Он увидел, что Август Коллинз взял кисет с табаком, положил его во внутренний карман пиджака и отошел от прилавка. Подняв руку, попрощался с Линдой. Увиденное успокоило Энди. Он разжал кулаки и облегченно выдохнул.
– Пойду и поговорю с ней, – произнес Энди.
Было непонятно, сказал он это Томми или просто мысли вслух. Сапог только начал отрываться от земли, как на плечо Энди упала тяжелая рука отца. Поднятая нога тут же вернулась на место.
– Энди, сынок, нам нужна твоя помощь, – сказал Сэм.
– Да, папа, конечно, я буквально через пару минут подойду.
– Сын, это срочно, – уже строго сказал отец.
– Ладно, хорошо, иду, – опечаленно сказал Энди, как будто делал одолжение, а сам пообещал себе, что вечером встретится с Линдой и поговорит с ней.
Но этим вечером и на протяжении следующих дней Линде и Энди не суждено было встретиться. Семья Энди получила письмо, в котором говорилось, что тетушка Энди и Николь, родная сестра Сэма, повредила ногу и прикована к постели. Семья приняла решение, что Сэм и Энди поедут навестить тетушку на пару дней. Затем Сэм вернется, а Энди останется ухаживать за ней, пока она не поправится и снова не сможет ходить.
Энди это совсем не нравилось. Не сам факт того, что ему придется после отъезда отца одному ухаживать за тетей, а то, что он оставляет Линду одну. Энди боялся, что с ней может что-то случиться… или она встретит какого-то другого и полюбит больше, чем его.
Его опасения были верны.
5
Вечером того же дня Линда вышла из дома и пошла забирать дневную газету из почтового ящика, которую Джозеф забыл забрать с утра из-за утренней суматохи.
Небо уже стало окрашиваться в красно-оранжевый цвет. Линия горизонта розовела. Деревья слегка покачивались из-за легкого ветерка. Был слышен шелест листьев.
Выйдя из дома, по пути за газетой Линда заметила, как по дороге едет автомобиль. Сначала она не придала этому значения, затем решила, что, возможно, это едет Энди на грузовике отца. Думала, что он хочет сказать ей что-то важное, или очень спешит, раз воспользовался машиной, чтобы доехать к ее дому, или просто очень устал после сегодняшнего дня на ярмарке, и у него нет сил идти пешком от своего дома до нее. В любом случае, если это он, то она подождет его возле почтового ящика с газетой в руках. А если не он, то пойдет домой, поужинает, умоется, покормит мышат и ляжет спать.
Линда подошла к ящику, открыла крышку, петли издали визг. Она заглянула внутрь, просунула руку и взяла газету. Но еще до того, как она выпрямилась и перестала смотреть внутрь ящика, услышала звук тормозов, визг шин и шорох гравия под колесами. Линда решила, что это точно Энди приехал.
Она повернулась к дороге с закрытыми глазами, одаряя Энди улыбкой. И когда она открыла их, чтобы взглянуть на него, они чуть не вылетели из глазниц. Руки плетями упали вниз, левая рука еле держала газету. Улыбка моментально исчезла с ее лица: челюсть чуть не отпала от увиденного.
Перед домом Линды стоял не грузовик компании «Ford», как это было вчера, а большой и роскошный легковой автомобиль, представленный немецкой компанией «Daimler-Motoren-Gesellschaft»[5 - Ныне несуществующий немецкий производитель автомобилей и двигателей, одна из первых автомобилестроительных компаний мира.] в 1924 году – «Mercedes 24/100/140 PS»[6 - Mercedes 24/100/140 PS (с 1928 года – Mercedes-Benz Typ 630) – серия больших роскошных легковых автомобилей.].
Птичка смотрела на этот автомобиль как загипнотизированная. Из транса ее вывел звук открывающейся двери с водительского места. На дорогу возле фермы, где все ходили в рабочих ботинках и сапогах, ступили черные туфли «Alden» со шнурками. На водителе был костюм-тройка фирмы «Brooks Brothers» чернильного цвета с брюками узкого покрова и белая рубашка той же фирмы. Брюки держал ремень «Hugo Boss». Запястье левой руки было украшено наручными часами «Tissot». Черные волосы, закрепленные гелием, были зачесаны назад и слегка под бок, с пробором слева и с коротко подстриженными боками.
– Привет, Линда! – радостно поздоровался Август Коллинз, выйдя из машины.
Линда с трудом смогла отойти от шока. Мало того, когда она только начала отходить от шока, вызванного дорогой машиной, при одном только взгляде на Августа ее охватил еще один.
