Диана Юнкевич "Тени Серебряной Лесовии"

– Да… – тихо и напряженно ответила Надя.

– Если ты на громкой связи, выключи.

Злата забеспокоилась. Надя улыбалась близняшкам, но только губами – глаза ее выражали испуг.

Лана тихо спросила:

– Все в порядке?

Надя кивнула и отошла в сторону, еще раз взглянув на девочек; Злата и Лана отложили свои пирожки, пытливо вслушиваясь в тетушкин разговор.

– Похоже на то, что… – промычала трубка.

Дальше Злата не расслышала.

Надя опустилась в кресло и закрыла лицо руками. Злате показалось, что тетушка плачет, – она подошла, обняла ее и твердо сказала:

– Все будет хорошо. Не расстраивайся! Что-то с твоими картинами произошло? До места не доехали? – Злата гладила Надины светлые локоны, собранные в длинный хвост. – Давай я тебе косичку заплету? – девочка бережно заплела тетушкины волосы в толстую косу. – Лан, принеси какую-нибудь резиночку!

Лана встала из-за стола, вывернула большие карманы своей пижамы и протянула сестре голубую резинку.

– Не смотри на меня так! Другой у меня все равно нет, – Лана заботливо погладила Надю по руке. – Давай ты в этом году на выставку не поедешь? Ну ее, эту выставку!

– Милые, доешьте все, а мне надо Борису Яковлевичу позвонить, – Надя еще раз обняла близняшек и крепко прижала их к себе. Потом она поднялась наверх, к себе в комнату.

– Пойдем послушаем, что у нее случилось! Может, чем-нибудь помочь сможем, – Злата схватила Лану за руку и потащила на второй этаж; та упиралась и тихо шептала: – Зачем ты? Подслушивать нехорошо.

Крадучись на цыпочках, чтобы тетушка их не услышала, они подошли к деревянной двери в Надину комнату – она была прикрыта, и Злата, чтобы лучше слышать, прислонила к ней ухо: – Ну, чего стоишь как статуя? Иди сюда! – она махнула Лане рукой.

– Мне не нравится подслушивать. Это противно, – ответила сестра.

– Надя нам не чужая, мы для дела стараемся. Ты что, не видела – она белая как моль убежала? Точно что-то серьезное произошло. Заодно и узнаем. Или ты думаешь, она нам сама все расскажет?

Лана неодобрительно покачала головой, но все же прислонила ухо к двери.

Из глубины комнаты доносились рыдания – тетушка объясняла Борису Яковлевичу, что не может присутствовать на выставке по семейным обстоятельствам, и неожиданно из комнаты донесся ее истерический крик:

– У вас душа есть? Как вы себе это представляете? Сергей в больнице, даже врачи не знают, выживет он или нет!

Тревога мгновенно передалась близняшкам, как передается опасный вирус.

– Нет! Не может быть! Папа! Папочка! – Злата с Ланой сползли по двери на пол.

– Это я виновата, это мой злой язык папу сгубил! Папочка, почему тебя завалило?! Зачем ты на работу пошел, мама же просила тебя дома остаться?! – Злату обуял ужас, ей захотелось прижаться к папе, услышать его заразительный смех и твердые слова «Все будет хорошо!»; дурацкая шуба была ей больше не нужна – лишь бы папа остался в живых.

Лана прикрывала мокрое от слез лицо трясущимися ладонями:

– Почему он? Ты можешь сказать, почему он?

Злата дернула Лану за рукав:

– Ты что, нашего папу не знаешь? Кто может его остановить? Он первым идет, если очень опасно, он же за каждого ответ держит! Неужели не помнишь? Сколько раз он нам рассказывал… – прошептала Лана.

– А кто нам его вернет? Мне мой папа живым нужен! – с отчаянием выкрикнула Злата; внутри у нее появилась невыносимая ноющая пустота. Ей даже на миг показалось, что она увидела качающие серые тени людей, надвигающихся на нее, – в страхе она закрыла лицо руками, сквозь серую дымку до нее донесся голос сестры:

– Мне тоже, – шептала та. – Я тоже люблю папу!

