся ситуации готова была броситься с какого-нибудь небоскреба на Пресненской Набережной, даже разработала план, как пробраться на крышу, чтобы осуществить задуманное, но сумела себя перебороть, заставляя прокручивать в голове образы своих близких: мамы, папы, сестры. Именно чувство вины перед ними, которое должно было послужить катализатором побыстрей свалить из этого бренного мира, стало ее оружием. «Я не должна их подводить! Просто не могу!» – день за днем, минута за минутой она пережевывала отказывающимся думать мозгом эту мысль пока наконец не справилась.
Уже выйдя на работу, она нашла в себе силы не смотреть глазами Кота в сапогах из мультфильма «Шрек» на своего бывшего парня, не закатывать ему скандалов и истерик (хотя поначалу, ой, как хотелось!), а в итоге сохранить даже некое подобие дружбы. Помог, во многом, также тот факт, что на работе иначе, как за кофе-брейком даже в их маленьком «оупен-спейсе» они не пересекались. Пока Настя, в основном, сидя в офисе, занималась вещами бесконечно далекими от журналистики, Денис руководил сектором криминальной хроники, искал на этой почве сенсации и материал покровавей да пострашней и мотался по командировкам.
В общем, как кропотливая вода – капля за каплей, Настя сточила все острые углы камней под названием жизнь и быт, и теперь, даже, не заставляя себя, могла сходить на какой-нибудь тимбилдинг (где будет и Денис – буээ!), тем более, организовывал их, в основном, Антон (о, да!). Пэйнтбол, кафе, танцы, Дэнженс энд Дрэгонс[1 - Dungeons and Dragons – самая популярная настольная ролевая игра в мире] – абсолютно не важно, что это было за мероприятие, главное, она снова жила.
Она прикрыла глаза, заканчивая свои рассуждения, как вдруг собеседница напротив достала ее из пучины навалившихся мыслей.
– Насть, ну ты чего? – девушка за столиком напротив застыла в изумлении, а затем обиженно надула скорректированные косметологом пухлые губки, – с тобой все хорошо? Ты вообще меня слушаешь?
– Да, все в порядке, – Анастасия тряхнула головой и заодно скинула с себя нахлынувшие воспоминания, а с ее странно бледно-зеленых глаз сошла поволока задумчивости.
– Ну и что думаешь?
– О чем?
– Как о чем? – опешила ее подруга, – я тебе вообще-то десять минут рассказываю, душу изливаю, о том, что он походу меня бросает… Какой он козел, что, видимо, попользовался мной и решил, что не нагулялся, или как там бывает у мужиков?
– Ну, справедливости ради, Лер, спать с ним на втором свидании, да еще и после клуба было не самой лучшей идеей, хоть бы какой-то романтический, хм… блюр сохранила бы, а так вместо того, чтоб человеку дать бисквит для начала, все сливки с вишенкой в его рот отправила, – Настя смогла нащупать нить разговора.
– Вишенку, – растянула подруга мечтательную сальную улыбку, – ну, можно и так сказать…
– Фу, – скорчила Настя напускную гримасу отвращения, – и за каким хреном ему теперь твой засохший бисквит?
– Какой бисквит?
– Ой, забей, – отмахнулась Настя.
– Нет, нет, ты погоди? Какой? Засохший? – пушистые, наращённые Лерины ресницы захлопали, подобно опахалам рабов, обмахивающих господина.
– Пффф, – надула щеки Настя, – умею я иногда оборот ввернуть, да?
– Я вообще-то на поддержку рассчитывала и хоть каплю сочувствия, – Лера картинно коснулась рукой виска и изобразила кислое выражение лица, но вскоре, глядя на подругу, улыбнулась, – Блин! Настя, ну почему, когда ты рядом, я даже расставание не могу серьезно воспринимать?
– Пфф, тоже мне… Подумаешь – сто девяносто сантиметров, фитнесс – инструктор, подумаешь – шатен с карими глазами и аристократическими чертами, да еще и на Мерседесе, хоть и не новом…
– Ну, заткнись, ну! – Лера обессиленно улыбнулась…
– Ну тогда предлагаю залить горе, хм, скажем, в пятницу, скажем, бутылкой бурбона?
– Фу, уж лучше «Ксю-ксю» или там «Апероль-шприц»… Пятница, говоришь? А в клуб не хочешь сходить?
– Да как скажешь, можно и в клуб, – ответила Настя машинально, посмотрела на циферблат наручных часов и изумленно открыла рот, – Ох ты ж… Лерка, заплати, плиз, я тебе денежку переведу потом, у нас же летучка через десять минут, а я… Как обычно… Р-р-р…
– Вот именно, что как обычно, – передразнила подругу Лера, когда та на ходу, пробегая мимо, чмокнула ее в щеку. Эх и эх… Рыба моя, телефон забыла! Телефон, Настя-я-я!