– П-привет, А-август. А что ты тут делаешь?
– Понимаешь, хоть наш разговор на ярмарке был коротким, но за это время, что мы общались, ты мне очень понравилась… И вот я захотел узнать тебя получше. Я поспрашивал у… – кашель снова не дал ему сказать предложение без запинки. – …фермеров, которые живут ближе к городу, где я могу найти вашу ферму. По пути сюда пару раз уточнил дорогу. И вот я здесь, – Август закончил объяснять и улыбнулся.
«Ради меня он пошел на такое? Он же мог просто забыть про девчонку, которая продала ему кисет, и все, а он…» – думала Линда.
– Ясно, – ответила она ему.
Около пятнадцати секунд они стояли молча. Смотрели друг на друга и как-то глупо улыбались. Август нарушил тишину.
– А это, значит, ваш фермерский домик?
– Да, – ответила Линда. – Маленький, но уютный. Вон там наш амбар.
Она указала, где именно. Август кивал в такт ее словам.
– За домом все хозяйство: огороды, грядки, кукурузное поле.
Они разговорились, и Август заметил, что во время разговора Линда то и дело смотрит на автомобиль, припаркованный позади них.
– Тебя, я смотрю, заинтересовала машина? Ты так часто на нее смотришь.
– Да, я никогда раньше не видела таких роскошных автомобилей.
Линда прошла вдоль правого борта от задней пассажирской двери к эмблеме «Mercedes» – металлической трехлучевой звезде. Корпус машины был кремово-желтого цвета, за исключением крыши, всех стоек и передних и задних крыльев: они были черного цвета.
– Это вторая машина нашей семьи.
Линда резко повернула голову на Августа:
– Вторая?!
– Да, вторая. На первой ездит только мой отец, а эта наша семейная.
Август обеими руками указал на автомобиль, как будто он продавал его на аукционе, и Линда продолжила смотреть на него.
– Ее мы используем, когда хотим поехать куда-то всей семьей. Кх-кхе. На пикник, в парк, загородный клуб… Мне очень нравится водить. Так что, когда нужно куда-то поехать, за рулем всегда я… И, признаться честно, это я уговорил отца купить этот автомобиль. Кхе-кхе. Он хотел купить наш, отечественный, но я больше предпочитаю немецкие.
Линда снова повернула голову на Августа, но на этот раз спокойно, не резко.
– А почему именно немецкие?
– Die deutsche Autoindustrie ist die beste der Welt![7 - Немецкий автопром лучший во всем мире! (нем.)] – ответил Август.
– Извини, но я не говорю по-немецки, – призналась Линда и улыбнулась.
– Я хочу сказать, что немецкий автопром лучший во всем мире!
– Ясно… А дорого обслуживать такую машину?
– Не особо. Мой отец владеет сетью отелей и является крупным и успешным игроком на бирже.
– Да? – спросила Линда.
В ответ Август кивнул.
– А что это мы все обо мне да обо мне, – он улыбнулся и продолжил: – Я же приехал сюда, чтобы узнать тебя получше. Вот я и…
Он посмотрел на часы.
– Ой, а времени-то уже сколько. Когда разговариваешь с красивой и интересной девушкой, время летит так незаметно.
Линда смущенно опустила голову и начала застенчиво мять газету.
– Мне надо возвращаться домой, а то родители будут переживать.
– Да, конечно. Удачи тебе.
– Может, завтра снова встретимся? Тогда мы сможем подольше пообщаться и узнать друг друга еще получше?
Линда, не поднимая головы, сказала, что следующие четыре дня будет занята, помогать своим родителям на ярмарке.
– Тогда предлагаю так: после ярмарки я приглашаю тебя прогуляться по парку.
– Я согласна, – с тяжестью в голосе сказала она, но Август этой тяжести не заметил.
– Вот и отлично. До встречи, Линда!
– Пока, Август.
– Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи.
– Я тоже… – грустным шепотом проронила Линда.
Август открыл водительскую дверцу и уже намеревался сесть в салон, но остановился, положил одну руку на крышу и обратился к Линде:
– Я буду приезжать на ярмарку каждый день, чтобы увидеться с тобой.
Линда улыбнулась ему, и он сел в салон, запустил двигатель и поехал разворачиваться. Линда махала ему свободной рукой, одаривала на прощание улыбкой и смотрела ему вслед, пока автомобиль не отъехал на приличное расстояние. А когда Август отдалился, улыбка исчезла. Счастье сменилось грустью. Линда тихо сказала сама себе:
– Богатый парень из богатой семьи, который, скорее всего, свободен в плане отношений. Кажись, я сегодня снова нормально не засну, а буду лежать и думать, что мне делать.
Она с грустным лицом, опустив плечи, направилась к дому. Она была права: сегодня она не сразу заснет, а будет думать о том, как ей поступить. Куча мыслей будет бегать у нее в голове.
Но сейчас, по пути домой, когда в уголках глаз заблестели слезы, у нее в голове бегало только три слова: «Прости меня, Энди».
6
Эти три слова и не давали заснуть Линде ночью.
«Прости меня, Энди. Пожалуйста, прости. Прости. Прости…»
Она тихо бормотала эти три слова сквозь слезы.
«…пожалуйста».
Проронив эти слова еще несколько раз, она замолчала и перешла на внутренний голос.
«Мне это ужасно трудно признавать, говорить, да даже думать о таком, чтобы уйти от Энди. Он столько сделал для меня за этот месяц. Первый мальчик, который за мной начал ухаживать. Первый, кто меня обнял. Ему без разницы, что у меня под платьем, лифчиком. Важность для него играет то, что у меня в душе. Вот поэтому он так долго со мной наедине и общался: хотел меня узнать получше. Скорее всего, он-то как раз и хотел быть со мной как парень с девушкой… Но если честно, то он как-то сильно медленно все это делал… Боже, прости меня за то, что я так говорю… Но факт в том, что он только спустя пятнадцать лет начал интересоваться мной как девушкой…»
Скажи спасибо, что вообще начал!
«…И тут появляется Август, и все! В первый же день знакомства уже узнал, где я живу. Столько комплиментов сделал. Буквально спустя около десяти минут разговора я его так сильно заинтересовала, что он позвал меня прогуляться в парк, пообещал приезжать на ярмарку, чтобы видеться со мной. Столько всего, а мы даже день не знакомы… Прости, Энди, пожалуйста, но ты и вправду медленно как-то все делал. Я понимаю, что ты хотел узнать меня получше. С отношениями не надо спешить, если ты не уверен в человеке, но все равно можно быть и поэнергичнее… Но даже медлительность Энди – это не главное. Даже если бы мы еще месяц просто общались, а потом он все же предложил бы мне быть с ним, то я бы согласилась… НО АВГУСТ! Боже! Почему все так? Почему я должна бросать Энди?.. Но мы ведь с ним объективно так и не были парнем с девушкой… Фактически я его не бросаю… НО ВСЕ РАВНО! Мне придется отстранить его от себя из-за того, что у Августа и его семьи большие деньги…»
Линда резко открыла мокрые удивленные покрасневшие глаза.
«А не значит ли это, что я поступаю как продажная девка?! Я ухожу от одного к другому, более богатому. Но, с другой стороны, я же ухожу не из-за того, что Август пообещал мне роскошную жизнь, дорогие подарки, поездки на дорогих автомобилях в загородные клубы? Семья Энди, если я стану его женой, сможет поддерживать нас финансово, и дела у нас будут получше. А если я буду женой Августа… ЧТО СО МНОЙ?! Я ЕГО ДАЖЕ РОВНО ДЕНЬ НЕ ЗНАЮ, А УЖЕ ГОВОРЮ ПРО ЗАМУЖЕСТВО… то финансовой поддержки будет гораздо больше… Прости меня, Энди. Кажись, я прихожу к очевидному выводу…»
Около пяти минут Линда лежала, ни о чем не думая, вновь закрыв глаза.
«Но ведь правда, я знаю Августа меньше дня. Вдруг он мне не подойдет? Вдруг у него есть какие-то психические отклонения, которые проявляются, когда он в домашней обстановке, и об этих отклонениях знают только близкие люди? Надо узнать его получше… То же самое делал Энди и со мной…»
Истерика начала подступать все ближе.
«…Август же будет приезжать на ярмарку оставшиеся дни, а потом мы погуляем с ним в парке. Вот я и узнаю его получше. Может, он даже мне и не подойдет. Вдруг это он сейчас строит такого джентльмена, а через пару месяцев знакомства окажется скотиной. Действительно, все же может быть. Он мне не подойдет, и я вернусь к Эн… А захочет ли он, чтобы я к нему возвращалась?.. Но я ведь уже говорила, что мы с ним и не встречаемся. Может, я сильно волнуюсь? Я собираюсь уйти от друга, а не от своего парня… и то не прям уйти, а сказать, что у нас ничего не получится. Совесть, конечно, меня замучает, но ради своих родителей я готова на все. Ужасное решение, но надо попробовать ради них. Они столько старались, чтобы у меня было счастливое детство, и я должна их за это отблагодарить.