От слов сестры Злата окончательно пришла в себя:

– Ты что, не понимаешь, о чем я говорю? Нам нужно что-то делать, не сидеть же сложа руки!

Неожиданно дверь распахнулась. Злата и Лана вбежали в комнату – перед ними стояла тетя Надя с красными от слез глазами.

***

Скрипнула входная дверь, и раскрасневшаяся с мороза мама, усыпанная искрящимся снегом, как Снегурочка, вошла в прихожую.

– Ух, сколько намело! – она поставила пакеты на пол, торопливо сняла сапоги, бросила на бежевый лаковый комод норковую шапку, стряхнула снег с кашемирового черного пальто. Снежа излучала приподнятое настроение, и оно сияло, как снег на солнце. – Почему меня никто не встречает? – с удивлением спросила она. В руках у нее было два огромных пакета с продуктами. – Ваша мама пришла, вкусненького принесла!

Со второго этажа спускались присмиревшие, зареванные Злата и Лана, следом за ними шла Надя, на ее обычно радостном лице читалась скорбь.

– Что случилось с моими котятами? Они что-то разбили? Ну-ка признавайтесь! – Снежа уже собиралась поставить пакеты на стол, но Злата каким-то чужим голосом еле слышно выговорила:

– Папа умирает.

У Снежи выпали сумки из рук, она чуть не упала и облокотилась на стул. По полу запрыгали оранжевые апельсины, красные яблоки, в сторону отлетели кусок масла и палка колбасы, из пакета выглядывал торт, под стол закатились банки с зеленым горошком, разбитые яйца образовали на полу густую лужу с желтыми испуганными глазами.

– Поехали к папе! Мы должны его увидеть! – с отчаяньем, медленно проговорила Злата.

Снежа сглотнула ком в горле, руки и ноги плохо слушались ее.

– Может, вы ошибаетесь? – голос ее звучал надрывно, пробирал душу. – С Сергеем такое не может случиться. С ним никогда… – она заплакала, Злата и Лана мгновенно подбежали к маме, обняли ее. Снежа громко всхлипывала и вздрагивала.

– Мам, не пугай нас! – Злата схватила ее за руку, и холодная как лед рука потеплела.

– Снежа, Злата не шутит. Виктор звонил, сказал, Сережа спасал мальчика, уже вытащил его наружу, но тот попросил вытащить его щенка, он под какой-то балкой застрял. Сергей полез его вытаскивать, и их придавило. Сергея отвезли в десятую больницу, в ту, что на улице Куприна.

– Мамуль, поедем к папе! Может, нас к нему пустят? – настойчиво шептала Злата.

– Да, сейчас поедем, – рассеянно ответила Снежа.

– Не переживай, главное, все живы. Выпей валерьяночки, тебе лучше станет. Посмотри на дочек, – Надя подала сестре бокал с холодной водой.

Злата незаметно проскользнула за спину Нади, крепко схватила ее за руку и смотрела, что делает мама. Та залпом пила воду; ее тонкая рука с ярко-красным маникюром, сжимающая стакан, мелко тряслась.

«Зачем она прическу и ногти делала? – Злата почувствовала, как весь привычный мир разлетается вдребезги. – Неужели все кончено, и у нас больше не будет полноценной семьи?»

Снежа медленно встала со стула, надела сапоги…

– Мам, ты куда? – растерянно спросила Злата, но Снежа будто ее не слышала – набросила на себя пальто, сгребла сумку.

– Надь, за дочек головой отвечаешь… Я в госпиталь.

Громко захлопнулась входная дверь, Злата вздрогнула, нашла взглядом Надю.

– Теть Надь, как ты думаешь, папа выживет? – Злата ловила каждый Надин жест: «А вдруг она что-то недоговаривает?» Она тихо спросила: – Папа точно не умрет?

Надя не отвечала, стоя в глубокой задумчивости. Потом сказала:

– Не переживай, папа сильный, он справится, – она взяла близняшек за руки и прибавила намного тише: – Когда ваш папа пропавших искал, ему вера помогала. Он мне рассказывал, как каждого потерявшегося поисковый отряд держал силой своей веры – продлевал ему жизнь, и тот выживал, – Надя подумала и добавила: – Чудеса живут в нас! Не забывайте об этом, племяшки!

