ISBN :
Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 03.08.2023
Слова притягивались к Касе, как скрепки к магниту. Погостит внучка у бабушек – привезёт не только гостинцы, но и всё, что слышала. Народ простой, не стесняется в выражениях. А ребёнок слушает и запоминает.
Как-то раз пошли мама с дочкой за парным молочком и свежими медовыми сотами к тёте Люсе. Ольга Матвеевна разговаривала с женщиной у крылечка, а Кася сидела под деревянной телегой и что-то лепетала.
– Ой, а что это? Настя матерится что ли? – изумилась молочница.
– Разговаривает, – кивнула мама. – К бабушке, называется, съездила.
Кася что-то продолжала калякать по-своему.
Родители не ругали девочку, решили, что само пройдёт. Так и получилось. Загадочные слова вскоре забылись, потому что дома говорили хорошо, никто не выражался.
Малышка любила приятные, но очень важные мелочи, такие как «с добрым утром», «приятного аппетита», «спокойной ночи». Это так важно! На этих мелочах всё и держится. Особенно ей нравилась фраза, которую говорили по субботам после бани: «С лёгким паром!»
Родители не баловали дочку, чтобы не испортить, но их любовь Настя чувствовала и пронесла через всю свою жизнь. Они холили и лелеяли дочурку, пестовали, как хрупкий, нежный цветок. Они старались оградить её от всего плохого, что творилось в мире. Вероятно, оттого, что мама и папа отзывались о людях исключительно хорошо, показывали Насте, что мир добр и прекрасен, девочка и росла, доверяя людям и жизни.
Неизвестно, какие люди потом повстречаются в её жизни, зато маленькая Настя точно знала, что родители её любят всем сердцем. Эта любовь её согревала потом в сложные моменты, рождала уверенность в себе. Что бы ни происходило, Настя знала: родители её любят. Родительская любовь была её силой, её благословением, её внутренним стержнем, её щитом; она помогла не сломаться, даже когда было плохо и больно.
5. Детский сад
В два года у Каси началась «взрослая» жизнь: мама стала водить девочку в какое-то странное место:
– Тётя Кася, пойдём в ясли.
Мама оставляла её там, а сама куда-то уходила.
В новом месте было много малышей, которые, как и Настя, часто плакали, искали мам.
Детей сажали за крохотные столики. Нужно было есть. Как-то Насте по ошибке надели чей-то чужой слюнявчик, она содрогнулась: мама оставляла дочке белоснежный отглаженный нагрудник с зайчиком, у которого были длинные-предлинные уши и задорный взгляд. А этот нагрудник – какая-то грязная клеёнка. Кася чуть не разревелась. Малышка привыкла к чистоте и очень любила мыться. Могла подолгу брязгаться в воде, даже в баню ходила с удовольствием. Сидела в тазу с закрытыми от мыла глазами и как лягушонок квакала. А тут – нате, пожалуйста, – грязный нагрудничек.
Ещё девочка запомнила ряд кроваток, тихий час. В спальне было холодно, тоненькое одеяло почти не согревало. Вот Кася никогда и не спала, просто лежала и думала. Выдёргивала волосинки с макушки, скатывала в маленький клубочек, дула на него и радовалась, когда клубочек подлетал высоко.
Рядом с Настиной кроватью стояла кровать Гоши. Он тоже играл в этот пушистый клубочек – вот забава-то! Но разговаривать нельзя. Зато можно лежать, выглядывать из-под одеяла и корчить смешные рожицы.
Лёжа нос к носу, дети рассматривали друг друга. У Гоши пшеничного цвета волосы, светло-карие глаза, белая кожа, только на щеках здоровый румянец. У Гоши не было нескольких зубов, поэтому он смешно пришепётывал.
Ребята продолжали переглядываться. Время проходило быстрее.
Была у Каси ещё одна любовь. В соседнем доме жил долговязый темноволосый парень по имени Димка. Он уже учился в школе, был высоким смешливым юношей. Как только Димка выходил из дома, Настя забиралась на нижнюю перекладину забора, медленно переступала по ней, из стороны в сторону размахивала цветком и что-то напевала.
О её тайной любви знали все. У Димки эти дефиле по забору вызывали улыбку. Родители втихаря посмеивались. А бабушка Лида, мамина мама, поддразнивала Настю:
– Настенька, а кто это там летит? Димка Журавлёв! Курлы-курлы!