***
Через минуту Настя с телефоном в одной руке и с сумкой в другой неслась по оживленной улице. Тонкие каблуки туфель предательски врывались во швы между аккуратно уложенной кубиками брусчатки. Да, Сергей Семенович на красоту центральных столичных улиц бюджетных денег не жалел… Вот только бы ей на этой чертовой брусчатке свою женскую красоту сейчас не растерять, ну или ее остатки… Шмякнется где-нибудь «щами» (кажется, так иногда мужики говорят) об асфальт и… Поломанный нос, разбитые губы, зубы придется собирать в окровавленную ладонь, а ведь «летучку» никто для нее не отменит, а подводить главного редактора уж очень не хотелось. Она уже почти год с момента выхода, работала без сучка и задоринки, несмотря на перешептывания за спиной.
Настя мимолетно представила, как окровавленная влетает в переговорную, использовавшуюся редакцией для совещаний, а коллеги изумленно смотрят на нее. Кто-то охает, кто-то падает в обморок, кто-то ехидно посмеивается в кулак, а она убирает светло-розовую прядь с налипшими при падении комками грязи на бок и спокойно чуть хрипло произносит: «Простите за опоздание, шеф!» Эта мысль неожиданно развеселила ее своей карикатурностью.
Она пролетела дверь – вертушку, на ходу приложила пропуск к турникету и ринулась вперед. По закону подлости пластиковая карточка не сработала, и девушка со всего размаха врезалась в стеклянные створки электронной преграды. Глядя на ее потуги в стремлении попасть на работу, охранник сочувственно улыбнулся в пропускном пункте за стеклом и нажал кнопку, открывающую путь на работу.
– Ммаф, мой рыцарь! – крикнула Настя и послала охраннику воздушный поцелуй.
«Хм, и документы не спросил, никак запомнил и глаз положил?» – хихикнула Настя про себя скорей иронично. Далее, она чудом не врезалась в женщину лет сорока в строгом костюме, влетела в открытый лифт и нажала на кнопку восемь.
Лифт, чуть помедлив, послушно двинулся вверх, и у нее привычно заложило уши… Тоже последствие болячек, раньше этот подъем давался ей намного проще. Совещание, по ее прогнозам, должно было уже начаться, но ее опоздание нельзя было назвать фатальным. Лифт методично двинулся вверх, а она посмотрела в зеркало. На нее смотрела молодая девушка двадцати девяти лет, блекло-зеленым глазам которой было лет шестьдесят, а худенькому тельцу ростом около ста шестидесяти сантиметров, при желании можно было дать и семнадцать. Спокойные черты лица, естественные светлые брови, широкие скулы, средней толщины губы, светло-розовые волосы, приятно диссонировавшие с серым юбочным костюмом и белой блузкой. «А я еще ничего», – мелькнула у нее мысль, когда лифт распахнул перед ней створки дверей.
Вообще, она предпочитала в качестве повседневного имиджа – кроссовки, джинсы и бесформенные худи, но изредка, а также в зависимости от поставленных задач, позволяла себе прийти на каблуках и в строгом костюме, как сегодня. Ведь, в конце концов, не будешь же брать заказное рекламное интервью, вырядившись, как посетитель-задрот комик-кона[2 - Комик-кон – это мероприятие, посвященное комиксам и культуре комиксов, на котором поклонники комиксов собираются, чтобы встретиться с создателями, экспертами и друг с другом. Обычно комические конвенции – это многодневные мероприятия, проводимые в конференц-центрах, отелях или университетских городках.], дефилируя в кроссовках с изображением покемона Пикачу и завершая имидж немытой головой.
Когда она, отдышавшись зашла в помещение небольшой переговорной, коллеги вовсю что-то обсуждали, активно жестикулируя. Как никак работа журналиста все-таки творческая, и эмоции здесь неизбежны. Мужчина в очках в тонкой темной оправе мимолетно улыбнулся ей и помахал рукой, призывая садиться. В основном, у нее на рабочих совещаниях ничего не спрашивали, слишком мелки были ее задачи по сравнению с задачами коллег.
«Что у нас по вопросу кражи дорожного полотна в районе Зеленограда?»
«Что у нас по конфликту местного Жилищника с Биланом? Съездить в Первомайское поселение, нужен фотоматериал! Да меня не волнует, как ты будешь его снимать, хоть на дерево залезай… Ты же сам сказал, что проблем не будет, и что в итоге?»
«У Хазанова в Новой Москве дом обокрали! Информация с Петровки, кто хочет взяться за материал? Как никто? Сонь, ну тогда ты!»
Антон зычным голосом задавал вопросы, раздавал и кнуты, и пряники, умело лавируя среди шумных возгласов, отмазок и оправданий коллег. «Чертовски хорош», – подумала, в который раз Настя про себя.
«Что по заказу Ростуризма? Да, неважно, о чем будет статья, важно, чтобы в ней фигурировал Ростуризм, им нужна огласка их деятельности, что не понятного? Я две недели назад давал поручение? Почему ничего нет?! Сложно позвонить и узнать об их конференциях, проектах и мероприятиях?! А?» – Антон накрутил себя до нужного состояния и при ударе его кулака по столу, казалось, разлетелись искры. «Коротеева, я тебя уволю на хер… Че ты мямлишь, да любое селекторное совещание Путина посмотреть с министрами, слабо? Если там есть Минэкономразвития, будут вопросы про туризм! Чтобы, край в среду, материал, нет… не успеешь, в четверг – черновик материала – у меня был на столе. Совсем обленились!» («Вау, это же манипуляция была с черновиком, кто-то заметил? Вроде сначала «натянул», но как бы дал шанс, офигеть!!» – Настя мысленно поаплодировала Антону).
Температура в маленькой приемной была близка к закипанию, но Антон умело поддерживал нужную плотность и жар этого бульона из человеческих эмоций, где-то покрикивая, где-то стуча кулаком по столу, а где-то подбадривая своих подчиненных. В меру эксцентричный, в меру харизматичный, всего в нем было в меру. Даже имидж удачно сочетал в себе плохого парня и ботаника. Щетина, накачанные руки, и в то же самое время интеллигентная оправа очков, строгий костюм с жилеткой вместо пиджака и засученные рукава дорогущей рубашки.
Сам Антон испытывал к Насте что-то вроде симпатии старшего брата к своей глупой сестренке. Он откровенно рисковал, когда вновь брал ее в газету на полный оклад, это решение не пользовалось популярностью среди прочих журналистов издания. Не было ни малейшей гарантии, что после разноса или элементарной ссоры с коллегами девушка не сиганет под автомобиль или не вскроет ножом для бумаги себе руки в корпоративном туалете. «Балласт, наркоманка, психопатка, – да, вы посмотрите, она же неуравновешенная, пришибленная какая-то», – то и дело слышала она кулуарные беседы своих коллег, но со временем, когда стала честно и добросовестно исполнять свои обязанности, нападки прекратились. Кто-то же должен, будучи журналистом, вести самые неинтересные колонки и искать инвестиции в виде денег от заказчиков рекламы. Журналисты, как правило, брезгуют такими вещами, как брезгуют следователи, расследующие живые резонансные дела, «висяками[3 - Висяк – жаргон правоохранительных органов, обозначающий уголовные дела, по которым необходимо проводить следственные действия, но лица, по которым не установлены. Расследование по таким делам – тягомотный, нудный, но необходимый труд.]».
Антон, по всей видимости, считал тот факт, что она прижилась и даже сработалась со своими коллегами и своей заслугой, всячески подбадривал и поощрял Настю, и, если около года назад, ее оклад в редакции был минимальным, сегодня она вышла на полноценный средний уровень по меркам их газеты. Нет, все равно приходилось иногда просить в долг у родителей, а потом стыдливо не возвращать. Как бы то ни было, у нее со всеми надбавками получилось вылезти за психологический предел в пятьдесят тысяч рублей и даже на полторы тысячи приблизиться к пятидесяти пяти.
Газета, где она работала, была сугубо Московским клоном-Франкенштейном желтой «Экспресс-газеты» и старого варианта «Мир криминала», где собирались вся мерзость жизни знаменитостей шоу-бизнеса, но с большим уклоном в криминальные хроники столицы и не только, коррупционные скандалы и прочее грязное белье. При всем этом газета за счет заказных статей от Московских Управ, чиновников и депутатов разного уровня, умудрялась усидеть на трех стульях, одновременно, будучи и умеренно-оппозиционным, и желтым, и «провластным» изданием, зачастую опускаясь до облизывания проплатившего статью объекта.
Эта серая мораль[4 - Серая мораль – в широком смысле, случаи, когда ни одну из противоборствующих сторон нельзя назвать ни Добром, ни Злом, да и вообще в пределах мира нет чёткого нравственного ориентира, позитивного или негативного.], видимо, нравилась как рядовым читателям, так и контролирующим органам, и дела в последнее время пошли в гору. Оппозиционность была популярна, а вкрапление заказного материала при умелой редактуре помогали манипулировать и сформировать правильное общественное мнение у не самого притязательного читателя. Если около года назад Антон всерьез подумывал об уходе исключительно в электронный сегмент рынка, то сегодня это было ни к чему. Газета имела хоть и хилый, но стабильный печатный тираж и свою целевую аудиторию, которая с выходом из игры и переходом в художественный детектив легендарного эротико-криминального «Мир криминала» не могла найти себе газету по вкусу. Их издание хоть и не пестрило заголовками вроде: «Обкуренная проститутка откусила член полковника Службы внешней разведки!!» или «Двенадцать геев убиты Дедом Морозом – гомофобом по числу месяцев в году!!!» все же, ввиду отсутствия титанов жанра на данном рынке, начала набирать популярность, хоть, и труба была пониже, а дым пожиже.