Злата внимательно взглянула на Надю:

– Ты правду говоришь или успокаиваешь нас? – она пыталась разгадать тетины мысли.

– Разве я когда-нибудь вас обманывала? – Надя заботливо обняла племянниц.

– Ты точно не врешь? – с недоверием переспросила Злата – ей хотелось знать правду.

– Конечно нет. Если борешься за жизнь близкого и веришь, что он выживет, то можешь его спасти. В войну такое бывало – когда близкие сильно ждали солдата, посылали ему свою любовь и она защищала его, будто щит. На фронте такого называли «неуязвимый» – его даже пуля не брала, а если и брала, то он назло всем смертям выживал.

– И у нас все будет по-прежнему? – чуть громче спросила Злата, пытаясь верить каждому слову Нади. «Пусть наш папа и дальше спасает всех, кто теряется, лишь бы живым и здоровым остался!» – думала девочка.

– Будет, котенок, будет, даже не сомневайся!

Запищал телефонный звонок. Злата и Лана растерянно и пытливо смотрели на Надю.

– Мама звонит? – шепотом, будто чего-то боясь, спросила Злата.

– Нет, это Борис Яковлевич. Девочки, подождите меня здесь, я с ним сейчас поговорю – и к вам, – Надя стремительно взлетела на второй этаж, к себе в комнату, и ее шаги вскоре смолкли.

***

Злата напряженно смотрела в окно. Время будто замерзло, остановилось, казалось, еще миг – оно треснет и рассыплется. Ей казалось, что она стоит на краю пропасти и смотрит в лицо смерти. «Ждать помощи невыносимо трудно, особенно когда на кону стоит жизнь самого близкого человека». Злата уговаривала себя не думать о худшем, но, как назло, голову атаковали самые ужасные мысли. Время шло, и она ощущала, как страх все сильнее сковывает ее тело и разум.

Хмурое небо низко висело над землей, давило своей серостью и тяжестью; большое облако с лисьей головой летело прямо на нее, а она не могла сойти с места. В голове стучало: ждать, ждать, ждать! Деревья в белых пушистых одеждах стояли спокойно; сквозь их редкие кроны, оплетенные белым кружевом, упрямо пробивалось солнце, сияя золотыми бликами. Злата пригляделась к яблоне – почти на самой верхней ветке, клонившейся в сторону окна, лежал снежный белый медведь, совсем как настоящий.

– Может, обойдется? – прошептала она. Но через мгновение ей показалось, будто за забором мелькают кровавые пятна. Злата присмотрелась – это крупные гроздья рябины спрятались под белые высокие колпаки, и, казалось, смотрели на нее с грустью; а может, ее все сегодня настораживало, и даже то, на что раньше она не обращала внимания. Прилетела стайка снегирей, облепила корявые ветки – их красные грудки пылали огнем.

«Как много красного! Красный цвет напоминает кровь и вызывает тревогу». Злата услышала, как за воротами хлопнула дверца машины, а потом быстро захрустел снег. «Может, мама приехала?» – не веря своим ушам, подумала Злата.

А со второго этажа торопливо сбегала Надя:

– Котята мои, я быстро – одна нога здесь, другая там. Полчасика меня не будет… Вы только себя хорошо ведите. Вкусненького хотите, в магазин заехать?

Злата и Лана синхронно пожали плечами, Надя на ходу набросила пальто, надела сапоги.

– Не подведите меня, котята, мне Снежа за вас голову оторвет, если что… – она потрясла пальцем в воздухе, лукаво подмигнула и аккуратно, почти беззвучно захлопнула за собой дверь.

– Ланка, ты видела? И эта убежала! Она, похоже, поехала картины свои спасать! Всем на нас наплевать! Никому мы не нужны! – вспыхнула Злата – на нее накатило непереносимое раздражение. Лана нервно теребила руки:

– Ну чего ты завелась? Изменить мы ничего не можем, а сотрясать воздух – какой в этом смысл? – Лана будто думала о чем-то, но говорить не решалась.