А Настя, довольная, заливалась счастливым смехом – бабушка знала, как угодить внучке.
6. Топольки
Время от времени семья навещала бабушку Лиду и деда Матвея, живущих от них километрах в шестидесяти – в деревне Топольки. Добирались на мотоцикле с люлькой. Поехали и на этот раз.
Дом самый красивый в деревне: густо выкрашен яркой жёлтой краской, а наличники вокруг белоснежных рам приветливо смотрят голубыми глазами. На каждом окне красуются горшки с цветами и игрушки. Этому дому лет сто пятьдесят, не меньше, в нём несколько поколений выросло! Он раньше стоял там, где сейчас огород. Потом дед Матвей его разобрал и переделал: обновил.
Внутри на каждой стене горделиво висят честно заслуженные грамоты и благодарственные письма за добросовестный труд. Дед и бабушка – настоящие трудяги! В семье вообще не было лодырей.
Очень хорошо Кася запомнила свою прабабку Иринью (да-да, именно не Ирина, а Иринья). Тощая, со злыми глазёнками – настоящая Баба-Яга. Ух и норов был у старухи! Прижимистая, вечно сердитая – никому житья не давала; свою невестку, Лиду, изводила. Вот бабушка Лида потом и говаривала часто:
– Не дай Бог жить со свекровушкой.
Да ещё и в её доме. А была Иринья долгожителем – почти до ста лет дотянула – одного года не хватило, до последнего огородом занималась. Одно хорошо – трудяга, работала за двоих. Аккуратистка, – тут уж надо отдать должное: при ней в доме был порядок.
Прабабка не любила детей: когда приехали малыши – трёхлетняя Настя и её двоюродный брат Васютка – и сели за стол есть ягоды с молоком, баба Ириша запричитала:
– Объедают разбойники! Пакости в ботах!
Потом Настя с Васюткой вздумали поддразнивать старуху, а она кидала в них клюкой и калошами – довольные ребята выбежали в сени и поспешили вниз-вниз-вниз по ступенькам – на улицу. В руках они держали маленькие огурцы – пудышки; сели на бревно и принялись громко грызть.
Кошек в Топольках – не счесть! А погладить надо всех, чтобы ни одну не обидеть. Бабушка говорила, посмеиваясь и сильно окая:
– Настенька, ты бы пореже кошечек-то гладила, а то дедко-то не успевает приносить и выносить воду.
А и правда: не успеет Настя погладить кошку, как бегом бежит к умывальнику мыть руки. Вода-то в Топольках течёт не из-под крана, её ещё из колодца надобно принести, да и ведро с помоями само себя не вынесет на улицу.
С детства Кася слышала рассказы бабушки Лиды о семье и о Топольках. Ещё давным-давно прапрадед (тот, который был по линии деда Матвея) выкупил себя, семью, а потом и все близлежащие земли у барина. Владения огромные – глазом не охватить. Семья работала от зари до зари – жили в достатке, никогда не побирались, ни у кого ничего не просили, а, напротив, всем, кого нужда одолела, помогали.
В советские годы земли отобрали, хорошо хоть не сослали трудолюбивую семью куда-нибудь. Люди не озлобились, а по-прежнему продолжали кланяться родной земле да помогать другим. В послевоенное время бабушки Лидин отец-инвалид не стал жалеть себя, а принялся за дело: кроме основной работы ходил в лес, охотился, рыбачил, даже сдавал шкурки кротов. На вырученные деньги семья жила хорошо, даже покупала белую муку. Прабабка месила в огромной бадье тесто, пекла сдобные пироги и угощала детишек односельчан, которые и чёрный-то хлеб не каждый день видели из-за лени своих родителей. А то уже потом бывало и такое: нарастёт огурцов видимо-невидимо, и бабушка Лида наберёт их аж чуть не до краёв в картофельный мешок и идёт раздавать детям из нищих семей – сами-то деревенские не больно любили заниматься огородом, а уж такого, чтобы чем-то делиться, и в помине не было.
Много всего повидала эта земля, сейчас она шелестом трав и деревьев неспешно передавала свою историю и историю людей, которые на ней жили и умирали, любили и ненавидели, страдали и были счастливы. За домом – живописный вид, прям художника бы сюда позвать. На полях – разнотравье, поодаль – сад, а за ним – плотная лесная завеса. По грибы – по ягоды ходить лучше гурьбой – повеселее. За лесом прятались озёра. Лес густой – издали не увидишь воду, а вдруг, неожиданно выходишь на узкий берег.