Прости меня, Энди. Прости, пожалуйста».
Истерика приблизилась еще ближе.
«Надо будет завтра поговорить с ним по этому поводу. Я надеюсь, что он все поймет…
Я даже представить себе не могу, что сделает Энди, когда услышит такое. Если я уйду к Августу, как он, бедненький, будет жить с осознанием, что девушка, за которой он ухаживал, рассказывал интересные истории, с которой смеялся, гулял наедине до позднего вечера, а иногда и до ночи, провожал до дома, купался в реке, с которой знаком пятнадцать лет, чье имя вместе со своим вырезал на дереве, будет с другим парнем. Он будет ходить в печали. Знакомые, друзья, близкие будут спрашивать его, почему он такой грустный, а он будет им говорить, что он не грустный, что все в порядке, но люди со стороны будут видеть, что это ложь. Он будет психовать, кричать, срываться на близких, плакать, потому что будет не понимать, почему девушка, которой он столько сделал, ушла от него к другому. Он будет чуть ли не каждую ночь ложиться в кровать и не сможет заснуть до тех пор, пока организм сам не отключится. Будет укутываться одеялом и лежать один и представлять, как его девушка спит в обнимку с другим или, еще хуже, трахается. Как ее руки нежно гладят, ласкают его тело, губы целуют плечо, грудь, шею, лоб, щеки, нос, губы. Ее груди нежно трутся о его тело, а его пальцы нежно ласкают ее набухшие соски, и тоже обнимает ее, целуя в те же места. Они лежат вдвоем под одеялом и греются друг о друга: кожа одной соприкасается с кожей другого, и они засыпают вместе. А он, Энди, лежит один в постели, не чувствуя рядом женского тела, нежных касаний, поцелуев и тепла. Лежит один с закрытыми глазами, представляет все это, и слезы бегут из его глаз, сочатся сквозь сомкнутые веки, и ничего не может понять, а только надеется, что рано или поздно все-таки придет другая и согреет ему постель. Ему уже будет без разницы, кто это будет: красавица или уродина, умная или глупышка, главное, что не та, которая ведется на деньги. Но также у него проскакивают мысли, что он всю жизнь проживет один: никто и никогда не захочет с ним быть, никто не ляжет с ним в кровать, никого он не сможет повести под венец, никто не родит ему детишек. И его слезы все льются и льются. Никто этого не видит и не слышит. И он никому не говорит об этом, потому что не может выразить словами свои чувства: в голове у него есть мысль, как выразить все это, но сказать, чтобы люди его поняли, он не может. И, следовательно, никто не знает, что Энди Уокеру очень одиноко, тяжело и тоскливо.
Энди тоскливо и одиноко…»
И вот тут истерика подошла прям вплотную. Руки Птички неимоверно крепко сжали простынь, так сильно, что она почувствовала, как ногти впиваются в ладони. Рыдая, готовая биться в истерике, но лишь бы выплеснуть эмоции, Линда начала вскрикивать…
«А-а-а!!!»
…Но тут же поняла, что этим разбудит родителей, и обеими руками закрыла себе рот. Но это не помогло. Ну как не помогло? Она все равно закричала, но не так громко, как это могло быть. Все щеки были мокрые. Подушка тоже. Все лицо и глаза красные. Присутствует чувство тошноты вместе с желанием что-нибудь разбить. Ноги и руки трясутся. В них ощущается слабость. Во время этого Линда произносила только одну фразу и иногда переставляя слова и добавляя «пожалуйста».
«Прости меня, Энди! Прости меня! Прости, Энди, меня, пожалуйста!»
Линда сама не знала, сколько продолжалась эта истерика, но, когда она стихла, Птичка лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Водопада слез уже не было, но струйки все равно бежали по щекам. Она вытирала слезы ладонью, но они все бежали и бежали.
Продолжая просто смотреть в потолок, Линда почувствовала, как один край ее одеяла стал слегка тяжелее. Она взглянула туда и увидела, как по белой ткани поднимается клубочек, который уже месяц жил вместе с детьми у великанши. Мышка залезла на кровать, побежала по ногам Птички к ее лицу. Остановилась между двумя грудями Линды, прикрытыми сорочкой, и маленькие глазки начали смотреть в огромные голубые глаза.
– Извини, что разбудила тебя своими психами, – попросила Линда прощения у мышки. – Я не хотела беспокоить тебя и твоих детишек, просто у меня сейчас в жизни творится такой ужас.
«Так и у тебя тоже бы творился, если ты узнала, что твой муж и отец твоих детей был растерзан котом. Я уже месяц как держу это в себе и не говорю тебе».