– Я знаю, что нужно делать, знаю! – встрепенувшись, крикнула Злата, позабыв о солнце, медведе и красных кровавых пятнах.

– Что? – Лана с опасением смотрела на сестру.

Без папы, мамы и Нади в доме стало как-то сиротливо и пусто – давящая тишина наводила на Злату ужас, ей хотелось убежать из когда-то любимого и уютного гнездышка. Когда в доме смолкли родные голоса, все будто разом рухнуло…

«Пусть папа ругается, лишь бы жив был! Он же ругает меня по делу, я сама виновата…» Злата дернула Лану за рукав, Лана вздрогнула, вскрикнула: «Ты что, с ума сошла?» – Злата поймала на себе ее взволнованный взгляд, заметила торопливые, нервные движения.

– Ты в госпиталь к папе хочешь? – спросила Лана.

В голове у Златы вертелись слова Нади: «Когда ваш папа искал пропавших людей, ему помогала вера. Каждого потерявшегося поисковый отряд силой своей веры держал, продлевал ему жизнь, и он выживал. Чудеса живут в нас! Не забывайте об этом, племяшки!» Нужно было что-то делать. Дожидаться, пока папа умрет, Злата не собиралась. В голову ей пришла отличная мысль: папу надо спасать самим. Пока мама ухаживает за ним, а Надя уехала спасать свои картины, они с Ланой пойдут искать волшебный дуб, и он исполнит их желание. Надя рассказывала им, что это не обычное дерево – это Древо Жизни.

Злата с Ланой отправились в Надину мастерскую и внимательно обследовали ее – искали картины, на которых изображено это Древо.

– Красивые! – шептала Лана. Она любила приходить в Надину мастерскую, а Злата, хоть и видела сильную тягу сестры ко всему таинственному, смотрела на картины лишь как на плоды самовыражения тетушки.

– Ой! – вдруг громко вскрикнула Лана. – Вот тот самый дуб, о котором рассказывала Надя!

– Ну, вот, видишь, кто ищет, тот всегда найдет, – Злата подбежала к сестре и стала внимательно рассматривать картину.

– А как мы его найдем? Лес же большой, – не унималась Лана – она не могла действовать без предварительного плана. – Мы там заблудимся.

– Будем сидеть дома сложа руки и ждать, пока папа умрет?! – выпалила Злата.

– Наши шансы найти Древо – пятьдесят на пятьдесят, – серьезно ответила Лана. – Жаль, что нам план продумать некогда, что ж, будем действовать по ситуации. А как мы Наде объясним наш уход? – озадаченно спросила она.

– А мы никому ничего объяснять не будем – соберемся и пойдем. Ты Наде письмо напишешь, и оставим его в нашей комнате. Надя станет нас искать и прочитает его, – Злата пыталась понять настроение сестры: на кону стояла жизнь папы и Златин скверный характер – сейчас многое зависело от ее выдержки и терпения.

– Жалко ее, – с грустью сказала Лана.

– Ты за спасение или против? – Злата прищурила глаза – ее начинала раздражать Ланина обстоятельность.

«Нет бы быстро одеться и пойти искать Древо! – Злата посмотрела на часы – время летело и уже приближалось к семнадцати часам. – Зимой ведь темнеет быстро, а мы в лес идем», – она с беспокойством взглянула в окно.

Лана вздохнула, села за стол, написала письмо для мамы и Нади, с тоской осмотрела комнату и стала что-то искать и складывать в маленькую сумочку.

– Лан, чего ты ищешь? Ты с собой еще еду прихвати и термос с кипятком! – хотя Злата и говорила тихо, тон ее голоса был как у главнокомандующего войсками.

Лана отмахнулась, скривила лицо и продолжала озадаченно метаться по комнате – теперь она что-то искала в выдвижных ящиках письменного стола.

– Ну что ты там потеряла, горе луковое? Может, я знаю? Ты меня спросить не хочешь? Так будет быстрее, – Злата чувствовала, что Ланка закусила удила – будет молчать, пока не отыщет свое сокровище.