После поездки в деревню Настя, лежала на кровати, закинув ноги на бордовый ковёр, висевший на стене. Обычно Кася любила перед сном рассматривать мудрёные витки шерстяного узора и повторять пальчиком рисунок. Сейчас она сочиняла стихи о деде Матвее. Дед ни минуты не сидел без дела – такого работягу ещё поискать надо. Он совсем не умел отдыхать и не давал этого делать другим: считал, что отдыхают только лентяи.
– Деда Мотя шёл тада
И окладывал дрова…
В этот момент через стенку послышался шум – то буянил добродушный, но нынче пьяный сосед. Настя, прислушавшись к грохоту, в довершении в своему «шедевру» прибавила:
– И Андрон стуча тада!
7. Игрушечный домик
Каждый хоть раз видел старые ёлочные игрушки, доставаемые с антресолей или случайно найденные на чердаке среди всеми забытого барахла. В коробке с переливающимися новогодними украшениями можно встретить хорошенький домик в одно-два окна. Детвора, заворожённо крутя в руках эту чудо-находку представляет, как хорошо бы жилось вот в таком домике. Как раз в таком домике ещё недавно жила бабушка Вера.
В единственной комнате две кровати у противоположных стенок, над одной из них на стене висит полинялый календарь с когда-то популярной Вероникой Кастра. Настя в детстве безумно любила эту фотографию, рассматривала её перед сном, хотела быть похожей на звезду с плаката.
У глиняного бока русской печи деревянный диван, синяя краска с него местами сползла. Шкаф с тряпками, которые выглядывали из приоткрытой дверцы. Там же хранилась морская форма подводника, Настиного папы. Служил он на подводной лодке «Акула» три года.
Старенький сундук у двери, комод с еле выдвигающимися от времени ящиками. Сверху застеклённый аленький шкафчик с многочисленными полочками и ящичками, хранящий чудные вещички и пропахший едкими лекарствами. Ближе к окну – стол с разложенными для починки шерстяными носками (бабушка заштопывала их обычно вечером). Вещей было слишком много, они беспорядочно лежали повсюду – типичный дом Плюшкина.
Стопки книг возвышались неровными лесенками (бабушка пристрастилась к чтению ещё в детстве). Очки с белыми резиночками лежали на вышитой гладью салфетке. На окнах – герань, алоэ, даже разросшиеся кактусы и ещё какие-то цветы.
На кухне, в углу – умывальник. Однажды, когда девочка гостила у бабули, она перед сном надела кольцо, найденное в ящике. Ночью палец разболелся, а кольцо никак не снять. Бабушка и внучка намочили из старого позвякивающего умывальника руку, намылили палец и – ура! – кольцо не сразу, но всё же снялось.
Старушка пекла в русской печи мякушки, мягкие пресноватые булки или ватрушки, чаще всего с ягодной начинкой. Корочка не как обычно румяная, а белёсая, припорошенная мучкой.
Бабушка была ходкая, быстрая, а палка, которую баба называла конём, прибавляла ходкости. Ноги всегда были в стоптанных баретках, они прибавляли бабушке ходкости. Много работала, кроме женской работы выполняла и всю мужскую. Рубила дрова, приносила из леса тяжёлые вязанки, сама колола клячи и складывала полешки в дровянике. Косила траву, сушила сено. Таскала воду из-под горы. Пасла коз.
Часто, когда девчоночка болела, выручала бабушка Вера. Она приходила нянчиться с Настенькой. Летом она приносила лесные ягоды прям на веточках – так вкуснее и красивее – такая радость для Настеньки! И сама бабушка Вера радовалась таким мелочам: ароматным ягодкам на кустиках, скромным цветочкам, солнышку, пению пташек.
Бывало и такое, что забирала её к себе, за реку, в живописно раскинувшуюся на крутом берегу реки деревню Нивки.
Папа и мама приезжали на красном мотоцикле с люлькой, привозили гостинца. Особенно запомнились Насте леденцы – жёлтые, красные, зелёные пуговки – в цветной обёртке с фиолетовой ласточкой, раскинувшей нарисованные крылья.
Бабушка покупала в зелёном райповском магазине большущие вафельные конфеты в шоколаде – с тремя цветочками-звёздочками и с весёлым Буратино. Вкуснота да и только!