Антон продолжал разнос незадачливого журналиста за маленький размер статьи о дележке имущества какого-то кранового завода, а тот, покраснев, как свекла, пытался отбиться, хотя особых шансов у него не было. По мнению Насти, он действительно написал абсолютно слабенькую и однобокую статью, от которой несло пофигизмом, и представлялся небезызвестный персонаж советского мультфильма, запихивающий в печку тесто со словами: «И так сойдет!»
«Если статью не исправишь за сегодня, сядешь на Настино место, ясно?» – этими словами всякое желание сопротивляться Антону у подчиненного пропало. Настю, по-своему прикалывало, что ее дерьмовой работой остальных коллег (строго в нужный момент, а не в дело и без дела) пугали, как детей Бабайкой.
Наконец совещание закончилось, и журналисты стали разбредаться по своим рабочим местам в оупен-спейсе, в абсолютно разном настроении. Настя одной из последних выдвинулась в сторону дверей, как вдруг Антон неожиданно окликнул ее:
– Насть, тормозни на секунду, нужно кое-что обсудить!
Она обернулась, а Антон деловито уселся на край стола:
– Присаживайся!
Настя прикинула, что если сядет на стул возле сидевшего на столе начальника, то ее глаза окажутся на уровне паха Антона, и она будет, как собака смотреть снизу-вверх. На стол же, она рискует нормально на каблуках не вскарабкаться, кроме того, этот жест бы выглядел слишком пошло и с явным нарушением субординации. Потупив секунд пятнадцать, она все-таки нашла соломоново решение, прислонилась спиной к ближайшей к шефу стене и деловито скрестила руки на груди, мысленно поблагодарив себя за находчивость.
– Да, Антон, что-то случилось? – шеф не любил, когда тет-а-тет его называли по имени-отчеству.
– И да, и нет… – Антон рассеянно притупил взгляд, это выражение означало, что он был в большой задумчивости.
– Я где-то накосячила?
– Что? А! Да упаси, Господь, к тебе вообще никаких претензий, на твоем месте ни один из этих гуру журналистики и трех месяцев не протянет, и я бы не протянул, насколько она мерзкая и унылая, уж, извини!
Настя улыбнулась:
– Да нет, шеф, мне все нравится! Рада стараться, – девушка приложила пальцы правой руки к виску, изображая воинское приветствие.
– Ой, да не ври, – отмахнулся Антон, – Слушай…
– Я – одно большое ухо…
– Ты к командировке как? Поедешь?
– Я? – Настя опешила, вопрос настолько был неожиданным, что попросту сбил ее с толку. Да понятно, это было большое доверие со стороны Антона, и она давно мечтала о нормальной журналистике, которой и занималась до своего ухода, а «не вот этим вот всем», но настолько привыкла к своей зоне комфорта и ритму жизни, что попросту не знала, как оттуда выбираться. Ее маленькая орбита представляла собой однотипное ежедневное расписание: подъем, зарядка (по показаниям врача, а не по собственному желанию), душ, метро до работы, кофе с бутербродом в кафе, работа, обед (иногда с собой, иногда в кафе), опять работа, поездка домой на метро, готовка гречки или риса с мясом или сосисками, просмотр сериала или аниме, сон. Метро занимало важное место в ее жизни поскольку не самый короткий путь до работы она тратила на чтение или на край – компьютерные игрушки на своей старенькой Nintendo DS. А на следующий день – все тоже самое за исключением пятницы, в которую она иногда позволяла себе выбраться в бар, кафе, клуб или вовсе взять бутылку домой и пригласить кого-то из подруг (с мужчинами, после расставания с Денисом не клеилось).
– Ау, Насть? Ты чего?
– Залипла, Антон! – она вернулась из небытия, и рассеянно почесала подбородок, – А что нужно делать? Куда ехать? Какой вопрос? Ты ведь понимаешь, что навыки у меня чуть потеряны?
«Что? Чуть? Да какой там «чуть», ты себе льстишь» – мысль иглой вонзилась в кору головного мозга девушки, но Антон, по всей видимости, не заметил ее смущения.
– Смотри, – Антон глубоко вздохнул, – ну, первое, что хочется сказать, что, если ты откажешься, я на тебя в обиде не буду, поедет кто-то другой или я сам… Ситуация – следующая… Только дослушай до конца. Короче, Денис…