Как-то раз бабушка Вера пришла в гости. Посидела, заглянула во все шкафы – везде безупречный порядок; поиграла с любимой внучечкой. Нахваливала печёные пирожки, приготовленные Настиной мамой:
– Скустно. Как магазинные.
На диковинном бабушкином языке, восхищавшем маленькую девочку, «скустно» означало «вкусно». Ещё хорошее слово «склизко» – всем понятно, что это «скользко». Самые вкусные слова – неправильные.
Дело к вечеру – пока пройдёт через лес, пока переплывёшь на дырявой лодке через реку – уж и стемнеет. Засобиралась бабушка домой. Взяла котомку, тихонечко пошла домой. Через несколько минут, смеясь, вернулась:
– Я-то думаю, что это собаки вокруг меня бегают, лают? Снимаю с плеча котомку, а там спит кошка.
Пока бабушка сидела в зале, кошка забралась в тряпичную сумку, да и прикорнула. А бабушка, не глядя, так и понесла котомку с кошкой. Вот потеха!
8. Помада и Мака
Мама мыла посуду. Кася прокралась в комнату, достала из маминой косметички тени, тушь и помаду, намалевалась и стремглав рванула из дома, пока мама не заметила.
Соседка увидела следующую картину: Настенька стоит в сбитой на бок шапке с помпоном, глаза намазаны тушью и тенями, а вместо губ – малиновое безобразие. Тётенька рассмеялась и побежала за фотоаппаратом (в девяностые мало кто мог похвастаться этим чудом, особенно в деревне). Вот такой и осталась Кася на фотографии.
Всеобщей любимицей была кошка Мака. Её взяли котёнком ещё в то время, когда мама учила Настю ходить. Мама придерживала дочку за руки, та перебирала ножонками, а Мака ходила кругами за хозяйками, большой и маленькой.
Сначала котёнка назвали Малинкой, но маленькая Настя могла выговорить только «Мака». Маме с папой эта кличка понравилась.
Настя сделала из Маки красавицу: похитила мамину помаду и накрасила белый нос малиновым. Чтобы добиться совершенства, девочка взяла ножницы и – чик-чик – обчикала кончики усов. Трёхшёрстная пушистая красавица мурлыкала и жмурила глаза! Когда кошка вышла из спальни, родители только руками развели:
– Это что за зачепашка такая? Тааак, и без усов!
Хорошо, что усы отрастают!
9. Любовки
Тайное место – чердак. Летом наверху жарко, пахнет деревом и осиными ульями. В солнечных лучах плавают, кружась, золотистые пылинки. Нижние брёвна широкие, гладкие, тёплые. Хорошо сидеть, рисовать в самодельной книжечке размером с ладошку трёхгодовалого малыша. Странички вырезаны из маминой тетради в клетку. Кася видела, как мама пишет, и старается ей подражать. Выводит крючки и завитушки.
Но самое интересное – рисовать фломастером «любовки» – это такие взаправдашные сердечки. Любовка – одновременно и туловище, и голова. Из сердечка торчат ручки и ножки. У сердечек-мальчиков улыбка в виде полосочки, круглые глазки. У сердечек-девочек выразительные овальные глаза, длинные ресницы и губы бантиком. А ещё девочкам нужно подрисовать румянец.
У девочек туфли на каблуках, а мальчики босиком. Если рисовать на уголках тетради истории про сердечки, а потом быстро перелистывать страницы, начиная с последней, то герои начинают шевелиться.
10. Рита
Закадычная подружка – Рита Кулькова.
Рите – три, Насте – четыре. Маленькая Рита – кучерявый ангелочек: кудри рыжие, трясутся пышными спиральками, когда девочка подпрыгивает, а прыгать она любит.
Девчушки любили щебетать, делясь последними новостями: у одной кукла-дочка пошла в садик, у другой – кашу отказывается есть.
– Что за несносная дочка! Сколько с ней хлопот!
– А моя не слушается, спать не хочет ложиться.
– А пойдём их купать?
– Пойдём. Только одёжку нужно поменять.
– Да, они такие модницы – одежды не напастись!
– А мне бабушка Вера сшила новые платьица, матрасик и одеяльце из лоскутков. Мы потом дочек положим на тихий час.
– Хорошо.
Когда куклы были уложены спать, девочки по очереди катались на Настином трёхколёсном велосипеде. На нём написано слово «Малыш». Девочки представляли, что это мотоцикл и издавали что-то похожее на звук мотора:
– Брррр – брым-бым-бым!
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом